Программу ведет Александр Гостев. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Елена Фанайлова.
Александр Гостев: В Москве в Государственном Центре Современного искусства состоялся вечер под названием "От Халупецкого до Осмоловского: чешско-русские художественные контакты за последние 40 лет". На вечере была представлена книга статей и писем ведущего чешского искусствоведа Индржиха Халупецкого к российским художникам "второго авангарда". Подробнее об этом рассказывает побывавшая там моя коллега Елена Фанайлова.
Елена Фанайлова: В 1967 году чешский искусствовед Индржих Халупецки, ныне признанный одним из ведущих международных теоретиков европейского модернизма, впервые приехал в Москву. Его знакомство с неофициальной художественной культурой того времени, его посещение мастерских Эрика Булатова и Ильи Кабакова, Штейнберга и Янкилевского привело к серии публикаций на Западе о втором русском авангарде и к самоидентификации советских неофициальных художников. Халупецкому удалось устроить творческие обмены: московские художники ездили в Прагу, а чехи - в Москву. Ведущий вечера, известный славист, доцент Карлова университета в Праге Томаш Гланц напомнил, что эти поездки Халупецкий придумал и воплотил вместе с молодым искусствоведом Миленой Славицкой.
Томаш Гланц: Спровоцировали неформальное общение, которое с начала организовывалось по линии дружбы между социалистическими союзами художников, но, на самом деле, приобретало совершенно неформальный характер. Таким образом, познакомились люди, которые иначе никогда не могли бы встретиться. Многие русские художники этого круга посещали Прагу. Там Халупецкий для них устраивал такие маршруты по мастерским художников, которые в Праге именно для них считали интересными. При организационном содействии Милены Славицкой много лет происходили такие поездки между Прагой и Москвой.
Елена Фанайлова: Халупецкий был настоящим просветителем. Помимо того, что он писал статьи о русских художниках, он устраивал для них лекции о западном cсовременном искусстве. Вспоминает Галина Айги, вдова поэта Геннадия Айгию
Галина Айги: Но я запомнила особенно ту лекцию, которую читал Халупецкий для московских художников, которая произвела на них громадное впечатление. Он привез громадное количество диапозитивов с собой. Это были слайды. Я знаю, что там был Дюшан, остальных я просто не могу назвать - самые современные художники, и отпечатки голых тел каких-то американцев. Были тогда Кабаков, Янкилевский, Штейнберг. Эта лекция была очень важна. Она длилась действительно несколько часов. Мы через детский диаскоп, фильмоскоп показывали на какой-то простынке небольшой. Художники говорили: "За такую замечательную лекцию мы ему так благодарны! Необыкновенно!".
Елена Фанайлова: Рассказывала Галина Айги. А художник Анатолий Жигалов вспоминает, как Халупецкий смотрел советские выставки.
Анатолий Жигалов: Халупецкий, несмотря на то, что он уже был в довольно таком преклонном возрасте, обучил нас особому искусству спортивному - это пробегу по советским выставкам. Мы отправились с ним в Манеж. Там была какая-то очередная типа осенняя, такой отсчет на километры. И вдруг на входе Индржих припустил! И буквально через 10 минут мы уже были у выхода. Он остановился два-три раза. Мы спросили: "А где это вы так научились?" Он говорит: "Ну, надо хорошо знать советское искусство, чтобы его так обходить. По-другому нельзя. Время, - сказал он, - это ценная вещь".
Елена Фанайлова: Рассказывал художник Анатолий Жигалов.
Халупецкий считал постреволюционный русский авангард одним из главных явлений двадцатого века, с надеждой смотрел на русских неофициальных художниках шестидесятых годов, видел в них нечто уникальное, не связанное с западной культурой. Однако он относился ко многим явлениям даже внутри неподцензурного советского искусства критически. В частности, он не признавал лианозовскую школу. Критическую линию Халупецкого на вечере продолжил художник Анатолий Осмоловский, который заявил, что сегодня такому критику как Халупецкий было бы трудно разобраться в русской художественной ситуации, просто потому, что ситуация депрессивная.
Анатолий Осмоловский: Депрессивность эта связана не с тем, что, например, нет денег. А довольно долгое время в 90-е годы в России было безостановочное говорение, что нет финансирования, нет институций, того нет, сего нет и так далее и так далее и, прежде всего, нет денег. Но вот начался нефтяной бум лет пять тому назад, и вроде как все художники, по крайней мере, некоторые заработали деньги. Самое удивительное, что ничего от этого не изменилось. Многие художники действительно разбогатели, но никто не стал выпускать журналов, никто не финансирует какие-нибудь исследования. Мне кажется, что сама по себе проблема, которая здесь существует, связана с кризисом концептуальным, с кризисом идейным.
Елена Фанайлова: Так считает художник Анатолий Осмоловский. О том, что думал о русском искусстве чешский теоретик модернизма Индржих Халупецки, публика узнает, когда первый большой сборник его работ под редакцией Томаша Гланца выйдет в свет.
