Ссылки для упрощенного доступа

Изменения, произошедшие в России, и деятельность нотариусов


Программу ведет Олег Вахрушев. В программе принимает участие Владимир Ярков, профессор Уральской Государственной юридической академии, президент Региональной нотариальной палаты Свердловской области, директор Центра нотариальных исследований.

Олег Вахрушев: Сегодня рядом со мной в Екатеринбургской студии Радио Свобода доктор юридических наук, профессор Уральской Государственной юридической академии, президент Региональной нотариальной палаты Свердловской области, директор Центра нотариальных исследований Владимир Ярков.

Здравствуйте, Владимир Владимирович.

Владимир Ярков: Здравствуйте.

Олег Вахрушев: Изменения, произошедшие с начала 2005 года в России, не могли не отразиться на деятельности нотариусов. Поправки в Налоговый кодекс и к Основам законодательства о нотариате, новый Жилищный кодекс, пресловутый 122-ой закон о монетизации льгот и прочее, и прочее. Об этом и многом другом мы будем говорить сегодня в нашей программе.

Однако начать хочется с другого. В этом году единственному в России Центру нотариальных исследований при Федеральной нотариальной палате вручена высшая российская юридическая премия «Фемида». Премия вручается за вклад в развитие институтов правового государства и гражданского общества, и направлена она на усиление роли права в обществе, развитие правовой культуры, а также на повышение престижа и общественной значимости профессии юриста.

О работе Центра нотариальных исследований рассказывает екатеринбургский корреспондент Радио Свобода Ирина Мурашова.

Ирина Мурашова: Высшую российскую юридическую премию “Фемида” Центр нотариальных исследований Екатеринбурга получил за то, что за три года своего существования подготовил и опубликовал 15 книг по нотариальному праву и нотариальной практике. Юридический «Оскар» - награда высокая. Советник президента Региональной нотариальной палаты Свердловской области Татьяна Зайцева считает, что получить ее удалось благодаря сплоченности коллектива и тому, что в Екатеринбурге много квалифицированных юристов - и практиков, и теоретиков. Но и в Екатеринбурге, и в других городах России нотариусам для работы не хватает свежей и обобщенной информации.

Татьяна Зайцева: При всем изобилии юридической литературы книг для нотариусов, к сожалению, выпускается еще достаточно мало. Самое актуальное направление – это Наследственное право в Российской Федерации, вопросы применения международного законодательства в тех же вопросах наследования. Союз распался. У нас у всех есть родственники за границей – на Украине, в Казахстане, в Белоруссии. Все люди рано или поздно умирают, и вот тут возникают вопросы международного наследования. А они решаются, ну, с определенными особенностями.

Ирина Мурашова: В таких спорных ситуациях как раз и нужны книги, за которые Московский клуб юристов отметил уральцев премией «Фемида». Вручают ее за вклад в развитие институтов правового государства и гражданского общества, а также за развитие правовой культуры.

Татьяна Саночкина верит в то, что правовая культура россиян пусть и медленно, но повышается. Сама она стала нотариусом случайно - пришлось участвовать в деле о наследовании как обычному гражданину. Хождение по кабинетам завершилось появлением интереса к новой профессии.

Татьяна Саночкина: Почему мужчин почти не было в этой профессии? Низкая оплата. Ну и нужно учитывать множество мелочей в этой работе. А потом ведь работа-то с людьми, а когда работаешь с людьми, это постоянное психоэмоциональное напряжение. Ну, люди приходят со своими проблемами, часто с горем – и все это выплескивают на нотариуса. Мужчины всего этого не выдерживали. Но сейчас у нас положение изменилось. Работа стала достойно оплачиваться – и это большой стимул для мужчин.

Ирина Мурашова: Мечта нотариуса - законодатель, который ответственно подходит к своей работе, и идеальный клиент, который относится к юристу с уважением и умеет слушать и слышать. Но пока этого нет в реальности, и тиражи изданий Центра нотариальных исследований Екатеринбурга будут по-прежнему быстро расходиться. Тем более что обладатели премии «Фемида» пишут книги не просто так - а в соответствии с запросами коллег со всей России и своим личным опытом. На очереди новый труд екатеринбуржских нотариусов - постатейный комментарий к разделам «Общественное право».

