Изменения в законе "Об Общественной палате"

ВедущийВиктор Резунков

Виктор Резунков: Президент Владимир Путин направил в Госдуму проект изменений в закон "Об Общественной палате". Согласно этому проекту, члены палаты получат право давать заключения о нарушениях свободы слова в средствах массовой информации и в зависимости от сделанных выводов направлять их в регистрирующие, надзорные или правоохранительные органы либо непосредственно учредителям или руководству этих средств массовой информации, допустивших нарушение, а также в иные компетентные государственные органы или должностным лицам. Так сказано в президентском проекте. Не является ли это введением новой цензуры в стране? Об этом мы и поговорим сегодня в Петербургской студии Радио Свобода. У нас в гостях главный редактор "Петербургских страниц" "Новой газеты" Николай Донсков и по телефону из Москвы член Общественной палаты, редактор Отдела политики сетевого издания "Русский журнал" Алексей Чадаев.

Я предлагаю послушать обзор последних публикаций, который подготовила корреспондент Радио Свобода Ольга Писпанен.

Ольга Писпанен: Как сообщают "Известия", "согласно президентскому законопроекту, члены Общественной палаты получат право давать заключения о нарушениях свободы слова в средствах массовой информации и в зависимости от сделанных выводов направлять их в регистрирующие, надзорные или правоохранительные органы".

В медиа-сообществе президентские поправки восприняли весьма скептически. Секретарь Союза журналистов России Михаил Федотов на страницах "Коммерсанта" заявил, что они противоречат закону о СМИ, запрещающему вмешательство в редакционную деятельность.

Его поддержал главный редактор радиостанции "Эхо Москвы" Алексей Венедиктов. "Создание надСМИшного органа неконституционально, и любое решение этого неконституционального органа - Общественной палаты - может быть обжаловано в Конституционном суде", - заявил Венедиктов "Коммерсанту".

Однако, по мнению члена Общественной палаты Эдуарда Сагалаева, новые функции нужны, чтобы оказывать влияние на чиновников, особенно региональных, которые чаще всего нарушают права СМИ.

Еще один член Общественной палаты адвокат Анатолий Кучерена также в поправках видит только хорошее. По его убеждению, поправки направлены лишь на защиту свободы слова и прав журналистов. "Я не вижу здесь никаких карательных функций. Хорошая формулировка, исключительно рекомендательный характер. У нас нет административных рычагов", - заверил он "Коммерсант".

Однако правозащитники уверены, что речь идет об очередном усилении контроля за СМИ. "Это проблема жесточайшей и явной цензуры. Любые слова про равный доступ к СМИ, все меры, объясняемые стремлением обеспечить равные шансы - это всегда административный ресурс, цензура и отсечение под любым предлогом оппозиции", - заявил Газете.Ру аналитик правозащитного центра "За права человека" Евгений Ихлов.

На вопрос: "От чего бы вы защитили свободу слова?", заданный на страницах издания "Коммерсант", большинство опрошенных ответили: "От плохих шоу-программ". Например, председатель исполкома партии "Единая Россия" Андрей Воробьев ответил, что свободу слова защитил бы от таких программ, как "Дом" и "Окна", которые ничему не учат, а лишь пропагандируют сюжеты сомнительного содержания. А режиссер Иван Дыховичный защитил бы свободу слова от Кремля. По его мнению, Общественная палата нужна только Кремлю, чтобы скрывать собственную опеку СМИ.

На интернет-опрос газеты "Известия" "Есть ли в России независимое телевидение?" 15% участвовавших в опросе считают, что есть, а 85% утверждают, что независимого телевидения в России нет.

Виктор Резунков: Алексей, у меня к вам сразу первый вопрос. Вы как член Общественной палаты как себе представляете роль этого органа в отношении свободы слова в средствах массовой информации?

