Программу ведет Светлана Толмачева. В программе принимает участие Элина Чепкина, доктор филологических наук, представитель рабочей группы Экспертно-консультативного совета «Медиаэтика».

Светлана Толмачева: Экспертно-консультативный совет «Медиаэтика» провел в Екатеринбурге мониторинг средств массовой информации. В течение двух месяцев собирались материалы, в которых, по мнению представителей этого Совета, журналисты допустили профессионально-этические ошибки. Каковы результаты мониторинга - об этом мы будем говорить сегодня с нашим гостем – Элиной Чепкиной, доктором филологических наук, профессором кафедры русского языка и стилистики факультета журналистики Уральского государственного университета.

Доброе утро, Элина Владимировна.

Элина Чепкина: Здравствуйте.

Светлана Толмачева: Элина Владимировна, прежде чем приступить к основной теме нашей беседы, расскажите, пожалуйста, что такое Совет «Медиаэтика», кем и для чего он создан в Екатеринбурге.

Элина Чепкина: С начала нынешнего года Фонд защиты гласности развернул в нескольких регионах России проект по проблемам профессиональной этики журналистов. В рамках этого проекта мы отслеживаем журналистские материалы, ведем мониторинг на предмет профессионально-этических ошибок, если они там встречаются. А также наша цель – развернуть диалог в российском журналистском сообществе по проблемам профессиональной этики и саморегулирования сообщества. В Екатеринбурге создана региональная рабочая группа, которая работает в рамках этого проекта и ведет мониторинг. А также мы организовали Общественный совет из авторитетных журналистов, который ставит своей задачей консультирование в конфликтных ситуациях конкретных журналистов или редакций по проблемам профессиональной этики и общее инициирование диалога на эту тему внутри журналистского сообщества Екатеринбурга и области.

Светлана Толмачева: Давайте обратимся к данным последнего мониторинга. К какому выводу вы пришли? О чем чаще всего забывают журналисты при подготовке своих материалов?

Светлана Толмачева: Чаще всего мы натыкаемся на случаи, когда не соблюдается забота о праве на частную жизнь персонажей журналистского текста. В интересах достоверности информации, в интересах того, чтобы сделать материал более привлекательным для читателя, журналисты считают возможным называть имена пострадавших в дорожно-транспортных происшествиях, например, или в каких-то других ситуациях, где с человеком что-нибудь могло случиться. Кроме того, называются имена подозреваемых в преступлениях. Мы считаем, что такое стремление к достоверности за счет называния по именам конкретных лиц не оправдано. Вполне возможно в журналистских материалах, соблюдая достоверность, например, говорить о том, что имена изменены по соображениям журналистской этики, или находить какие-то другие формулировки для того, чтобы все-таки поберечь право на частную жизнь самих этих людей, их родственников и знакомых.

Светлана Толмачева: А как часто в материалах вообще встречаются эти ссылки: «имена героев изменены в связи с требованием профессиональной этики журналиста»?

Элина Чепкина: Ну, мы ведем мониторинг с 1 января. Было всего один-два случая. Я вам не могу сказать, что с такими ситуациями таких нарушений мы сталкиваемся каждый день, нет. Таких материалов не очень много, и это радует. То есть в целом мы не наткнулись на какие-то грубые нарушения профессиональной этики. Но вот такой фон постоянный, особенно в сообщениях криминальной тематики, он присутствует. И время от времени такие материалы появляются.

Светлана Толмачева: И вопрос нашим слушателям: как часто, по вашему мнению, журналисты печатных или электронных средств массовой информации нарушают конституционное право героев своих сюжетов на неприкосновенность частной жизни?