Олег Вахрушев: Владимир Владимирович, для большинства людей нотариус – это, скажем так, бюрократ с высшим юридическим образованием, который целыми днями сидит у себя в конторе, роется в бумагах, ставит подписи (хочет – ставит, хочет – не ставит), деньги берет. Мало того, оказывается, что он еще и книги пишет, причем для своих коллег. Действительно, очень сложная ситуация с литературой профессиональной для нотариусов?

Владимир Ярков: Ну, просто мы полагаем, что есть такая потребность. Потому что многие работы пишутся вообще и для всех. А нашей задачей была именно подготовка литературы, которая была бы востребована нотариусами профессионально. И одновременно с той целью, чтобы люди, юристы и другие профессиональные категории знали, что такое нотариат, могли в нем ориентироваться. То есть наша литература предназначается не только для нотариусов, но и для студентов.

Причем хочу отметить, вот первая книга, которая выходила в рамках Центра, - потому что до этого мы и так много работали, каждый по отдельности, - была издана, например, при поддержке правительства Швейцарии. Мы подготовили тогда первый учебник в России «Нотариальное право России», и эту программу финансировало правительство Швейцарии. У богатых стран свои причуды. Исходя из того, что большинство российских нотариусов – женщины, они с целью поддержки женщин России создали вот такую программу. И правительство Швейцарии профинансировало все издание. И выгодным приобретателем здесь была Федеральная нотариальная палата. Весь тираж был за счет этого отдан ей, и она его разослала по юридическим вузам для того, чтобы студенты имели возможность использовать такой хороший учебник для этих целей.

Олег Вахрушев: Центр нотариальных исследований при Федеральной нотариальной палате – почему именно в Екатеринбурге?

Владимир Ярков: Ну, так сложилось. В общем-то, в России несколько крупных юридических центров – это Москва, Санкт-Петербург и Екатеринбург. Здесь действует достаточно мощная Уральская Государственная юридическая академия. Многие из ее выпускников занимают видное положение на юридическом Олимпе нашей страны. И наша академия имеет значительный вес. И, соответственно, мы все ее выпускники, и работаем там.

Олег Вахрушев: Если взять, например, ту же самую Францию, там есть пять, если мне не изменяет память, нотариально-консультационных центров, куда обращаются нотариусы со всей Франции. Куда обращаются нотариусы России?

Владимир Ярков: Они обращаются либо в Федеральную нотариальную палату, либо к нам, поскольку наш Центр федерального значения.

Олег Вахрушев: То есть два места, куда можно прийти и проконсультироваться?

Владимир Ярков: Ну, они могут обращаться и в свои региональные палаты. Но многие из них достаточно небольшие и не имеют такого хорошего, квалифицированного персонала, который бы позволял ориентироваться в таких ситуациях, например, связанных с применением нового и более сложного законодательства.

Олег Вахрушев: Кто работает в вашем Центре, сколько человек?

Владимир Ярков: Нас работает всего 8 человек, но из них пятеро – это люди, которые занимаются собственно научной деятельностью, и трое - технические помощники. Ну, я бы назвал прежде всего – это Татьяна Ильинична Зайцева, которая руководит отделом нотариальной практики. Есть у нас отдел проблем законодательства о нотариате, им занимается Бронислав Гонгало, он одновременно является заведующим кафедрой Гражданского права нашей Юридической академии и ректором Уральского отделения Российской школы частного права. Также у нас есть отдел зарубежного, иностранного и международного нотариата – это Игорь Медведев, он кандидат юридических наук, и одновременно он получил степень доктор права в одном из университетов Франции. Почему именно Франции? Потому что официальный язык латинского нотариата – система, в которую входит наша страна, - французский язык. И, в общем-то, модель современного латинского нотариата, она пришла из Франции вместе с Кодексом Наполеона.