Алексей Чадаев: Я думаю, что у нас мало людей, которые в полной мере представляют себе эту роль, и уж точно нет такого, который бы сказал, какой она будет в дальнейшем. Потому что на самом деле идет процесс формирования не только списков, но, и если угодно, места в нашей политсистеме для этого заведения. Это действительно вызывает очень много вопросов, очень много кривотолков, но уже понятно, по крайней мере, что сфера медиа - это одно из важнейших, приоритетных сфер для Общественной палаты. И с точки зрения авторов замысла, и с точки зрения тех, кто принял участие в ее деятельности.

Виктор Резунков: Алексей, а как вы вообще, знакомы с поправками, которые предложил президент?

Алексей Чадаев: Да, конечно.

Виктор Резунков: А как вы их оцениваете?

Алексей Чадаев: Откровенно говоря, я их оценил, скорее, как декларацию о намерениях, поскольку в принципе ничего кардинально нового с точки зрения административных возможностей по сравнению с тем, что уже прописано в законе об Общественной палате, в тексте поправок нет. В законе итак написано, что палата может давать какие-то заключения и рекомендации. Просто в данном случае эти поправки скорее фокусируют, показывают как бы политический замысел. Это скорее манифест в жанре "иду на вы", чем именно новое административное окно.

Виктор Резунков: Николай Донсков, пожалуйста.

Николай Донсков: Алексей, я хотел бы задать такой вопрос. Судя по тем откликам, которые прозвучали сейчас в обзоре прессы, то ситуация складывается на сегодняшний день таким образом, что представители медиа-сообщества относятся чуть ли не поголовно крайне отрицательно к предложенным поправкам. В то же время члены Общественной палаты в основном говорят о том, что поправки - это безусловное благо. Как вы прокомментируете такого рода дуализм? И как все-таки вы сами оцениваете, полезное это дело или это дело все же несет какую-то опасность для средств массовой информации?

Алексей Чадаев: Во-первых, давайте с дефинициями определимся. Я не понимаю, почему, скажем, Эдуарду Сагалаеву отказано в праве считаться представителем медиа-сообщества? Уж кто, как не он вправе выступать в таком качестве? Он - вполне тоже представитель медиа-сообщества. Поэтому это не вполне правильно говорить о том, что поголовно и единодушно. Но вы правы абсолютно в том, что действительно многие журналисты, которые привыкли к периодическому возникновению державного внимания к себе начальственного, они в каждом подобного рода событии видят одно и то же, они видят ту или иную форму цензурного контроля и заранее на всякий случай боятся. Это, я подозреваю, неизбежная вещь и в этом смысле просчитанная что ли. По-другому и быть не могло.

Николай Донсков: Ну, так, может быть, тогда и не надо этого державного внимания, не надо этих поправок, оставить все как есть, пусть медиа-сообщество само решает, как ему существовать?

Алексей Чадаев: Вот вы мне покажите ситуацию, в которой медиа-сообщество смогло само что-нибудь решить. Понимаете, к сожалению, мы, я в том числе, очень любим рассуждать о преимуществах гражданской низовой самоорганизации по сравнению с бюрократическим командным методом. Конечно, очень плохо - начальник всех собирает и говорит: "Вот, друзья, договаривайтесь". Это неправильно, мы должны без всякого начальника собираться и договариваться. Но, к сожалению, многолетняя практика почти во всех сферах показывает, что в действительности договор превращается сперва в конфликт, а потом в мордобой. А потом представители гражданского общества бегут к начальнику с криком: "Барин, рассуди!" И это проблема не власти. Это проблема нас самих и нашей собственной способности к самоорганизации. В данном случае то, что Федотов заранее, на всякий случай, объявил о том, что это плохо и будет хуже, это классический случай. Это он как бы заранее моделирует ситуацию потенциального конфликта.

Виктор Резунков: Алексей, скажите, пожалуйста, к ноябрю, насколько мне известно, утвержденные члены Общественной палаты должны будут представить список еще 42 кандидатов. Я бы хотел вас спросить, у вас какие-то навскидку фамилии из представителей медиа-сообщества, которых вам хотелось бы видеть в составе Общественной палаты?

