Какая война идет в Ираке. И что будет, если США выведут войска
Ирина Лагунина: Положение в Ираке остается главной темой политической дискуссии в США. На днях бывший Госсекретарь Колин Пауэлл заявил британскому телеканалу Ай-Ти-Ви
Колин Пауэлл: Я всегда был в числе тех, кто выступал за большее военное присутствие с тем, чтобы можно было справиться с непредвиденными обстоятельствами. Но в случае с тем, что произошло после падения Багдада, когда были уничтожены все институты общества, сожжены министерства, я неоднократно повторял, что у нас недостаточно сил, чтобы установить порядок. А мы отвечали именно за это: ведь если вы свергаете правительство, режим, то на вас ложится ответственность за страну.
Ирина Лагунина: Станет ли Ирак демократической страной? Оправдана ли цена, которую платит за смену режима Америка? Эти и другие вопросы задавали друг другу и самим себе участники недавней дискуссии в одном из вашингтонских "мозговых центров" - Американском институте предпринимательства. Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Сегодня уже ни генералы, ни гражданские должностные лица администрации, ни президент не утверждают, как утверждали еще совсем недавно, что ситуация в Ираке день ото дня меняется к лучшему. Более того: президент признал, что в Ираке были допущены ошибки, и что реальная картина очень далека от идеального сценария. Один из участников дискуссии в Американском институте предпринимательства, чтобы американцы лучше уяснили себе масштаб насилия в Ираке, сказал, что, если бы в Америке акты насилия совершались в той же пропорции к численности населения, как в Ираке, то каждый день в США погибали бы 500 человек - одна шестая жертв 11 сентября.
"Стоит ли Ирак на грани гражданской войны?" - так была сформулирована тема дискуссии. Но первоначально она называлась "Ирак: сползание в черную дыру" (Iraq: Into the Black Hole). Эксперт Фонда Карнеги Натан Браун попытался осмыслить этот термин применительно к Ираку.
Натан Браун: Когда в заголовке дискуссии фигурирует выражение "черная дыра", я начинаю искать соответствие этой метафоре. В астрофизике черная дыра - это космический объект, обладающий такой колоссальной силой притяжения, что вас неизбежно затягивает в его центр, и, как выразился один физик, сопротивляться этой гравитации - все равно что сопротивляться движению времени от понедельника ко вторнику. Это просто невозможно. Я не думаю, что применительно к Ираку это подходящая метафора. Я не вижу, чтобы нас неизбежно затягивало в тот или иной сценарий. Так что вместо "черной дыры" я предложу другой термин, термин французского экзистенциализма: проблема Ирака - это ситуация, из которой нет выхода.
Владимир Абаринов: По мнению Натана Брауна, иракская политика США внутренне противоречива. Одно из двух: либо страна живет по законам демократии, либо элита просто делит портфели, не считаясь с волеизъявлением народа. Говоря о нынешних переговорах иракских политических лидеров, Браун употребил выражение "прокуренная комната". В американском политическом лексиконе это синоним сговора боссов за спиной простых избирателей. Он происходит оттого, что были времена, когда партийные боссы во время своих закулисных сделок не вынимали сигары изо рта.
Натан Браун: Нынешняя американская политика состоит в том, чтобы на политическом уровне оказывать поддержку, поощрять и делать более гладким движение в направлении консенсуса лидеров политической элиты. Это вполне типичная форма реконструкции после конфликта. Вы пытаетесь усадить за стол переговоров людей, представляющих основные политические силы страны с тем, чтобы они выработали свод правил и институтов, с которыми все они могли бы жить, пусть и не без трений между собой. Это не то же самое, что строительство демократии. Имеются, по крайней мере, два больших отличия. Во-первых, демократия - это действительно создание институтов, частично на уровне населения. А мы в данном случае концентрируемся на элите. Во-вторых, демократия - это власть 50-ти процентов плюс один голос, система, которая заставляет меньшинства консолидироваться, чтобы к следующим выборам превратиться в большинство. Если в стране существуют вечные меньшинства, не имеющие надежды войти в коалицию большинства, что часто происходит в этнически расколотых обществах, или если в стране нет достаточно крепких институтов, внушающих каждому веру в то, что с его мнением считаются - такие демократические образования имеют свойство быстро разрушаться.
Владимир Абаринов: Натан Браун считает, что соглашение о разделе власти может оказаться непрочным, поскольку оно не отражает реальное соотношение политических сил.
Натан Браун: Проблема с этим консенсусом элиты, о котором договариваются в ходе политического торга ключевые политические фигуры страны, состоит в том, что для такого подхода сейчас одновременно и слишком поздно, и слишком рано. Мы уже опоздали, потому что пришли к этой политике через два года после вторжения, когда уже начался процесс реконструкции, который ведет страну в ином направлении. Мы начали эту политику уже после выборов, благодаря которым каждый избиратель узнал, каков реальный политический вес каждой группировки, после того, как были учреждены некоторые институты и после того, как на эти институты были сделаны ставки. Поэтому в нынешней ситуации, когда есть люди, которые рассчитывают на существующую систему власти и не хотят никаких разменов, вести политический торг в такой атмосфере особенно трудно.
Владимир Абаринов: Майкл Айзенстадт из вашингтонского Института Ближнего Востока, напротив, полагает, что переговоры лидеров помогают создать прочную систему власти в Ираке. Однако потенциал конфликта эти договоренности не устраняют.
Майкл Айзенстадт: В значительной степени усилия правительства США - по крайней мере, судя по объяснениям самого правительства - сконцентрированы на создании исполнительной власти с широкой социальной опорой, и я полагаю, что это правильно. Я считаю, это - критически важный первый шаг в решении как проблемы вооруженного подполья, так и проблемы межконфессионального насилия. Но все дело в том, что конфликты такого типа являются следствием целого ряда разнообразных социоэкономических и военных факторов, которыми тоже нужно заниматься и которые нельзя устранить на политическом уровне.
