Программу ведет Дмитрий Казнин. Принимают участие корреспонденты Радио Свобода Анна Липина, Сергей Джанян и Ирина Петерс. Гость студии – директор Государственного музея-заповедника «Гатчина» Никита Батенин.

Дмитрий Казнин: Одна из жемчужин старинного зодчества Пскова – Мирожский монастырь. Монастырский храм украшают уникальные фрески XII века. Чтобы это чудо сохранить для потомков, их необходимо срочно консервировать. Однако государственных средств на это катастрофически не хватает. Подробности у нашего корреспондента из Пскова Анны Липиной.

Анна Липина: В XII веке по заказу новгородского архиепископа Нифонта новгородской строительной артелью был поставлен каменный Спасо-Преображенский собор, который сохранился до наших дней. Несмотря на исторические потрясения, по подсчетам реставраторов, на сегодняшний день сохранилось около 80 процентов первоначальной уникальной росписи XII века. Вот переживут ли уникальные фрески нынешние времена – большой вопрос. Говорит начальник отдела «Мирожский комплекс» Псковского музея-заповедника Таисия Круглова.

Таисия Круглова: Фрески во многих местах сохранились достаточно плохо. Они подвержены шелушению, россыпям, разрушениям. Где-то четверть собора на сегодняшний день отреставрирована. А сейчас в связи с тем, что финансирование задерживают, выплачивают в недостаточном объеме, мы будем вынуждены работы приостановить.

Анна Липина: В этом году Псковской области на сохранение памятников архитектуры государство выделило 10 миллионов рублей. Эта сумма только на первый взгляд кажется внушительной. Деньги используют только целевым способом и распределены сразу на несколько исторических объектов. Так, например, на консервацию фресковой живописи Спасо-Преображенского собора Мирожского монастыря из них выделено всего 200 тысяч рублей. Только на реставрацию, то есть консервацию фресковой живописи храма Мирожского монастыря нужно более 4,5 миллионов рублей. Между тем, как утверждает заместитель директора Псковского музея Светлана Хащенко, есть объекты, которые реставрируются не за счет государства.

Светлана Хащенко: Прежде всего, это целевые программы, которые финансируются из разных мест, - это и зарубежные фонды финансируют, это финансируют и наши организации. Очень популяр сейчас фонд Потанина, который очень многие проекты финансирует.

Анна Липина: Стоит заметить, что и местные власти всерьез озабочены проблемой сохранности памятников архитектуры и зодчества. Меценатов и спонсоров найти нелегко. Поэтому одно из решений проблемы – это аренда. Арендатору предлагаются особые условия – возможность зачета арендной платы в счет ремонтных работ на объекте. Как сообщил председатель Комитета по экономическому развитию и имущественным отношениям администрации Псковской области Вадим Петрухин, заявки на аренду памятников архитектуры в Псковской области есть, но они в основном поступают из других регионов.

Дмитрий Казнин: На улицах Санкт-Петербурга прошел опрос населения о том, как нужно поддерживать памятники старины. Сегодня у нас в студии директор Государственного музея-заповедника «Гатчина» Никита Батенин. Как вы прокомментируете это?

Никита Батенин: Есть определенный стереотип восприятия людей для решения тех или иных проблем. Хотя суть заключается в том, что однозначного решения быть не может и нет. Решение слишком многогранное. Если говорить, действительно, о сохранении памятников, кто должен, кто обязан это делать, то, конечно, судьба каждого памятника должна решаться особо. Способы решения тоже совершенно различны – где-то вместе, где-то отдельно, где-то только государство, где-то только не государство. Но это нужно прорабатывать уже конкретно на уровне конкретного рассмотрения.

Дмитрий Казнин: Какая ситуация у вас сейчас в музее-заповеднике «Гатчина»?

Никита Батенин: Да, хорошая. Гатчина – странный дворец, странный музей. Это дворец, который в своей истории не знал никогда каких-то спокойных минут. Он всегда либо был на взлете, либо на падении, либо это императорский дворец, либо это захолустье. Но тем не менее, то ли это был блестящий музей в довоенные годы, как вы помните это природный «Эрмитаж» с богатейшими фондами, либо это после 1947 года просто забытое место, отданное в военное ведомство для чего угодно, только не под музейные нужды.