Алексей Чадаев: Я был бы, честно говоря, весьма рад, если бы различные организации гражданские, медийные, которые существуют, приглашали бы меня или других членов Общественной палаты на консультации по этому поводу. Но на данный момент этого не происходит. Потому расчет, видимо, идет на какие-то другие механизмы, уж не знаю на какие, на лоббизм что ли. Пока я не видел обращенных к себе запросов, за исключением региональных общественных организаций из самых разных регионов, но это касается третьей части списка. Там все по-другому. Там именно активные, интересные люди, общественники, правозащитники - они звонят, присылают свои документы. А что касается персоналий второй части списка, пока я не могу назвать ни одной фамилии.

Виктор Резунков: Пожалуйста, Николай Донсков.

Николай Донсков: Алексей, я хотел бы уточнить, вы все же говорили о том, что состояние сегодняшних российских СМИ таково, что нужен некий барин, который их рассудит. Во-первых, нужен он или не нужен? Будет ли Общественная палата этим коллективным барином, или она все-таки будет какие-то другие функции нести - советовать, подсказывать самим главным редакторам этих СМИ? Как вы это видите?

Алексей Чадаев: Я бы хотел двух вещей. Я бы хотел, чтобы Общественная палата обязательно была надзорным органом, но по отношению к очень узкой категории СМИ, а именно СМИ государственных - тех, которые находятся в государственной собственности, и сегодня выглядят как государственный агитпроп, а по сути являются частными машинами для зарабатывания денег. Я имею в виду в первую очередь федеральные телеканалы. В этой сфере цензуру, и не только политическую, но и просто элементарно нравственную со стороны Общественной палаты я бы только приветствовал.

А применительно к свободным медиа, я, будучи сам журналистом, надеюсь совершенно на другую роль палаты. Я предполагаю, что именно палата должна стать тем механизмом, который защищает журналистов от давления со стороны местных властей, со стороны каких-то бюрократических структур, который не дает тем случаям административного затыкания ртов остаться не замеченными во всероссийском масштабе.

Николай Донсков: Алексей, я хотел бы уточнить, вот вы только что сказали, что вы за то, чтобы Общественная палата была цензурным органом применительно к федеральным телеканалам, в том числе произнесли словосочетание "политическая цензура". Безусловно, надо уточнить, что вы имеете в виду, во-первых, под политической цензурой со стороны Общественной палаты? И, во-вторых, какие механизмы существуют или, может быть, вам видится, как они могут существовать, как вы можете осуществлять этот контроль над телеканалами?

Алексей Чадаев: Понимаете, общественные механизмы - это совсем не то же самое, что механизмы административные. Поэтому административные аналогии, скажем, контрольно-надзорное ведомство, которое выписывает предписания, в случае с Общественной палатой просто не работают. Гражданская самоорганизация тем и отличается от административной вертикали, что там главным инструментом является не указ, решение или предписание, а мнение, которое, казалось бы, вроде бы прямой директивной силы не имеет, но оно работает так, что отмахнуться от него невозможно, и какие-то люди просто становятся нерукопожатыми, например, в каком-то кругу. И это само по себе работает гораздо страшнее, чем любое решение, предписание, запрещение начальника.

Николай Донсков: Это понятно, но все-таки вы обошли стороной понятие "политическая цензура". Вы сами произнесли это, поэтому нужно пояснить все-таки, что вы имеете в виду?

Алексей Чадаев: Да, разумеется, есть вещи в каких-то ситуациях, на мой взгляд, совершенно неприемлемые. Я в первую очередь вспоминаю ситуацию, которая была в Беслане. Там понятно, после "Норд-Оста", когда главным мегафоном теракта стали медиа, уже на Беслане решили на всякий случай завернуть крантик, то есть вообще не давать никому и ничего говорить. В результате это привело к тому, что террористы манипулировали не журналистами, а цензорами. И вышло не просто хуже, а гораздо хуже. Именно против таких случаев и необходимо задействовать инструмент Общественной палаты. То есть вот эта ситуация молчания не должна существовать. Из чего не следует, что медиа должны становиться рупором террористов в такие моменты.

Виктор Резунков: Алексей, еще такой вопрос. В интервью "Независимой газете" вы предложили в законодательном порядке прописать структуру сетки вещания государственных каналов: столько-то и в такие часы фильмов, столько-то развлекательных передач и так далее. Чем вы это объясняете?

