Приживется ли Савик Шустер на Украине?

Автор и ведущаяАнна Качкаева

Анна Качкаева: Главное событие, которое телевидение показывало на минувшей неделе, - киргизский бунт, революция, переворот (определения разнились, но их давали в основном комментаторы, репортеры же честно несли свою вахту). Видимой борьбы оппозиции и власти не было, и некогда было оформиться идеологическому противостоянию. Государственные российские новости не успели убедить, что толпа - это исключительно наркоманы и бандиты, а оппозиция куплена Западом. Стремительность событий позволила увидеть на экране чистую энергию масс, неуправляемую и часто бессмысленную. Киргизские события впервые, пожалуй, за долгое время обсуждали во всех мало-мальски общественно-политических программах: от "Культуры" до Первого канала.

Все воскресенье в эфире НТВ был прослоен брутальным роликом: невидимая рука на мрачном фоне метала ножи, ножи со свистом летели прямо во Владимира Соловьева. Не хватало только песенки "Вжик-вжик-вжик! Уноси готовенького!" Помните, был такой фильм "Достояние республики". Десятки ножей в ролике вонзались в стенку вокруг Соловьева, Соловьев, разумеется, стоял освещенный, в бабочке. Программу презентовали как смертельный номер, и даже в эфир она вышла с претензией на оригинальность - в 22:22. По форме это не 2 в 1, как в рекламе про шампунь с кондиционером, а 6 или 7 в 1. Соловьев-универсал заменил собой всех: Парфенова, Герасимова, Шустера. Пока у этой программы нет вкуса ни соленого, ни сладкого. Получилась такая смесь из экспертного базара, прежнего "Апельсинового сока", "К барьеру!" без секундантов, впрыскивание элементов ток-шоу плюс цитаты из политиков и чиновников, озвученные компьютерным голосом, рисованный рейтинг проигрышей и выигрышей известных людей, которые практиковали в "Личном вкладе", ручные манипулирования с виртуальными кнопками, похожими на игру руками Леонида Парфенова, и на закуску, наконец, песня в студии.

О том, что новая программа выходит из прежней студии "Свободы слова", свидетельствовали узнаваемые пульты для голосования. А вот экс-ведущий "Свободы слова" теперь будет нести свободу на Украину. Во всяком случае, именно так писали на минувшей неделе российские газеты, комментируя решение Савика Шустера делать телевизионный проект на украинском телеканале ICTV. И Савик Шустер - гость нашей сегодняшней студии. Я произношу слово "гость", и в общем, звучит вполне естественно. И с Савиком мы будем говорить на трудную тему - на тему журналистского выбора и редакционной политики, собственного того, приживется ли Савик Шустер на Украине. Вы можете об этом размышлять, думать, задавать Савику вопросы. Он впервые в нашей новой студии. Я вас, Савик, приветствую.

Савик Шустер: Добрый день!

Анна Качкаева: Как чувство перед микрофоном, за этим столом?

Савик Шустер: Все же вы в новом здании.

Анна Качкаева: Уже не так? Уже гость.

Савик Шустер: Я свыкся с этой ролью.

Анна Качкаева: Савик, вы приняли предложение владельца ICTV господина Пинчука, зятя президента Кучмы, вы переезжаете в Киев и в очередной раз круто меняете свою судьбу. Почему вы согласились на это предложение?

Савик Шустер: Я думаю, что нельзя сказать в одном предложении, почему я согласился. Во-первых, у меня был хороший разговор с Пинчуком. Он был в каком-то смысле западный, чем-то мне разговор с Пинчуком напоминали многие разговоры, которые у меня были с Йорданом, когда я пришел на НТВ. В общем-то, это акционер, который не собирается вмешиваться в редакционную политик, понимает открытость нынешнего политического момента. Нынешнего, подчеркиваю. Куда пойдет Украина - большой вопрос, потому что страна сейчас на перепутье и может повернуть и туда, и туда. Конечно, атмосфера очень хорошая, по крайней мере, в Киеве. И наш разговор с Пинчуком шел в основном о новой власти, о том, какое ток-шоу он бы хотел, какое ток-шоу я могу делать, есть ли у меня талант, способность вникнуть в украинскую жизнь, понять тамошние политические реалии, узнать все тонкости, в общем-то, быть готовым изучить украинский язык.

Анна Качкаева: То есть вы будете вести программу на украинском?

Савик Шустер: Нет, я не думаю, что я буду вести программу на украинском языке, но на Украине двуязычное телевидение. Скажем, идет программа новостей, сидит, к примеру, тренер сборной по легкой атлетике, и журналист задает ему вопрос на украинском языке, а он отвечает на русском, и наоборот. Это сплошь и рядом. Но это подразумевает, что надо понимать, по крайней мере, то, что тебе говорят по-украински. Конечно, этот уровень языка мне будет необходим. Буду ли я в конце концов делать какие-то реплики на украинском или задавать какие-то вопросы на украинском языке? Вполне возможно, если я почувствую этот язык. Язык еще надо и чувствовать. В конце концов, русский тоже мой не родной.