Благодаря энтузиастам ровно 20 лет назад музей начал возрождаться. Были открыты первые три зала 8 мая 1985 году. Вроде казалось, что начался тот период взлета, период некоего подъема, может быть, несколько лет это было действительно так, но после этого перестройка. Социальные изменения привели к тому, что музей опять оказался на обочине интересов как государства, так и частных лиц, которые, так или иначе, помогали отдельным учреждениям.

Дмитрий Казнин: Если в цифрах, сколько выделяет государство музею-заповеднику сейчас? Есть какая-то тенденция.

Никита Батенин: Здесь можно говорить об общих цифрах, то есть мы в год общая наша годовая смета составляет где-то около 66 миллионов.

Дмитрий Казнин: Рублей?

Никита Батенин: Да, рублей.

Дмитрий Казнин: А сколько требуется?

Никита Батенин: Сейчас я уточню, что такое 66 миллионов рублей, если почти треть этой суммы – это только заработная плата, начисления на заработную плату и так далее и так далее. Дальше идут, естественно, платежи на текущее содержание, то есть коммуналка – свет, газ, телефон, вода. Это еще примерно треть, а то и больше. Более того, здесь для меня часто бывает странно, дико и непонятно. Мы говорим – кто должен решать судьба памятников? Вот существует памятник – Гатчинский музей (хотя можно говорить не только о нем). Практически каждый монополист – газ ли это, свет ли, телефон – постоянно диктует свои условия игры, постоянно повышает цены, постоянно навязывают какие-то пени. Сейчас мы получили очередной договор на охрану. И вновь стоят штрафы, пени за любую задержку. Притом что вины нашей здесь нет и быть не может. Но условия ставятся именно такие – кто-то диктует условия. Это опять же деньги.

А вот главная проблема – проблема в реставрации, проблема в восстановлении. Здесь начинаются, действительно, серьезные траты. Нам нужно в год минимум 60-65 миллионов по нашим подсчетам. Тогда наш процесс реставрации будет идти более или менее активно. Для того чтобы решить все наши проблемы в течение 10 лет (у нас есть 10-летняя программа), нам необходимо где-то порядка 150-170 миллионов. Это все возможно освоить, это все возможно выделить, эти деньги городу или федерации найти. Если Царское Село получает по 200 по 300 миллионов, Русский музей получает 324 миллиона, то, я думаю, что на «Гатчину» 170 можно было бы найти. Но, к сожалению, их никто не находит, и мы получаем… Вот за последние три года у нас идет примерно следующая цифра: 2003 год – 18 миллионов, 2004 год – 14 миллионов, 2005 год – 13 миллионов, а когда на 2006 год мне объявили цифры, я подумал, что пора увольняться.

Дмитрий Казнин: А какие цифры?

Никита Батенин: Сейчас в программе поставлена цифра 7 миллионов. Это ровно та сумма, которую нам хватит на покрытие кровли только одного арсенального корпуса и все. А кровлю нужно делать, потому что она просто течет. Если не покрыть, мы просто потеряем само здание. Поэтому здесь ситуация довольно тяжелая и безвыходная. Говорить о том, что меценаты как-то решать эту проблему, нужно искать. Мне очень часто говорят, что нужно искать, нужно самим зарабатывать. Мы зарабатываем сейчас столько, сколько можем заработать. Наши заработки составляют где-то 12-15 процентов от суммы, выделенной бюджетным финансированием. Но больше мы пока просто не можем в силу того, что у нас небольшое количество помещений и достаточно тяжелый ход туристского потока. Люди возвращаются все время по одним и тем же комнатам.

Но искать меценатов. Я уже рассказывал однажды историю о том, как ко мне приходят меценаты так называемые. Люди приходят, предлагают очень большие деньги. Я работаю практически уже 4 года в музее, не было месяца, чтобы кто-то не приходил. Очень часто приходят и предлагают – дадим так, дадим сяк, дадим столько. Есть условие – кусочек парка нам, кусочек здания нам. Вот это мы от вас забираем под гостиницу. Вот тут я поднимаю руку и говорю: «Ребята, это не со мной. Это федеральная собственность, это федеральный памятник. И вот так раздавать по кусочкам под дачи земельные участки я не буду».

Дмитрий Казнин: Меценат получается должен просто дать денег? Он ничего не может получить взамен?