Алексей Чадаев: Нет, ну, смотрите, я просто наблюдаю за мировым опытом в этой области. Меня ужасно удивляет, почему государственные медиа - британские - это ВВС, а русские - это развлекательный канал, где большая часть передач - это или "Аншлаг", или художественные фильмы, кассовые, но серии "б". Меня это удивляет. Если это государственные медиа, которые финансируются на государственные деньги, то, казалось бы, есть шансы и возможности, а следовательно, необходимость сделать качественное информационное вещание.

Виктор Резунков: Я хотел бы зачитать некоторые пейджинговые сообщения. Достаточно негативно слушатели оценивают введение таких поправок. Савельева пишет: "Очередное нововведение тоталитарной власти - не что иное, как установление контроля над средствами массовой информации, так как власть боится честного освещения событий в стране".

Константин пишет: "Господа демократические журналисты воют о притеснениях. Не вы ли кричали: "Долой Конституцию, долой парламент". За что вы боролись - то и получили. Теперь не жалуйтесь".

Светлана пишет: "Власть карательная и грабительская готовится отстоять свои возможности остаться у власти, потому рожаются теракты, уродуют наших детей, создавая скинхедов, а теперь "Молодую гвардию". Наших детей используют против их матерей".

Александр пишет: "Древний Рим был вполне демократичным и имел должность цензоров, следивших за тем, чтобы граждане и власть соблюдали приличия и законы государства".

Майоровы пишут: "Малоимущие остатки интеллигенции пока черпают информацию из "Новой газеты", от вас и "Эха Москвы". Наверное, и это скоро прекратится, палата поможет".

Сергей Васильевич из Москвы, пожалуйста, вы в эфире.

Слушатель: Я хотел бы обратить внимание всех присутствующих на то, что все-таки название этого органа - Общественная, то есть значит этот орган, который в какой-то степени должен защищать интересы общества, отстаивать интересы общества и следить за общественной моралью. Поэтому в принципе я не считаю, что этот орган лишний или не нужный. Он совершенно необходим для общества. И почему-то прошло мимо вашего внимания, что, по-моему, тот же Сагалаев сказал, какой вред приносят такие телепередачи, как "Окна". Давайте с обратной стороны посмотрим. Давайте предположим, Общественной палаты не существует. И нет такого органа, который мог бы в какой-то степени противопоставить свое мнение тому, что высказывают журналисты в этих передачах "Окна" и прочих. Никто не высказывает, и "Окна" несут определенное отрицательное влияние на общество. Так спрашивается: как же в таком случае быть обществу, все время потреблять этот низкосортный продукт? Или все-таки добиться того, чтобы такого продукта не было? Вот в этом, по-моему, назначение Общественной палаты.

И второе замечание. Представитель из Москвы очень правильно подчеркнул, что государственный канал опустился до уровня второсортного какого-то канала, а он должен действительно отвечать интересам общества, государственным интересам. Сейчас по каналу "Культура" передают прекрасные передачи из серии "Прекрасная планета", снятые государственным британским телеканалом ВВС. ВВС может это сделать, у нас даже на государственном канале ничего подобного нет.

Виктор Резунков: Николай Донсков, а вы как считаете, поправки, которые вносятся, они какую роль могут сыграть в жизни общества?