Анна Качкаева: Об этом мы еще поговорим.

Савик Шустер: Я бы хотел завершить. Разговор с Пинчуком - это одно, потому разговор с людьми, которые работают на каналах, у него же четыре канала в общей сложности (один - музыкальный и три общих). Потом, поговорив с людьми в политическом мире, поняв, какие условия, я сам тоже понимаю, что для Пинчука это очень трудный политический момент. Я знаю, что идет реприватизация, что к семье бывшего президента есть много претензий со стороны новой власти. И естественно, для Виктора Пинчука я тоже являюсь важным фактором.

Анна Качкаева: То есть он покупает лояльность с вашей помощью, грубо говоря, у новой власти.

Савик Шустер: Я не знаю, я не уверен, что новая власть ко мне так относится. Я не уверен, что я являюсь каким-то символом для новой власти. Все же они в Украине. До российской политики им далеко. Я в этом не убежден. Понимаете, это тоже палка о двух концах. Ведь олигарх должен показать власти, что он не будет ее каким-то образом шантажировать, что он не будет на нее наезжать, что он не будет специально что-то такое делать.

Анна Качкаева: Дело в том, что, Савик, как раз с Пинчуком, с каналом ICTV на Украине происходило ровно наоборот. Дмитрия Киселева, российского журналиста, с которым ничего не предвещало, что он способен быть там медиа-киллером, как у нас принято говорить, а произошло ровно это. Он так с остервенением боролся с Ющенко накануне, что, я уж не знаю, вы в каком качестве - в качестве противовеса Киселеву, который, кстати, остается на канале? Или как? Вот вы это обсуждали?

Савик Шустер: Мы говорили об этом, мы говорили, в том числе, и о Диме Киселеве, о том, что он делал, какие программы делал. Я их не видел, поэтому я ничего не могу сказать. Если он с остервенением боролся с Ющенко, то он просто не прав в том, что он вышел из своей роли журналиста. Мы же знаем, у нас было то же самое в 1999 году. Нет, я не являюсь никаким противовесом. Я не буду инструментом ни в чьих руках. Я буду делать ток-шоу. Поймите, это чистая случайность, что у меня это получилось. Ведь никто четыре года назад даже предположить такого не мог. А сегодня на рынке СНГ я являюсь востребованным человеком в ток-шоу, именно в интерактивном телевидении, что удивительно, но так. Я буду делать программу, очень похожую на "Свободу слова". Я ее буду делать ровно так, как "Свободу слова". Я не собираюсь вообще играть ни в какие игры. Как я не играл в России, так я не собираюсь играть в Украине. Так что об этом мы договорились очень четко с господином Пинчуком, что редакционная политика, он в нее не вникает. Я же не тот человек, который не советуется, я и советуюсь, я и обговариваю, я - открытый человек, я же работал в коммуникациях, я общаюсь с людьми. Но навязывать себе какие-то программные вещи я не дам, конечно.

Анна Качкаева: Но, тем не менее, все, что с вами произошло, означает, что российское телевидение в ваших услугах больше не нуждается. Как вы полагаете, то, что произошло лично с вами, - это закономерность?

Савик Шустер: Можно говорить о том, что то, что произошло со мной, началось в момент закрытия "Свободы слова", это было в июле месяце. В общем, дальше все более-менее было понятно, как все будет происходить. На что я надеялся? Давайте посмотрим так на вещи. Все же хочется смотреть на вещи положительно, а не отрицательно. В конце концов, то, что я занимался в эти месяцы документальным кино, в каком-то смысле дало мне второе образование. Да, я чему-то еще научился, я что-то еще увидел, я о чем-то ином думаю, нежели только о политике.

Анна Качкаева: Но вы не можете сказать, что вам что-нибудь в этой сфере удалось. Скорее всего, действительно, это оказались такими очередными университетами.

Савик Шустер: Да, очередными университетами. Ну, удалось, фильм о Горбачеве все же не самый плохой.

Анна Качкаева: Но это вы как автор выступали, а не как руководитель, не как менеджер, не как продюсер в данном случае.

Савик Шустер: Проблема НТВ в том, что НТВ - сейчас довольно дерганый канал, у которого нет силы и видения: "а вот у нас будет это, и все, хорошо, не будет рейтинга год-полтора, но потом он появится". Это проблема такого постоянства и уверенности в себе. Этой психологической черты у канала сегодня нет, и поэтому быть успешным на канале НТВ сегодня очень сложно, если ты не занимаешься криминалом.