Александр Гостев: В Москве в Государственном Центре Современного искусства состоялся вечер под названием "От Халупецкого до Осмоловского: чешско-русские художественные контакты за последние 40 лет". На вечере была представлена книга статей и писем ведущего чешского искусствоведа Индржиха Халупецкого к российским художникам "второго авангарда". Подробнее об этом рассказывает побывавшая там моя коллега Елена Фанайлова.
Елена Фанайлова: В 1967 году чешский искусствовед Индржих Халупецки, ныне признанный одним из ведущих международных теоретиков европейского модернизма, впервые приехал в Москву. Его знакомство с неофициальной художественной культурой того времени, его посещение мастерских Эрика Булатова и Ильи Кабакова, Штейнберга и Янкилевского привело к серии публикаций на Западе о втором русском авангарде и к самоидентификации советских неофициальных художников. Халупецкому удалось устроить творческие обмены: московские художники ездили в Прагу, а чехи - в Москву. Ведущий вечера, известный славист, доцент Карлова университета в Праге Томаш Гланц напомнил, что эти поездки Халупецкий придумал и воплотил вместе с молодым искусствоведом Миленой Славицкой.
Томаш Гланц: Спровоцировали неформальное общение, которое с начала организовывалось по линии дружбы между социалистическими союзами художников, но, на самом деле, приобретало совершенно неформальный характер. Таким образом, познакомились люди, которые иначе никогда не могли бы встретиться. Многие русские художники этого круга посещали Прагу. Там Халупецкий для них устраивал такие маршруты по мастерским художников, которые в Праге именно для них считали интересными. При организационном содействии Милены Славицкой много лет происходили такие поездки между Прагой и Москвой.
Елена Фанайлова: Халупецкий был настоящим просветителем. Помимо того, что он писал статьи о русских художниках, он устраивал для них лекции о западном cсовременном искусстве. Вспоминает Галина Айги, вдова поэта Геннадия Айгию
Галина Айги: Но я запомнила особенно ту лекцию, которую читал Халупецкий для московских художников, которая произвела на них громадное впечатление. Он привез громадное количество диапозитивов с собой. Это были слайды. Я знаю, что там был Дюшан, остальных я просто не могу назвать - самые современные художники, и отпечатки голых тел каких-то американцев. Были тогда Кабаков, Янкилевский, Штейнберг. Эта лекция была очень важна. Она длилась действительно несколько часов. Мы через детский диаскоп, фильмоскоп показывали на какой-то простынке небольшой. Художники говорили: "За такую замечательную лекцию мы ему так благодарны! Необыкновенно!".
Елена Фанайлова: Рассказывала Галина Айги. А художник Анатолий Жигалов вспоминает, как Халупецкий смотрел советские выставки.
Анатолий Жигалов: Халупецкий, несмотря на то, что он уже был в довольно таком преклонном возрасте, обучил нас особому искусству спортивному - это пробегу по советским выставкам. Мы отправились с ним в Манеж. Там была какая-то очередная типа осенняя, такой отсчет на километры. И вдруг на входе Индржих припустил! И буквально через 10 минут мы уже были у выхода. Он остановился два-три раза. Мы спросили: "А где это вы так научились?" Он говорит: "Ну, надо хорошо знать советское искусство, чтобы его так обходить. По-другому нельзя. Время, - сказал он, - это ценная вещь".
Елена Фанайлова: Рассказывал художник Анатолий Жигалов.
Халупецкий считал постреволюционный русский авангард одним из главных явлений двадцатого века, с надеждой смотрел на русских неофициальных художниках шестидесятых годов, видел в них нечто уникальное, не связанное с западной культурой. Однако он относился ко многим явлениям даже внутри неподцензурного советского искусства критически. В частности, он не признавал лианозовскую школу. Критическую линию Халупецкого на вечере продолжил художник Анатолий Осмоловский, который заявил, что сегодня такому критику как Халупецкий было бы трудно разобраться в русской художественной ситуации, просто потому, что ситуация депрессивная.
Анатолий Осмоловский: Депрессивность эта связана не с тем, что, например, нет денег. А довольно долгое время в 90-е годы в России было безостановочное говорение, что нет финансирования, нет институций, того нет, сего нет и так далее и так далее и, прежде всего, нет денег. Но вот начался нефтяной бум лет пять тому назад, и вроде как все художники, по крайней мере, некоторые заработали деньги. Самое удивительное, что ничего от этого не изменилось. Многие художники действительно разбогатели, но никто не стал выпускать журналов, никто не финансирует какие-нибудь исследования. Мне кажется, что сама по себе проблема, которая здесь существует, связана с кризисом концептуальным, с кризисом идейным.
Елена Фанайлова: Так считает художник Анатолий Осмоловский. О том, что думал о русском искусстве чешский теоретик модернизма Индржих Халупецки, публика узнает, когда первый большой сборник его работ под редакцией Томаша Гланца выйдет в свет.