Николай Донсков: Для начала хотелось бы немного пополемизировать со слушателем. Я надеюсь все-таки, что Общественная палата, кстати, это не единственный представительный орган общества в государстве, в частности, есть, как известно, депутаты законодательных местных собраний, депутаты Госдумы, которых выбирает как раз народ, как раз то самое общество, они тоже представители общества, они тоже имеют самое непосредственное отношение, причем на уровне законодательных инициатив, в отличие от Общественной палаты. Надеюсь все-таки, что Общественная палата, как и любой другой орган, не будет тем органом, который будет решать, карать или миловать, запрещать наличие той или иной программы в эфире или разрешать. Вообще говоря, это абсурд. Кстати говоря, я полагаю, я точно так же, как и слушатель, довольно негативно отношусь к тем развлекательным шоу, к тем бесконечным играм, которые идут по нашим телеканалам, но, в конце концов, кто мешает их не смотреть и смотреть телеканал "Культура", который он как раз и называл как светоч на фоне вот этого темного, мутного потока, который льется с телеэкранов? Мы сами сделаем этот выбор, и таким образом эти сомнительные программы, лишившись зрителя, сойдут на нет. Но ведь дело обстоит иначе. На самом деле народ имеет то телевидение, которого он заслуживает, как и правительство. За эти программы голосуют зрители, их смотрят. И увы, как во всем мире. Это не только в России, и на европейских разнообразных каналах тоже весьма велик процент такого рода сомнительных шоу, сомнительных игр, розыгрышей и так далее. Можно говорить о том, что где-то там это делается более интересно и с большей ориентацией на общественную мораль, где-то менее. В России, видимо, творится вакханалия, ориентиры потеряны. И, может быть, некие эксперты из Общественной палаты помогут восстановить профессиональному сообществу вот эти самые ориентиры, потому что вряд ли можно говорить о чем-то большем. Вряд ли будет некая законодательная инициатива и некий тем более перст указующий, который будет решать, казнить или миловать тот или иной телеканал, ту или иную программу. Это вопрос зрителей, вопрос читателей, которые выбирают то или иное средство массовой информации, ту или иную программу или голосуют за них своим вниманием. Если они отказывают во внимании, следовательно, они дают сигнал и обществу, и самим производителям этой продукции, что она не нужна, что она низкосортна, что она не интересует общество.

Виктор Резунков: Георгий из Санкт-Петербурга, мы вас слушаем.

Слушатель: Общественная палата, как я понял, находится еще пока в стадии становления. Поэтому никаких выводов скоропалительных делать не следует. Еще интересно узнать, круг ее вопросов будет определен и ограничен, или она может откликаться на любые стороны и явления жизни?

Виктор Резунков: Да, она будет откликаться на любые стороны и явления жизни. Здесь можно привести высказывание Суркова. Он заявил, что достаточно большие будут полномочия. Поправки, которые сейчас вносятся по поводу средств массовой информации, будут дополняться другими поправками относительно и прав человека, все, что связано с защитой личности.

У меня вопрос к Николаю Донскову. Вчера спикер Госдумы Борис Грызлов заявил, что, по его мнению, принципы свободы слова и свободы печати в России уже реализованы. Он сказал это как раз относительно этих поправок. Согласны ли вы с ним? Как раз мы слышали из обзора, по данным опроса газеты "Известия", 85% опрошенных россиян считает, что в России нет независимого телевидения.

Николай Донсков: Правы, видимо, и те, и другие, просто со своей точки зрения. Вероятно, прав и Грызлов, который заявляет о том, что свобода слова торжествует в России. И, вероятно, точно так же правы граждане, которые говорят о том, что свободы слова нет. Просто это зависит от того, что вкладывается в это понятие, потому что по формальным признакам, безусловно, большинство существующих газет и телеканалов имеют большинство тех формальных признаков, которые позволяют говорить, что это средства массовой информации независимые. Но, впрочем, это мало отличается от той ситуации, которая была и в прежние времена в Советском Союзе. Потому что классическая фраза из программы Коммунистической партии, которая действует для того, чтобы удовлетворить все более растущие материальные и духовные потребности советского народа. В то время тоже существовали точно такие же "независимые" средства массовой информации, которые пропагандировали государственную идеологию.

То же самое мы видим и сегодня. По факту эти средства массовой информации, в первую очередь телевидение, о котором много говорится, не по формальным признакам, а по факту оно, естественно, подвержено влиянию государства. Можно это называть по-разному - цензура или какое-то опосредованное влияние, безусловно, мы его видим. Вот именно поэтому граждане, которые смотрят это телевидение, они понимают, что в общем оно далеко от того, чтобы представлять им разные точки зрения, разные мнения, и в основном все-таки действует именно в том направлении, которое еще с прошлых времен нам хорошо известно, как агитация и пропаганда.