Анна Качкаева: Ирина вам пишет: "Савика благодарю за все", хотя хочет поговорить про соловьевскую программу. Но я поинтересовалась у Савика, он не видел вчера сменщика своего, отчасти сменщика, потому что сменил всех сразу.

Анатолий пишет нам: "Означает ли ваше решение, что фильм про Горбачева был вашим прощальным прости, теперь "Свобода слова" перемещается на Украину?"

Савик Шустер: Нет, я думаю, что мы с Владимиром Кулистиковым обсуждали, и я думаю, что я буду продолжать делать документальные фильмы в качестве автора на канале НТВ. Так что какие-то мои продукты появятся, но регулярной программы, да, я буду работать в Украине.

Анна Качкаева: Все-таки, возвращаясь к тому, произошло это все с вами закономерно или незакономерно, почему вы не сопротивлялись закрытию "Свободы слова"?

Савик Шустер: Во-первых, был июль. Сопротивляться в июле бессмысленно, потому что никто ничего не читает, никто ничего не смотрит, никто ничего не пишет, по большому счету. Выбор времени закрытия "Свободы слова" был великолепен. Во-вторых, я понимал, откуда это все. Достаточно мощные силы хотели эту программу закрыть. Что значит "Свобода слова"? Я подумал, если бы она жила в этом году, если бы она была бы, ну, это был бы ужас для власти. От монетизации льгот до Украины, до чего угодно. В этом сезоне не было ни одного светлого пятна для власти, где можно было бы сказать: вот мудрое, правильное, хорошее решение. Не было такого. Поэтому люди, которые решали, что такая программа не нужна, где-то даже вперед смотрели. Я считаю, что это единственная удача стратегическая. В-третьих, проблема партии власти в том, что она не умеет формулировать собственные мысли. Все это делают лучше. Я согласен, когда мне говорят: маргинализация программы.

Анна Качкаева: То есть с оценкой вашего бывшего подчиненного и нынешнего начальника Владимира Кулистикова вы согласны?

Савик Шустер: Я согласен в том смысле, что даже до смешного доходит. Ну, если они не умеют выражаться, это что, моя вина? Надо же научиться, если они в политике, они же не маленькие дети. У них после победы на выборах появилась такая воинствующая агрессивность даже, высокомерие: а вот мы лучше, мы сильнее, поэтому нам не надо готовиться, мы сами все знаем. А оказывается, не так. Оказывается, минимально подготовленный человек у них выигрывает, потому что знает, о чем говорит, по крайней мере. Я понимаю, что есть люди харизматичные, пафосные тоже, которые говорят в пустоту, но хорошо говорят зато. А там даже этого искусства нет. И, конечно, получается ощущение, что партия власти, победившая все и всех, в итоге проигрывает в какой-то телевизионной программе.

Анна Качкаева: В общем, понятно. Вы вполне поняли логику, и мы эту логику также объясняли, потому что не было никакого смысла закрывать рейтинговую программу, смотрибельную программу, зарабатывающую на рекламе программу. Мне только все равно не понятно, почему вы не сопротивлялись?

Савик Шустер: А что значит сопротивление? Сопротивление - это значит, хлопнуть дверью, да?

Анна Качкаева: Ну, например.

Савик Шустер: Дать пресс-конференцию, которую забудут через ровно пять минут. Если руководство решает, что не нужно ток-шоу, я ведь не могу считать, что я кто-то такой выдающийся, особый, что свобода слова - это я, без кавычек.

Анна Качкаева: Может быть, все проще? Просто когда пришел Владимир Кулистиков, вы давно друг друга знаете, вы сразу оговорили правила игры. Он сказал: "Савик, работаешь до конца контракта".

Савик Шустер: Он так не сказал.

Анна Качкаева: Не сказал?

Савик Шустер: Нет.

Анна Качкаева: "А вот значит программу мы закрываем с нового сезона, потому что мне так велели, и давай, старик, больше не будем:"

Савик Шустер: Он не сказал, что так велели. Он этого не сказал, он сказал, что он не хочет эту программу, он ее закрывает, мне пора взрослеть, и давай занимайся документальным кино.

Анна Качкаева: Понятно. А теперь он вам посоветовал уехать на Украину. Вообще, роли Володи, я считаю, что его роль велика в новейшей истории телевидения, потому что Миткову и вас уходил уже он, наш с вами бывший коллега Владимир Кулистиков, который уходил со "Свободы" к Гусинскому, потом переходил на гостелевидение с Добродеевым, недолго помогал Йордану, потом зачищал уже остатки его работы. Тут ваши судьбы тоже как-то пересекаются. Вы бы могли сказать, какова роль такого человека в становлении свободного телевидения в России?