Элина Владимировна, я предлагаю вам и нашим слушателям обсудить сейчас одну конфликтную ситуацию. Сразу хочу сказать, что в поле зрения вашей группы она не попала, так как вся история началась еще летом прошлого года. Житель Екатеринбурга – назовем его Артемий Иванов – узнал себя на фотографии в газете «Уральский рабочий». Его лицо, наполовину закрытое платком, красовалось на первой полосе газеты. Фотография иллюстрировала статью о судебном процессе по делу банды несовершеннолетних преступников. Иванов к сути материала никакого отношения не имел. Его снимок оказался в архиве газеты. Молодой человек посчитал, что ему был нанесен моральный вред, и подал иск в суд. Эту тему продолжит наш корреспондент Денис Каменщиков.

Денис Каменщиков: Артемий Иванов попал в объектив фотокамеры корреспондента газеты «Уральский рабочий» 4 июля 2004 года около здания Генерального консульства Соединенных Штатов Америки в Екатеринбурге, когда протестовал против военных действий США в Ираке. Через четыре дня после этого события, редакция поместила на первой полосе газеты статью о судебном процессе по делу банды несовершеннолетних подростков, обвиненной во множестве тяжких преступлений, в том числе и в убийстве. Половину полосы занимает снимок молодого человека, с черной повязкой на пол-лица. Подпись под фотографией гласит: «Агрессивность у многих молодых в крови». На снимке Артемий Иванов узнал себя - и подал на газету в суд. Он потребовал публикации опровержения и 100 тысяч рублей в качестве возмещения морального вреда. Впрочем, главный редактор медиахолдинга «Уральский рабочий» Лев Кощеев считает, что никаких правовых норм газета не нарушила.

Лев Кощеев: Нигде из статьи не следует, что он является членом этой преступной группировки и так далее. То есть он там присутствует, ну, грубо говоря, как абстрактный образ человеческой агрессии. Точно так же, как Венера Милосская является абстрактным образом женской красоты. Это первое. И второе – то, что внешность его изменена настолько, что, пожалуй, никто, кроме него и какого-то узкого круга ближайших родственников, опознать точно, что он – это он, ну, не сможет.

Денис Каменщиков: Первое судебное заседание по иску Артемия Иванова состоялось в Ленинском районном суде Екатеринбурга 10 марта этого года. Сам истец на это заседание не явился. В суде присутствовали только его законные представители. Советник генерального директора медиахолдинга «Уральский рабочий» по юридическим вопросам Ольга Белоногова уверена, что оснований для подачи иска у Артемия Иванова нет.

Ольга Белоногова: Это человек из толпы. Нам не были известны ни его фамилия, ни его имя. Это все стало известно буквально из текста искового заявления. И потом, для того чтобы подстраховаться, мы приняли ряд мер предосторожности. Во-первых, половину лица скрывает черная маска. И проидентифицировать по остальной части лица, которая видна – это только глаза, в принципе, просто невозможно. Это практически невозможно. Об этом говорит наука криминалистика. Ну и что еще мы тут сделали... Родинку на лбу, над глазом, а ухо (вот тут видно), мы его снабдили такой серьгой необычной.

Денис Каменщиков: По словам Ольги Белоноговой, истец в редакцию газеты не обращался. Неясно даже – совершеннолетний ли он. Судебное заседание по иску Артемия Иванова продолжится в мае.

Светлана Толмачева: Элина Владимировна, перед вами тот самый номер «Уральского рабочего», о котором шла речь сейчас в репортаже. Что вы, как эксперт, можете сказать, насколько обоснованы претензии молодого человека?

Элина Чепкина: Мне кажется, претензии молодого человека обоснованы. Вот сейчас, когда представители редакции комментировали эту ситуацию и очень легко сказали о том, что узнать себя мог только он сам и его ближайшие родственники, меня удивила такая позиция. Потому что моральные страдания, которые испытывает этот человек, ими игнорируются. Они оговаривают то, что большое количество людей его узнать не могли бы. Но, на мой взгляд, тут подменяется сама проблема, потому что право на частную жизнь имеет как раз этот молодой человек и его ближайшие родственники. И вопрос о том, сколько людей могли бы опознать его по этой фотографии, не представляется мне существенным. Могли опознать, и он сам себя опознал.