Олег Вахрушев: Хитро нотариусы себе жизнь устроили, нужно сказать.

У нас есть телефонный звонок. Здравствуйте.

Слушатель: Здравствуйте. Меня зовут Александр, я из Москвы. Меня интересует такой вопрос. Несет ли нотариус какую-либо ответственность, если заверяет документ, преступный документ, заранее зная, пусть даже невольно... Вот я имею в виду, например, если человека насильственно заставляют, чтобы он отдал наследство свое, или еще какие-то документы. И знаете ли вы из вашей практики о таких процессах? Спасибо.

Владимир Ярков: Во-первых, с точки зрения законодательства, да, нотариус несет полную имущественную ответственность за свои ошибки, которые были совершены по его вине. Это совершенно бесспорное положение. И мне известны случаи из практики, когда нотариус, если он совершал такие ошибки, то он возмещал этот ущерб. Но при этом надо иметь в виду, что чаще всего это делается без всяких судов, потому что для нотариуса в силу специфики его профессии репутация важнее всего. Поэтому даже я знаю по нашей Палате, что возникали такие ситуации, и нотариусы это делали сами, естественно, не допуская никакой огласки, потому что они берегут свою репутацию. Если же нотариус совершит действие преступного характера (ну, как говорится, в каждой семье не без урода, такие случаи были по разным регионам России, но они достаточно единичные), то, конечно, здесь нотариус может быть привлечен и к уголовной ответственности, то есть как и любой другой гражданин нашей страны.

Олег Вахрушев: А вот если говорить о последних случаях, о которых вы рассказываете, большинство из них с чем связаны – с наследством, или какие это случаи?

Владимир Ярков: Ну, самые разные бывают ситуации. Была ситуация, когда нотариус неправильно оформил доверенность для действий за границей. Конкретный человек поехал с этой доверенностью в Москву оформлять все документы дальше. И в одном из иностранных консульств ему отказали в этом. И ошибка была очевидна. Нотариус в этом случае возместил расходы на проезд, проживание в Москве, естественно, подготовил новые документы, уже имеется в виду, что это за его счет было сделано.

Олег Вахрушев: И у нас телефонный звонок. Доброе утро.

Слушатель: Здравствуйте. Трифонов беспокоит вас, пенсионер, Екатеринбург. Я хотел бы спросить, за свои услуги нотариус... есть ли какая-то таблица, по какому закону он собирает деньги за свои услуги? У меня, например, жена умерла, и осталось наследство в виде 1500 рублей на сберкнижке. И они назначили вначале 700 рублей, которые я должен заплатить, но потом как-то пожалели – и 550 рублей. То есть я чувствую, что нормативов каких-то нет. Есть ли они вообще? Ответьте, пожалуйста.

Владимир Ярков: Ну, в каждой ситуации надо разбираться отдельно. Но также важное преимущество нотариата в том, что тарифы регулируются законом. В частности, применительно к нотариату они установлены Налоговым кодексом, а до этого – законом о государственной пошлине. То есть надо смотреть эту ситуацию. Но вообще тарифы составляют 0,3-0,6 процента от суммы наследственного имущества, в зависимости от разных обстоятельств. Поэтому я просто не знаю, что еще могло входить в наследственную массу.

Если вы не довольны, если вы считаете, что здесь допущена ошибка, либо в отношении вас есть злоупотребление, пожалуйста, обращайтесь в Нотариальную палату Свердловской области по адресу: улица Малышева, 177 в. Каждый понедельник у нас с 9 утра до обеда ведется прием. Пожалуйста, обращайтесь. То есть в том случае, если нотариус допускает злоупотребление, мы всегда вмешиваемся в эту ситуацию. И нет никаких проблем – они разрешаются положительно.

Олег Вахрушев: Вот интересно, как вы вмешиваетесь в деятельность частного нотариуса. Но об этом поговорим чуть позже.

У нас есть звонок. Доброе утро.