Савик Шустер: Я думаю, что со времен Радио Свобода Владимир Михайлович сильно изменился, стал человеком государственным. Он себя считает служащим. Я думаю, что как журналист Владимир Михайлович был очень талантливый человек.

Анна Качкаева: И редактором был блестящим.

Савик Шустер: Очень талантливым. Я помню, он еще в "Новом времени" работал, когда он первый раз появился на радиостанции, как он говорил, он просто брызгал талантами. Это было просто очевидно совершенно. Но как телевизионный бюрократ он оказался человеком, не способствующим развитию свободного, как вы говорите, телевидения. Он - человек, который скорее ориентируется на власть, даже не на государство. На государство - это куда ни шло, еще можно говорить, что интересы государства - это интересы всех людей. А интересы власти - это интересы группы людей. Он, конечно же, понимает власть как своего начальника. Вот Пинчук - мой издатель, акционер и издатель. Я с ним разговариваю как с издателем. Для Владимира Михайловича Кулистикова издатель - это власть.

Анна Качкаева: Вы тоже меняли издателей довольно кардинально в минувшие годы.

Савик Шустер: Ну, смотрите. У нас с вами был издатель - Конгресс США. В принципе Конгресс - это не орган исполнительной власти, это уже хорошо. В Конгрессе разные точки зрения. И я знаю, что нам никто никогда ничего не навязывал. Я помню, что даже в первую войну в Ираке после кувейтского вторжения мы были достаточно свободны в своих оценках. Единственный раз, когда на меня было оказано давление, это когда я перевел французскую антиизраильскую статью, еще будучи в Праге. Но, в общем-то, давления на нас не было никакого реально. Вот это Конгресс США. Дальше у меня был Борис Йордан. Борис Йордан был очень хорошим генеральным директором, а издателем все же был "Газпром", но он тогда возглавлял "Газпром-медиа" тоже, поэтому он выступал почти в двух ролях. Он был хорошим, но к концу, конечно, близость к власти всегда сжигает людей. Это закономерность. А потом у меня были разные начальники с тем же издателем "Газпром-медиа". Был Николай Сенкевич, вот сейчас Владимир Кулистиков.

Анна Качкаева: То есть, если грубо говорить, некоторые ваши коллеги в российской прессе на минувшей неделе, оценивая, Украина - это единственный для вас выход или не единственный, некоторые говорили, что единственный.

Савик Шустер: Сейчас еще есть Киргизия.

Анна Качкаева: Некоторые говорили: если получится, Сергей Доренко, например, сказал, что это нормально, а вот Виктор Шендерович назвал такую работу работой наемника. Вы кем себя больше считаете?

Савик Шустер: Виктор Шендерович после того, что произошло с НТВ, конечно, в мой адрес позволяет себе всякие выражения, и я не очень хочу ему отвечать.

Анна Качкаева: Не надо, не Шендеровичу. Я говорю именно о сути. Вот вы все эти годы себя кем ощущали - человеком, который просто предлагает свой талант за хорошие деньги, или все-таки человеком, который:

Савик Шустер: :за идею борется?

Анна Качкаева: Нет, не борется, но, тем не менее, выполняет еще нечто, что является дополнительной капитализацией к профессии журналиста, называемой ответственностью.

Савик Шустер: Когда я фрилансом начал ездить в Афганистан, освещать войну со стороны афганского сопротивления, я задавался многими вопросами. Естественно, чтобы начать работать журналистом, надо было быть напечатанным. Чтобы быть напечатанным, надо было хорошую информацию с собой привезти, и надо было еще немножко зарабатывать денег на жизнь. Так что это совокупность.

Анна Качкаева: Наши радиослушатели пишут. Некоторые по вам скучают, говорят, что без вас Свобода многое потеряла, другие говорят о том, что нисколечки не переживают за вас, потому что вы везде приживетесь, интересуются, с вашего ли ведома вышел в эфире НТВ негативный фильм о Ходорковском. Разумеется, спрашивают, не едете ли вы на Украину, потому что туда собирается Березовский.

"Ваша передача "Свобода слова" мне не нравится, - пишет Ольга Николаевна, - одни и те же лица, наперед знаешь, о чем они скажут. Но то, что я вчера увидела Соловьева, мне уже стало плохо, и я поэтому выключила телевизор".

Вот о дозванивании на программу. Сразу скажу, что программа в записи, поэтому дозвон - это уже только констатация факта.

Некоторые спрашивают: не скучаете ли вы по своей программе "Свобода слова"?

И вот еще: "Украине очень повезло, - пишут Ирина и Сергей, - и правильно, что все так и происходит. А мы постепенно перейдем на самиздат, договоримся с украинскими знакомыми, чтобы пересылали ваши записи". Они, я думаю, будут в интернете.

