Программу ведет Кирилл Кобрин. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Андрей Шарый.

Кирилл Кобрин: В эти дни в России празднуют столетний юбилей выдающегося советского писателя, лауреата Нобелевской премии по литературе Михаила Шолохова. В Ростовской области - и в частности на родине писателя в станице Вешенская - проводится «Шолоховский фестиваль». По оценкам организаторов, на фестиваль приехали до ста тысяч гостей.

Юбилейные торжества устроены с небывалым размахом. В них включены и торжественная литургия, и театрализованные представление по мотивам шолоховских произведений, конноспортивные состязания, детский праздник и даже фейерверк и лазерное шоу. Президент России Владимир Путин прилетел сегодня в Ростовскую область, посетил дом-усадьбу и могилу Шолохова в Вешенской.

Государственный размах этого юбилея заставляет вспомнить советские времена, когда Шолохов был признан «великим советским писателем», а его дом в станице Вешенская превратился в один из главных символов советской литературы, основанной на принципах партийности и народности. При этом, внимательное чтение «Тихого Дона», да и «Поднятой целины» ставило эти произведения в другую традицию - в традицию русской классической прозы XIX века. Так возникли «два Шолохова» - большой писатель и советский литературный чиновник высшего ранга. Так чей же юбилей отмечается сегодня? Об этом мой коллега Андрей Шарый беседует с литературным критиком, журналистом Александром Архангельским.

Андрей Шарый: Александр, как вы считаете, с чем связано то, что торжества по случаю столетия Шолохова приняли такой размах?

Александр Архангельский: Я думаю, что дело все-таки не в том, что он советский, а в том, что 100 лет великому литературному имени. Как бы мы не относились к деятельности Шолохова, роман "Тихий Дон" остался в мировой литературе. Это повод для того, чтобы глава государства поехал в места его жизни. Другое дело - контекст, в котором мы празднуем это столетие. Он действительно проявляет в этом сюжете глубоко советские подтексты. Происходит постепенная советизация, по крайней мере, в стиле общественно-политической жизни в современной России. Что-то начинает вопреки нашей воли аукаться в наших воспоминаниях о позднем Шолохове. Не о Шолохове, когда он писал письма-протесты товарищу Сталину, а Шолохова времен процесса Сенявского и Даниэля, Шолохова, который входит в высшую бюрократическую элиту страны. При этом он очень не доволен тем, как с ним обращаются как с писателем, когда его цензуют.

Андрей Шарый: А как вы думаете, какого Шолохова сегодня вспоминает государственная Россия: Шолохова первого периода творчества, самого плодотворного, или это Шолохов -литературный функционер, один из лидеров советской официальной литературы?

Александр Архангельский: Для них это писатель, чье сердце свободно принадлежит партии. Боюсь, что так. Хотя, я думаю, что если спросим наших властителей не как политиков, а как читателей, конечно, они помнят Шолохова "Тихого Дона", Шолохова "Донских рассказов", и даже не Шолохова "Судьбы человека" или "Поднятой целины".

Андрей Шарый: А как вы считаете, Шолохов хороший писатель? В чем самые сильные его качества литературные?

Александр Архангельский: Не знаю какой Шолохов писатель, я знаю, какой роман "Тихий Дон". Роман "Тихий Дон", неважно, кто его на самом деле написал, скорее думаю, что Шолохов, может быть, используя какие-то материалы, - это Шолохов страдание, это Шолохов понимания человека, который сталкивается с социальными обстоятельствами и проходит сквозь них, отчасти ломаясь, отчасти проходя, прорываясь в будущее. Это писатель толстовского склада.

Кирилл Кобрин: Мой коллега Андрей Шарый побеседовал с литературным критиком, журналистом Александром Архангельским.

Филологи из так называемой «шолоховской» группы российского Института Мировой Литературы заявили, что приступили к изданию полного научного собрания сочинений Михаила Шолохова. Однако с творческим наследием писателя не все ясно. Многие специалисты утверждают, что роман «Тихий Дон» не был написан им, а представляет собой компиляцию различных текстов, либо прямо позаимствованных Шолоховым у других авторов, либо переписанных им с некоторой правкой. Позиция «защитников Шолохова» очевидна - именно они и издают Полное собрание сочинений писателя.

Попробуем выяснить, каковы аргументы противоположной стороны. Я побеседовал с доктором филологических наук Леонидом Кацисом.

Леонид Кацис: Я, понятно, не являюсь сторонником шолоховского авторства, но член-корреспондент Феликс Феодосьевич Кузнецов как-то написал: "Какие же идиоты могут думать, что Шолохов перекатал четыре тома чужого романа?" Все значительно проще. Рукопись или машинопись обязана была появиться просто потому, что роман надо было подготовить к печати и больше ничего. Само по себе наличие рукописи или машинописи вообще не имеет отношение к проблеме авторства.

В свое время, когда впервые эта рукопись была предъявлена Львом Холодным в 1991 году, я тогда же написал статью на тему "Рукопись написал Шолохов, а кто "Тихий Дон"?" Самый простой здесь пример, мы знаем, что первой редакции "Войны и мира" Толстого просто не существует.

Кроме того, проблема заключается в том, что при изучении полученной рукописи стало ясно, что она не соответствует ни изданию журнальному 1929 года по своим ошибкам, особенностям и так далее, ни изданию полного текста романа 1940 года. Сейчас та же фанатичные шолоховеды, такие как Виктор Петелин уже пишут о том, что рукопись эта большого значения не имеет.

Кирилл Кобрин: Давайте уточним для наших слушателей. О какой рукописи идет речь?

Леонид Кацис: Речь идет о рукописи, которую Шолохов предъявил в комиссию по проверке авторства его романа. Ему было предложено подтвердить свое авторство. Уникальность "Тихого Дона" состоит в том, что подозрения в нешолоховском авторстве возникли на завтра после выхода журнала. И вот он привез в Москву некие материалы, которые представляют собой немножко черновиков, некоторую правку романа очень характерную такую, примитивизирующую несколько текст. А в остальном это достаточно большой кусок беловой рукописи. И вот это было предъявлено комиссии, которая постановила, что некие враги (так и не знаем, кого имели в виду эти люди) мешают замечательному красному писателю и обвиняют его в таких грязных делах.

Кирилл Кобрин: Давайте перейдем к биографической стороне этой проблемы авторства. Известно, что довольно часто в отношении авторов, которые не получили достаточно образования или не имеют достаточного или удовлетворительного социального статуса, ставится под вопрос их авторство. Допустим, Шекспир. Не мог человек, который не получил образования, который не был дворянином, не принадлежал к элите Англии конца XVI века, написать все то, что он написал. Появляется масса вариантов, кто это написал. Не является ли проблема с Шолоховым примерно той же самой?

Леонид Кацис: Ни в коем случае не является. Во-первых, по той простой причине, что прошло не 400-500 лет, а мы все еще помним живого Михаила Александровича. Во-вторых, резко отличает ситуацию то, что мы имеем огромную документацию о жизни Шолохова, о вешенском восстании, о Первой мировой войне, об истории казачества. Эта ситуация никакого отношения к мифологическим проблемам Гомера или Шекспира не имеет.

Кирилл Кобрин: Это был филолог Леонид Кацис - один из тех специалистов, которые оспаривают авторство Шолохова.