Ольга Беклемищева: Сегодня мы говорим о лечении гипертонии. Вернее, продолжаем разговор – не так давно мы уже начинали нашу тему, но из-за большого количества звонков не успели ее раскрыть как следует. А артериальная гипертония – крайне распространенное заболевание, к сожалению, приводящее к инвалидности и, даже, как это не прискорбно, к смерти, если ее не лечить или лечить неправильно. Итак, артериальная гипертония – как с ней бороться. Сегодня у нас в студии Виктор Соломонович Сегельман, врач высшей категории, заведующий вторым терапевтическим отделением 31-й городской клинической больницы города Москвы. В нашем разговоре также примет участие наш постоянный американский медицинский эксперт профессор Даниил Борисович Голубев. Итак, мы начинаем.
Виктор Соломонович, кому угрожает гипертония? Есть ли люди, которые никогда ей не болеют?
Виктор Сегельман: Существует такое выражение: не каждый, кто хочет стать цирротиком, им становится. Это значит, что если человек пусть даже много пьет алкоголя, он не обязательно станет цирротиком. То же самое про гипертоническую болезнь. Здесь сходится много разных факторов. Прежде всего наследственность, профессия, образ жизни, образ питания. Очень важно умение отдыхать – не формально отдыхать, проводить какое-то время вне работы, вне кабинета, а психологически отдыхать, расслабляться. Поэтому не всем людям угрожает артериальная гипертония. Существуют так называемые факторы риска.
Ольга Беклемищева: И каковы они?
Виктор Сегельман: Факторы риска – их много, это наследственная предрасположенность, наследственная отягощенность по артериальной гипертонии, по другим заболеваниям сердечно-сосудистой системы, это нарушения обменов, прежде всего сахарный диабет, это курение, это особенности питания, это ожирение. Ну, и еще раз говорим о личностных особенностях пациента - это неумение расслабляться, это когда и на отдыхе все время думают о работе, о проблемах, которые не разрешимы, во всяком случае…
Ольга Беклемищева: Некоторый трудоголизм.
Виктор Сегельман: Трудоголизм.
Ольга Беклемищева: А сейчас я хочу спросить нашего американского собеседника профессора Голубева о том, какую же роль американская медицина отводит питанию в генезисе артериальной гипертензии?
Даниил Голубев: Можно сказать – ведущую, во всяком случае - одну из главных. Во всех учебных и инструктивных материалах ведущие причинные факторы возникновения гипертензии (этот термин эквивалентен понятию «эссенциальная гипертония», или «гипертоническая болезнь» по русской терминологии) перечисляются в таком порядке: курение, избыточный вес, алкоголизм, диабет и на пятом месте – стресс. Такие представления сложились исторически, но они вполне соответствуют современным представлениям и современным реалиям, когда термины «эпидемия ожирений», «эпидемия диабета» (в частности, детского) прочно вошли в медицинский лексикон, а обе эти формы патологии почти неизбежно влекут за собой гипертензию. Отсюда понятны попытки оптимизировать питание и двигательную активность американцев всех возрастов, рас и социальных групп с целью предупредить ожирение и диабет, и соответственно – частоту возникновения гипертензий.
Ольга Беклемищева: И насколько эти попытки успешны?
Даниил Голубев: Я бы сказал: почти никак. Средний вес американцев всех возрастов не только не уменьшается, но даже возрастает. Никак не уменьшается количество диабетиков – опять-таки во всех возрастных группах. Серьёзные успехи в Америке достигнуты только в борьбе с курением, особенно сравнительно с европейскими странами и Россией. Естественно, это сказалось на количестве всех видов патологий, так или иначе индуцируемых курением. Но что касается собственно гипертонии, то, несмотря на все успехи в борьбе с курением и все достижения лекарственной терапии, количество американцев, больных гипертонией, по-прежнему очень велико. Если в медицинских энциклопедиях и справочниках 10-летней давности указывалось, что её обладателями являются 10% всей взрослой популяции Соединенных Штатов, то в 2003-2004 годах этот показатель повысился, по меньшей мере в два раза. Полагаю, что далеко не последнюю роль в этом играет и возросшая роль стресса, как одного из факторов возникновения гипертонической болезни. Об этом свидетельствуют современные реалии, наполненные войнами, угрозами и актами терроризма и ужасающими природными катастрофами, включая и опасность возникновения пандемии птичьего гриппа. Всё это влияет на нервно-психологический статус населения и позволяет, к сожалению, помнить о том, что эссенциальная гипертония может быть результатом и кортико-висцеральной патологии.
Ольга Беклемищева: Какие установки современной американской медицины в отношении лечения гипертонии наиболее существенны?