Слушатель: Доброе утро. Это Василий Сергеевич из Екатеринбурга. Почему в России принята французская система права, а не английское претензионное право? Как в США – по штатам различия в праве. Ведь при претензионном праве наукой, законотворчеством занимаются больше «биологических компьютеров» - людей. То есть получается более мощный компьютер и законодательство совершеннее. И отрабатывают там на отдельном штате каждый закон, прежде чем на всю страну пускать. Спасибо.

Олег Вахрушев: Спасибо, Василий Сергеевич.

Прежде чем Владимир Владимирович объяснит, почему это так, я бы попросил вас разъяснить еще, в чем разница, для того чтобы было всем понятно.

Владимир Ярков: Уважаемый Василий Сергеевич. В мире есть, как известно... ну, в общем-то, в научной литературе проводится классификация по многим основаниям, но выделяются две основных модели права. Это так называемая «common law» - это система Общего права, которая пошла из Англии и распространилась через ее колонии по всему миру. И другая система – Континентального Гражданского права, которая возникла из Римского права. Ну, наряду с этим мы выделяем специфическое, например, мусульманское право, есть книги по еврейскому праву и так далее. Своеобразие есть в праве Китая, Японии.

Но почему так? Потому что Россия принадлежит системе Континентального права. Так сложилось, что в нашей стране, когда складывалась правовая система и шли правовые реформы, еще в эпоху, допустим, Александра II, здесь за основу бралась немецкая, французская, итальянская модель права. И оно предполагает кодифицированность его.

Что касается американской системы права, она действительно своеобразна, но я бы не сказал, что она совершенна. Во-первых, потому, что система «common law», она более выгодная, если так выразиться, для класса юристов, а не для граждан. Поскольку при этой системе ведущие место занимают адвокаты, которые работают не только на клиентов, но и во многом на себя. Если вы почитаете ту же самую американскую литературу, они достаточно критически отзываются о своей системе. По всем обычным подсчетам, она более дорогая для потребителей юридических услуг. Система Континентального права с более четкой кодификацией и регулированием, она просто более, если так выразиться, дешевая, и в этом смысле менее затратная, но ничуть не менее эффективная, чем система «common law».

Олег Вахрушев: То есть адвокат или нотариус, работающий в России, никогда не достигнет такого финансового состояния, нежели адвокат и нотариус в США, скажем так?

Владимир Ярков: Ну, в США нет системы нотариатов в том виде, как она есть в странах Континентального права, там есть «public notary». Ну а что касается успешных адвокатов и нотариусов, то они есть и в России, и они тоже могут, очевидно, жить достаточно хорошо. Но здесь именно, подчеркиваю, принципиальная разница моделей. Потому что когда вы обращаетесь к нотариусу, то нотариус – это не слуга одного клиента, нотариус обязан учитывать интересы всех сторон, которые обратились к нему. То есть и продавца, и покупателя, и их жены, и тещи, проживающих вместе, и несовершеннолетних детей, и ваших соседей, если это долевая собственность, например, и необходимо соблюсти определенные процедуры. А адвокат всегда представляет интересы одного клиента и работает именно на него.

Олег Вахрушев: Давайте вернемся к вашим словам, когда вы сказали, что «если что-то не так, то звоните к нам в Нотариальную палату, и мы вам обязательно поможем». Как региональная Нотариальная палата может воздействовать на отдельно взятого нотариуса, тем более что наверняка он не государственный нотариус, а частный нотариус?

Владимир Ярков: Здесь надо исходить вот из чего. То есть модель латинского нотариата, действующая в России, предполагает, что нотариус не просто частный нотариус, действительно, он сам организует свою профессию, но в то же время он получает полномочия от имени государства. Назначает его на должность всегда министр юстиции, либо органы Министерства юстиции на местах. Это система, принятая во всем мире. Соответственно, поскольку нотариус выполняет публичные функции, то Нотариальные палаты имеют часть этих функций. Конечно, нотариус сам решает все вопросы организации и существа совершаемых им действий, но мы всегда можем как-то обратить внимание на какие-то ошибки. И вот как эта система действует. У нас есть специальный орган – Комиссия профессиональной чести, куда можно обращаться с жалобами, и которая может применять меры воздействия со своей стороны, а также правление коллегиального органа Нотариальной палаты.