Никита Батенин: Наверное, нет. Меценат должен получить взамен, но он должен получить в виде налоговых льгот, он должен получить в виде неких возможностей развития своего бизнеса, но не здесь, не в памятники, а помимо этого. Государство должно быть заинтересовано в том, чтобы раскрывать другие пути бизнесмену-меценату, используя его средства на культуру. Какие это пути? Можем сесть и расписать.

Дмитрий Казнин: Уже мелькнули названия Русского музея, Царского Села. Складывается ощущение, что есть какие-то любимчики у власти, на которых выделяются деньги, которые постоянно находятся в телевизоре. А есть те, которые получают 7 миллионов рублей в год.

Никита Батенин: Я бы не сказал любимчики. Есть такое модное слово «бренд». Вот мы имеем свой бренд. За него и держимся, и забываем, что помимо него существует еще масса других, любопытных, интересных вещей, которые могут стать рано или поздно, если не брендами, то, во всяком случае, такой же славой России, как и сегодня существующие. Конечно, мы прекрасно все знаем «Эрмитаж». Мы гордимся им, восхищаемся. Но сколько может «Эрмитаж» пропустить через себя туристов? Сколько он может выдержать? Какие утраты сегодня несет «Эрмитаж» в силу того, что туристический поток там превышает все возможные пределы? Имея бренд, мы сами его теряем, сами его уничтожаем. Зачем, если можно в конечном итоге растянуть этот же поток на множество учреждений, на множество музеев и показать все многообразие и русской культуры, и исторической нашей культуры.

Дмитрий Казнин: «Эрмитаж» - огромный музей в черте города. Вы стоите ближе к «Ораниенбауму», «Пушкину». На фоне этих дворцов, музеев, насколько ваша ситуация сложна? Или все-таки тут есть общая тенденция?

Никита Батенин: Нет, есть, конечно, и общая тенденция, есть и особенность. Особенность заключается в том, что на сегодняшний день мы остаемся практически единственными вне внимания федерации, вне внимания страны, вне внимания даже города. Судьба «Ораниенбаума» вроде бы решена, судя по последним сведениям Министерства экономики. Петродворец поднялся давно, и дай бог ему счастливого пребывания и больших денег, больших заработков. «Гатчина» сегодня остается единственным не охваченным музеем, хотя по расстоянию мы находимся примерно на таком же расстоянии как Павловск.

Дмитрий Казнин: В скандинавских странах уже в 30-е годы прошлого века все земли, на которых были обнаружены археологические памятники, перешли в госсобственность. С тех пор бережное отношение скандинавов к своему прошлому не только не изменилось, но и стало неотъемлемой частью национального менталитета. О том, как обстоит дело с охраной памятников истории и культуры в Норвегии, расскажет наш корреспондент в Скандинавии Сергей Джанян.

Сергей Джанян: Защита культурного наследия в Норвегии имеет богатую историю. В 1844 году усилиями энтузиастов было основано общество охраны старинных зданий. Законопроект об охране археологических памятников появился в 1905 году, а принятый уже в современную эпоху Закон о культурном наследии автоматически защищает все историко-архитектурные достопримечательности, датированные периодом до 1537 года.

Ответственность за сохранность памятников несет Директорат по культурному наследию, находящийся под протекцией Министерства окружающей среды Норвегии. Эта организация обладает значительными полномочиями, в частности, имеет право налагать охранный ордер на отдельные здания, группы строений, а также культурные ландшафты в целях обеспечения безопасности или доступности данного исторического памятника.

На региональном уровне в каждой норвежской провинции действует служба охрана культуры, консультирующая местные власти в вопросах управления культурно-историческими памятниками, а также следящие за тем, чтобы находящихся под охраной Закона объекты были охвачены программами регионального и городского развития. В этом плане издаваемый Директоратом по культурному наследию национальный регистр охраняемых памятников культуры является важным и информативным источником для муниципальных программ планирования.

Следует сказать, что в современной Норвегии считается весьма важным охранять памятники и достопримечательности не только в качестве отдельных зданий и сооружений, но и как часть единой антропогенной среды. Подобная концепция базируется на понимании того, что все характерные черты районов взаимосвязаны в единое целое. Изменение или нарушение одного аспекта культурной среды могут привести к изменениям на глобальном уровне. Тем не менее, следует отметить, что лишь часть норвежского культурного наследия находится под охраной подобного рода. В Норвегии считают, что лучший способ защиты – это побуждать владельцев памятников и достопримечательностей содержать уникальную собственность в порядке независимо оттого, находится она под охраной государства или нет.