С точки зрения соотношения снимка и текста, все-таки мы привыкли к тому, что фотографии иллюстрируют текст и связаны с его содержанием. Вот подпись к фотографии - «Агрессивность у многих молодых в крови», - она многозначна. Формально мы можем это понимать как еще один комментарий к тому преступлению, которое описывается в тексте, к тем нападениям, которые совершала группа подростков, но можем понять и в каком-то расширительном смысле. Если говорить о возможном варианте того, как можно было развести эту фотографию и буквальный смысл текста, вот как раз здесь редакция могла бы где-то сделать пояснение о том, что человек, изображенный на снимке, не является членом этой преступной группировки.

Светлана Толмачева: То есть смысл в том, что без разрешения человека, даже несколько изменив его внешний вид – наполовину закрыв его лицо, они поставили эту фотографию. А нужно было все-таки поинтересоваться мнением этого человека, даже если он неизвестен, да?

Элина Чепкина: Ну, я так понимаю, что если он неизвестен, у них не было возможности спросить его мнение об этом. Тут встает другой вопрос: следовало ли публиковать фотографию человека, которого вы не можете спросить о том, согласен ли он на эту публикацию? То есть, допустим, можно было отыскать какую-то другую фотографию или сфотографировать человека, который дал бы на это согласие.

Светлана Толмачева: Элементарный выход – фотография из зала суда, которая бы подошла к тексту этой статьи.

Элина Чепкина: Конечно.

Светлана Толмачева: Есть у нас звонок от слушателя. Доброе утро.

Слушатель: Доброе утро. Я вас поздравляю с весенним праздником.

Светлана Толмачева: Это с которым? С переводом часов на летнее время?

Слушатель: И успехов вам в вашей работе!

Светлана Толмачева: Скажите, у вас есть мнение по теме, которую мы сегодня обсуждаем?

Слушатель: Мое личное мнение, очень мало хороших журналистов – вот что я хочу сказать.

Светлана Толмачева: А почему вы сделали такой вывод?

Слушатель: Потому что мне кажется, раньше журналисты были патриотами своей страны.

Светлана Толмачева: В чем это выражалось, по-вашему?

Слушатель: Это выражалось в том, что государство было самым сильным.

Светлана Толмачева: Ваше мнение нам понятно. Спасибо.

Элина Владимировна, нужно отметить, что подобные иски к газетам, они большая редкость все-таки. Какой вывод здесь можно сделать? Журналисты хорошо знают закон о средствах массовой информации или все-таки граждане предпочитают не связываться, как, например, решил все-таки связаться Артемий Иванов?

Элина Чепкина: Вы знаете, мы как раз обсуждаем эти проблемы... вот вчера обсуждали, и сегодня будем обсуждать на семинаре Экспертно-консультативного совета «Медиаэтика», который у нас сейчас проходит в городе. Мы приходим к выводу, что здесь действует и та, и другая причина.

С одной стороны, действительно, у нас очень часто граждане не обращаются в суд даже тогда, когда у них есть на это основание. А с другой стороны, мы можем сказать, что за последние годы журналисты, конечно, стали гораздо внимательнее относиться к содержанию своих публикаций, с точки зрения появления возможного судебного иска.

Но вот тот вопрос, который мы с вами сегодня обсуждаем, он не полностью лежит в сфере права. Тут очень большая его часть регулируется этическими нормами. То есть с точки зрения закона, может быть, все соблюдено, а с точки зрения этики остается еще очень много вопросов.

Светлана Толмачева: Спасибо.

Элина Владимировна, на первом месте за прошедшие два месяца нарушения статьи 23-й по поводу права граждан на неприкосновенность частной жизни. Вы просматривали только работы екатеринбургских журналистов. Но, тем не менее, вопрос напрашивается сам собой. Насколько большой контраст с материалами, которые готовят московские корреспонденты, московские издания?