Олег Вахрушев: Давайте перейдем теперь к более конкретным вещам, которые мы заявили изначально, - это о тех изменениях в жизни России, которые произошли с конца прошлого года – с начала этого года. И начать хочется вот с чего. Постановлением правительства от 16 февраля адвокатов, нотариусов обязали рассказывать о подозрительных клиентах, о подозрительных сделках в Федеральную службу по финансовому мониторингу. Что это такое? И что это означает? То есть, по идее, существует такое понятие, как «нотариальная тайна» - это одно из основополагающих понятий вообще в нотариате. А тут нужно рассказать о том, что происходит с твоим клиентом. Нет ли нестыковочки какой-то?

Владимир Ярков: Ну, я согласен с вами, здесь можно говорить, что есть определенная нестыковка, но прежде всего постановка такой проблемы, она связана, насколько я понимаю, с международными обязательствами России. Страны Европы, Северной Америки, Японии и еще ряд государств... Есть специальные организации, которые занимаются борьбой с преступными доходами. И вот эти положения, они пришли к нам из-за рубежа.

Вот в сентябре я был в Международном университете нотариата в Париже, нам читали лекции, в том числе, французские нотариусы, которые тоже рассуждали на эту тему, что правительство их тоже обязывает сообщать такую информацию. Но когда мы обсуждали, вместе дискутировали, каковы критерии, как определить – преступные это деньги или нет, это, конечно, бывает достаточно сложно сделать. Швейцарских нотариусов, например, несмотря на то, что Швейцария тоже страна великой банковской тайны, но правительство тоже сейчас их обязало это делать.

Поэтому в нашей практике как мы можем исходить из этого. Здесь каждый раз определяется это оценочно нотариусом. То есть здесь каких-то четких критериев нет. Нотариус сам определяет. Но, конечно, я согласен, здесь есть определенная моральная проблема, потому что нотариус, с одной стороны, совершает действие, а с другой стороны, он должен, если так выразиться, «стучать» на своего клиента. Ну, таков закон. Наверное, на практике нотариусы будут больше отказывать в совершении нотариальных действий, если они увидят, что там есть какие-то не очень хорошие моменты.

Олег Вахрушев: А отказ нотариуса от действий не освобождает его от донесения в службу мониторинга?

Владимир Ярков: Ну, прямо – нет, насколько я понимаю. Надо еще внимательно вчитаться в этот правовой акт. И он начал действовать недавно. Но, насколько я понимаю, нет.

Олег Вахрушев: Хорошо. Но это действительно достаточно субъективно все, чтобы на первый взгляд... Хотя понятно, что нотариусы, они и психологи, с другой стороны. Но узнать в человеке злоумышленника достаточно сложно, мне кажется. Ну, кто его знает...

Еще одна проблема – это то, что... ну, не то чтобы проблема, но Жилищный кодекс, который вступил в действие с 1 марта. Московские нотариусы уже бьют тревогу, говорят, что БТИ – это очень плохо, цены занижены, скажем, на те же самые квартиры, нужна им отдельная экспертиза оценочная квартир. Что в Екатеринбурге?

Владимир Ярков: Ведь Налоговый кодекс, он требует указания в документах, чтобы недвижимость продавалась по стоимости. Стоимость - имеется в виду реальная, рыночная стоимость. Но мы с вами знаем, что рыночная цена в России – это не очень устоявшееся понятие. Ну, тоже у нас взяли из зарубежного опыта – у нас сейчас созданы специальные организации оценщиков. Появилась такая новая профессия, предпринимательская деятельность – профессиональная оценка. Вот мы обращаемся к ним, чтобы они дали нам такого рода оценку. То есть это связано тоже не с желанием нотариуса, допустим, дать заработок оценщику, это вытекает из закона. И кроме того, вы знаете, что сейчас ведь и налогообложение недвижимости, как предполагается государством, тоже по его рыночной оценке, а не по инвентарной оценке. Потому что оценка БТИ, она вообще непонятно что отражает, он учитывает просто его строительную стоимость и постепенный процент износа. Между тем, одно и то же изношенное здание или квартира в центре Екатеринбурга и на его окраине, понятно, что они имеют совершенно разную рыночную оценку.