Даниил Голубев: В США диагноз эссенциальная гипертензия ставится при стойком повышении кровяного давления выше показателя 140 на 90 миллиметров ртутного столба. При лечении гипертонической болезни в Америке в последние годы утвердилась практика жёсткого доведения уровня кровяного давления пациентов всех возрастных групп взрослых, включая и лиц старше 65 лет, до нормального уровня, то есть до 120-125/80 мм ртутного столба. А ведь несколько десятилетий тому назад для лиц пожилого возраста показатель кровяного давления 140 и даже 150 на 90 считался вполне приемлемым.
Для активного снижения показателей кровяного давления до указанного уровня американские врачи широко используют целый набор гипотензивных средств с разным механизмом действия, и лечение неосложнённых гипертензий расценивается как успешное только в том случае, если путём индивидуального подбора гипотензивных средств и оптимизации стиля жизни (питания, физических нагрузок, отказа от вредных привычек) удаётся удерживать показатели кровяного давления на указанных пределах. При этом главным препятствием на пути лечения и главной причиной тяжелейших осложнений гипертонии является «недисциплинированность» пациентов, не следящих за уровнем своего артериального давления, не выполняющих предписанного врачами режима приёма гипотензивных средств и не ведущих здоровый образ жизни. В общем же гипертоническую болезнь в Америке никак нельзя отнести к категории контролируемых заболеваний. Она очень актуальна и заслуживает самого серьёзного внимания и врачей, и пациентов.
Ольга Беклемищева: Говорить о пользе здорового образа жизни врачи начали еще с Гиппократа, тем не менее, люди по-прежнему не очень-то прислушиваются. Но наступает момент, когда даже самый беспечный человек понимает, что его здоровье нуждается в помощи. Каковы ранние признаки артериальной гипертонии?
Виктор Сегельман: К сожалению, их практически нет. Одно из коварств артериальной гипертонии, гипертонической болезни прежде всего – это формальная мягкость ее течения. Первые симптомы артериальной гипертонии, по сути, это уже развернутая стадия болезни. Это головные боли, это какие-то ощущения в области сердца, это головокружение. Во всяком случае, головной мозг и сердце – это два основных органа-мишени. Вот поражение их является, как правило, первыми симптомами. Если у человека высокая физическая активность, то она может снижаться: он быстрее встает, быстрее одышка уменьшается. Но еще раз необходимо сказать, что, к сожалению, гипертоническая болезнь, артериальная гипертония, как и многие другие серьезные болезни, долго не дают о себе знать, во всяком случае, какими-то конкретными симптомами.
Ольга Беклемищева: Это имеются в виду клинические симптомы. Может быть, на лабораторном уровне можно что-то заранее выяснить?
Виктор Сегельман: На лабораторном уровне мало что можно выяснить, необходимо измерять артериальной давление. Артериальное давление должно измеряться при любом посещении врача, при каждом поводе. Если у человека конъюктивит, если у человека заболел ноготь, любой контакт с медицинским работником должен сопровождаться измерением артериального давления. Особенно это касается людей, имеющих факторы риска – курильщиков, толстых, диабетиков, людей, ведущих очень активную жизнь, связанную со стрессами, ну, и людей, у которых есть в роду сердечно-сосудистые заболевания, у которых родители болеют или умерли от инфарктов, инсультов.
Ольга Беклемищева: Но ведь есть такая вещь, как «гипертония белого халата», когда просто на вид врача у человека поднимается давление? Может быть, надо вносить какую-то поправку, когда меряешь давление в поликлинике?
Виктор Сегельман: Безусловно, нужно вносить поправку. Но почему у этого человека на белый халат поднимается давление? Ведь у него не снижается сахар, не развивается головокружение, не связанное с артериальным давлением, у него поднимается давление.
Ольга Беклемищева: Это значит, что это у него узкое место.
Виктор Сегельман: Значит, это его узкое место. Как говорили врачи старые, место наименьшего сопротивления. Значит, мы можем, если не учитывать синдром белого халата, несколько завысить уровень его артериального давления. Но что у этого пациента это слабое место, вероятно, это так.
Ольга Беклемищева: И это следует знать. Виктор Соломонович, ну вот, человек каким-то образом выяснил, что у него давление повышается. Как можно провести границу – вот это нормальное повышение давления, вызванное каким-то стрессом, перенапряжением, а вот это уже болезнь?
Виктор Сегельман: За последние годы возникло более жесткое представление об артериальной гипертонии. Если раньше мы вводили какие-то возрастные нормы, мы говорили, что, допустим, после 60 лет давление 140-150 уже более-менее можно, да, человек в возрасте, у него, там сосуды, то теперь у нас есть единое мнение, что как только давление повышается выше нормального, если днем оно больше 135 и 85, а ночью больше 120 и 70 миллиметров ртутного столба, то это артериальная гипертония, это гипертоническая болезнь или синдромная артериальная гипертония вне зависимости от возраста пациента. Другой вопрос, что если пациент страдает другими какими-то заболеваниями, то мы можем поставить себе несколько более высокий целевой уровень снижения артериального давления, артериальной гипертензии. Но это тема отдельного разговора.