Элина Чепкина: Ну, какого-то заметного контраста мы не обнаружили. Просто по условиям нашей работы мы отслеживаем только региональные материалы и не занимаемся мониторингом московской прессы или московских новостей. Но в целом, когда мы сравниваем эти вещи, то мы видим примерно одну и ту же картину.

Светлана Толмачева: А что будет дальше с результатами мониторинга? Вы будете вести профилактические беседы с конкретными авторами или как-то выстраивать отношения с ними по другой линии?

Элина Чепкина: В рамках нашего проекта готовится открытие нашей собственной странички на сайте Фонда защиты гласности, где мы будем представлять результаты нашего мониторинга, выставлять конкретные тексты. В рамках проекта создан Экспертно-консультационный Совет, который как раз и будет заниматься тем, что будет рассматривать найденные нами спорные материалы, высказывать свое мнение. И у тех, кто заглянет на сайт, будет возможность познакомиться не только с самими текстами, но и с мнениями экспертов, а также высказать свое мнение. Мы предполагаем организовать дискуссию, в том числе, на сайте по вопросам профессиональной этики. То есть наша задача инициировать диалог, размышление на темы морального выбора журналистов, моральных норм в профессии и проблем саморегулирования.

Светлана Толмачева: А можно ли говорить о том, что дело здесь не в отдельных журналистах, которые допустили отдельные ошибки, если иметь в виду, что опубликованные материалы прошли контроль ответственного секретаря, главного редактора, выпускающего редактора, значит, по мнению большинства редакции, ничего зазорного в публикации не было? На ваш взгляд, это намеренное нарушение закона, и люди понимают, что, в принципе, если будет предъявлен иск, им придется доказывать свою правоту? Или это все-таки элементарная правовая безграмотность – люди просто не понимают, что они совершают ошибку?

Элина Чепкина: Мы имеет дело действительно со сложившейся практикой. То есть вот те тексты, которые были нами найдены, мы совершенно не склонны трактовать как провинность конкретного человека, потому что такие вещи достаточно типичны. Но на самом деле вопрос сложнее.

Скажем, в ситуации с той же фотографией молодого человека, что касается снимков, то надо обязательно получать разрешение на снимок человека в каком-то приватном пространстве. А если человек сфотографирован на улице, то это гораздо более спорный вопрос. Потому что когда человек находится в публичном месте, его изображение может оказаться действительно на снимках очень многих журналистов. И если мы это запретим, то тогда практически невозможно будет публиковать никакие фотографии. В том-то и дело, что очень многие из этих вопросов, они не решаются однозначно в правовом поле. Это вопрос именно моральный, вопрос выбора в каждой конкретной ситуации того, что этично, что верно или не верно с точки зрения самого журналиста.

Светлана Толмачева: То есть журналист должен думать прежде всего о неприкосновенности частной жизни своего героя или прежде всего о рейтинге? Вот он все время должен решать эту моральную проблему для себя, так я вас понимаю?

Элина Чепкина: Тут ведь противоречие не только между правом на частную жизнь и рейтингом. У журналистики есть социальные функции, и часто она пишет о конкретном человеке, чтобы поднять актуальную общественную проблему, чтобы выйти на какие-то более широкие обобщения. То есть здесь, может быть, не какой-то узкокоммерческий интерес, а интерес как раз общественно значимый, когда история конкретного человека привлекается для обсуждения серьезной проблемы. Поэтому, действительно, журналисту приходится думать и о том, и о другом. Надо учитывать социальную значимость материала и надо учитывать право на неприкосновенность частной жизни того конкретного человека, о котором в тексте пишется. Тут нет готовых рецептов. Это очень важно, что сфера этики, она не регулируется нормами, которые можно выучить, записать на какую-то страничку и всегда знать, как поступать правильно. Конкретное решение всегда приходится принимать лично журналисту в той ситуации, в которой он оказался.

Светлана Толмачева: Эксперты Фонда защиты гласности, которые также вчера высказывались на эту тему, говорили о том, что журналистам необходимо начать инициировать какие-то процессы саморегулирования, пока этим не занялось государство. По вашему мнению, насколько оправданы эти опасения?