Владимир Абаринов: Майкл Айзенстадт напомнил об опыте Ливана - страны с глубокими конфессиональными и этническими различиями. Большинство населения Ливана, как и в Ираке – шииты, но есть и мощные суннитская и христианская общины. Гражданская война в этой стране шла в общей сложности 15 лет.
Майкл Айзенстадт: Наша стратегия в Ираке тесно увязана с созданием эффективных иракских сил безопасности. По-моему, здесь кроется огромная опасность того, что этнические противоречия приведут к распаду армии, как это произошло в Ливане. Ливанская армия распалась, и хотя многие вернулись в казармы, войска утратили эффективность в результате межконфессионального и регионального насилия в этой стране.
Владимир Абаринов: Еще одна аналогия – палестинское восстание, интифада, вожди которой вышли из подчинения политическому руководству.
Майкл Айзенстадт: Одной из проблем, возникших в ходе второй палестинской интифады, которая началась в 2000 году, стало возникновение элит, неподконтрольных ни партии ФАТХ, ни властям Палестинской автономии, и в результате возникло то, что палестинцы называют словом "фауда" (fawda) - хаос на улицах. Иметь дело с таким конфликтом на уровне дипломатии, на уровне палестино-израильских переговоров сразу стало очень сложно. И есть тревожные признаки аналогичного развития событий в Ираке. Полувоенные формирования, существующие уже давно, с момента свержения Саддама Хусейна, шиитские отряды действуют как в составе сил безопасности, так и независимо от них. Появились эскадроны смерти, действующие под крышей министерства внутренних дел, активизировалось новое поколение молодых радикальных шиитских клириков, не подчиняющихся традиционным религиозным лидерам. Все это предвещает возможную фрагментацию политической власти в Ираке и может завести страну в хаос и насилие.
Владимир Абаринов: Специалист аналитического центра RAND Corporation Джеймс Доббинс предложил договориться о терминах.
Джеймс Доббинс: Лично я на шкале между оптимизмом и пессимизмом, то есть от надежды к ее отсутствию, неуклонно - вместе с большинством американцев - смещаюсь все ближе к пессимизму. За последний год я пришел к мысли, что все это, вероятно, закончится скорее плохо, чем хорошо. Но я пока еще не в крайней точке шкалы, я не пришел еще к полной безнадежности, к тому моменту, когда пора подвести итог потерям и убираться восвояси. Я считаю, как бы плохо ни обстояли дела, они могли обстоять еще хуже и что мы обязаны предпринять усилия, дабы предотвратить такой ход событий. Позволю себе обратиться к вопросу о терминах - пребывает ли Ирак в состоянии гражданской войны или еще нет? Я различаю традиционную и нетрадиционную гражданскую войну. Нетрадиционная гражданская война - это когда только одна из сторон имеет танки, авиацию и артиллерию, а другая не имеет. И потому только одна сторона имеет возможность захватывать и удерживать территорию, а другая, та, у которой нет тяжелых вооружений, вынуждена ограничить свои боевые действия провокациями, рейдами в тыл противника, терроризмом и прочими акциями этого рода. В традиционной гражданской войне обе стороны располагают тяжелым оружием, обе пытаются овладеть территорией - в итоге масштаб потерь вырастает примерно в 10 раз. Если сравнить число жертв одного дня гражданской войны в Боснии - а Босния в 10 раз меньше Ирака - с нынешними потерями в Ираке, мы увидим, что в Боснии жертв было больше. Так что рубеж здесь - это переход от нетрадиционной гражданской войны к традиционной, когда две или даже три стороны получат доступ к тяжелым вооружениям и начнут боевые действия по всей территории страны. В этих обстоятельствах мы увидим масштабное перемещение населения, большое число беженцев. Если сегодня в Ираке от 10 до 20 тысяч перемещенных лиц, то полномасштабная гражданская война увеличит эту цифру в 10, а то и в 100 раз. В той же пропорции возрастет число жертв. Возможна ли полномасштабная гражданская война? Я считаю - да.
Владимир Абаринов: Пути выхода из иракского тупика, по словам Джеймса Доббинса, американские политологи ищут во вьетнамском и балканском опыте.
Джеймс Доббинс: Здесь в столице циркулируют несколько рецептов. Один из них навеян американской кампанией умиротворения во Вьетнаме – стратегией, которая включала удержание власти, обеспечение безопасности населения, хорошее управление и постепенное расширение периметра безопасности. Существует другое мнение, согласно которому Ирак не имеет ничего общего с Вьетнамом. Там нет маоистского подполья в сельской местности. Гораздо больше это похоже на Югославию 90-х годов, конфликт на межобщинном уровне, участники которого не борются за тот иной тип государственного устройства. Их не интересует эффективное управление. Их интересует, чтобы власть принадлежала их группировке. А потому стратегия вьетнамского типа, направленная на завоевание симпатий населения, не имеет смысла - надо обратиться к опыту международного сообщества по подавлению межконфессионального насилия на Балканах. Проблема в том, что у нас, по-видимому, нет сил на операцию ни балканского типа, ни вьетнамского. Во Вьетнам Соединенные Штаты направили полмиллиона солдат, а эта страна вдвое меньше Ирака по численности населения. В Боснию НАТО ввела 60 тысяч солдат, а Босния в 10 раз меньше Ирака. Так что у нас там просто нет войск ни для того, ни для другого.
Владимир Абаринов: Еще один фактор, осложняющий и без того нелегкую задачу - намерение превратить Ирак в образец для подражания. Но такие образцы, по мнению Доббинса, не нравятся другим арабским странам.