Ольга Беклемищева: А вы сказали «ночное давление», «дневное давление», какое из них более важно?
Виктор Сегельман: Человек, пока он жив, у него давление постоянно поднимается, опускается. Когда мы говорим, что нормальное давление, грубо говоря, 120 и 70, это не значит, что в любой момент человеческой жизни у здорового человека 120 и 70. Во время физической, эмоциональной нагрузки, в некоторые другие периоды жизни человека давление может значительно повышаться. И поэтому, если после марафонского бега, если обычный человек поднимется на несколько этажей, у него будет 140-150 и 80, или после жесткого разговора с начальником у него будет такое же давление, это не значит, что человек гипертоник. Это значит просто, что у него адекватно работают все системы. Другой вопрос, что оно должно нормализоваться в течение 10-20, максимум, 30 минут. Поэтому днем артериальное давление может быть выше 120 и 70 в определенных условиях. Ночное давление должно быть всегда нормальным. Поэтому и существуют правила измерения артериального давления для того, чтобы сказать, что у человека повышено давление. Человек должен посидеть 20-30 минут в спокойных условиях, он не должен курить за полчаса до этого, он не должен употреблять кофе, он должен привыкнуть к кабинету, измерение должно быть, если это первый раз, несколько раз на обеих руках, и только тогда можно говорить о повышении артериального давления.
Ольга Беклемищева: А почему может быть разное давление на разных руках?
Виктор Сегельман: Это бывает - определяется часто, а бывает, не так часто. Как правило, когда измеряешь давление на второй руке, какой бы она не была – левая или правая, то оно будет ниже. Больной привыкает, и вот этот синдром белого халата, о котором говорили, он как бы стихает…
Ольга Беклемищева: Нивелируется.
Виктор Сегельман: Нивелируется. Бывает просто врожденное соотношение размеров артерий, особенностей кровоснабжения рук. Ориентироваться нужно на то давление, которое больше, и в дальнейшем измерять давление на той руке, на которой давление определяется на более высоком уровне.
Ольга Беклемищева: И вот человек действительно убедился, что его давление повышается не в каких-то критических ситуациях, а как бы бессимптомным образом. Вот какие-то нужно сделать анализы, которые бы позволили вычленить, что это именно артериальная гипертония, а не какие-то другие виды патологии, которые тоже сопровождаются повышением давления? С чем нужно дифференцировать артериальную гипертонию?
Виктор Сегельман: Синдром артериальной гипертонии един и при гипертонической болезни, и при артериальной гипертонии, которая возникает в рамках какой-то другой патологии – почечной, эндокринной, сосудистой. С каждым, к сожалению, не годом, а десятилетием все больше болезней, из которых мы выделяем симптомы артериальной гипертонии. Например, если раньше мы говорили о вазоренальной гипертонии, только выделяли связанную с поражением сосудов почек, то теперь уже довольно активно говорят о церебро-ишемической артериальной гипертонии, об артериальной гипертонии, связанной с сужением сосудов головного мозга, что головной мозг дает сигнал повысить давление, чтобы обеспечить себя кровью. Находится на стадии выделения кардиоишемическая форма артериальной гипертонии. Проводится определенный цикл, определенный перечень различных исследований, направленный на выделение артериальной гипертонии почечного, сосудистого, эндокринного характера, но, в общем, это задача врача.
Ольга Беклемищева: Я наблюдала у вас на приеме, как вы внимательно слушали пульс - не только сердце, но и у сонных артерий, у брюшных артерий. Это помогает определить тип гипертонии?
Виктор Сегельман: Опытный врач уже на фазе измерения артериального давления может многое сказать. Когда измеряешь артериальное давление, то вот эти тоны Короткова, это звуки крови, которые прорываются сквозь манжетку, они могут быть тихими, на одном и том же уровне, могут быть мощными. Таким образом, мы уже сразу можем ориентировочно сказать: это артериальная гипертония связана в основном со спазмом периферических сосудов, либо с большим объемом крови, перекачиваемым сердцем. По частоте пульса мы уже в какой-то степени можем отделить синдромную гипертонию, гипертонию, связанную с поражением прежде всего почек. Выслушиванием сонных артерий, выслушиванием брюшной аорты, почечных артерий, вертебральных артерий можно при тяжелом стенозе услышать соответствующие шумы и уже направить диагностический поиск в более узком направлении.
Ольга Беклемищева: А вот это деление разных типов гипертонии как-то сказывается на лечении, которое назначается? То есть, если, скажем, у меня причина артериальной гипертонии в сосудах головного мозга или в сосудах сердца, мне будут разными препаратами снижать давление или одним и тем же, но в разных дозировках?
Виктор Сегельман: Дело в том, что если у человека артериальная гипертония, допустим, связана с сужением сонной артерии или с сужением почечной артерии, это можно и должно соперировать, и есть блестящие хирурги, которые этим занимаются, и человеку вообще не придется принимать гипотензивные препараты, человек будет вылечен. Поэтому это важно. Если по каким-то причинам операция невозможна или пациент отказывается, тогда назначаются в значительной степени близкие препараты, может быть, в разных дозах, в разных сочетаниях, но препараты близки.
