Программу ведет Кирилл Кобрин. Принимают участие корреспонденты Радио Свобода Айя Куге, Андрей Шарый, Ян Рунов.

Кирилл Кобрин: 10 лет назад в американском городе Дейтон подписано соглашение о прекращении войны в Боснии и Герцеговине, крупнейшего военного конфликта второй половины XX века на территории Европы, жертвами которого стали, по разным данным, от 200 до 300 тысяч человек. И в пору подписания и сейчас Дейтонский договор вызывает самые противоречивые оценки. Рассказывает мой коллега Андрей Шарый.

Андрей Шарый: Подписывая мирное соглашение, тогдашний председатель коллективного президиума Боснии и Герцеговины Алия Изетбегович заметил, что чувствует себя так, словно выпил горькое, но необходимое лекарство. Сегодняшние оценки экспертов позволяют полагать, что самочувствие боснийских политиков с той поры не слишком переменилось. Рассказывает корреспондент Радио Свобода в республиках бывшей Югославии Айя Куге.

Айя Куге: Дейтонские мирные соглашения с невероятным успехом остановили войну в Боснии, однако в течение этих 10 лет так не было создано жизнеспособное государство, это главный вывод всех аналитиков в регионе. По соглашениям в Дейтоне, страна, в которой три с половиной года друг против друга воевали боснийские мусульмане, сербы, хорваты, была практически разделена внутренними границами по этническому признаку, но в то же время осталась единым государством. Боснийские сербы имеют свою часть - Сербскую республику, которая на самом деле является республикой только по названию. Есть Хорватско-мусульманская федерация, разделенная на 10 кантонов, так же по национальному признаку. Центральная власть - Сараево - отвечает лишь за внешнюю политику и внешнюю торговлю, бюджет и финансы. Коллективный президиум Боснии и Герцеговины, в состав которого входят члены трех этнических групп, по очереди в течение шести месяцев возглавляет представитель одного из конституционных народов. Но настоящей власти не имеет ни сам этот орган, ни его сменный председатель. Ключевые решения в стране принимает верховный международный представитель.

10 лет Босния живет за счет иностранной помощи, а мир поддерживают международные, в данный момент европейские силы. Мусульмане, хорваты и сербы торгуют между собой, свободно передвигаются, внутренние границы словно бы не существуют, однако они остались и не только на дейтонских картах, но и в сознании людей. Хотя почти половина из двух миллионов беженцев вернулись домой, они стараются расселиться там, где живет большинство их этнической группы. Первые внешние признаки примирения между людьми есть, но нет внутреннего доверия.

Боснийские сербы и хорваты считают своим государством в первую очередь, соответственно, Сербию или Хорватию, они категорически против создания централизованного государства.

Андрей Шарый: Как и любой компромисс, Дейтонский договор в полной мере не устроил ни одну из подписавших его сторон. Известный российский ученый-балканист, автор нескольких монографий о новейшей истории Югославии Сергей Романенко, считает, что пора пересматривать главный принцип, положенный в основу Дейтонских соглашений - "худой мир лучше доброй ссоры".

Вы считаете, что нужно переписывать соглашение? Об этом дискуссии ведутся уже 10 лет.

Сергей Романенко: Переписывать, я бы не сказал. Но, безусловно, в том виде, в каком сейчас существуют Босния и Герцеговина, то есть вот это громоздкое государство с огромной бюрократией. Потому что существует общегосударственный уровень Боснии и Герцеговины, существует уровень вот этих двух образований, существуют местные органы власти и это просто очень неэффективно и очень затратно. Все-таки нельзя сказать, несмотря на то, что 10 лет войны нет, что война эта закончилась в умах и в психологии людей. Об этом свидетельствуют итоги практически всех прошедших парламентских и президентских выборов, на которых в большинстве случаев победили именно те самые партии, которые были ответственны за развязывание этой войны.

Андрей Шарый: В Боснии до сих пор сохраняется существенное международное присутствие. Если бы сейчас международное сообщество ушло из Боснии, что бы случилось с этой страной?