"У журналиста ответственности нет, это профессия. Ответственность у человека, принадлежит она ему, не нам о ней судить. И не жалейте Шустера. Дима". Да вот уж нисколько я не собиралась жалеть. Савик вообще в жалости не нуждается.

Из Санкт-Петербурга Георгий, мы вас слушаем.

Слушатель: Я только сейчас узнал, что окончательно лишился этих интересных программ. Но когда меня спрашивают о людях, я прежде всего определяю какой уровень, городской, общероссийский или мировой. На мой взгляд, безусловно, третья категория - мировой уровень у Савика Шустера. Поэтому ничего страшного в этом нет. Сейчас и бизнесмены помогают Украине, и другие слои нашего общества. Это даже хорошо для обеих стран. Спасибо, я надеюсь, что все у него будет хорошо.

Савик Шустер: Спасибо, Георгий.

Анна Качкаева: Михаил из Москвы, мы вас слушаем.

Слушатель: Савик, я отношусь к тем, кто сожалеет, что вы ушли, потому что ваш след очень большой остается здесь. Но у меня в такие грустные моменты всегда есть шутка: думали ли вы, что станете батькой Шустер? Батька Шустер, пан Шустер, и мы будем вам говорить "здоровеньки булы".

Савик Шустер: Ладно, Михаил, до побачения.

Анна Качкаева: Наталья Николаевна из Москвы, вы в эфире.

Слушатель: Скажите, пожалуйста, вот с Сорокиной передачи как, на ваш взгляд? Мне, например, больше нравится такой спокойный стиль. Женщина, во-первых, русская, адекватная, могут все высказываться. Дело в том, что, конечно, сейчас ситуация такая, что старые лица не очень нужны. И вряд ли вы взяли тему рассматривать с критической точки зрения Сорокина, поедающего экскременты и выдающего себя за русского, являясь иудеем при этом.

Анна Качкаева: Наталья Николаевна, давайте мы без обсуждения принадлежности по расе, полу и так далее, мы по сути.

Александр из Москвы.

Слушатель: Я рад, что мой дорогой Савик теперь будет на Украине. Это говорит о той власти, которая сегодня у нас в России. Своим уходом вы это подчеркиваете. Это первое. Второе, конечно, когда люди думают, что вы Пинчуку, богатые были, есть и всегда будут, и когда они будут устанавливать какой-то договор свой с обществом, которое будет принимать их богатство на определенных условиях, как хотел Ходорковский сделать, но не получилось, я думаю, что это хорошая работа, которой вы там займетесь. А Украине очень нужны такие мастера, как Савик Шустер. Ваши удивительные паузы во время ваших интервью, когда вы были на "Свободе", они просто великолепны. Спасибо вам.

Савик Шустер: Спасибо, Александр.

Анна Качкаева: Вот видите, Савик, сколько, в общем, радости у людей, что вы не остались без работы и будете работать там успешно на свободу слова.

Савик Шустер: Аня, я понимаю всякие вещи, которые говорят люди. Я не имел никакого отношения к фильму о Ходорковском, я не еду туда, потому что там Березовский, с которым я никогда не работал. Приживусь, я надеюсь, что приживусь. Но дело вот в чем. Я привык в жизни делать выборы. Я делаю выбор. Я даже когда согласился делать фальшивую "Красную звезду" в Афганистане с сатирическим итальянским и вообще с огромным количеством европейских журналов, я понимал, что за это заплачу огромную цену. И до сих пор люди у власти мне это припоминают здесь. И это еще остается для них серьезной проблемой в моем отношении, когда это была абсолютно молодежная, пацифистская, нормальная, немножко ироничная акция. А когда я решил делать "Футбол" на НТВ, понимая, что у Радио Свобода с этим будут проблемы, в момент конфликта между Гусинским и властью, я тоже понимал, что за это мне придется заплатить. Но, с другой стороны, я также понимал, будучи руководителем московской редакции Радио Свобода, что не имели мы права занимать, да, я занимал, позицию. Но вообще, из этого надо было выйти, более-менее сохранив объективное лицо. И поэтому мне показалось вести "Футбол" на НТВ наименьшим злом.