Ольга Беклемищева: И какие же это препараты?
Виктор Сегельман: Ну, препаратов много.
Ольга Беклемищева: По группам.
Виктор Сегельман: По группам, наверное, прежде всего нужно говорить о таки называемых бета-блокаторах, бета-адреноблокаторах. Это препараты, которые уменьшают влияние на сердечно-сосудистую систему адреналина в определенной части, в части бета-рецепторов. Это имеет большое значение не только для лечения артериальной гипертонии, но и для профилактики сердечных осложнений, прежде всего внезапной смерти. Они имеют свои показания конкретные, свои конкретные противопоказания, это очень важные препараты. Второй большой группой препаратов являются ингибиторы ангиотензинпревращающего фермента. Это широко известный каптоприл, эналаприл, в России он широко известен под названием энап или родовое название препарата, первая фирма, которая выпустила, ренитек, и другие препараты этой группы. Продолжением этой же линии являются антагонисты ангиотензина, это препараты близкие, они действуют в том же направлении, только более современные.
Ольга Беклемищева: А в каком направлении они именно действуют? Понятно, что бета-блокаторы уменьшают действие адреналина, который неизбежно выделяется в стрессовой ситуации. А эти что делают?
Виктор Сегельман: Если так называемый иАПФ - они блокируют ренин, то эти блокируют ангиотензин, ангиотензин – это дальнейший продукт работы ренина, поэтому это одна цепь.
Ольга Беклемищева: На разных этапах.
Виктор Сегельман: На разных этапах. Поэтому они действуют, в общем, на одну и ту же цепь. Просто антагонисты рецепторов к ангиотензину лишены одного побочного эффекта ингибиторов, будем говорить так, эналаприла прежде всего, самого распространенного препарата, они не дают такого побочного осложнения, как кашель, который возникает у нескольких процентов больных. Но это эффективный препарат. Существуют другие препараты, хорошо известные антагонисты кальция, это нифедипин, это амлодипин, хорошие препараты, эффективные, которые показаны тоже у определенных групп больных. Последними из часто применяемых препаратов, может быть, надо было назвать первыми и вторыми, это диуретики, это прежде всего гипотиазид, широко известный, который является в значительной степени эталонным препаратом, и с которым сравнивают эффект других препаратов, ну, и другие препараты, близкие к нему. Существующие другие препараты – это центрального действия, хорошо известный в России клофелин, менее известные препараты физиотенз. Это альфа-адреноблокаторы, используются реже, но они являются эффективными препаратами. И надо сказать, что часто квалификация врача видна по тому, как он использует эти запасные препараты.
Ольга Беклемищева: А что значит квалификация, проявившаяся в использовании запасных препаратов? Хороший врач делает что?
Виктор Сегельман: Хороший врач пытается одним препаратом разрешить несколько проблем. Если у человека, допустим, плохой сон или у человека тенденция к частому пульсу и одновременно артериальная гипертония, то ему можно дать бета-блокаторы, но если бета-блокатор по каким-то причинам не очень показан, ну, например, у человека проблема с легкими, с бронхами, то, может быть, ему лучше дать физиотенз или клофелин. Клофелин (или клонидин - его международное название) - препарат, конечно, несколько устаревший и обладающий одним очень неприятным эффектом - от него очень сложно уходить, начав принимать клофелин, его нужно принимать постоянно и снимать клофелин нужно медленно и постепенно.
Ольга Беклемищева: А сейчас с новостями от Евгения Муслина вас познакомит Алексей Кузнецов.
Алексей Кузнецов: В августе этого года в Торонто состоится 16-я Всемирная конференция по СПИДу, в которой примут участие 20 тысяч специалистов. Конференция с рекордным числом участников приурочена к 25-й годовщине первых диагнозов смертоносной болезни и на ней будут обсуждаться наиболее эффективные методы профилактики и лечения СПИДа. На предыдущей такой конференции в Бангкоке присутствовало 17 тысяч человек.
«Задача конференции 2006-го года – способствовать ускорению темпов научных исследований, радикально расширить доступ к опробованным средствам и способам предотвращения новых инфекций, а также помочь продлить жизнь людей, у которых уже развился СПИД, - сказала президент Международной ассоциации борьбы со СПИДом Елена Гэйл. – Мы должны мобилизовать все доступные нам ресурсы и мобилизовать нашу коллективную волю, чтобы успешно претворить накопленные научные знания и опыт в действенные программы обуздания вируса иммунодефицита», - закончила свое выступление госпожа Гэйл.