Сергей Романенко: За 10 лет пройден очень большой путь, но, тем не менее, говорить о жизнеспособном государстве, наверное, еще рано хотя бы по той простой причине, что нежизнеспособной является экономика Боснии и Герцеговины. Остаются по-прежнему заминированными многие районы Боснии и Герцеговины, что просто не дает налаживать нормальную экономическую жизнь.

Конечно, крупнейшей проблемой является коррупция, причем не только на местном уровне, но и на международном уровне. Говорить о том, что Босния и Герцеговина, как единое государство, пока еще невозможно. Раз все постюгославские государства так или иначе вступят в Евросоюз и НАТО, там должна оказаться и Босния и Герцеговина. Вроде бы и сербские, и боснийские, и хорватские политики в Боснии говорят о том, что они "за", но когда доходит до конкретных решений, это касается, например, устройства полиции общефедеральной или устройства армии, или еще каких-то проблем, то тут возникают уже кризисные ситуации.

Андрей Шарый: В 90-е годы Москва принимала активное участие в урегулировании постюгославского кризиса, и Россия была прямым участником переговоров в Дейтоне. Многие обозреватели говорят о том, что в последнее время влияние Кремля на Западе Балкан ослабло. Так ли это, на ваш взгляд?

Сергей Романенко: Я думаю, что это не совсем так. Просто изменились и методы, и цели российской политики, у президента Путина совершенно иной стиль и другие представления, и другое мировоззрение, чем было у президента Ельцина. Уход российского военного контингента не только из Косова, но и из Боснии был, наверное, ошибкой. Но, с другой стороны, если учитывать некоторые тенденции в российской политике, то я боюсь, что как раз именно присутствие наших контингентов могло бы очень сильно осложнить отношения между Россией и остальными странами, которые принимают участие в миротворческих операциях. Для того чтобы налаживать мирную жизнь в других странах, нужно иметь, в общем-то, стабильную и благоприятную ситуацию в собственной стране.

Андрей Шарый: Говорил московский историк Сергей Романенко. Оценки многих специалистов сводятся к тому, что Дейтонский договор как бы "заморозил" состояние войны в Боснии, а потому опасность возобновления конфликта все еще сохраняется. С американским специалистом по ситуации на Балканам из Филадельфийского университета Майклом Раду беседовал корреспондент РС в Нью-Йорке Ян Рунов.

Майкл Раду: Если сравнить с тем, что происходило до Дейтонских соглашений, то достигнут большой прогресс, ибо люди перестали убивать друг друга. Но с другой стороны, мы видим, что проблемы не решены. Если Дейтонские соглашения были призваны создать жизнеспособное боснийское государство, то это не удалось. Я не вижу, чтобы население поддерживало идею интеграции.

Конечно, есть и положительные моменты.

Ян Рунов: Если за 10 лет не так уж много достигнуто, может быть, пришло время пересмотреть старые соглашения?

Майкл Раду: Я не вижу, что можно сделать, пока боснийские сербы не хотят жить в государстве Босния и Герцеговина. А раз так, то война теоретически продолжается. Вероятно, все пока останется как есть либо может ухудшиться, потому что сербская часть страны все теснее привязывается экономически к Сербии, а хорваты и Герцеговина не хотят отрываться от Хорватии и больше чувствуют себя и места своего проживания частью Хорватии, чем Боснии. Дейтонские соглашения можно сравнить с кровоостанавливающим жгутом: пока жгут туго завязан, кровь из раны не идет, но снимите жгут, и кровь хлынет опять. А если держать жгут слишком долго, может начаться гангрена. Думаю, это правомерная аналогия.

Ян Рунов: Итак, вы пессимистично настроены в отношении Боснии?

Майкл Раду: Я бы сказал, реалистично, а не пессимистично.

Ян Рунов: Это был Майкл Раду, политолог из Филадельфийского института международной политики.