Марина Тимашева: Один из старейших в России фарфоровых заводов – Дулёвский – привез в Москву большую выставку, состоящую из тысячи экспонатов. Это дает возможность проследить всю историю знаменитого производства, оставившего заметный след в истории декоративно-прикладного искусства.
Лиля Пальвелева: Выставку посвятили 175-летию Дулёвского фарфорового завода, а открылась она в Фонде народных художественных промыслов. Здесь сразу две нестыковки, две неточности, которые, впрочем, не умаляют значения московского показа. Завод был основан в 1832 году. Стало быть, ему уже 177 лет. А во-вторых, его изделия к промыслам никогда отношения не имели. Это не гжель какая-нибудь и не палех. Дулёвский фарфор не из народной среды вырос. Он возник, когда купец Терентий Кузнецов решил завести большое дело, для чего прикупил земли во Владимирской губернии, где и построил завод. При внуке основателя - Матвее Кузнецове - производство в Дулёве (а также на других заводах самого известного в Российской империи фарфорового фабриканта) было поставлено на широкую ногу.
Вместе с ведущим художником Дулёвского завода Алексеем Карповым подходим к витрине с несколькими самыми ранними, еще кузнецовскими предметами.
Если говорить о дулёвском фарфоре, какие самые главные стилевые черты можно выделить?
Алексей Карпов: Народность, мазковую роспись, яркость красок. Рынок был обширный, работали и на Европу, и Среднюю Азию, всех завоевали. И пиалы делали, и чайники. Так и продолжаем – разнообразно.
Лиля Пальвелева: Расскажите, пожалуйста, про эту ручную роспись, что такое «агашка»?
Алексей Карпов: Скорее всего, это легенда, что живописцев выбирали из женщин, а звали их часто Агафья. Вот эти Агафьи сидели, расписывали, и вот этот вращающийся мазочек, который они делали, назвали «агашкой» - такие простенькие розочки, даже говорили когда-то, что они их пальцем делали.
Лиля Пальвелева: Этот специфический мазок, он до возникновения дулёвского фарфора в этнической посуде встречался?
Алексей Карпов: А как же! До Дулёва Гжель была, оттуда пошли мастера, Кузнецов там набрал мастеров.
Лиля Пальвелева: Но в Гжели фарфор и фаянс, как правило, расписывали синим по белому полю, а в Дулёво и в цвете с самого начала любили разнообразие.
Алексей Карпов: Розовые, пурпурные, да разные были. А вот тот чайник, это чисто трактирный. Они так и назывались – трактирные. Красные, синие, зеленые, желтые… А вот рисунок - одинаковый, мушель назывался. Роспись такая - мушель. Купеческий стиль.
Лиля Пальвелева: Вот эти пузатые чайники (один к одному!) встречаются на картинах Кустодиева. И там, где купчиха у самовара, и в многочисленных трактирных сценах.
Большая часть выставки – это фарфор 20-го века.
Если перевернуть вверх дном любую дулёвскую чашку, то увидишь контур сокола.
Наталья Захарова, директор завода: У завода после революции было очень много торговых марок, но в 1958 году, в Брюсселе, наша скульптура Сотникова «Сокол» завоевала Гран-при, и вот после этого было принято решение сделать ее торговой маркой.
Лиля Пальвелева: Здесь есть эта скульптура, это та самая?
Наталья Захарова: Да, это она самая. Это большая скульптура. А мы выпускаем еще маленьких таких соколят, которые разлетаются по всей стране.
Лиля Пальвелева: Если говорить о массовой продукции, она, прямо скажем, не самая дорогая, но у чайных сервизов сохранился фирменный тонкий черепок. Его белизны в ранние времена достигали тем, что добавляли мышьяк, а сейчас как вы отбеливаете?
Наталья Захарова: Это, конечно, большая проблема. В кузнецовские времена в массу добавляли мышьяк. В процессе обжига он просто улетучивался, но для тех, кто работал с этой массой и с этими изделиями необожженными, это было чревато недолгой жизнью. Но сегодня белизна у всех фарфористов - задача номер один. Наши технологи ищут составы, рецептуры, добавляют всякие естественные минерализаторы для того, чтобы повысить белизну. Она зависит и от исходного сырья, и от обжига. И мы обращаемся во все инстанции, чтобы помочь заводу перевооружиться, потому что наши печи обжиговые построены в 60-х-70-х годах прошлого века, они морально и физически устарели давно.
Лиля Пальвелева: Ну а богатый Ассортиментный кабинет завода, откуда и привезли в Москву экспонаты выставки, часто посещают дулёвские художники. Порой, для того, чтобы воспроизвести давние вещи. Чаще, чтобы, оттолкнувшись от них, создать новые. Здесь считают себя продолжателями дела Матвея Кузнецова, который и за меняющейся модой следил неустанно, и разным слоям населения умел угодить, - вплоть до двора Его Императорского Величества.