На протяжении прошедшего десятилетия антиретровирусные терапии позволили радикально уменьшить смертность больных СПИДом. К сожалению, подавляющее большинство из более чем 40 миллионов людей на земном шаре, инфицированных смертоносным вирусом, до сих пор не имеют должного доступа к лечению, заявили организаторы торонтской конференции, на которой планируется рассмотреть и обсудить более 12 тысяч научных докладов и сообщений.
Международные конференции по СПИДу проводятся каждые два года независимой Международной ассоциацией специалистов, насчитывающей более 10 тысяч членов в 132 странах.
Канадский невролог Нил Кашман, работающий под эгидой Канадского государственного института здравоохранения, заявил, что им и его сотрудниками разработаны первые простые анализы крови, позволяющие диагностировать такие заболевания мозга, как болезни Альцгеймера, Паркинсона и Крейцфельдта-Якоба, этого человеческого варианта «бешенства коров».
«Если мы не встретим непредвиденных осложнений, - говорит доктор Кашман, - новые тесты удастся внедрить в клиническую практику через 2-4 года».
Эти тесты позволят уверенно диагностировать болезни мозга на ранних стадиях заболевания, когда действие медикаментов может оказаться более эффективным, тогда как сейчас лечащие врачи вынуждены полагаться на громоздкие и ненадежные способы проверки памяти и умственных способностей человека или прибегать к сложным видам просвечиваний. И все равно надежный диагноз таких болезней, протекающих главным образом внутри черепной коробки, возможен пока только после смерти больного, так как для этого необходимо рассмотреть кусочек мозга под микроскопом.
Число детей, страдающих от ожирения, к 2010 году существенно повысится во всем мире. «На наших глазах разворачивается глобальная эпидемия, обусловленная сидячим образом жизни и распространением жирной пищи быстрого приготовления, которая затрагивает почти что все страны», - говорит председатель Международной комиссии по борьбе с ожирением доктор Филип Джеймс.
Этот процесс, давно идущий в Северной Америке и в Европе, теперь перекинулся на Ближний Восток и в Юго-Восточную Азию. По оценке специалистов, даже в Китае к 2010 году от ожирения будет страдать каждый пятый ребенок.
Как считают специалисты, последствия детского ожирения будут катастрофичны для мирового здравоохранения. Вырастая, дети начнут все чаще страдать от сердечных болезней, инсультов и диабета. «Они могут стать первым поколением с меньшей продолжительностью жизни, чем их родители», - говорит британский хирург из Манчестера доктор Филип Томас. «Волна сердечных болезней и инсультов просто грозит захлестнуть все общественное здравоохранение», - считает канадский специалист по детскому ожирению профессор-педиатр из Торонто Брайен МакКриндл.
Многие медики убеждены, что прежде всего нужно срочно и в законодательном порядке запретить всякую рекламу некачественной пищи быстрого приготовления, чтобы уменьшить ее разрушительное действие на детей.
Ольга Беклемищева: Ну, и мы возвращаемся к нашей теме. У нас уже есть звонки от слушателей. Давайте, сначала ответим, а потом продолжим наш разговор о клофелине. Первым позвонил Юрий из Москвы.
Слушатель: У меня произошло кровоизлияние в глаз, плохо себя чувствовал, и в кабинете у меня пошла носом кровь. Врач сказала: «У вас какое давление?» «У меня обычное – 110 на 70, все время гипотония». «Ну, это у вас, значит, черепно-мозговое давление, ну, а то, что у вас кровь идет – это вы должны благодарить судьбу. А вот глаз – это симптом». Как определить – манометр показывает 110 на 70, а голова бо-бо?
Виктор Сегельман: Дело в том, что кровоизлияние в глаз, в склеру глаза, носовое кровотечение бывают при артериальной гипертонии, но бывают при очень многих других заболеваниях. Очевидно, если у вас действительно нормальное артериальное давление, то вы страдаете каким-то другим заболеванием, не связанным с артериальной гипертонией, которое дало эти симптомы.
Ольга Беклемищева: И вам нужно, конечно, обследоваться дальше. Следующий слушатель – это Григорий Хрисанфович из Москвы.
Слушатель: Уважаемый доктор Виктор Соломонович, с вами говорит инвалид Отечественной войны. Мне 84 года. В Сталинградской битве я командовал ротой, дважды тяжело ранен, тяжелая черепная травма, целый ряд других ранений и так далее, и так далее. Но тем не менее в войну, хотя получил отец извещение о моей гибели, врачи меня вылечили в тяжелых зимних условиях. После войны я перенес три инфаркта, в том числе трансмуральный . Лежал в Красногорске несколько раз, последний раз 15 суток в реанимации был. Так вот, у меня гипертония постоянно. Вы говорите, там, 120 на 80, у меня минимальное бывает 140, вернее, бывает и 180-190 на 100, на 120 и так далее. И врачи мне дают капотен , анаприлин, нитросердит и больше ничего. Скажите, пожалуйста, чем можно снизить, потому что у меня часто боли головные и так далее?
