Здравствуйте.
Поскольку это первая запись в дневнике, наверное, нужно представиться. Официальная биография укладывается в несколько строк; труднее понять, как ты оказался в это время в этом месте.
…Замечательный артист Егор Бероев как-то процитировал ответ своего батюшки (духовника) на вопрос о смысле жизни: жить и быть счастливым. Это очень просто звучит. Это очень редко бывает.
Спорить о том, что каждый из нас вкладывает в понятие «счастье», абсолютно бессмысленно. Счастье у всех одинаковое, просто кто-то об этом пока не знает. Счастье – это когда живы родители, а еще лучше и бабушки-дедушки; счастье – это когда твой ребенок растет здоровым, умным и жизнерадостным; счастье – это когда вечером есть кому уткнуться в плечо; когда существует хотя бы один номер телефона, по которому тебя выслушают в любое время суток. Счастье – это когда ты не хочешь, чтобы жизнь твоя менялась, и больше ничего.
А свобода – это когда ты не думаешь о том, есть она или нет.
Но я с детства помню, что нельзя быть свободным от общества, в котором живешь. Даже если некоторое время тебе это удавалось. Не получается заключить пожизненный договор с внешним миром, чтобы вы не мешали друг другу. То есть даже если ты не трогаешь мир, он сам когда-нибудь непременно бесцеремонно влезет в твою уютную жизнь. Не исключено, что побьет стекла, растопчет милые мелочи, разбросает аккуратно сложенное. И завтра будет уже совсем другим.
Кто-то называет это Божественным Провидением; но иногда бывает, что подобные функции примеряет на себя государство.
У меня вот вышло так, что разорили "квартиру соседа": 7 декабря 2004 года государство решило немножко поломать жизнь моей однокласснице Светлане Бахминой. Отнять у нее свободу на безумно длинный срок в шесть с половиной лет – за это время успевают вырасти дети. И все это потому, что она умудрилась трудоустроиться в одну нефтяную компанию, имя которой, кажется, нельзя называть.
Вся сага о Светланиных злоключениях многократно описана самыми разнообразными СМИ, повторяться нет необходимости. А осенью этого года моя подруга, для которой, в общем, счастье заключалось ровно в том, о чем я писала выше, обрела совершенно не нужную ей известность (а известность – тоже разрушение частного мира). Но, мне кажется, это произошло тогда, когда по-другому было нельзя. Потому что история Светы – женщины, случайно попавшейся на пути безжалостной государственной махины, - стала своеобразным символом происходящего за нашими окнами. А для каждого в отдельности – лакмусовой бумажкой, позволяющей поделить людей на своих и чужих.
Говорят, мир черно-белый только в ранней юности; с возрастом приходит объемность зрения и вырабатывается способность к компромиссам. Но все-таки безусловные истины существуют, правда?
И если обычно я в дискуссии стараюсь непременно добавлять модное сетевое «ИМХО» - что в переводе на русский означает «по моему скромному мнению», - то в пограничных ситуациях это мнение становится хоть и скромным, но – для меня – принципиальным.
И никто не переубедит меня в том, что воевать с женщиной – низко; добивать упавшего – подло.
А правильно – защищать своих, подавать руку помощи тем, кому трудно, и всегда помнить о прекрасном русском слове «милосердие».
И когда в защиту одной частной судьбы набирается больше 90 тысяч подписей людей, живущих по этим незатейливым принципам, - это очень много. Это, как говорится, «внушает». Не оптимизм – так хоть надежду.
…С возрастом я все чаще думаю о том, что будет ПОТОМ. И очень хочется, чтобы за время, отпущенное тебе на этой земле, не удалось нажить знакомцев и незнакомцев, которые придут плюнуть на твою могилу.
Мне кажется, задумываться на этот счет не мешало бы всем – хотя бы изредка. Это для меня и есть политика. «Не делать людям того, что не хочешь себе», - старое правило. Вечное. Для всех. Даже для тех, кому кажется, что они властелины вселенной.
* * *
Скоро я постараюсь рассказать о том, что думаю по поводу житейского страха попасться на глаза сильным; про стариков, которые сгорают в домах престарелых; про волонтеров, спасающих детей и стариков; про коллег-журналистов, разделившихся на два отчетливо выраженных лагеря; про настоящий патриотизм; про судьбы «маленьких» людей, живущих рядом; про то, что вызывает злобу; про то, что дает силы; про книжки и кино, про погоду и путешествия.
Это будет маленькое частное мнение: я, как Сергей Довлатов, выхожу из-за стола при слове «метафизика». И не претендую на провозглашение истины в последней инстанции – да ни в какой инстанции не претендую; истина вообще весьма неопределенное понятие.
Ну, в крайнем случае могу пообещать разговор «за кухонным столом».
Правда, я еще помню времена, когда на кухнях говорили о свободе. И, может быть, это единственное, о чем вообще стоит говорить.