Джеймс Доббинс: К сожалению, мы вошли в Ирак под лозунгами и с целями, которые сделали маловероятным сколько-нибудь значимое региональное сотрудничество. Мы пошли воевать в Афганистан, отнюдь не заявляя, что сделаем эту страну образцом для Центральной Азии, и что как только мы демократизируем Афганистан, мы постараемся изменить форму правления в каждой из соседних стран. Если бы мы провозгласили это своей целью, мы не получили бы поддержки соседей в прекращении гражданской войны и стабилизации этой страны. Мы пошли воевать в Ирак, объявив своей целью превратить его в образец для региона, сказав, что все соседние страны со временем будут демократизированы так же, как Ирак. Под такой перспективой соседи не подписались. И американское стремление к демократизации, в том описании, какое звучит в речах политиков, не позволяет завязать серьезный диалог с государствами региона о путях стабилизации в Ираке, в чем все они, в той или иной мере, заинтересованы.
Владимир Абаринов: Аналогия с вьетнамской войной звучит в разговорах об Ираке постоянно. Командиры коалиции, которые сами прошли через Вьетнам, считают аналогию некорректной - по числу потерь в живой силе Ирак не идет ни в какое сравнение с Вьетнамом. Возможно, уровень потерь был бы приемлемым, если бы Белый Дом представил американцам убедительную эффективную стратегию. Беда не в отсутствии стратегии, а в том, что существующая стратегия не работает. А недавно Джордж Буш сказал, что вопрос о выводе американских войск из Ирака предстоит решать "будущим президентам".
Россия-Армения: кто говорит о равноправном партнерстве.
Ирина Лагунина: В своей политике на Южном Кавказе Москва опирается, прежде всего, на Армению. Как считают российские политики, ухудшение отношений с Арменией может привести к полной утрате влияния Москвы на этот регион. Несмотря на эту опасность, российское руководство на деле пренебрегает интересами своего ключевого кавказского партнёра. Такую мысль всё чаще высказывают как российские, так и армянские политики и эксперты. Рассказывает наш корреспондент Олег Кусов.
Олег Кусов: Отношения России и Армении носят характер стратегического партнёрства, они отличаются позитивной динамикой. Заявил не так давно официальный представитель МИДа России Михаил Камынин. Он фактически повторил неоднократные заявления на этот счёт представителей высшего руководства двух стран. Что думают по этому поводу политики и эксперты, не скованные рамками официальной дипломатии?
Ованнес Ованнисян: Мы не ведем с Россией равноправных партнерских отношений. Действительно, мы форпост стали для России. Вся российская элита политическая на Армению смотрит так, к сожалению, так. Они смотрят на Армению как на форпост, они так и думают. Вот это наша самая большая проблема.
Олег Кусов: Говорил глава Либерально-прогрессивной партии Армении Ованнес Ованнисян.
От российских экспертов часто можно услышать, что отношения между двумя странами не могут быть равноправными.
Алексей Ващенко: Армения была практически спасена за 10-15 последних лет благодаря тем сохранившимся отношениям с Российской Федерацией. И говорить о каком-то равноправии и партнерстве в данном случае – это несерьезно. Россия является одной из сторон переговорного процесса по урегулированию ситуации вокруг Карабаха. Но о каком равноправии в данном случае может идти вопрос? Это примерно, что скоро, допустим, Верхняя Вольта из Африки тоже будет требовать равноправных отношений с Российской Федерацией, потому что у нас там товарооборот, допустим, тысяча долларов. Это смешно.
Олег Кусов: Говорил российский эксперт по проблемам Кавказа Алексей Ващенко.
Есть и такое мнение: обе стороны пока не в состоянии сформулировать основы взаимовыгодных отношений. Слово политологу Алану Касаеву.
Алан Касаев: Что Москва имеет от стратегического партнерства? Имеет военные базы в районе границ Армении с Турцией, которые очень сложно снабжать, особенно сейчас в свете обострения российско-грузинских отношений, ведь через территорию Грузии в основном эти базы и снабжаются. Даже требуется сейчас заключение специального российско-грузинского соглашения, позволяющего осуществлять транзит военных грузов по территории Грузии в Армению.
Что еще имеет Россия, кроме этого военного форпоста, во многом носящий реликтовый характер 70-80 годов и пока для России стратегического значения не имеющий? Гораздо важнее для России до некоторых пор была арендуемая РЛС на территории Азербайджана, но сейчас вроде бы на юге России готовится замена РЛС, которая 2007 году заканчивает свое существование в Азербайджане.
Что имеет Армения? Армения имеет безвизовый въезд своих граждан на территорию России, Армения имеет возможность получения больших частных средств от армян, работающих в России, которые трансфертом идут в Армению. Армения имела до недавнего момента низкие цены на энергоносители. На сегодняшний день этого уже нет.
Трудно сказать, в чью сейчас пользу российско-армянское стратегическое партнерство осуществляется. Мне кажется, что такое промежуточное сейчас положение, когда обе стороны хотели бы большего, но, понятное дело, не могут даже сформулировать, что именно они хотели бы получить друг от друга.
Олег Кусов: Недавнее заявление спикера нижней палаты российского парламента Бориса Грызлова о том, что Армения остаётся форпостом России на Кавказе, вызвало неоднозначную реакцию, как среди московских, так и ереванских политиков. Армения нужна России как форпост, а не как независимое демократическое государство. Так считает глава Либерально-прогрессивной партии Армении Ованнес Ованнисян.
Ованнес Ованнисян: В 2003 году были выборы президента Армении. Эти выборы были ужасными, были большие фальсификации. Роберта Кочаряна объявили, что он президент. Идет инаугурация. Приехали 8 человек из России, из правительства, из Госдумы приехали. У меня такое впечатление, что они приехали на презентацию какого-то губернатора, никого другого. Здесь уже вопрос в том: для России важно иметь своего человека там, который очень во многом зависит от руководства России – это выгодно России. По-моему, Россия не было выгодно, чтобы они видели демократическую развивающуюся Армению, демократические институты работают, соблюдаются права человека, выборы проходят демократично, демократично выборный президент.