Анна Качкаева: Ну, Савик, давайте уже до конца договорим эту историю, чтобы не оставалось потом на пейджере недоуменных разговоров и упреков, что мы не проговариваем ее или не зовем вас специально. Йордан сделал, и вы теперь это знаете, и он всегда в этом признавался, в общем, сделал грязную работу за других. У него были амбиции бизнесмена и не было репутации журналиста. Другое дело, что потом он стал тем Йорданом, которому многие из нас были признательны за Парфенова и за вашу программу, но начиналось все, к сожалению, не так элегантно. У вас была позиция, вы защищали здесь на радио НТВ и перешли в стан тех, кого за сутки буквально называли душителями и гонителями. Я до сих пор помню, как вы говорили Свете Сорокиной, что "я никогда не стану в студию "Гласа народа", нужно, чтобы на меня напялили юбку". Ну, вы не стали в студию "Гласа народа", хотя ровно в эту 11-ю студию вы вошли потом как ведущий программы "Свобода слова". Другое дело, что потом "Свобода слова" опять стала политическим ток-шоу. Вот эти все метаморфозы, этот выбор ваш, я понимаю, что, наверное, он всегда был очень непрост, чем вы для себя оправдывали каждый раз этот выбор? Не только ведь контрактом? Я думаю, что это связано не только с этим? Или же это связано со славой и контрактом?

Савик Шустер: Знаете, славу предсказать нельзя. Это не предвидишь, планировать нельзя славу. Нереально, тем более, уходя с радио на телевидение. Контракт у меня был хороший на Радио Свобода тоже. Я вращаюсь во всяких кругах политических и все же слышу много сторон в этом очень непростом конфликте, который был вокруг НТВ, я не говорю, что я обязательно сделал правильно. Я не пытаюсь себя оправдать. Но в тот момент мне казалось, что у меня есть некий зритель, немногочисленный, который смотрит "Футбол", я как делал с 1998 года "Футбол" на НТВ, так и продолжаю делать "Футбол" на НТВ, и в общем-то, Радио Свобода как организация от этого никоим образом не страдает. Я до сих пор в этом уверен. Никто бы даже не заметил. Это было высокомерие Радио Свободы думать, что ее заметят.

Анна Качкаева: Я думаю, что все-таки вас бы заметили после той ночи с захватом. И это главное, мне кажется, что идеологически тогда разделило вас и руководство Радио Свободы. В этом была позиция. Другое дело, что действительно, при Гусинском никто не замечал, что вы ведете "Футбольное обозрение". Это можно долго обсуждать, эту наболевшую тему.

Давайте попробуем дать возможность слушателям высказаться. "Дорогой Савик Шустер, мы включали телевизор ради вас, больше не включаем. Успехов вам, семья Смирновых".

"Я очень рада, что Шустера убрали со "Свободы", он всегда давал слово выборочно. Его давно надо было отсюда выкинуть".

"Савик Шустер, вы - лучший, зря ушла с нашего телевидения. Лучше бы ушло все российское телевидение", - пишет Виктор.

"Уважаемый Савик, единственное искреннее ваше признание в том, что надо же зарабатывать деньги. Вероятно, поэтому Шендерович, много делающий для того, чтобы создать гражданское общество в России, отказывает вам в праве называть свои передачи "Свобода слова". Ну, и самая уродливая в этом смысле передача у Познера "Времена", - так считает Вера Леонидовна.

"Савик, для нас вы останетесь символом попытки прорваться к свободе в 90-е. У вас на Украине, наверняка, все получится", - пишет Дмитрий.

"Аня, не хотите ли вы спросить у Савика (хочу), не хочет ли он продать свои программы из Украины российским телекомпаниям, например, в регионы". Вопрос.

Савик Шустер: Так как, я думаю, что придется заниматься в основном внутриукраинскими темами, я не думаю, что в каком-нибудь Красноярске очень будет интересно смотреть программу о том, что обсуждает Верховная Рада.

Анна Качкаева: Да, да еще и на украинском языке, скорее всего. Во всяком случае, на такой смеси.

Владимир из Москвы, мы вас слушаем.

Слушатель: Савик, я очень сожалею, что я не увижу вас больше на московском экране. Закрытие программы "Свобода слова" мною воспринималось, не только мною, а моими друзьями, от родной власти как удар, извините, по морде. Я очень завидую тем украинским слушателям, которые вас будут видеть. И еще я хочу вам сказать спасибо за объективный фильм о Горбачеве. Ну, а мы вынуждены будем остаться с вяло бормочущим Пушковым и воинствующим Леонтьевым. Вам я желаю всего самого лучшего. Мы ощущаем потерю, когда ушел Савик Шустер.

Савик Шустер: Спасибо, Владимир, за теплые слова.

Анна Качкаева: Элина: "Когда же у нас появится телевидение, а не разговоры о ней? Хотелось бы нормального европейского телевидения". Нет, ну, телевидение то у нас есть, оно у вас роскошное вполне, очень богатое. Дибров один чего стоит! И новая соловьевская программа тоже очень такая зрелищная, я бы сказала.

"Анна, не считает ли Савик, что он сделал неблагодарную работу о Горбачеве? Аристарх Петрович". Надо бы расшифровку, что Аристарх Петрович имеет в виду. Но, тем не менее, я знаю, Савик, и вы мне об этом сказали, что у вас был непростой разговор с Горбачевым после фильма. Почему?