Олег Вахрушев: То есть вы за то, чтобы все-таки была экспертиза, которая оценивала бы именно рыночную стоимость квартир?

Владимир Ярков: Ну, мне кажется, что это правильно. Потому что ведь на самом деле недвижимость продается по рыночным ценам.

Олег Вахрушев: Но никто вам не скажет, тем более нотариусу, юристу или адвокату, сколько стоит эта квартира на самом деле, сколько я отдам продавцу денег. Естественно, я скажу, что меньше, потому что и нотариусу я меньше заплачу, и там-то меньше заплачу, и там-то меньше заплачу.

Итак, вот проблема. Покупаю квартиру, естественно, хочется всем заплатить поменьше, начиная с покупателя, и так далее по инстанциям. Как здесь быть? Мы говорим о рыночной стоимости и о том, что нотариусу, естественно, выгоднее, чтобы была рыночная оценка. Не то чтобы выгоднее материально, но так оно было бы реальнее что ли на деле.

Владимир Ярков: Но ведь когда-то надо все-таки выводить наш гражданский оборот, в том числе и связанный с недвижимостью, из тени в белое, какое-то прозрачное правовое пространство. Потому что, в конечном счете, от этого выигрывают все, я полагаю, и в плане налогообложения, и в плане легализации доходов. Потому что ведь и сейчас вполне законопослушные граждане, продавая квартиру, которой они владели менее пяти лет, они должны уплатить подходный налог с той суммы, которую они получили, свыше миллиона рублей. И государство, установив вот такое налогообложение этих полученных сумм свыше миллиона рублей, оно толкает граждан к занижению стоимости продаваемой недвижимости, вполне законопослушных людей. Но все-таки мы должны стремиться к тому, чтобы сделать... ведь от этого выиграем мы все, когда деньги не будут передаваться где-то под столом, или в договоре пишется одно, а на деле другое. Кстати, ведь это и большая проблема затем для судебной практики. Потому что, представьте себе, человека обманули, например, квартира или дом оказались не тех параметров. Он затем хочет судиться. Но в договоре-то указана та сумма, и он может претендовать на то, что указано в договоре. Конечно, он может потом трясти в суде распиской. Но тогда возникает вопрос: а почему в договоре одно, а в расписке другое? Это все осложняет доказывание и делает, в конечном счете, гражданский оборот менее прозрачным и не правовым.

Олег Вахрушев: Новый Жилищный кодекс, одним из его разработчиков был ваш коллега господин Гонгало. Он рассказал вам о каких-то подводных течениях в новом Жилищном кодексе? К чему готовиться нотариусам в связи со вступлением в действие этого кодекса? Есть ли какие-то там тонкости, нюансы, которые нужно бы, по идее, донести абсолютно до всех, но понятны они будут только юристу?

Владимир Ярков: Жилищный кодекс – это вообще тема отдельная. И здесь надо Бронислава Вячеславовича вообще по этому поводу (может быть, и Радио Свобода, если вам интересно) пригласить отдельно. Он сейчас много выступает по радио, по телевидению. А что касается нас, то нотариус – это профессиональный юрист. И мы изучали Жилищный кодекс. И недавно у нас был большой семинар. Профессор Гонгало прочитал нам большую лекцию по Жилищному кодексу. Да, там достаточно много юридических тонкостей, деталей, которые мы будем учитывать в своей работе. Например, связанные с особенностями прав членов семьи. Теперь, например, усилена защита собственника, мне кажется, это правильно, в отличие от прежнего жилищного законодательства. И есть ряд других положений, связанных с правами детей, которые проживают в этом жилом помещении.