Олег Кусов: Москва поддержала на выборах Роберта Кочаряна. В такой ситуации говорить о равноправных отношениях не приходится. Продолжает Ованнес Ованнисян.
Ованнес Ованнисян: Большая часть вины руководства Армении, а не российского руководства – я это хочу подчеркнуть обязательно. Но, к сожалению, да, неравноправные взаимоотношения. Всегда мешает это мышление, что это маленькая бедная форпостная страна и надо к ней подойти с точки зрения форпоста. Это мешает и россиянам, и армянам. Надо новое мышление, надо новые люди чтобы пришли к власти у вас или у нас, новые подходы надо. Вот эти вопросы надо так будет решать. Это, наверное, вопрос времени.
Олег Кусов: В наиболее трудные постсоветские годы именно Москва протягивала Еревану руку помощи, в том числе и в карабахском вопросе. Слово российскому эксперту по проблемам Кавказа Алексею Ващенко.
Алексей Ващенко: Когда шла карабахская война, Армения оказалась в полной блокаде. С одной стороны – Азербайджан, с другой стороны – Турция, с третьей стороны Грузия, в которой бушевала гражданская война. И естественно, у Армении был единственные выход – это сохранить экономические связи с Российской Федерацией, чтобы хоть каким-то образом выжить. Особенно Армению спасал российский газ в начале 90 годов, за счет которого, плохо-хорошо, но теплилась жизнь.
Во-вторых, примерно треть населения Армении за последние 15 лет выехало с территории республики и большая часть выехала в Российскую Федерацию. И из Российской Федерации идут постоянно переводы денежные, то, что зарабатывают армянская община в России, более миллиарда долларов. Поэтому Россия же из Армении кроме того, что там находятся российские пограничники, причем подавляющее число личного состава, особенно рядового сержантского набирается из числа местного населения и те, кто служит на военных базах Армении, они так же набираются, рядовой сержантский состав и значительная часть прапорщиков и даже есть офицерский состав, который набирается из числа местных жителей, и они получаются при этом российское гражданство.
Олег Кусов: Военно-техническим сотрудничеством в современных условиях нельзя мерить степень межгосударственных отношений. Уровень этих отношений определяют политико-экономические связи. Говорит глава Либерально-прогрессивной партии Армении Ованнес Ованнисян.
Ованнес Ованнисян: Что значит военно-технический? Я не знаю. Я думаю, что 21 век как-то, хотя бы первая половина 21 века будет более спокойной. Правда, сейчас война идет по всему миру. Но, я думаю, что локальные войны как-то скоро угомонятся. Я думаю, что 21 век – это новая техника, новые экономические успеха. Сейчас надо дорожить каждой тонной нефти, надо дорожить каждым долларом. Я думаю, что с Россией у нас должны быть очень серьезные политические и экономические взаимоотношения, которые давали бы нам возможность развивать и российскую экономику, и армянскую экономику и совместно очень многие проекты создавать.
Олег Кусов: Москва всегда оказывала экономическую поддержку Еревану. Считает Алексей Ващенко.
Алексей Ващенко: У Армении всегда были проблемы с энергоресурсами, потому что собственных энергоресурсов у нее нет. Единственная сейчас появилась возможность брать некоторую часть газа и электроэнергии с территории Ирана. Но дело в том, что иранские цены, они значительно выше российских. И Россия сейчас просто поднимает эти цены до уровня 110 долларов, а сейчас в перспективе будет поднимать по украинскому сценарию до 200 долларов и выше. Но в любом случае это выгодная цена.
Олег Кусов: При этом Москве явно не нравится, когда её младший кавказский брат становится восприимчивым к западным идеям.
Алексей Ващенко: В Армении постепенно идет переориентация от России к странам Западной Европы и США. Этот процесс продолжается и армянская сторона этого и не скрывает. В этих отношениях она пытается найти собственную выгоду.
Олег Кусов: Если Армению не могут понять в России, то, естественно, молодая независимая страна будет искать союзников среди других стран. Но в империю армянское общество уже не вернётся. Говорит глава Либерально-прогрессивной партии Армении Ованнес Ованнисян.
Ованнес Ованнисян: Российская элита не может понять, что да - маленькая страна, да - бедная страна, все равно все-таки это суверенная страна, которую должны уважать, суверенитет. Никто не хочет понять это. По-моему, самая большая проблема в России эта. Нет только Армения, суверенитет Грузии, Азербайджана, Молдовы. В конце концов, если хотим восстановить Советский Союз, то почему тогда разрушили Советский Союз? Это не Армения разрушила, это же в Москве все сделали. Сколько народу, сколько миллионов судеб пострадало. Опять собрать, сделать какой-то новый союз, чтобы через 20-30 лет наши дети все это ломали? Опять ломали людские судьбы? Это хотим этого? Это глупо. Для нас, для нашего поколения очень тяжелые периоды прошли с вами, начиная с 88-90 годов. Нашим детям тоже это оставить, нашим внукам это оставить?
Олег Кусов: Российскую политику в регионе в области энергетики, которая в итоге обернулась и поднятием для Армении цены на газ, и продажей ключевых энергетических предприятий, многие в Ереване назвали экономической экспансией. На взгляд большинства экспертов, Москва не намерена отказываться от имперской политики на Южном Кавказе. Равноправия при таких отношениях, естественно, быть не может.
Рассказ о технических способностях муравьев.