Савик Шустер: Михаил Сергеевич - все же человек, который очень глубоко осмыслил и переосмыслил то, что произошло в те годы. Это человек, который, конечно же, обращает внимание на детали, потому что это его жизнь. Когда делаешь фильм, некие детали ускальзывают, уходят. Михаилу Сергеевичу показалось, что история была местами искажена. Хотя мне так не показалось. Мне показалось, что давно мы не видели такого Горбачева, я бы сказал, такого мыслящего, очень глубокого, человеческого. Но очень непростой был разговор. Мы не расстались на теплых словах.

Анна Качкаева: Даже так.

Савик Шустер: Да.

Анна Качкаева: "Для вас, Савик, человека, который познал свободу и цензуру, любопытно знать вашу позицию, что сейчас, по-вашему, происходит с Киселевым вокруг "Московских новостей"? Николай".

Савик Шустер: Я не очень знаком с ситуацией в "Московских новостях". Я был у них на летучке, меня Евгений Алексеевич пригласил, но это, наверное, было месяцев шесть назад. И я задал один вопрос: обязательно ли в каждом номере иметь фотографию главного редактора на первой полосе? И Евгений Алексеевич при коллективе ответил, что это желание акционеров, потому что это некий маркетинг. Я считаю, что это неправильно. Я считаю, что это меняет абсолютно газету, ее превращает в некий такой орган главного редактора.

Анна Качкаева: Кстати, в последнем номере не было портрета главного редактора, который начинался с киргизских событий.

Савик Шустер: Но что происходит реально в "Московских новостях" я не знаю. Я не знаю, каковы стремления акционеров, я не знаю, куда газету хочет вести Евгений Киселев. Я не знаю, что будут делать люди, которые были уволены, и какие действия они будут предпринимать. В жизни всегда так, в жизни всегда солидарность, конечно, с рядовыми журналистами, а не с их руководителями. Это просто по-человечески.

Анна Качкаева: Татьяна из Санкт-Петербурга, мы вас слушаем.

Слушатель: Спасибо вам большое, за достоинство, за хороший вкус, за то, что вы сделали на российском телевидении. И ради Бога, уезжайте отсюда. Я рада за вас, это болото заразное, уезжайте. Посмотрите, что стало с Кулистиковым. А ведь как вел "Герой дня", когда начинал.

Анна Качкаева: Понятно, Татьяна. Вот еще Ирина вопрос: "Как вы относитесь к тому, Савик, что такие талантливые профессионалы, как Молчанов, Гордон и Дибров, занимаются Бог знает чем?" О Соловьеве я уж не говорю. Ну, они занимаются тоже тем, что называется телевидение, только телевидение развлекательное. А вы как к этому относитесь?

Савик Шустер: Если они соглашаются делать то, что они соглашаются, значит, им в какой-то степени это нравится. Телевидение оно же очень сильно вовлекает людей. Я могу сказать одну вещь, я еще не заражен вирусом телевидения окончательно, но я понимаю, насколько быть в эфире, быть на экране становится важным фактором. Я полагаю, что если люди соглашаются с форматами, значит, они где-то им нравятся. Они уже участвуют в их разработке. Ведь нельзя же сказать, что Соловьев не участвовал в разработке "Воскресной программы", или Молчанов в ток-шоу, или Дибров в своей программе. Все участвовали реально в разработке формата, поэтому согласились с этим форматом. Я считаю, что все равно развлекательное телевидение должно быть, оно всегда будет. Потому что никто не хочет серьезного телевидения с утра до вечера. Но развлекательное телевидение бывает со вкусом и без. И когда оно без вкуса, это проблема, потому что это уже не развлекательно - это неэстетично, это антиэстетично. Я думаю, все же телевидение - это инструмент для создания массовых ценностей вкуса в том числе, эстетических ценностей. Для общества это очень важно, потому что какие цвета, как люди одеваются, как люди наносят макияж, как люди друг на друга смотрят - это все есть эстетика. И это очень важно. Вот вы приезжаете в какие-то страны, вот в Италию, там есть эстетика, или во Францию. А приезжаете в страны, где нет эстетики. И телевидение в этом играет огромную роль.

Анна Качкаева: Но в этом смысле говорить о российском телевидении как раз есть о чем. В последние 2-3 года эстетика развлечений на телевидении очевидно есть.

Савик Шустер: Есть.

Анна Качкаева: И цветовая, и темпо-ритмовая.

Савик Шустер: Да. Так вот я говорю, что есть абсолютно положительные вещи, их не замечать нельзя. Другое дело, что с телевидения ушла журналистская составляющая.

Анна Качкаева: Да, вот журналистики точно не осталось.