Виктор Резунков: Владимир из Саратовской области, мы вас слушаем.

Слушатель: Я полагаю, что ужесточение государственного контроля над прессой и абсолютная протекция над электронными СМИ - это лишь верхушка айсберга. Далее следует выстраивание жесткой вертикали власти, провозглашение консолидации нации под брендом русского народа, создание Стабилизационного фонда, сокращение списка отсрочек от военной службы, возобновление военного союза с Китаем, покровительство антиамериканским режимам в Ираке, Иране, Средней Азии, устройство постоянно действующего военного полигона в Чечне. Они означать могут лишь одно - подготовку страны к большой войне. Не кажется ли вам, что цензура над прессой таким образом является следствием милитаризации России, а противодействовать следует не столько следствию, сколько причине?

Алексей Чадаев: Я могу сказать, что я думаю по поводу милитаризации. У меня как раз нет ощущения милитаризации. У нас скорее наоборот, социум находится в состоянии демилитаризации, и это нормально. Та реакция на любые попытки тех или иных военных реформ очень ясно показывает, что страна не то что не рвется воевать, она, наоборот, хочет максимально дистанцировать, отдалить армию от общества. Меня бы вполне устроила армия наемников, то есть людей, которые не являются гражданами России, которые служат за деньги, мы им деньгами оплачиваем то, что они ходят под ружьем, тем самым армии как института общественного у нас просто нет. Поэтому тут насчет милитаризации, по-моему, сильное утверждение.

Виктор Резунков: Светлана из Санкт-Петербурга, пожалуйста.

Слушатель: Я, во-первых, хочу поблагодарить Донскова за "Новую газету". Я очень прошу, чтобы тираж был побольше, чтобы люди читали информацию, неосведомленность людей приводит к искажению. Какие поправки? Какая Общественная палата? Это еще одна дыра, куда будут уходить деньги, которые могли пойти детям. В этой газете я четко узнаю о преступных действиях власти, для меня это не власть, для меня это просто банда. Это очередной шаг. И когда я смотрю на экран телевизора и вижу Путина, мне стыдно, что у нас такой некомпетентный человек, который просто зачитывает чьи-то мысли, поэтому у него идет сплошная ложь. И Общественная палата, конечно, им нужна.

Виктор Резунков: У меня вопрос к Алексею Чадаеву. Главный редактор Агентства политических новостей Борис Межуев отметил, что в новом составе Общественной палаты нет ни одного человека левых убеждений. А вас, Алексей Чадаев, он представил как человека, который, во-первых, выступает за дальнейшее сокращение государственных расходов, прежде всего в жилищно-коммунальной сфере, во-вторых, за уменьшение реальных политических прав граждан стран и их возможности оказывать влияние не экономическую политику властей. Вы с этим согласны?

Алексей Чадаев: Конечно, меня очень удивило, когда я прочитал подобную оценку себя Межуевым. Мы с ним давно и хорошо общаемся, и кому как не ему знать по поводу моих представлений относительно прав граждан. Да, действительно, правда состоит в том, что я по экономическим взглядам, если уместна эта шкала, конечно, правее Бориса Межуева в смысле госрасходов, социалки и так далее. Но что касается политических прав граждан, тут я с ним категорически не согласен. Как раз наоборот, Агентство политических новостей, которое известно проектом возрождения монархии России, причем с восхождением на престол Майкла Кентского, не ему бы говорить относительно гражданских прав и свобод.

Виктор Резунков: Мария Ивановна из Москвы, пожалуйста.

Слушатель: Я категорически против Общественной палаты. Неужели вы не понимаете, что народ больше не в состоянии содержать такое количество зажравшихся чиновников, которые только гребут и гребут под себя для того, чтобы строить себе особняки и отправлять миллиарды за границу. Нам не нужны никакие дополнительные чиновники, никакая новая Общественная палата. Нужно, чтобы возглавляющий телеканал был полноправным ответственным человеком, который полностью отвечает за программу телевидения. Хватит плодить чиновников!