Ирина Лагунина: Геолог и писатель Владимир Обручев в научно-фантастическом романе "Плутония" описал расу разумных муравьев -- царей природы юрского
периода. Едва ли древние муравьи на самом деле были настолько сообразительны, как описано в романе, однако умственные способности муравьев и их достижения в социальной и технологической сфере впечатляют. Муравьи не только изобрели настоящее сельское хозяйство (животноводство и земледелие), но и придумали уникальную систему отопления своих гнезд, что позволило этим исходно тропическим насекомым заселить холодные климатические зоны. О социальной жизни и технических достижениях муравьев рассказывает доктор биологических наук, ведущий научный сотрудник Института Проблем Экологии и Эволюции РАН Анатолий Захаров. С ним беседуют Александр Костинский и Александр
Марков.
Александр Костинский: Анатолий Александрович, скажите, пожалуйста, что такое муравьи?
Анатолий Захаров: Муравьев, наверное, видел каждый и муравьев так много, что говорить о них вообще довольно сложно. Те муравьи, которые живут у нас, они обитают в территории средней полосы, сезонности климата и приспособлены к этим условиям, к морозам, к зимовке, к необходимости обеспечить всю свою жизнь в течение года за короткий период. А муравьи, обитающие, скажем, в тропическом лесу, у них совсем другая жизнь, другие проблемы, другие возможности.
Ну, а что из себя представляет муравьи – все их видели. Это отдельное семейство перепончатокрылых насекомых, в отряд перепончатокрылых кроме муравьев входят и другие очень знаменитые, известные обитатели земли, как пчелы, осы. И муравьи отличаются от пчеле и ос прежде всего тем, что у них есть бескрылые рабочие. Все пчелы, все осы, они крылатые, скажем так, почти все.
Александр Костинский: А есть крылатые муравьи?
Анатолий Захаров: Крылатыми муравьями являются только самки и самцы до спаривания. У муравьев есть три касты.
Александр Костинский: И вообще это общественные насекомые. Все, кого вы перечислили, муравьи, пчелы – это общественные, они поодиночке не живут.
Анатолий Захаров: Да, с одной небольшой оговоркой: пчелы и осы бывают одиночные и социальные. А все муравьи исключительно социальные. Ни одного вида среди муравьев, который бы вел одиночный образ жизни, нет. А муравьев вообще-то больше десяти тысяч видов по всему миру.
Александр Костинский: Вы говорите, что у них три касты есть.
Анатолий Захаров: Что такое социальность для насекомых? Это означает, что они обитают сообществом постоянным, длительно существующим сообществом, которое мы называем семьей, поскольку по происхождению она семья. И эта семья состоит из трех каст - это самки, которые откладывают яйца, то есть это репродуктивная особь, это самцы, которые появляются в семье на очень короткое время и после оплодотворения самок самцы погибают у большинства видов.
Александр Костинский: Погибают естественным образом?
Анатолий Захаров: Естественным образом погибают, жизнь закончилась. Но есть некоторые виды, у которых система немножко другая, но таких видов в России нет, поэтому мы на своих отечественных муравьях сосредоточимся. Большую часть населения составляют рабочие особи. Это в принципе физиологически недоразвитые самки, которые и выполнят все функции по строительству гнезда, по добыче пищи, по обороне, по выкармливанию расплода, по уходу за самкой и личинками. То есть всю собственно жизнь семьи обеспечивают рабочие особи. И когда мы говорим об организации семьи, об эволюции социального образа жизни у муравьев, то это прежде всего развитие взаимоотношений в системе рабочих особей, которые по мере того, как семья увеличивается, начинают выполнять разнообразные функции и получают возможность, во-первых, реализовывать специализацию, а во-вторых, они оказываются в состоянии выполнять целый ряд задач, которые в малочисленных семьях просто невозможны. Это, например, поддержание активной температуры в гнезде.
Муравьи в принципе по происхождению, они все насекомые тропические, субтропические. И пока они обитали и обитают там, все проблемы, связанные с поддержанием температуры, там решают естественным путем. Правда, бывает ситуация, когда им приходится устраивать вентиляцию для того, чтобы не было перегрева. А вот в наших условиях, условиях умеренного климата, ситуация иная. Для того, чтобы у муравьев нормально развивались личинки, а муравьи – это насекомые с полным превращением. То есть у них отдельно сначала развивается личинка, потом она окукливается, куколку они большинство видов оплетают коконом и потом уже из куколки выходит взрослое насекомое, которое дальше не растет и морфологически не меняется в течение всей своей взрослой жизни.
Александр Костинский: Сколько живет муравей?
Анатолий Захаров: Муравей живет очень долго. Если говорить о жизни рабочей особи, то рабочий муравей у наших обычных муравьев может жить до семи лет. А яйцекладущая самка до 20 лет – это абсолютный рекорд мира насекомых. Они потому так долго и живут, что у них хорошо отлаженная социальная система. Та средняя продолжительность жизни, о которой мы так печемся, они организовали уже давно.
Александр Костинский: Скажите, вы говорили про температуру, а как же они, допустим, в нашем климате холодном, иногда, извините, морозы до 30-40 градусов доходят.
Анатолий Захаров: Когда морозы, они зимуют в подземной части гнезда.
Александр Костинский: То есть они глубоко уходят внутрь?
Анатолий Захаров: Не очень глубоко. Самка откладывает яйца в уже сложившейся семье – это ее единственная функция, она откладывает яйца. Ее кормят, за ней ухаживают, переводят вверх-вниз, берут за усики или складывают чемоданчиком и несут куда надо. Дальше вся ее функция сугубо пассивная.
Александр Костинский: Она ползать не может?
Анатолий Захаров: Может.
Александр Костинский: Но ей не надо, она - королева.