Савик Шустер: А вот журналистская составляющая - это лицо любого телеканала. Все помнят по новостям и прежнее НТВ, и все.

Анна Качкаева: Я поэтому не удивляюсь, что доля и рейтинг "Ren-TV" в последнее время пару раз опережал, например, НТВ, во всяком случае, в столицах. Потому что вот та самая условно маргинальная часть аудитории, которой все равно, в Москве ее было под 30, в стране 15%, когда закрывали вашу "Свободу слова", она ищет где-нибудь то, где она должна увидеть только для нее приготовленное блюдо на телевидении. А это и означает и возможность ток-шоу типа "Свободы слова", и новостей непредвзятых, и спокойной аналитики. Она все равно ищет, и поэтому на НТВ по инерции прибегает иногда на "Профессию: репортер", чуть-чуть на новости. Просто видно, пик, и убежала. А если еще нет какого-то сериала, которые бесконечно меняют один на другой, то и вовсе рейтинг валится. Это тоже правда.

Валентина Ивановна из Екатеринбурга, мы вас слушаем.

Слушатель: Вы просто не представляете, как мне жаль Савика.

Анна Качкаева: Что же его жалеете? Он же у нас не болен, здоров, уезжает работать в хороший город.

Слушатель: Да, все правильно. Вот я это же и хочу сказать. Это русская тысячелетняя традиция - умных выгонять. Еще хорошо, что его не отстреляли. У меня мысли все время такие были, когда я смотрела программу. Потому что власть умных только и отстреливает или выгоняет. Поэтому я ему желаю всего-всего во всем объеме. А эта страна дураков была и страной дураков останется. И пусть живет как знает вот с этими советскими тетками, которые выступают по радио.

Анна Качкаева: Понятно, Валентина Ивановна.

Елена Сергеевна из Москвы, мы вас слушаем.

Слушатель: Мне крайне удивительно слышать от женщины, живущей в Екатеринбурге, что мы живем в стране дураков. Это потрясающе, когда человек о своей родной стране так говорит. В связи с этим хотелось бы спросить о внутреннем мире. Эстетика - это внешний мир. А внутреннее - это нечто другое, создает сам человек. И вот в связи с этим вопрос Савику: он живет отдельно от семьи и как бы этим даже бравирует. Не хочется ли ему жить в Италии как нормальному человеку, вместе со своей семьей? Зачем формировать чужое мнение, если достаточно сделать свое, и после этого человек уже помог миру стать чище и светлее?

Савик Шустер: Вы очень глубокий вопрос задаете. Я так не считаю. Я понимаю, что телевидение - это не та область, где формируются глубокие внутренние ценности и не распространяются уж точно. Это не роль телевидения. Вы говорите жить с семьей, чтобы все было нормально, чтобы жили счастливые дети, чтобы была счастливая жена, чтобы был семейный очаг. Но понимаете, так повелось в жизни, что чем-то надо заниматься в любом случае. У каждого человека свои способности, свое мировоззрение, свое видение. У меня так по жизни получилось, я не выбирал место рождения - Советский Союз, не выбирал первую миграционную волну, не выбирал КПСС, но так получилось, что пришлось в 19 лет уехать, что пришлось скитаться по миру, что пришлось скитаться по войнам в поисках профессии настоящей. И сейчас для меня, в общем-то, достаточно важно заниматься журналистикой, потому что я люблю эту профессию реально, искренне, я ее люблю. Мне не важно, телевидение, газеты, радио, это наименее важно. Если бы я мог вернуться к репортерской работе, я бы с удовольствием это делал. Это истоки журналистики. Правда, я люблю профессию. Почему? Я начинал в медицине, я не полюбил эту профессию, а я понимал, что врачом хорошим можно быть, только если ты любишь эту профессию. И потом надо очень любить людей. Их надо искренне любить, всех, и любить профессию, и желать людям добра. Вот тогда ты можешь быть хорошим врачом. До всех профессиональных навыков. Вот не полюбил я эту профессию, а полюбил эту. И чтобы ею реально хорошо заниматься, чтобы быть в ней тем, кем ты хочешь быть, видимо, чем-то надо жертвовать. Иногда жертвуешь семьей даже. Ведь когда уезжаешь: Я помню, моя жена была беременная, я был на войне в Афганистане. Но я не бравирую этим.

Анна Качкаева: А меня всегда интересовал такой вопрос. Вы себя гражданином чего считаете? Или для вас нет этого чувства?

Савик Шустер: Мне очень близка Европа в совокупности.

Анна Качкаева: Понятно, будем считать, что Савик Шустер-европеец теперь меняет Россию на Украину и не будет там "пятой колонной", как некоторые из вас пишут, а будет заниматься тем, что любит, - заниматься журналистикой.