Элина Чепкина: На мой взгляд, такие опасения оправданы. И работа по созданию механизмов саморегулирования внутри российского журналистского сообщества ведется уже несколько лет. В частности, при Союзе журналистов России создан специальный орган - Большое жюри, которое рассматривает как раз этические проблемы журналистской деятельности. Но тут очень большое поле работы впереди. Тем более что значительная часть журналистов, особенно молодые журналисты, не являются членами Союза журналистов России. А юрисдикция Большого жюри в основном, конечно, связана только с членами Союза.

Светлана Толмачева: Возникал вчера также на обсуждении этих материалов и вопрос о доверии аудитории. То есть чем чаще издание будет нарушать какие-то основные права человека, тем меньше будет доверие у народа к этому изданию. Но я бы не согласилась с этим мнением по одной простой причине. Большинство материалов, которые вчера разбирали члены Фонда защиты гласности, они из самой популярной, самой читаемой, самой тиражной газеты, которая помещает на своих первых полосах скандальные фотографии, которые притягивают внимание. Люди голосуют рублем, то есть они покупают те материалы, ту газету, которая им интересна, которая их «кормит» вот теми самыми фактами, где иногда журналисты игнорируют профессионально-этические нормы. Получается, что о доверии здесь говорить смысла нет. То есть читатели не перестанут приобретать то издание, где журналисты допускают такие ошибки.

Элина Чепкина: Ну, это сложный вопрос – вопрос о доверии. Во-первых, можно с интересом читать газету, не вполне ей доверяя. Мы можем по-разному рассматривать эти вещи. Но в плоскости той проблемы, которую мы обсуждаем, о защите права на частную жизнь персонажей журналистских текстов, то здесь мы говорим именно об интересах конкретных людей. В частности, вчера в выступлениях Юрия Венедиктовича Казакова, эксперта Фонда защиты гласности, Владимира Иосифовича Бакштановского, профессора, нашего эксперта из Тюмени, подчеркивалось, что нужно как раз искать более тонкие профессиональные методы сочетания привлечения интереса аудитории и сохранения в этом смысле интереса читателей к изданию конкретному или к конкретной телевизионной программе и заботу о конкретных людях, о которых говорится в тексте.

Светлана Толмачева: Есть звонок от нашего слушателя. Доброе утро.

Слушатель: Здравствуйте. Надежда, Санкт-Петербург. Вы знаете, у меня такое впечатление, что некоторые журналисты... не надо ко всем это относить, что в связи с тем, что им дана свобода, которой они не умеют распоряжаться, многие, и не знаю вообще, что такое честь, совесть, достоинство, и любители порыться в грязном белье, вы знаете, это самое жуткое, самое ужасное. И вы знаете, почему-то они только честь, совесть и достоинство, которых у них нет, они защищают только свои, не признавая, что у другого человека эти качества именно присутствуют. Вы знаете, я иногда покупала газеты, не выписывала, а именно покупала, «Аргументы и факты», ну, пару номеров я прочла – ну, тошнит. Понимаете? Когда в личную жизнь... Ну какое мне дело, кто с кем развелся, кто от кого ребенка родил?! Вы понимаете, если это надо будет творческому человеку рассказать на всю страну, он это скажет, если он захочет.

Светлана Толмачева: Надежда, то есть вы сделали выбор в пользу качественной прессы? То есть «желтую» прессу, таблоиды вы не читаете сейчас?

Слушатель: Нет. Не то что сейчас, я вообще ее никогда не читала. Я говорю, что «Аргументы и факты» я, наверное, номера два, может быть, купила за свою жизнь, сколько они существуют. А сегодня я еду в метро и вижу газету «Комсомольская правда», и что-то там про Аллу Пугачеву, и еще про кого-то... вы знаете, я даже не запомнила. Просто на первой странице что-то про анекдоты и Аллу Пугачеву. То есть опять и опять это перемалывается и перемалывается. Единственное, вы знаете, может быть, какая-то должна быть внутрикорпоративная... я даже не знаю, комиссия, не комиссия, но факт тот, чтобы как-то все-таки, может быть... вот знаете, как суд...