Виктор Сегельман: Я говорил, что существует клинические случаи, исключения, когда мы ставим перед собой целью снизить давление не обязательно до 120 и 70. Если у человека есть нарушение мозгового кровообращения хроническое и это нельзя соперировать, нет условий, есть противопоказания, то иногда мы целевым давлением выбираем большие цифры, может быть, для вас является нормальным давление 140, может быть, даже 150. В отношении того, какие препараты: каптоприл, капотен - прекрасный препарат. Единственная его особенность, что его надо принимать не реже, чем три, а желательно четыре раза в сутки. То же самое про анаприлин, его нужно принимать не реже, чем три раза в сутки. Вот если вы будете принимать через каждые шесть часов каптоприл, через каждые восемь часов или через каждые шесть часов тоже анаприлин, ну, надо посмотреть, какое у вас будет артериальное давление, как вы себя будете чувствовать. В таких тяжелых ситуациях, как у вас, иногда давление нужно снижать ступенчато. Снизить на 10 - на 15 миллиметров и дать привыкнуть сосудам. Снижение давления у вас, конечно, это сложная задача, это нужно с вами встречаться повторно, по радио так я не могу сказать, наметить вам всю программу вашего лечения.
Ольга Беклемищева: Действительно, ведь резкое снижение давления в сосудах, которые уже привыкли к высокому давлению, оно может оказаться опасным.
Виктор Сегельман: Вообще, считается, что даже при гипертоническом кризе, когда существует угроза инсульта… Гипертонический кризис – это почти всегда поражение головного мозга, энцефалопатия. Мы не должны снижать быстро давление больше, чем на 20%, конечно. Существует сложнейшая игра сосудов - человек все время меняет свое положение, голова опускается, поднимается, человек садится, ложится, идет, стоит, поэтому если у человека 240, допустим, и 120 во время криза, то не надо ему в течение часа снижать давление до нормы, это неправильно.
Ольга Беклемищева: Возвращаясь к разговору о клофелине, это достаточно старый препарат. Клофелин одно время даже несколько высокомерно отвергался и говорилось, что это слишком старый препарат, что-то вы, уважаемые российские медики застряли, надо переходить на новые. А вот вы сейчас говорите, что в определенных случаях клофелин оправдан. И я знаю, например, свою родственницу, которая многие годы идет на клофелине, причем, в очень почтенном возрасте леди, ей уже сейчас 93, хотя давление стабильно высокое, тем не менее сохранность функций и достаточное качество жизни наблюдается на клофелине. Как можно объяснить эту ситуацию? Вот новые препараты, старые препараты, кому-то лучше старые, кому-то лучше новые, как в этом разобраться?
Виктор Сегельман: Во-первых, нужно сразу отделить клофелин от адельфана. Адельфан – это совершенно другая группа препаратов, там два основных действующих вещества, это гипотиазид, о котором я говорил, это эффективный препарат и к его эффективности претензий нет. Вторым основным действующим препаратом является резерпин. Это серьезный препарат, но он действительно устарел, потому что он имеет большое количество побочных эффектов, поэтому адельфан – это препарат, безусловно, уходящий. Препараты клофелина – сейчас есть новое поколение этих препаратов. Широко известен так называемый физиотенз, менее известен венгерский альбарел, близкие препараты. Они более современные, они лучше действуют, более эффективно, они не так опасны при быстрой отмене. Это препараты, которые сохраняют свою актуальность. Клофелин, кроме того, что очень опасна его отмена, еще в силу просто организационных вещей его нельзя пустить в открытую продажу, поскольку он обладает некоторыми другими качествами, его часто используют в криминальных целях, поэтому выписывание клофелина является сложной задачей, нужны особые рецепты, может быть, поэтому еще в некоторой степени затруднено лечение им. Поэтому принимайте препараты физиотенз, препарат альбарел, это хорошие препараты, они умеренно эффективны, в серьезных случаях, как правило, уже приходится от них отказываться. Но при доброкачественной гипертонии люди многие годы могут их принимать с хорошим эффектом.
Ольга Беклемищева: И вот вы сказали: многие годы… Я хотела бы обратить внимание наших слушателей на то, что терапия артериальной гипертонии пожизненная, то есть если вы получили назначение приема данного препарата, то вы его не можете бросить. Так, Виктор Соломонович?
Виктор Сегельман: Да. Очень правильное слово «пожизненное». Если артериальная гипертония, гипертоническая болезнь уже началась, мы не умеем ее вылечивать, нигде никто ее вылечить не может. Даже если мы уедем из стрессовой ситуации, если мы станем, я не знаю, лесниками в сибирской тайге, то, очевидно, давление несколько снизится, но артериальная гипертония останется. Поэтому больные должны получать лечение пожизненно. Кроме того, есть препараты, отмена которых очень опасна. Мы уже говорили об опасности отмены клофелина, очень опасна внезапная отмена бета-блокаторов. Это широко известные атенолол, анаприлин, менее известный метопролол в разных фирменных названиях. Бета-блокаторы тоже нельзя отменять сразу, без тщательного контроля.