Поскольку это первая запись в дневнике, наверное, нужно представиться. Официальная биография укладывается в несколько строк; труднее понять, как ты оказался в это время в этом месте.
…Замечательный артист Егор Бероев как-то процитировал ответ своего батюшки (духовника) на вопрос о смысле жизни: жить и быть счастливым. Это очень просто звучит. Это очень редко бывает.
Спорить о том, что каждый из нас вкладывает в понятие «счастье», абсолютно бессмысленно. Счастье у всех одинаковое, просто кто-то об этом пока не знает. Счастье – это когда живы родители, а еще лучше и бабушки-дедушки; счастье – это когда твой ребенок растет здоровым, умным и жизнерадостным; счастье – это когда вечером есть кому уткнуться в плечо; когда существует хотя бы один номер телефона, по которому тебя выслушают в любое время суток. Счастье – это когда ты не хочешь, чтобы жизнь твоя менялась, и больше ничего.
А свобода – это когда ты не думаешь о том, есть она или нет.
Но я с детства помню, что нельзя быть свободным от общества, в котором живешь. Даже если некоторое время тебе это удавалось. Не получается заключить пожизненный договор с внешним миром, чтобы вы не мешали друг другу. То есть даже если ты не трогаешь мир, он сам когда-нибудь непременно бесцеремонно влезет в твою уютную жизнь. Не исключено, что побьет стекла, растопчет милые мелочи, разбросает аккуратно сложенное. И завтра будет уже совсем другим.
Кто-то называет это Божественным Провидением; но иногда бывает, что подобные функции примеряет на себя государство.
У меня вот вышло так, что разорили "квартиру соседа": 7 декабря 2004 года государство решило немножко поломать жизнь моей однокласснице Светлане Бахминой. Отнять у нее свободу на безумно длинный срок в шесть с половиной лет – за это время успевают вырасти дети. И все это потому, что она умудрилась трудоустроиться в одну нефтяную компанию, имя которой, кажется, нельзя называть.
Вся сага о Светланиных злоключениях многократно описана самыми разнообразными СМИ, повторяться нет необходимости. А осенью этого года моя подруга, для которой, в общем, счастье заключалось ровно в том, о чем я писала выше, обрела совершенно не нужную ей известность (а известность – тоже разрушение частного мира). Но, мне кажется, это произошло тогда, когда по-другому было нельзя. Потому что история Светы – женщины, случайно попавшейся на пути безжалостной государственной махины, - стала своеобразным символом происходящего за нашими окнами. А для каждого в отдельности – лакмусовой бумажкой, позволяющей поделить людей на своих и чужих.
Говорят, мир черно-белый только в ранней юности; с возрастом приходит объемность зрения и вырабатывается способность к компромиссам. Но все-таки безусловные истины существуют, правда?
И если обычно я в дискуссии стараюсь непременно добавлять модное сетевое «ИМХО» - что в переводе на русский означает «по моему скромному мнению», - то в пограничных ситуациях это мнение становится хоть и скромным, но – для меня – принципиальным.
И никто не переубедит меня в том, что воевать с женщиной – низко; добивать упавшего – подло.
А правильно – защищать своих, подавать руку помощи тем, кому трудно, и всегда помнить о прекрасном русском слове «милосердие».
И когда в защиту одной частной судьбы набирается больше 90 тысяч подписей людей, живущих по этим незатейливым принципам, - это очень много. Это, как говорится, «внушает». Не оптимизм – так хоть надежду.
…С возрастом я все чаще думаю о том, что будет ПОТОМ. И очень хочется, чтобы за время, отпущенное тебе на этой земле, не удалось нажить знакомцев и незнакомцев, которые придут плюнуть на твою могилу.
Мне кажется, задумываться на этот счет не мешало бы всем – хотя бы изредка. Это для меня и есть политика. «Не делать людям того, что не хочешь себе», - старое правило. Вечное. Для всех. Даже для тех, кому кажется, что они властелины вселенной.
* * *
Скоро я постараюсь рассказать о том, что думаю по поводу житейского страха попасться на глаза сильным; про стариков, которые сгорают в домах престарелых; про волонтеров, спасающих детей и стариков; про коллег-журналистов, разделившихся на два отчетливо выраженных лагеря; про настоящий патриотизм; про судьбы «маленьких» людей, живущих рядом; про то, что вызывает злобу; про то, что дает силы; про книжки и кино, про погоду и путешествия.
Это будет маленькое частное мнение: я, как Сергей Довлатов, выхожу из-за стола при слове «метафизика». И не претендую на провозглашение истины в последней инстанции – да ни в какой инстанции не претендую; истина вообще весьма неопределенное понятие.
Ну, в крайнем случае могу пообещать разговор «за кухонным столом».
Правда, я еще помню времена, когда на кухнях говорили о свободе. И, может быть, это единственное, о чем вообще стоит говорить.