Виктор Резунков: Когда я готовился к нашей передаче, я попросил корреспондента Радио Свобода Александра Дядина выйти на улицы Санкт-Петербурга и задать горожанам вопрос: если Общественную палату при президенте Российской Федерации наделят функциями оценки деятельности средств массовой информации, приведет ли это, на ваш взгляд, к усилению цензуры в стране? Послушаем, что ему отвечали петербуржцы.

- Надо смотреть, какая цензура будет осуществляться. Я считаю, что политическая цензура недопустима, а цензура нравственная должна существовать. Потому что у нас у всех дети, которые все это впитывают, они еще не разобрались, что к чему, и они это берут как норму. Идет полное оглупление нашего молодого поколения. И с нравственностью у нас творится что-то невероятное. Поэтому я считаю, что цензура должна быть только в нравственных вопросах.

- Любой контроль, особенно средств массовой информации, - это ограничение в каком-то смысле свободного вероисповедания, волеизъявления. Это в общем-то влияет на достоверность информации. Поэтому в какой это форме будет, трудно сказать. Но мне кажется, что это один из моментов, ограничивающий некоторую свободу информации со стороны президента.

- Ближе к цензуре все это. Это надо принимать.

- Я думаю, это и не хорошо, и не плохо. Пока в стране не улучшится социально-экономическая обстановка, пока люди не станут жить лучше, ничего не изменится. А средства массовой информации напрямую отражают то, что происходит в стране. И можно вводить десять Общественных палат, можно вводить любую цензуру, ничего не изменится.

- Я считаю, что лучше не надо контроля, потому что каждый должен выражать то, что он думает. Может быть, в каком-то смысле, чтобы не было разжигания национальной вражды, вот эти моменты. А так каждый волен свои мысли выражать.

- Я не специалист в этой области, но если слишком усиливается цензура, как обычный обыватель, я могу сказать, что это плохо.

- Я думаю, что, конечно, это вообще недостойно. Пресса это есть пресса, информация свободная должна быть. Я думаю, что в принципе она не должна быть.

- Свободная пресса - так и должно быть в демократическом обществе, но есть границы, через которые нельзя переступать в социальном плане и в общественном. Поэтому какой-то контроль должен быть со стороны государства. Объяснить, что до этих границ можно работать, дальше нужно соответствовать задачам, целям нашей страны и руководству страны, президенту и так далее.

- Я считаю, что должна быть цензура в определенной степени, чтобы не пропагандировали, например, экстремистские партии. Нужно следить, чтобы не появлялось слишком откровенных фотографий и статей о насилии. Но в целом не очень демократичный шаг, до этого уже был достаточно сильный контроль над прессой. И раз устанавливается еще такой институт, такое впечатление, что это ведет к усилению цензуры. Наверное, будет еще хуже.

- По-моему, массовая информация вообще должна быть свободна полностью.

- Конечно, нужен контроль. Все наши средства массовой информации развращают молодое поколение, полностью опустили. Кто-то должен хоть немножечко сказать, что вот это можно, а вот этого нельзя. Родители уже ничем становятся против того, что они насмотрятся в этих журналах. Все продается, все покупается.

- Я думаю, людям нужно думать о том, что они хотят думать, и говорить то, что они хотят. Если начинается контроль, то, конечно, это уже попахивает цензурой. Мы достойны того, что мы слышим, и того, что мы читаем. Если грязь выливается на полосы наших газет и на телеэкран, мне кажется, сам уровень культуры в стране нужно поднимать, а не контролировать газеты. Ведь журналисты живут среди нас, они варятся в общем котле. А если контролировать процесс, это цензура чистой воды средств массовой информации.

Виктор Резунков: Петр из Москвы, мы вас слушаем.

Слушатель: Я считаю организацию Общественной палаты крайне опасной и вредной России. Это еще один орган, который будет находиться вне обратной связи общества с правительством, потому что он не закоммутирован на парламент. А функции ему будут приданы полицейские и карательные, как это ни странно. Его задача будет такая, что если это газовая камера, то будут говорить, что другого выхода не было. А если это Беслан, то господин Рошаль будет говорить, что еще семь суток могут заложники посидеть без воды и хлеба. Как известно, они уже умирали на третий день. Это такая политическая инквизиторская будет организация.