Светлана Толмачева: Суд журналистской части. Ваше предложение, Надежда, понятно. Спасибо большое.

Элина Владимировна, существует мнение, что на данном этапе развития телевидения и медиарынка в целом в России самое время вводить в школах курс медиаобразования, чтобы учить людей правильно воспринимать то, что они читают в газетах и видят по телевидению. Наверное, вы тоже не раз слышали такое предложение и такие разговоры о том, что Америка, европейские страны уже с середины прошлого века обсуждают ту же проблему, и в некоторых странах курс медиаобразования уже введен. Объясните, пожалуйста, а чему, собственно, могут научить преподаватели медиаобразования?

Элина Чепкина: Ну, прежде всего они могут научить правильно читать газеты и правильно смотреть «Новости». То есть журналистские тексты – это тексты, которые создаются по определенным правилам. И если человек знает эти правила, он более подготовленный читатель и с более критическим взглядом на содержание прессы. Вот этот критичный взгляд достаточно трудно вырабатывается сам по себе, и это от очень многих обстоятельств зависит. Поэтому если мы хотим, чтобы у нас было больше квалифицированных читателей и читателей, которые читают журналистские тексты или смотрят журналистские тексты с понимаем, как они устроены и на что они рассчитаны, то вот эта новая аудитория, вероятно, способствовала бы и созданию новой, более ответственной журналистики.

Светлана Толмачева: То есть мы только что услышали, что рассказала нам слушательница по имени Надежда из Санкт-Петербурга. И ее лично очень задевают заголовки в «желтых» газетах: кто с кем развелся и так далее, подробности частной жизни известных в России и за рубежом людей. Если ввести курс медиаобразования, у людей появится некая стена, отделяющая их от этого? То есть они не будут так близко к сердцу принимать статьи журналистов?

Элина Чепкина: Я думаю, да, они не будут так близко к сердцу принимать то, о чем там пишется. Ну и потом, читательская аудитория тоже очень разная. Все-таки газеты, которые упоминались, это газеты с очень большим тиражом. И у журналистики есть функция развлекательная. То, что касается частной жизни публичных людей, в профессиональных Кодексах журналистской этики многих стран специально оговаривается, что частная жизнь публичного человека, она более открыта обществу, и общество имеет право больше об этом знать. Ну а что касается совсем уж частных подробностей, это скорее удовлетворение не общественного интереса, а общественного любопытства. И тут как раз сфера этики: где та граница, за которой любопытство уже становится неуместным. С другой стороны, мы можем сказать, что многие публичные люди, особенно из сферы шоу-бизнеса, как раз охотно дают согласие на то, чтобы подробности их частной жизни были известны широкой публике.

Светлана Толмачева: Благодаря этому курсу медиаэтики люди станут, так скажем, более образованы, то есть будет рассказано, что такое хорошо, а что такое плохо, нельзя подглядывать в замочную скважину?

Элина Чепкина: Ну, вы знаете, тут вопрос как и с любым другим образованием. Во-первых, когда такой курс появится, мы еще совершенно не знаем, и даже в проектах пока такого нет, чтобы в России был введен такой курс. А во-вторых, всякое образование внятно тому, кто хочет его воспринять. И если мы расскажем всем, что мы считаем правильным, все с нами согласятся и примут это для своей практической жизни, конечно, нельзя слишком прямолинейно так считать.

Светлана Толмачева: Есть еще один звонок от нашего слушателя. Доброе утро.

Слушатель: Доброе утро. Я из Санкт-Петербурга. Меня Владимир Сергеевич зовут. Вопрос первый. Случайный человек опознал себя на случайном снимке и подал в суд. Так вот кто, скажем, оклеветал, журналист или человек, который сказал, что «вот это я»? Я не вижу основания для иска. На свете очень много похожих людей.