Дмитрий Казнин: В Литве не малая часть памятников старины находится в частном владении, но при этом большинство исторически и архитектурно ценных зданий и сооружений, конечно, принадлежит государству, которое следит за их сохранением. В последние годы положение в этой сфере улучшилось, в том числе и за счет средств структурных фондов Европейского Союза и патронажа ЮНЕСКО, к наследию которого причислен, например, Старый город в Вильнюсе. Рассказывает наш корреспондент Ирина Петерс.

Ирина Петерс: Весь Старый город литовской столицы под особым контролем ЮНЕСКО. Здесь в старых кварталах в большинстве зданий, которые бережно отреставрированы, житель или владелец здания порой окно не может поменять на новое без разрешения специального агентства, чтобы не нарушать стиль постройки. В старом Вильнюсе, где фактически каждое здание представляет архитектурную или историческую ценность, соответствовать ей должны и действия владельцев этих зданий, во многих из которых теперь гостиницы, рестораны, банки. С этого года государство (это касается не только Вильнюса) с помощью финансовых компенсаций стимулирует стремление владельцев ценных зданий содержать их в соответствующем порядке. Директор департамента охраны памятников.

Директор департамента охраны памятников: Собственник сам отвечает за сохранность и за те требования, которые государство предъявляет для сохранения. Он должен сам финансировать. Но государство может компенсировать некоторые работы, если они выполнены по определенным правилам, которые мы назначаем. Вписываем регистры, инвентаризируем и предъявляем требования для сохранения элементов, если они есть в этом здании. Если собственник наши требования выполняет, он имеет право получить компенсацию. Такая система начала работать с этого года. Если здание рушится, он ничего не делает, пишем указание производить соответствующие работы. Если он этого не делает, то имеются санкции. А если делает то, что мы не разрешаем, то он может получить штраф. Если он будет постоянно нарушать, то имеются статьи, где может взять под контроль государство его объект, национализировать за соответствующую цену. Но этого мы еще никогда не делали. Собственники до этого еще не дошли. Состояние улучшается. Собственник хочет все лучше и лучше сделать.

Ирина Петерс: Если за сохранением ценных зданий, находящихся в частных руках, в большинстве случаев можно не беспокоиться, то вот государство не располагает на каждый принадлежащий ему объект большими средствами. Но и здесь, кажется, положение выправилось. Архитектурные и исторические памятники уже не приходится спасать, как порой бывало 5-10 лет назад.

Дмитрий Казнин: По телефону из Новгорода Великого к нам присоединяется Сергей Викторович Трояновский, заместитель председателя Комитета культуры, кино и туризма Новгородской области.

Сергей Викторович, вы слышали о том, как обстоят дела в Литве, в Скандинавии. По вашему мнению, вы как представитель власти, что можете сказать, нужно что-то менять в этой системе и что?

Сергей Трояновский: С большим интересом прослушал информацию, поскольку я общаюсь с коллегами, в том числе и со скандинавами, и литовцами. На самом деле, наша ситуация коренным образом пока отличается от того, что происходит там. Проблема здесь в самом главном – неурегулированное законодательство, которое как всегда подводит. Появился неплохой Федеральный Закон в 2002 году, но под него нет необходимых нормативных актов – это Положение о проведении историко-культурной экспертизы, Положение о введении государственного реестра памятников. Из-за отсутствия этих документов мы вынуждены очень часто подменять реальную юридическую работу проведением каких-то советов специалистов, привлечением общественности. Конечно, состояние памятников у нас во многом определяется у нас отсутствием финансирования.

Новгород – это уникальное скопление объектов культурного наследия. Мы тоже под защитой ЮНЕСКО, но финансирование более чем скромное. Федеральный бюджет дается на 12 миллионов в этом году, областной выделил только 1 миллион 300 тысяч. Сами понимаете, на такие деньги не развернешься.

Дмитрий Казнин: Никита Сергеевич, во многих городах России, где есть памятники старины, есть проблема с финансированием. Может быть надо, по вашему мнению, отдавать как, например, в Прибалтике, в частные руки дворцы?