Анатолий Захаров: Она не королева, как вы видите, она просто машина по откладыванию яиц. Где быть, что ей делать и сколько из отложенных ею яиц будет пущено на развитие – это все будут решать рабочие муравьи. Так вот для того, чтобы из этих отложенных яичек могли развиться нормальные личинки, которые окуклятся, а потом из этих куколок вывелись бы хорошие здоровые рабочие, для этого в гнезде необходима температура 26-28 градусов. Как вы представляете, что подобная температура в наших условиях большая редкость. Стало быть, нужно каким-то образом обеспечить эти температуры внутри гнезда. Автономность температурного режима гнезда от внешних условий.
Александр Марков: То есть система отопления нужна.
Анатолий Захаров: Да, нужна система отопления, нужна система кондиционирования климата в гнезде. Для того, чтобы эту задачу решить, нужно иметь мощные большие семьи, потому что эта задача по плечу только многочисленным муравейникам. Когда семья маленькая, они могут использовать какой-нибудь камень, который нагревается на солнце и под этим камнем устроить солярий для своих личинок. Туда на солнечные дни, на дневные часы перенести личинок. Личинки подогреются и будут нормально развиваться. Когда же наступит вечерняя прохлада, то их унесут в нижние камеры, там есть камеры, в которых температура будет относительно высокая, скажем, около 20 градусов. Можно взять кочку, которая тоже нагревается, и на верхушке этой кочки устроить гнездо, там тоже будет температура выше, чем в окружающей среде. Но это все вещи очень ненадежные, которые позволяют в конце концов вырастить небольшое количество расплода.
Для того, чтобы можно было действительно устойчиво и основательно завоевать леса средней полосы, нужно сделать нечто радикальное – нужно перейти в режим активной терморегуляции. То есть нужно найти энергетический источник, который позволил бы муравьям поддерживать нужную температуру в течение всего периода выкармливания расплода. И они нашли. Они развели тлей. Тли дают пать, а пать – это на 20% сахар. Этот сахар они приносят в гнездо и перед зимним периодом поздней осенью перерабатывают в жир. У каждого зимующего муравья, за исключением небольшой части фуражиров, которые послужили потом охранниками и разведчиками, у каждого муравья жировое тело в брюшке. И вот эти запасы жира служат энергетическим источником для поддержания температуры всю следующую весну и дальше в течение лета по мере необходимости. Кроме того, они в это время выходят на совещенную солнцем поверхность, разогреваются на солнце, так называемые муравьи-теплоносцы и несут это тепло. Там внутри остывают.
Александр Костинский: То есть они как солнечная батарея?
Анатолий Захаров: Да, так они циркулируют. Это тысячи особей. Сейчас пойти в лес, вы увидите на поверхности купола большой слой муравьев, которые сидят и греются на солнце. Одновременно они разогреваются, то есть активизируются вообще, с одной стороны, а с другой стороны - они несут тепло вовнутрь гнезда. Когда температура там достигает 14-15 градусов, туда поднимаются самки и откладывают яйца. Дальше, еще кругом снег лежит, уже сейчас идет развитие личинок во всех муравейниках.
Александр Костинский: Еще снег лежит, а уже муравьи начинают развиваться?
Анатолий Захаров: И запас осенний, он служит одновременно для разогрева гнезда и для выкармливания первого поколения рабочих муравьев.
Александр Марков: То, есть по сути дела, теплокровность они выработали.
Анатолий Захаров: Да, социальная теплокровность. Для этого надо было выйти на уровень, мы можем судить по тем видам, которые в состоянии оказались реализовать активную терморегуляцию, для этого надо иметь в семье не менее ста тысяч особей. Средний муравейник - это где-то порядка четырехсот-пятисот тысяч.
Александр Костинский: То есть это город.
Анатолий Захаров: Целый город. А в наиболее крупных муравейниках, ориентированные дальше оценки идут, порядка десяти миллионов. В Москве десять миллионов.
Александр Костинский: Есть такие муравейники гигантские?
Анатолий Захаров: Не то, что есть, а регулярно попадаются.
Детские дома на чемпионате по минифутболу.
Ирина Лагунина: В конце апреля в Петербурге завершились соревнования по минифутболу, в которых участвовали команды из городских детских домов. За этими состязаниями следила наш корреспондент Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Награждение команд проходило торжественно, в огромном актовом зале Академии тыла и транспорта. Музыка, аплодисменты, медали, подарки, напутствия заслуженных спортсменов. Маленькие мальчишки в белых рубашках, подростки в нескладных костюмах, явно надетых единственный раз по настоянию детдомовского начальства, или – там, где начальство, видимо, полиберальнее, в модных футболках. Такое впечатление, что все немного напуганы: мальчики – непривычным шумом и вниманием к своим персонам, заслуженные спортсмены – присутствием детей, перед которыми все как будто слегка виноваты – что-то им не додали, где-то недосмотрели. В соревнованиях участвовало 39 команд из 23 детских домов города. У 13-летнего Вани из детского дома № 53 на шее – золотая медаль.
Ваня: Попал в команду. Играл сначала рядом с детским домом, там футбольное поле есть. Потом Ольга Васильевна, наш тренер в детском доме, сказала: «Хочешь ходить на тренировки по футболу?». Я сказал: «Да». Вот так я и попал в команду.
Татьяна Вольтская: У золотого медалиста Гриши сегодня день рождения, ему исполняется 8 лет. Гриша, как ты попал в команду?
Гриша: Я сперва тренировался, не умел в футбол играть, плохо играл. Но потом научился, у Ольги Васильевны записался и начал играть в футбол.
Татьяна Вольтская: Тебе нравится или тяжело?
Гриша: Нравится.
Татьяна Вольтская: А устаешь?
Гриша: Нет.
Татьяна Вольтская: А ты, Ваня, устаешь?
Ваня: Бывает.
Татьяна Вольтская: А много тренировок?