Другой случай. На широкоэкранной телевизионной постели показывается человек, похожий на высокое должностное лицо. И все говорят, что вот этот человек похож на это высокое должностное лицо. Мало того, что при этом телевидение влезает в частную жизнь этого должностного лица, в ту сферу, которая никак не касается его должностных обязанностей, понимаете, так вот еще вирус хамского синдрома... То есть телевидение показывает, что это норма – подглядывать за частной жизнью человека в замочную скважину, не важно, скажем, кто это, прокурор или американский президент.

Светлана Толмачева: Спасибо. Ваше мнение понятно.

Сомнение выражает наш слушатель в том, что имеют право случайно узнавшие себя в газете люди подавать иск против конкретной газеты. Действительно, нужно еще доказать, что на фотографии ты – это ты.

Элина Чепкина: Вероятно, да, это требует доказательств, если уже речь идет о судебном иске. Но дело ведь не просто в том, что фотографию какого-то человека опубликовали в прессе. Здесь речь идет о том, что фотография опубликована как иллюстрация к материалу о том, что осудили банду подростков, совершивших множество преступлений. Если бы фотография этого человека была опубликована, ну, в качестве представления красивых лиц, которые можно встретить в России, вряд ли бы он обратился с судебным иском. Речь идет о конкретной ситуации, то есть в связи с содержанием публикации.

Светлана Толмачева: Мы весьма подробно остановились только на одной части вашего исследования, которое касается нарушения права на частную жизнь. Какие еще есть группы ошибок, которые вы выделили?

Элина Чепкина: Ну, из того, что встречается постоянно, мы находим в Екатеринбурге подтверждение сложившейся практике о том, что, скажем, в публикациях на криминальную тему указывается этническая принадлежность правонарушителей. Таких вещей достаточно много. И хотя уже не первый раз, скажем, на своих семинарах по этике мы об этом говорим, пишутся и издаются работы по толерантности и так далее, вот эта проблема все еще остается актуальной для российской журналистики – связь этнической принадлежности человека и преступления. Хотя, таким образом, мы, конечно, затемняем вопрос о социальных истоках преступности и можем создать негативный образ целой этнической группы на основании того, что какой-то конкретный человек совершил правонарушение, будучи представителем этой этнической группы.

Светлана Толмачева: Декларируется, что у преступности нет национальности, но на самом деле в газетах мы видим совершенно другое. Язык вражды имеет место быть?

Элина Чепкина: Да, это очень большая проблема в современной российской журналистике. Мы тоже проводили специальное исследование по языку вражды. Надо сказать, что таких тяжелых, грубых проявлений языка вражды насчет призывов к насильственным действиям, к дискриминационным действиям в отношении каких-либо групп людей мы практически не встретили, если иметь в виду массовую, тиражную прессу, а не какие-то отдельные маргинальные издания. А вот что касается так называемого мягкого языка вражды, как упоминание этнической принадлежности правонарушителей и прочих подобных случаев, то, да, время от времени это встречается. Я тоже должна отметить, что нельзя сказать, что из номера в номер мы с такими вещами сталкиваемся, нет. И на наш взгляд, в этом смысле подготовленность журналистов растет. Они учитывают эти вещи. Но, тем не менее, такие тексты продолжают время от времени появляться.

Светлана Толмачева: Элина Владимировна, скажите, тот мониторинг, который вы проводили, это одноразовая акция или вы будете постоянно следить за тем, что и как пишут журналисты в Екатеринбурге?

Элина Чепкина: Пока наш проект продолжается полгода, а дальше будет видно.

Светлана Толмачева: Спасибо, Элина Владимировна, за участие в нашей программе. Надеюсь, что у нас еще будет возможность познакомить слушателей с результатами вашего следующего мониторинга и обсудить их.

Всего доброго!