Олег Вахрушев: Хорошо, обязательно пригласим господина Гонгало в нашу студию.

122-ой закон – монетизация льгот. Как-то коснулась монетизация льгот вас, либо все осталось по-старому?

Владимир Ярков: Я хочу с радостью и вообще с гордостью сказать, что нотариусы – это единственная сфера деятельности, где все осталось абсолютно так же. То есть если государство монетизировало льготы, и в результате люди ощутили на себе реальное ухудшение, то что касается нотариата, то мы по-прежнему в соответствии с Налоговым кодексом обязаны предоставлять более чем 20-ти категориям граждан и организаций льготы. То есть нотариус совершает определенные юридические действия, допустим, оформляет наследство, скажем, совместно проживающим членам семьи на жилое помещение, то есть несет, мало того, за это имущественную ответственность полную по закону, но совершает это по закону бесплатно. То есть когда люди где-то тратят, надо иметь в виду, что они платят везде, кроме нотариуса.

Олег Вахрушев: Мне не понятно, почему вы об этом говорите с гордостью и радостью. Ведь вы убытки несете, вы недополучаете реальные деньги.

Владимир Ярков: Видите ли, нотариат – это все-таки... мы так рассматриваем тоже с точки зрения Доктрины латинского нотариата, нотариат – это часть публичной службы. И наша задача – это оказание, в том числе, бесплатной квалифицированной помощи. Но есть определенные механизмы, которые позволяют нам включать неполученные тарифы в затратную часть. Правда, это идет все с боем с налоговыми органами, как правило, через суды, но пока суды удовлетворяли иски нотариусов в этой части.

Олег Вахрушев: Хорошо. Со льготами все в порядке у вас, значит.

И последний вопрос, который мне хочется вам задать. Ситуация в Екатеринбурге в нотариальных конторах примерно такова. Очень сложно найти ту минуту в течение светового дня, чтобы было, скажем, хотя бы два-три человека в приемной нотариальной конторы. Очень много народа. Насколько я в курсе, 60 нотариальных контор работают в Екатеринбурге, 180 – в Свердловской области. 60 нотариальных контор на 1,5 миллиона екатеринбуржцев, это не мало ли? И кто определяет вообще количество нотариусов на несколько тысяч человек?

Владимир Ярков: Мы считаем, что этого достаточно. Есть норматив: один нотариус примерно на 20-25 тысяч населения. Количество должностей определяется Нотариальной палатой совместно с органами юстиции. А смысл в том, чтобы... нотариус ведь должен сам себя окупить, он должен содержать свою контору, платить зарплату своим сотрудникам и нести прочие расходы. Поэтому количество нотариусов не может быть безбрежно большим, оно должно быть ограничено. Кроме того, это объясняется и необходимостью контроля над профессией.

Но я не согласился бы с вами, потому что я часто, как президент Палаты, бываю в разных конторах, и я бы не сказал, что нотариусы сейчас при том количестве очень сильно перегружены работой. Да, бывают иногда проблемы очередей, но они совершенно минимальны. Потому что, к сожалению, за последние годы компетенция обязательная нотариуса, она упала. Например, с этого года отменено нотариальное удостоверение ипотеки, по недвижимости. То есть мы, конечно, полагаем, что нотариальное удостоверение лучше, но многие обращаются и сразу в органы государственной регистрации.

Олег Вахрушев: Но, тем не менее, появились брачные контракты, и с этими контрактами именно к вам пойдут? Кстати, брачные контракты заключались в Екатеринбурге?

Владимир Ярков: Да, люди заключают их. Я не скажу, что очень много. Если психологическим взглядом посмотреть, сделать срез, это, как правило, люди, которые вступают не в первый брак, либо люди, которые заключают первый брак, но уже им за 30 лет, то есть более взрослые и взвешивающие все люди, которым есть что делить, да, они заключают такие контракты.

Олег Вахрушев: Хорошо. Я благодарю вас, Владимир Владимирович, за участие в программе «Время Свободы».

XS
SM
MD
LG