Ваня: Три раза в неделю два часа.
Татьяна Вольтская: Тренер из вас все силы вытаскивает или как?
Ваня: Да.
Татьяна Вольтская: Тренирует этих ребят Сергей Веретешкин.
Сергей Веретешкин: Аргумент нашей побед в это турнире прекрасно организованном – это прежде всего, наверное, дисциплина и труд, через эти два компонента и добились успеха. Пришлось дисциплинировать, одновременно заставлять трудиться, заставлять то, что я хотел, и все получилось у нас. Как видите, итог – победа в этом турнире, поездка в Англию. Это очень приятно. Ребята очень хорошие остались в команде.
Татьяна Вольтская: Отсев был?
Сергей Веретешкин: Отсев был. У нас человек 16 в младшей группе было, потихоньку те, кто не желал трудиться, плохо себя вел, они отсеялись, и буквально у нас осталось в команде 7 человек, которые завоевали первое место в этом турнире.
Татьяна Вольтская: Самый младший Гриша и 13 лет и 8. Как так получается?
Сергей Веретешкин: Я думаю, шанс мы ему даем, он пока мал еще участвовать в играх, только в учебно-тренировочном процессе участвует. Потихонечку пускаем его, посмотрим на него. Боец, хочу сказать, а бойцы в нашей команде нужны.
Татьяна Вольтская: Синяк – это что?
Сергей Веретешкин: Это футбол, как всегда. Синяки и шишки украшают футболиста.
Татьяна Вольтская: А вот те, кто отсеялись у вас, им как – обидно, может быть они вам завидуют?
Гриша: Завидуют.
Сергей Веретешкин: Завидуют и ходят кругами. Некоторые подходят и просят возвращения в команду, что мы в принципе и делаем.
Татьяна Вольтская: Вообще, по-вашему, суровая жизнь у мальчишек?
Сергей Веретешкин: Я хочу сказать, действительно обделены вниманием родителей – это самое страшное, что в этой жизни есть. Но в детском доме благодаря нашей маме Ольге Васильевне из спортивного отдела, мы ее так называем «мама», потому что она день и ночь готова помогать, плюс завуч школы, директор любят спорт, понимают и, благодаря поддержке, они меньше думают об этом и больше радуются жизни и футболу, в том числе.
Татьяна Вольтская: Организовали турнир компания «Мегафон» и газета «Спорт-экспресс». Говорит генеральный директор «Спорт-экспересса», в прошлом чемпион России в тройном прыжке Сергей Сыров.
Сергей Сыров: Родилась идея сделать турнир, причем сделать его не просто абстрактным, а точечно, целенаправленно, таким образом, что все, что выделяется этим детям, доходит до этих детей.
Татьяна Вольтская: Говорит бывший вратарь, чемпион Советского Союза 84 года Михаил Бирюков.
Михаил Бирюков: Почти 350 человек участвовало в этом турнире. Мы сами, если честно говорить, побаивались, сможем ли мы провести этот турнир. Это неофициальный чемпионат Санкт-Петербурга получился среди детских домов и интернатов. Для чего он нужен? Понимаете, в чем дело, все те дети, которые живут с родителями, их родители возят в школу, нормально существуют. Эти же дети, я не говорю, что они плохие, они просто на сегодняшний момент оказались в такой ситуации житейской. Но им, наверное, тоже хочется заниматься футболом и чтобы для них тоже организовывались какие-то турниры. Они организовываются, но, как правило, проходит день-два, от силы три, и праздник заканчивается. А здесь что произошло? Здесь практически полгода каждую субботу проходил тур, они его ждали, они готовились к нему. У преподавателей тоже появились рычаги управления.
Татьяна Вольтская: Стимул?
Михаил Бирюков: Да, стимул. Если ты получил двойку, ты не пойдешь. Он сразу бежит сам исправлять или что - то делать. Значит это уже хорошее дело. И они полдня находятся в этом манеже, познакомились с другими воспитанниками детских домов, а так люди живут в закрытой территории. Я думаю, что уже сделали большое дело.
Татьяна Вольтская: А скажите, как вы вообще рассматриваете, в детских домах спорт как-то поставлен, как-то он присутствует? Что нужно для этого?
Михаил Бирюков: Конечно, они занимаются. Может быть не у всех такие хорошие условия, но все-таки у многих спортивные залы. Хотелось бы, чтобы они не жили каким-то отдельным мирком, а чтобы они все-таки участвовали в таких соревнованиях. Я, например, вижу, что вообще в идеале нужно сделать первенство Северо-запада, первенство России среди детских домов. Это все возможно сделать. Да, есть определенные сложности, но они так же должны развиваться, как все остальные дети.
Татьяна Вольтская: О том же самом говорит и чемпионка зимней олимпиады в Турине в беге на коньках на дистанцию 1000 метров Светлана Журова.
Светлана Журова: Когда у тебя все есть, когда ты был в их возрасте, в Советском Союзе мы были уравнены в своих правах и могли тренироваться бесплатно, секции были доступны. Понятно, в связи с тем, что страна становится рыночной страной, детям таким, как из детдомов, им очень тяжело иметь тот же доступ, как у детей, у которых есть родители. Потому что действительно полгода жизни этих ребят - это было, наверное, что-то такое невероятно приятное.
Потому что я сама помню, когда участвовала в соревнованиях «Зарница», помню, как мы всем классом по субботам чем-то занимались. Я могу примерно понять их чувства, что для них это единственное. И они полгода жили единой целью и не один, а командой. Они учились хорошо из-за этого. Были поставлены условия, чтобы из-за двоек не пускать на соревнования. Потому что, я знаю, что мой тренер в свое время точно так же не пускал на соревнования, говоря, что пока двойки не исправите, никто не поедет. И это действительно очень хорошая стимуляция, особенно когда тебе нравится заниматься спортом, и тренер еще тебя подталкивает хорошо учиться.