Ольга Беклемищева: И я очень хочу обратить внимание наших слушателей на то, что сказал доктор Сегельман. Это общее мнение всей медицинской общественности. Только 5% людей, страдающих артериальной гипертонией, лечатся правильно. Многие, к сожалению, допускают большие вольности в порядке применения препаратов, в замене, иногда им кажется, что им хорошо, и они перестают пить. Вот этого делать нельзя, это очень опасно. Так, Виктор Соломонович?
Виктор Сегельман: Безусловно. Вот эти слова об интоксикации организма лекарствами, о насыщении, я не хочу привыкать к лекарствам… Удивительно слушать вот такие выражения.
Ольга Беклемищева: То, что прописал доктор, нужно выпить именно так, как он прописал. И следующий слушатель – это Леонид Исаакович из Москвы.
Слушатель: У меня давление 125 на 60, иногда бывает 125 на 55. Пульс 50. 67 лет. Опасно ли это, что у меня нижнее давление низкое? Это первый вопрос. И второе, я читал в одном месте, что пожилым людям надо еще измерять давление лежа и стоя. Нужно это делать или нет?
Виктор Сегельман: Ну, это желательно, не обязательно, а если вы гипотоник и хорошо это переносите, вам повезло, гипотоники живут дольше норматоников.
Ольга Беклемищева: И следующий слушатель – это Елизавета Гавриловна из Москвы.
Слушатель: Я тоже хотела посоветоваться с врачом таким знаменитым. Я редко очень обращаюсь к врачам, я больше надеюсь на Господа. Мне 83 года. Я болела сильно гипертонией. У меня давление доходило до 220-240. Я пила эналаприн энлаз индийский и сейчас пью его, но почему-то шум у меня в левой половине головы и в ушах не перестает никогда. Что можно предпринимать?
Виктор Сегельман: Если у вас на фоне хорошего, приличного или нормального артериального давления сохраняется шум в ушах, значит, у вас есть еще одна болезнь, ну, мы называем ее сейчас красиво - ишемическая болезнь мозга. Необходимо сделать ультразвуковое исследование сосудов головного мозга и лечиться у невролога препаратами типа кавинтона, гингобилоба и другими препаратами, улучшающими мозговое кровообращение. Если у вам найдут сужение, допустим, сонной артерии, то, несмотря на ваш, в общем, уважаемый возраст, это можно соперировать, и шум в ушах тогда уж точно прекратится.
Ольга Беклемищева: То есть на самом деле вариантов лечения гипертонической болезни, как и любой другой, достаточно большое количество. И здесь нужно сохранять определенную бдительность. Часто люди предпочитают такие народные методы, обращение к восточным практикам и так далее. В данном случае это не очень хорошо. Доктор Сегельман, скажите, пожалуйста, как соотносятся лечение методами, скажем, китайской медицины, тибетской медицины и академический подход западной современной медицины в плане артериальной гипертонии?
Виктор Сегельман: Понимаете, восточная медицина, китайская медицина, тибетская медицина часто бывает очень эффективна. К сожалению, часто они улучшают самочувствие больше, чем лечат болезнь. Я встречался с очень эффективным, казалось бы, лечением артериальной гипертонии у почечных больных методами тибетской медицины. Больной себя прекрасно чувствовал, при этом у него при измерении оказалось очень высоким артериальное давление, что скоро закончилось сосудистой катастрофой. Но здесь хочется сказать вот о чем очень важном: к сожалению, врачей и просто практикующих специалистов по китайской, по восточной медицине квалифицированных очень мало. К сожалению, этими методами занимаются люди, быстро закончившие какие-то месячные, двухнедельные курсы и по конспектам быстро лечащие. Вот такие люди очень часто приносят вред тем, что отдаляют начало эффективной терапии. При гипертонической болезни есть очень простой способ определения эффективности. Это измерить артериальное давление. Если иглорефлексотерапия, прижигание и что-то другое снижает артериальное давление, хорошо.
Ольга Беклемищева: А если не снижает, но самочувствие улучшается?
Виктор Сегельман: Это очень плохо, потому что одной из нехороших черт артериальной гипертонической болезни является то, что симптомы гипертонической болезни появляются поздно, когда артериальная гипертония уже нанесла большой вред организму.
Ольга Беклемищева: И она продолжит наносить этот вред, если давление не снизить. Те же самые органы-мишени – головной мозг, сердце, почки – будут страдать, даже если вы этого не почувствуете, поэтому бдительность, бдительность и еще раз бдительность. И следующие звонки от наших слушателей. Наталья Владимировна из Москвы.
Слушатель: Как понимать в свете того, что сказал доктор, такое назначение моего врача: по четверти таблетки анаприлина два раза в день?