Никита Батенин: Я еще раз повторяю, что все нужно решать отдельно, исходя из истории и состояния каждого объекта самостоятельно. Пути могут быть самые разнообразные. Конечно, какие-то объекты местного значения, наверное, можно и нужно отдавать в частные руки. Но давайте так рассуждать. Если государство неспособно и обладает силой сегодня содержать, поддержать и восстанавливать, будет ли оно потом обладать силой воздействовать на этого собственника памятника культуры? Сможет ли оно обеспечить безопасность этого памятника, и осуществлять постоянный контроль? У меня часто возникают сомнения на этот счет. То, что памятники могут рано или поздно уходить через 10, 15, 20 лет в частные руки, тогда никогда нормальный человек не увидит то, что мог бы увидеть, чем бы мог гордиться. У меня присутствует такое ощущение.

Но я абсолютно согласен с Сергеем Викторовичем, прежде всего, в том, что начинать надо с законодательной базы. Нет на сегодняшний день действующих законов по культуре. Закон о культуре самый старый, принятый после перестройки, давно не действует. Даже неизвестно существует ли он вообще в принципе. Он никого не интересует уже. Никакие позиции, которые в нем оговорены, не действуют на сегодняшний день. Закона о меценатстве нет, хотя о нем уже лет 20 как говорят.

Дмитрий Казнин: Кстати, министр культуры России Александр Соколов на днях буквально заявил, что Закон о финансировании культуры, в том числе за счет меценатства, практически готов.

Никита Батенин: Да, я такие же слова слышал лет 5-6 назад. Он уже практически готов и находится на обсуждении в Госдуме. Также в Госдуме находится Закон о творческих союзах. Все обсуждается уже годами. Я понимаю, что всякий закон достаточно серьезная вещь, действительно, он нуждается в экспертизе, нуждается в проверке, но законов на сегодняшний день нет. Сегодня некая вакханалия как чиновников, так и частных лиц в отношениях с памятниками. Это реальность. Эту реальность не преодолеть, пока нет законных оснований.

Дмитрий Казнин: Кстати, министр культуры тот же также заявил, что меценаты XIX века были людьми с особой ментальностью. По вашему мнению, наши меценаты обладают особой ментальностью какой-то, или все-таки они как раз обладают ментальностью, которая мешает им помогать?

Никита Батенин: Давайте все-таки разделим - спонсор и меценат.

Дмитрий Казнин: Именно меценат.

Никита Батенин: Я меценатов не встречал. Поэтому боюсь, что не смогу оценить их по умственным качествам, по их состоянию души, но думаю, что, наверное, это должно быть несколько иное ощущение мира, некое иное ощущение себя в этом мире.

Дмитрий Казнин: А спонсоры?

Никита Батенин: Спонсор это человек, который от своего вклада получает проценты и весьма немалые. Поэтому спонсорство дело хорошее, но это только тогда, когда… Это тот же самый кредит, который мы отдаем, но уже отдаем с неким возросшим состоянием.

Дмитрий Казнин: У нас есть звонок. Слушаем вас.

Слушатель: Необыкновенно люблю Питер с его памятниками. Только что недавно приехал от вас, посещая Петергоф. Ольгин остров открыт. Подходим к Ольгиному острову. Ваше мнение, музеи и прочие ансамбли существуют для хранителей, для начальников или все-таки для народа? Вход на Ольгин остров, где мизерная экспозиция, 300 рублей без всяких льгот.

Дмитрий Казнин: Спасибо за вопрос. Он в какой-то мере риторический, но тем не менее.

Никита Батенин: Почему риторический? Все дело в том, что финансовую политику каждого музея определяет, прежде всего, директор этого музея. Но давайте поговорим о другом. Цены на билеты – это, прежде всего, тот доход, на который тот же самый Петродворец будет жить весь последующий год. Основной доход Петродворца, как и у любого другого музея-заповедника – это летний сезон. Зимой поток населения резко падает, а тем более в Петродворце, где фонтаны не работают. Для того чтобы выжить зиму, чтобы платить зарплату, чтобы платить за тепло, чтобы просто реставрировать эти помещения, здания, новые объекты необходимы средства и немалые. Конечно же, Петродворец и все музеи делают все возможное, чтобы заработать. Конечно, на сегодняшний день Гатчинский музей самый дешевый в этом отношении. Но, тем не менее, и мы понемножечку повышаем стоимость билетов только для того, что это условие нашего выживания.

Дмитрий Казнин: Сколько стоит билет?

Никита Батенин: Сегодня – 70 рублей.