Такие турниры, я надеюсь, будут проводиться еще. Я обязательно буду принимать участие, потому что действительно глаза этих детей - они особые. Их желание заниматься спортом, действительно преодоление, наверное, не чета детям, у которых есть родители. И это очень трогательно, потому что им преодолевать приходится действительно в несколько раз больше, чем простым детям. Хочется, чтобы то клеймо, которое ставят обычно на детей из детских домов и интернатов, за счет того, что дети занимаются спортом, снялось с них. И общественность знала, что это такие же нормальные дети, как все остальные. Я сейчас работаю, заявки Сочи-2014, эта олимпиада, возможно, будет в России. Так вот дети как раз этого возраста, поколения, они реально сейчас могут, занимаясь зимними видами спорта, попасть на олимпийские игры и участвовать в стране.
Татьяна Вольтская: Главному редактору петербургского журнала «Меценат – покровитель наук и искусств» Аркадию Соснову есть с чем сравнить это событие – журнал следил за тем, как команда «Зенит» помогает детям-сиротам.
Аркадий Соснов: Андрей Аршавин – это такая питерская звездочка местной футбольной команды «Зенит», побывал в детской деревне SOS в Пушкине под Петербургом. Это международная сеть детских деревень, где детей-сирот воспитывают по особой системе. Они живут в домах, в каждом доме есть семья и мама. Андрей привез сувениры от команды, обещал сыграть с ребятами в футбол. По-моему, в тот раз это не получилось, но уже на ближайший матч «Зенита» ребята из этой детской деревни SOS были приглашены и заняли места на стадионе Петровский. Я думаю, для них это был большой праздник.
Но вот это мероприятие, на котором мы присутствуем, оно замечательно прежде всего тем, что оно протяженное. Оно началось практически с начала учебного года. Целый год ребята жили этими страстями, ждали каждой субботы, играли, обсуждали результаты. Их кормили, их одели, было медицинское наблюдение. Хотя мы говорим, что у них мотивация выше, но на самом деле у них шансов меньше. Я разговаривал со многими тренерами, они говорят: ну что вы хотите, если эти ребята просто физически хуже развиты. Многие говорят с трудом, некоторые не очень здорово соображают. А ведь футбол тоже требует интеллекта. Но это шанс. Кому повезет, тот сюда попал, кому не повезет, тот остался в детдоме, но услышав что-то от ребят, может быть загорелся, бросил курить или перестал убегать с уроков.
Татьяна Вольтская: Да, эти дети нуждаются в особом подходе, - говорит тренер 1 детского дома Петр Чурин.
Петр Чурин: Они нуждаются в больше психологического планах беседах, чтобы они почувствовали в себе уверенность. Потому что те дети, которые занимаются с родительской поддержкой, у них есть все-таки психологическая уверенность в своих силах. У этих детей этой уверенности нет, поэтому я как педагог должен эту уверенность вложить. На тренировках это одни дети, они борются, они стараются показать себя, как происходит официальные игры - дети теряются.
Татьяна Вольтская: А вот Михаил Бирюков совсем не считает, что детдомовские дети хуже подготовлены физически, что с ними труднее работать.
Михаил Бирюков: Я вам скажу честно, я сейчас веду вратарскую школу, ко мне приходят дети, я с ними начиню заниматься. Я говорю: давайте кувыркаться или колесо сделаем. Они не умеют. Этим говорю: умеете кувыркаться? «О, это мы легко!». Они более развиты, они более подвижны.
Татьяна Вольтская: Но их жизнь тоже заставляет.
Михаил Бирюков: Заставляет. Они очень исполнительные, им не надо два раза повторять. Преподаватели никто на них не кричит, ничего, воспитанные, дисциплинированные. Да, они может быть шпана.
Татьяна Вольтская: Но и из этого состояния, определяемого емким словом «шпана» футбол, видимо, все же помогает до некоторой степени вырваться. Вите из 51 детдома пришлось кое от чего отказаться.
Витя: От курения.
Татьяна Вольтская: Удалось бросить?
Витя: Да.
Татьяна Вольтская: То есть не куришь сейчас. А сколько тебе лет?
Витя: 12.
Татьяна Вольтская: А с каких лет курил?
Витя: С 9.
Татьяна Вольтская: Самое трудно – настроить детей, - говорит тренер 9 детдома Людвиг Мурадович.
Людвиг Мурадович: Сказать, что, выиграв, ты получаешь за эту победу что-то. Потому что, допустим, участвовать просто так на турнире на какой-то кубок - малоинтересно. А поездка в Англию, ребята просто выкладывались, боролись. У меня два возраста, младший занял третье место, а старший первое.
Татьяна Вольтская: На Западе воспитание детей-сирот немыслимо без спорта, - говорит президент общественного благотворительного фонда «Родительский мост» Марина Левина.
Марина Левина: Мы были с коллегами по обмену опытом в разных странах. В Европе и в Соединенных Штатах не существует таких больших детских домов, интернатов, как у нас. Это было комплектное учреждение, они могут насчитывать семь-десять детей. Спорт является частью социализации и реабилитации для этих детей. Поэтому практически каждая школа, где учатся эти дети вместе с обычными детьми, имеет хорошо оборудованный спортивный зал, есть специальные программы состязаний как внутри школами между классами, так и между школами, между различными регионами и районами страны. Правительство вкладывает в это достаточно большие деньги. Существуют общественные фонды, которые в это вкладывают тоже. И туда включаются дети в том числе и с ограниченными возможностями. Это очень важно, потому что они во всем этом участвуют вместе с детьми, у которых нет таких проблем. Это тоже является частью социализации и реабилитации для детей, которые по тем или иным причинам воспитываются вне дома.