Виктор Сегельман: Видите ли, в чем дело, существует суточный, циркадный ритм пульса, давления. Может быть, врач учитывает, что у человека ночью пульс урежается, и если у вас ночью, допустим, и без препаратов пульс, ну, меньше 60, то тогда это правильное хорошее назначение с учетом ваших особенностей. Кроме того, я говорю об общей популяции человека. Каждый человек по-своему выделяет препараты, по-своему их обезвреживает, у них по-разному работает печень. У всех есть врожденные особенности инактивации препаратов. Есть быстрый инактиватор, есть медленный. Если вы относитесь к медленным инактиваторам, вы медленно выделяете препарат. Если это делают с учетом вашего циркадного ритма, то это правильно.
Ольга Беклемищева: Поэтому должен решать врач, тот самый, который вас видит и ведет. И следующий слушатель – это Зинаида Савельевна, тоже из Москвы.
Слушатель: У меня давление уже давно, но невысокое, выше 150 не поднимается. Я принимаю лекарство ренитек много лет. Это не страшно, что я принимаю одно и то же лекарство много лет? Мне оно помогает, у меня давление снижается до 125-130.
Виктор Сегельман: Это прекрасный препарат ренитек. Ренитек – ну, корень «итек» – это ренитек в сочетании с диуретиком. Это эталонный препарат и прекрасно, что он вам помогает, и не бойтесь принимать его долгие годы, десятилетия.
Ольга Беклемищева: А вообще, есть какие-то побочные действия тех препаратов, которые люди принимают долгие годы?
Виктор Сегельман: Конечно, каждый препарат имеет свои недостатки. Вообще, всегда подозрителен лекарственный препарат, который лишен недостатков. Возникает вопрос: имеет ли он тогда положительные качества? Когда длительно принимают препарат, иногда наоборот, организм как бы нивелирует его отрицательные качества.
Ольга Беклемищева: Он встраивается во внутренние механизмы.
Виктор Сегельман: Он встраивается, организм приспосабливается. Вот считалось, что, допустим, бета-блокаторы, диуретики обладают некоторым отрицательным влиянием на углеводы, на липидный обмен, однако, скорее всего, при длительном многомесячном приеме эти эффекты нивелируются и практически не имеют значения.
Ольга Беклемищева: То есть наш организм по-своему мудр, он может постоянно вводимый какой-то препарат адаптировать к своей внутренней среде и уже с ним сжиться и жить в симбиозе.
Виктор Сегельман: Организм мудр. Ну, если бы он был очень мудр, он бы не болел артериальной гипертонией, но все-таки он не так немудр, как иногда представляется.
Ольга Беклемищева: Ну, поэтому существуют врачи. Следующий слушатель – это Николай Петрович из Петербурга.
Слушатель: У меня гипертония, я хронический больной, но у меня в последнее время появились перебои. Они опасны для жизни? Длительные перебои.
Виктор Сегельман: Это неприятная ситуация. Это уже относится не к гипертонической болезни, а в рамках, скорее всего, ишемической болезни сердца, и требует определения. Одни и те же субъективные симптомы в области сердца могут быть по-разному опасны. Это нужно сделать ЭКГ, может быть, сделать суточное мониторирование ЭКГ и посмотреть, какие у вас перебои, какая у вас аритмия.
Ольга Беклемищева: Ну, и очень такой актуальный вопрос для многих наших радиослушателей, судя по пейджеру, это соотношение гипертоников и гипотоников. Гипотоники, очевидно, услышав, что они живут дольше, все-таки интересуются, что значит вот эта постоянная гипотония, снижение температуры, насколько это влияет на их дальнейший прогноз, на их качество жизни?
Виктор Сегельман: Существуют здоровые гипотоники. Это очень часто бывает у молодых женщин. Здоровые гипотоники – их нормальное давление, там, 90 и 60 миллиметров ртутного столба. Если при этом нет обмороков, нет головокружений, то это их нормальное давление, как их нормальный рост, как их нормальный цвет глаз, и не надо это лечить. Если при этом существуют какие-то эпизоды, вот, головокружения, слабости, головокружения при быстром вставании, то тогда это отдельный разговор – гипотоническая болезнь, это можно купировать. Гипотоникам нужно помнить, что если они заболевают гипертонической болезнью, то все симптомы артериальной гипертонии могут развиться практически на формально нормальном уровне артериального давления, допустим, 130 и 80, больной, который раньше был гипотоником, может чувствовать себя очень плохо. Это нужно обязательно учитывать, обязательно сообщать врачу.
Ольга Беклемищева: Да, это надо учитывать не только самим больным, но и врачам, которые… К сожалению, я сталкивалась с такой ситуацией, когда «скорая» приезжает и не согласна с тем, что человек болен, если у него всего лишь 130. А сейчас я хочу поблагодарить вас, Виктор Соломонович, за согласие принять в нашей программе участие, поблагодарить всех, кто работал со мной над этой программой. А я прощаюсь с вами, желаю здоровья и слушать нас в следующую субботу. Всего доброго! Постарайтесь не болеть!
