Ежегодно во всем мире от 300 до 500 миллионов человек заболевает малярией. Миллионы умирают — чаще всего младенцы и, вообще, — маленькие дети. 80 процентов смертельных исходов приходится на бедные страны Африки. По сведениям Всемирной организации здравоохранения, москитная сетка, которая стоит (в зависимости от размера) от двух до пяти долларов, — лучшая превентивная мера против малярии. Тогда почему Запад, который тратит на помощь странам Третьего мира миллиарды долларов, не может истребить малярию?

Ответ, точнее, ответы на этот вопрос дает известный сотрудник Центра всемирного развития (Center of Global Development) и профессор Нью-Йоркского университета Уильям Истерли (William Easterly) в своей нашумевшей книге «Бремя белого человека» (White man’s burden).

Москитная сетка как рыболовная сеть и фата

Хочу напомнить, что уже второе произведение с таким названием становится «нашумевшим»: первым было стихотворение Киплинга 1899 года. Он написал его после поездки в Америку, где пытался убедить Конгресс заняться развитием Филиппин, отошедших к Соединенным Штатам после войны с Испанией:

Возьми на себя это бремя:
Воюй за чужой покой,
Заставь болезнь отступиться
И голоду рот закрой...

С точки зрения современного человека стихотворение Киплинга политически некорректно — то есть, оно вполне благородно, но написано (в соответствие со своим временем) не без ощущения превосходства цивилизованного белого человека над жителем нищего Востока, которого автор называет «полу-дикарь, полу-дитя». В Америке эти стихи никогда не упоминают без извинений в адрес жителей Третьего мира. Поэтому назвать книгу «Бремя белого человека» сейчас — явный вызов.

Чтобы коротко сформулировать суть книги Истерли «Бремя белого человека», достаточно одной цитаты: «Если мы хотим реально помочь бедным странам (а не просто упиться собственной щедростью), мы, западные богачи, должны забыть свои грандиозные амбиции преобразователей. Успешно можно решать проблемы только поштучно, небольшими порциями, изучая местные нравы. Иногда добиться заметных улучшений можно, меняя малозаметные мелочи».

Истерли приводит удивительный пример. Москитные сетки доставляют в африканские страны в качестве бесплатной помощи, и они в большинстве своем попадают на черный рынок и используются в качестве рыболовных сетей или свадебной фаты. Агентства гуманитарной помощи стали следить за тем, чтобы сетки предлагались бесплатно — тем, кто в них особенно нуждается: семьям с детьми. Так было сделано, например, в Замбии. И опять неудача. 70 процентов этих бесплатных сеток оказалось невостребованными. Единственное место, где их употребляют по назначению, — Малави — крошечная страна в Юго-Западной Африке. Почему? Точно сказать трудно, но известно, что там сетки не раздают бесплатно, а продают по цене 50 центов. И там за четыре года число детей, спящих под москитными сетками, выросло с восьми процентов до пятидесяти пяти. Похоже, что по разумению местных жителей бесплатное не может быть хорошим.

Акцентируя неэффективность западной помощи, Истерли пишет: «Две трагедии характерны для стран Третьего мира. Первая трагедия — в том, что не хватает дешевых, доступных лекарств. Вторая трагедия — в том, что Запад потратил 2 триллиона 300 миллиардов на гуманитарную помощь этим странам, но африканские дети все еще не могут получить двенадцатицентовое лекарство, спасающее от смерти при малярии, или четырехдолларовую москитную сетку над кроватью».

Планировщики и следопыты

Снова и снова Истерли подчеркивает важность знания местных особенностей. Он вспоминает дорогостоящую попытку, сделанную несколько лет назад канадским Агентством гуманитарной помощи и Всемирным Банком — обучить южноафриканцев из Лесото современному ведению сельского хозяйства. Там западная скотоводческая практика пришла в полное противоречие с местными законами, которые позволяют всем стадам пастись свободно. А плановое фермерство было загублено переменчивой местной погодой.

Преобразователей Третьего мира Истерли делит на «планировщиков» и «следопытов»: «Планировщик думает, что он заранее знает результаты. Следопыт признает, что ничего нельзя решить заранее и надо быть открытым для разных вариантов и неожиданных перемен. Он считает бедность результатом не только экономических, но и политических, социальных, технологических, культурных, исторических и традиционных факторов. Планировщики больше верят иностранным, западным экспертам. Следопыты делают ставку на использование домашних средств и ресурсов».

В Лесото западные эксперты винили в неудаче эксперимента местных жителей, отлынивавших от фермерства, и даже называли их «пораженцами». Но, как в рассказе Платонова «Епифанские шлюзы», где, по словам автора, «каждая баба в Епифани знала, что вода в шлюзы не пойдет», так и в Лесото каждый старожил знал, что фермерство не годится для местного климата. Да и жители там были временные — рабочие-мигранты из Южных шахт. Истерли с горечью пишет: «Главная проблема в том, что программы помощи идут без всякой обратной связи: жалоб на них, естественно, не пишут, и конкуренции нет. Вместо этого шумные защитники программ меряют их успех лишь количеством потраченных на них денег. Господа, но это же все равно, что оценивать достоинства кинофильма по его бюджету!»

Рецензент книги «Бремя белого человека» — писательница Вирджиния Пострил упрекает Истерли в том, что, критикуя программы помощи, он практически не предлагает никаких альтернатив. Но, мне кажется, в этом и есть идея этой важной и компетентной книги: отказаться от планов, составленных в офисах западных специалистов, изучать каждую страну в отдельности и действовать локально, сообразуясь с местными условиями и обстоятельствами.

Правда, потом, если верить Киплингу, все равно придется терпеливо сносить неблагодарность:

Неси на себе это Бремя —
Ты будешь вознагражден:
Придирками командиров
И ненавистью племён...