Рисунки сейчас показывают в Третьяковской галерее на специально для них организованной выставке. Сомнений в их подлинности у специалистов нет: к предыдущему владельцу графическая коллекция попала непосредственно из семьи Репина.

Илья Ефимович Репин в живописи, как Пушкин в русской словесности, — "наше все", проверенный временем классик, с картинами которого (если не в подлинниках, так в репродукциях) принято знакомиться с детства. В Третьяковке собрана полнокровная коллекция работ Репина. Вновь приобретенные рисунки дополняют ее. Так, лаконичный "Портрет гетмана Полуботко" искусствоведы определили как карандашную заметку на память, сделанную Репиным во время подготовки к работе над знаменитым полотном "Запорожцы пишут письмо турецкому султану".

"При этом наряду с подготовительными рисунками есть и вполне самостоятельные вещи, — говорит в интервью Радио Свобода руководитель Сектора графики Третьяковской галереи Лидия Торстенсен. — Есть натурные, прелестные совершенно, пейзажные рисунки. Один из них сделан, видимо, в окрестностях Петербурга, где молодой Репин очень любил гулять, — это Лахты, Васильевский остров. Другой рисунок сделан на Смоленском кладбище в Петербурге, которое находилось недалеко от Академии художеств и тоже было местом прогулок. Это самостоятельные рисунки, не связанные с живописными замыслами".

Особо отметим набросок пером нескладной фигуры Горького. Острый почти до карикатурности, рисунок явно сделан с натуры. Предполагают — в 1904 году, когда писатель гостил в репинских "Пенатах". Как сообщает Лидия Торстенсен, все 25 рисунков куплены у графини Ольги Лилиенфельд-Тоаль: "Эти рисунки в свое время достались по наследству дочери художника, потом перешли к его внуку Гаю Репину. А Гай Репин эмигрировал в Германию, и в Германии, будучи человеком больным, одиноким, он эти рисунки, как и все наследники Репина, вынужден был продать, чтобы платить за свое лечение. Рисункам повезло: они попали в руки семьи, которая была выходцами из России. Это первая волна эмиграции, в 1917 году, и очень хорошо они понимали, что попало к ним в дом. Когда мы с Ольгой Федоровной встретились, первое, что я ей сказала: мы очень благодарны, что она все это сохранила, при этом не афишируя, что у них есть эти рисунки. Ольга Федоровна четко знала, что передаст их только в Россию и никуда более. Поэтому вот они так сохранились, в неразрозненном состоянии".