Что касается свободы слова и прессы, то на это есть сама пресса, она и должна разбираться. Это политический орган будет, он будет организовывать истерии по перезахоронению Ленина, такая шизофреническая кампания, будет фашизировать население, будет прикрывать власти при всех ее грехах, одобрять монетизации льгот, сокращение бюджета и так далее.

Виктор Резунков: У меня вопрос к Алексею Чадаеву. Вы согласны с такой точкой зрения? Вы можете допустить, что это все может трансформироваться в такую форму?

Алексей Чадаев: Мне, конечно, любопытно посмотреть на то, как будет Алина Кабаева или, к примеру, Митрополит Климент заниматься политическими функциями, душить чьи-то свободы. Это было бы просто интересно посмотреть. Но я тем не менее согласен со слушателем в одном: безусловно, страх перед тем, что нам просто перекроют каналы, от нас отделаются какой-то бюрократической институцией, он присутствует. И от нас, в частности, зависит и от тех, с кем мы будем сотрудничать то, как оно повернется. Реализуется ли антиутопия, о которой мы сейчас слышали по телефону, или реализуется что-то другое, - это зависит не только от нас как от членов Общественной палаты, но и от всех нас в гораздо более широком смысле, в частности, от журналистов.

Виктор Резунков: Алексей, я хотел бы вас попросить досказать относительно возможности в законодательном порядке прописать структуру сетки вещания государственных каналов. Механизмы, по вашему мнению, какие существуют?

Алексей Чадаев: По-хорошему, это, конечно, насчет структуры сетки вещания почему это кажется необходимым сегодня? В какой-то более-менее нормально простроенной ситуации этого не делают, конечно. Но это ситуация, когда у нас действительно есть государственный канал, который на государственные деньги осуществляет государственные функции, то есть пропагандирует русскую культуру, поддерживает стандарты русского языка, как ВВС поддерживает мировой стандарт английского. У нас этого нет. У нас действительно развлекательный канал под брендом государственного медиа, к которому огромные претензии у людей даже по культурному и нравственному уровню того, что там говорится. Я уж не говорю по поводу ангажированности - не ангажированности. Безусловно, целью в краткосрочный период является прямое, директивное управление политикой канала не с точки зрения позиции и того, что говорится, а с точки зрения просто форматов, того, сколько там развлекательного вещания, сколько общественно-политического вещания. Я говорю о госканалах, то есть о каналах, акционерами которых являемся мы все с вами, граждане страны.

Виктор Резунков: Николай Донсков, давайте подведем итоги.

Николай Донсков: Я понимаю опасения всех слушателей, которые сегодня звонили, и тех представителей средств массовой информации, которые высказались на страницах печати по поводу существования этого органа - Общественной палаты. Опасения связаны с тем, что этот орган превратится скорее все-таки не в карательный инструмент, а в инструмент, этакий конвейер общественного "одобрямса", который нам, естественно, уже хорошо знаком и заложен в нашу генетическую память. И тут, пожалуй, хотелось бы согласиться с Алексеем Чадаевым, что во многом это зависит от их позиции, но в не меньшей степени это зависит все-таки от позиции государства и тех технологов, которые занимаются созданием и курируют эту Общественную палату.

А что касается все-таки вмешательства в деятельность средств массовой информации и некоего контроля, то мое личное мнение таково, что лучше бы как можно меньше этого контроля. И всегда в таких случаях вспоминается знаменитая первая поправка Конституции США, где утверждается то, что никакие действия власти не могут быть направлены на ограничение свободы печати. Хотелось бы идти по этому пути. Потому что как бы разумно, с нашей точки зрения, мы ни пытались дозировать какую-то информацию и наличие тех или иных программ в эфире или на страницах печати, боюсь, что мы всегда будем сталкиваться с опасностью того, что сами станем средством манипулирования со стороны власти. И нашими руками, в данном случае руками Общественной палаты, будут выполняться далеко не самые лучшие намерения, которые декларируются.