Дмитрий Волчек: В Чехии отмечают сорокалетие трагических событий зимы 1969 года – самосожжения студентов Яна Палаха и Яна Заица в знак протеста против оккупации Чехословакии. Судьбе этих юношей посвящены две пражские выставки, на которых представлены ранее не известные материалы – в частности, о поездках Палаха в Советский Союз. Рассказывает Нелли Павласкова
Нелли Павласкова: Одна выставка открыта в главном здании Карлова университета, другая – в монастыре францисканцев, где фотографии и документы возвращают нас к атмосфере дней прощания с Палахом. На снимках - сотни людей с плакатами и флагами на улицах и площадях, людей возмущенных, скорбящих, но полных решимости. Во главе многотысячной процессии, провожающей Яна Палаха в последний путь, идут ректор университета, министр образования, профессора и депутаты парламента. Если бы мы не знали, что в действительности последует после самосожжения студента, можно было бы предположить, что Палах добился поставленной цели, и что народ проснулся и продолжил борьбу за свободу. Но все получилось по-другому. Сразу после похорон Палаха власти начали разгонять демонстрации студентов, а вокруг места самосожжения возвели ограду из колючих кустов, чтобы люди не могли класть цветы. Позже гроб Палаха был выкопан из могилы на пражском кладбище и перевезен в его родной городок Вшетаты. Ежегодно в дни памяти Палаха кладбище во Вшетатах окружали сотрудники госбезопасности, и всех, приходящих к могиле, задерживали и допрашивали. Похороны второго студента Яна Заица, поджегшего себя на Вацлавской площади 25 февраля, были уже запрещены в Праге, а сообщение о рабочем Эвжене Плоцеке, сжегшем себя на Пасху 1969 года в городе Иглава, вообще не попало в прессу. В том же апреле 1969 года на вершину власти взобрался Гусак, который взялся задушить сопротивление.
На выставке в Каролинуме представлены материалы о том, что Палах сжег себя не только в знак протеста против советской оккупации. Он принес себя в жертву, потому что был возмущен апатией, охватившей чешский народ. Об этом говорится в письме, найденном в его портфеле.
Диктор: Наш народ очутился на краю пропасти безнадежности, поэтому мы решили выразить протест и вывести его из спячки. Наша группа состоит из добровольцев, принявших решение сжечь себя во имя нашего дела. По жребию мне выпала честь быть первым, я получил право написать первое письмо и стать Факелом номер один. Наши требования следующие:
1. Немедленно отменить цензуру
2. Запретить распространение газеты «Новости», которую издают советские оккупационные войска
Если наши требования не будут выполнены в течение пяти дней, и если народ не поддержит нас забастовкой, вспыхнут новые факелы.
Подпись: Факел номер 1
Нелли Павласкова: На выставке в Каролинуме представлены новые материалы о Яне Палахе, найденные в архивах госбезопасности молодым историком Петром Блажеком.
Петр Блажек: Конечно, реакция общества была исключительной. Оно высоко оценило поступок никому не известного студента. Палах, которому был всего 21 год, не входил в число студенческих вожаков 1968 года, он был человеком замкнутым, скромным, но сильно переживающим несчастье своей родины. Жил он в Праге в общежитии, его скромная семья была из маленького городка, мать принадлежала к гуситской реформаторской церкви, а сам Палах одну открытку, посланную другу осенью 1968 года, неожиданно подписал «Ян Гус». Но акт самосожжения совершенно не присущ чешской культуре, в архивах мы обнаружили, что он сам в некоторых своих записях размышляет о самосожжении, как о традиции протеста буддистских монахов. В день похорон Палаха, 19 января, на улицы вышли не только пражане, но и жители других городов Чехословакии, демонстрации прошли и за границей. С другой стороны, только студенты и часть чехословацких профсоюзов были готовы объявить забастовку, как к этому призывал Ян Палах. Вообще похороны напоминали «Гамлета»: король похоронен с почестями и вместе с ним исчезают и воспоминания о нем, его замыслы, его идеи. Начинается новый этап. Эта метафора раскрывает, каким образом общество поддержало, или, скорее, не поддержало требования Палаха, изложенные в его предсмертном письме, которое он подписал «Факел номер 1».
Нелли Павласкова: Все усилия властей были направлены на то, чтобы найти молодых людей, готовых повторить поступок Палаха, и отговорить их от самосожжения. Поиски начали следователи-криминалисты, но вмешалась и госбезопасность, стремившаяся «выявить и наказать». Поэтому 17 января к умирающему Палаху, помещенному в Институт пластической хирургии и ожогов, была приставлена молодая врач-психиатр, которая упорно расспрашивала Яна о его единомышленниках. Их долгие беседы записывались на кинопленку, она тоже демонстрируется на выставке. Слова Яна неразборчивы, у него были обожжены легкие и голосовые связки, но все же слышно, что имена других факелов он не назвал и отвечал только: «Это мое дело». На вопрос, должны ли они поступить, как он, Палах ответил «нет».