Дмитрий Казнин: Вопрос в Новгород Великий. Сергей Викторович, у вас сколько стоит билет в ваши памятники архитектуры? Насколько это помогает выжить?

Сергей Трояновский: Ситуация в Новгороде имеет свою специфику. У нас есть федеральный музей-заповедник, который содержит на своем балансе самый знаменитый памятник новгородской архитектуры – это Кремль, церкви XII-XIV веков. Там билеты, конечно, не очень дорогие - от 40 до 60 рублей для своих отечественных туристов. Есть разница между билетами для иностранных и отечественных туристов. Но ситуация с федеральным музеем болезненно отзывается на наших местных, краеведческих музеях, которые очень важны, потому что, если мы говорим об охране памятников, то это, в первую очередь, необходимость воздействия на общественное сознание. Эти музею сейчас в очень бедственном положении. Буквально вчера я посетил один из районных музеев, уникальное совершенно место, где похоронен Велимир Хлебников. Там билет в музей стоит 10 рублей. Но, к сожалению, его состояние таково, что этих денег не хватает даже на зарплату хранителю. Как выправить положение? Разумеется, здесь должна быть очень серьезная государственная поддержка. Без участия федерального центра, без каких-то серьезных программ здесь дело не поправить.

Дмитрий Казнин: У нас есть еще один телефонный звонок. Слушаем вас.

Слушатель: Вас беспокоит Москва, частный музей американского искусства, директор Сморчевский Михаил. Вопрос, который стоит, он возник не сегодня, а с 1917 года, когда большевики захватили имения частных владений. Вопрос этот разрешить можно еще потому, что у нас не возвращается собственность бывшим владельцам. Никто не будет ухаживать за музеем за бесплатно, за спасибо. Надо вернуть часть награбленного бывшим владельцам. Только частник может обеспечить сохранение собственного имущества. Никакое государство здесь не поможет. Надо оставить все большевистские дела, когда государство должно что-то делать. Даже Министерства культуры не должно быть в нашем государстве. Это нонсенс. Вопрос решить можно только частным способом. Надо передать музеи, где можно в частные руки или наследникам, или новым владельцам. Они будут сохранять это для государства на века. Пожалуйста, примите это как хотите.

Дмитрий Казнин: Спасибо. Прокомментируйте, пожалуйста, насчет возвращения наследникам. Насколько это возможно сегодня?

Никита Батенин: Во-первых, на мой взгляд, это достаточно сложный процесс. А потом насколько это необходимо? Кто гарантирует, что наследник действительно отличный человек. Почему он должен заботиться, если наследник уже долгие годы живет за границей? Почему он должен заботиться о каких-то памятниках, которые существуют в другой совершенно стране? Не знаю. Это очень большой вопрос. Но, тем не менее, я уважаю частное мнение, оно тоже должно существовать.

Дмитрий Казнин: Сергей Викторович, по вашем мнению, какие перспективы на ближайшие годы для памятников старины, которые у нас в России сейчас в плачевном состоянии?

Сергей Трояновский: Совсем недавно была поездка в Москву в Министерство регионального развития, из которой я вынес одну очень простую мысль. Государственная машина распухает от доходов, а в Москве не знают как с умом потратить. К нам было обращение из этого Министерства: «Регионы не спите на местах. Подавайте заявки, но они должны быть обеспечены очень грамотными концепциями развития городов с исторической архитектурой. Там должна быть проектно-сметная документация». К сожалению, в последние годы на это не обращалось внимания. Поэтому мы оказались немножко не способны быстро сформировать пакет предложений.

У Новгорода впереди большой юбилей – 1150 лет. Это будет в 2009 году. Я надеюсь, что в ближайшее время мы такую программу разработаем. Конечно, будем привлекать инвестиционные средства. У нас в Новгороде есть люди, которые вкладывают средства в реставрацию памятников. Слава богу.

Дмитрий Казнин: Ваш прогноз – будет лучше или хуже?

Никита Батенин: Нет, должно быть лучше, я убежден, что будет лучше. В частности, жизнь Гатчинского музея покажет, что все равно жизнь вперед есть. Мы открываем новые комнаты. Мы только что отреставрировали апартаменты семьи Александра III. Мы в прошлом году сдали окончательно Приаратский дворец. Движение есть. Я думаю, что рано или поздно все это станет, действительно, памятником.