Существовала ли на самом деле какая-то группа Палаха? На этот вопрос историки, изучившие материалы, долгие годы хранившиеся в секретных архивах, отвечают: «Нет, не существовала». Если бы была, ее выявила бы полиция еще в 1969 году, или после 1989 года кто-нибудь заявил бы о себе. Палах был одиночкой, но, тем не менее, через месяц самосожжение совершил студент техникума из Моравии Ян Заиц, который не был знаком с Палахом, а затем рабочий Эвжен Плоцек. По рассекреченным данным полиции, до конца апреля 1969 года 29 человек попытались покончить с собой разными способами, семь из них умерло. В большинстве случаев это были попытки самосожжения. На выставке в Каролинуме есть документы о том, что советские войска в день похорон Палаха отправили в некоторые города бронетранспортеры. 23 января Брежнев и Косыгин направили Дубчеку и Чернику письмо, в котором говорилось:
Диктор: После смерти Яна Палаха события в Чехословакии приобретают опасный характер. Ныне антисоциалистические круги готовятся воспользоваться похоронами Яна Палаха. Если Вы не примете активные и решительные меры, события могут выйти из-под контроля партии и правительства.
Нелли Павласкова: Историк Петр Блажек представил на выставке впервые найденное им в архивах полиции письмо Яна Палаха от 6 января 1969 года, адресованное студенческому вожаку Любошу Голечеку, с которым Палах лично не был знаком. Палах считал, что Союз студентов должен возобновить соглашение с профсоюзом металлургов, заключенное 19 декабря 1968 года в поддержку председателя парламента Йозефа Смрковского. Вот текст этого до сих пор не известного письма Палаха.
Диктор:
Уважаемый коллега,
После долгих размышлений я решил поделиться с тобой следующим: студенческие забастовки и демонстрации без поддержки средств массовой информации представляются мне малоэффективными средствами в общенациональном масштабе. Я предлагаю провести операцию, которая, на первый взгляд, может показаться безумной (возможно, она действительно безумна). Вместо демонстраций я предлагаю занять здание радио и оттуда передавать призывы к генеральной забастовке с требованием отмены цензуры и в защиту Смрковского. Если мое предложение покажется тебе безумным, порви письмо и забудь о нем.
Постскриптум: Январь 1968 года начинался сверху, январь 1969 года может начаться снизу.
Нелли Павласкова: Умирающий Палах попросил, чтобы именно Голечека и еще одну студентку-активистку пригласили к нему в клинику. Что он им сказал, они не поняли. Вскоре Палах скончался. В 1976 году Любоша Голечека сбила на трамвайной остановке машина. За рулем сидел пьяный пражский прокурор; наказания за смерть бывшего лидера студентов он не получил никакого.
Историк Петр Блажек рассказывает, что еще ему удалось найти в архивах.
Петр Блажек: Нам удалось установить точное время его пребывания во Франции и найти фотографии, это было в октябре 1968 года, Палах поехал со студентами на сбор винограда. Близкий друг Палаха, его коллега по Экономическому институту предоставил нам документальный фильм, снятый им летом 1967 года, когда Палах поехал в Казахстан, на целину, в студенческом стройотряде. Это единственные кадры, запечатлевшие Палаха, кроме сделанных в больнице. В Казахстане он работал в деревне, среди бездорожья строил птицеферму. На заработанные деньги он вместе с другими чехами месяц ездил по Средней Азии, побывал в Москве и Ленинграде. Он видел невероятные контрасты: людей, живущих в пустыне в землянках, там бегали оборванные дети, а над ними сиял плакат: «Это поколение будет жить при коммунизме». С другой стороны, большое впечатление произвел на него Ленинград. Палах полюбил русскую культуру, по-русски писал письма нескольким новым друзьям-студентам, но с советской системой успел вступить в конфликт на целине. Систему олицетворял в лагере его руководитель, насаждающий лагерные нравы казарменного типа. Чехи не могли привыкнуть к тому, что в десять вечера был отбой, и после этого запрещалось заходить в другие палатки и даже ходить между ними. И еда была ужасная. Из-за нее там вспыхнула забастовка, Палах помогал ее организовать. В 1968 году Палах вторично поехал в Советский Союз, в Ленинград, на сей раз сам был руководителем студенческой группы. И он увидел, как изменилась политическая обстановка. Если в 1967 году в средствах массовой информации никто вообще не упоминал Чехословакию, то теперь, за два месяца до вторжения, заикаясь от ненависти к Пражской весне, по радио только и говорили о положении в ЧССР. Палах был потрясен этим, он вернулся из СССР 17 августа, а 21 августа уже увидел советские танки в своем городке Вшетаты.
Нелли Павласкова: Из письма, которое Ян Палах летом 1968-го послал своей матери из Советского Союза:
Диктор: Некоторые советские политики упорно стремятся изолировать свой народ от остального мира «еретиков», к которым теперь принадлежим и мы.
Нелли Павласкова: Историки нашли в архивах и характеристики Палаха, сделанные после его смерти психологами, политологами, учеными. Тогда еще во главе страны стоял Дубчек. Вот, например, психологический портрет Палаха, сделанный психиатром доктором Цилеком:
Диктор: В поступке Яна Палаха не было никаких скрытых мотивов. У него не было каких-то иных, личных жизненных проблем или травм, нет ни следа эксцентричности или странного поведения. Он не был безумцем. История поступка Палаха в действительности чрезвычайно простая – он видел бесправие и реагировал на него.
Нелли Павласкова: Граждане эпохи нормализации, похоронив и оплакав героя, позабыли о нем. Но все же, где-то в глубинах памяти, сохранилось тревожное воспоминание об этом факеле. Оно передалось и следующему поколению, и через двадцать лет воскресло во время Недели Палаха. На выставках показано, как в январе 1989 года тысячи пражан в течение недели после работы приходили на Вацлавскую площадь поклониться Палаху и упрямо стояли там, несмотря на то, что милиция разгоняла их дубинками и ледяной водой. Ответ на свой призыв Ян Палах получил через двадцать лет.
