Юрий Жигалкин: Способна ли "большая двадцатка" совершить экономическое чудо. Изображение Барака Обамы становится феноменом масс-культуры и объектом судебной тяжбы. Таковы темы уик-энда.
Крупнейшим событием нынешней недели наверняка станет лондонская встреча глав государств членов "большой двадцатки". Впервые саммит проходит на фоне жесточайшей глобальной рецессии. Двадцати лидерам, как считают многие, выпала уникальная возможность впервые доказать жизнеспособность известного экономического постулата, который заключается в том, что рыночные кризисы укротимы решительными скоординированными действиями правительств. Насколько обоснованы такие надежды? Какие задачи ставят перед собой сами участники? Мой собеседник профессор экономики сотрудник Гуверовского института Михаил Бернштам.
Михаил Бернштам: Во-первых, одна из главных задач - это борьба с протекционизмом. И по этому вопросу полное согласие, и выработают конкретные способы сотрудничества. Здесь проблем нет. Второй вопрос - самый главный - это, то, что выражено в коммюнике министров финансов, которые собрались на встрече в верхах. Коммюнике это называется восстановить кредит и привести к выздоровлению банковскую систему, экономику и финансовую систему. Вот здесь согласие есть о том, что необходимы крупномасштабные меры, но конкретных мер, в общем, ни одна страна все-таки не выработала. Все действуют методом проб и ошибок.
Есть третий вопрос, по которому существуют фундаментальные разногласия вот о чем. Соединенные Штаты считают, что самое главное - это трата денег из бюджета для того, чтобы создавать рабочие места, чтобы создавать инвестиции, строительство, инфраструктуру и вытаскивать экономику таким путем. Западноевропейские страны считают, что главное - это средства денежной политики, что Европейский центральный банк должен стимулировать кредит, а правительственные траты должны быть умеренными.
Юрий Жигалкин: Профессор, но не парадоксальны ли такие заявления в устах глав социально добрых государств, в то время как Белый Дом готов бросать триллионы на стимулирование экономики, взваливая на страну непосильные, по словам многих экономистов, долги?
Михаил Бернштам: Это совершеннейшая правда. Более того, не надо упускать из виду, как бы это сказать помягче, но нынешнее американское правительство, в общем-то, левее европейских социал-демократов. Сейчас в Америке очень левая администрация, которая готова все проблемы решать из бюджета, перераспределять доходы. Это программа данной администрации. Национальный долг, который превысит после всех этих бюджетных дефицитов, администрации Обамы превысит 10 триллионов долларов плюс 10 триллионов долларов необеспеченных долгов системы социального страхования, и 30 миллиардов долларов необеспеченных долгов системы здравоохранения для пожилых людей. Мы имеем 50 триллионов долларов фактически национального долга. Конечно, никакая страна и даже Соединенные Штаты с этим не могут справиться. Это в три раза больше, чем валовый внутренний продукт.
Юрий Жигалкин: Это был профессор Михаил Бернштам. Несмотря на предупреждения некоторых экономистов и комментаторов, что антикризисные меры Белого дома могут ввести Америку в непосильные даже для нее долги, рынки, инвесторы в последние недели голосовали за эту программу, что называется, обеими руками. Слово Аллану Давыдову.
Аллан Давыдов: Индекс Доу-Джонса, показатель стоимости акций тридцати крупнейших компаний, за эти три недели поднялся на 17,3 процента, продемонстрировав лучший показатель прироста за двадцать семь лет. Индекс Standard and Poor, в которые включены акции пятисот компаний, поднялся на 20,6 процента за последние 14 торговых дней, самый крупный рывок за семьдесят лет.
Можно ли сегодня сказать, что худшее позади, что заложен фундамент роста акций? С этими вопросами я обратился к Джону Уайчеру, директору Центра жилищного и финансового рынков Гудзоновского института в Вашингтоне (John C. Weicher,Director, Center for Housing and Financial Markets,Hudson Institute).
Джон Уайчер: Рынок акций - это одно, другое дело - экономика в целом. Не знаю, прошел ли фондовый рынок низшую точку. Но я почти уверен, что экономика - нет, и что нам предстоит увидеть еще более тяжелые проявления рецессии в ближайшие месяцы и даже в более отдаленной перспективе. Потому что пока не видно конца увольнениям, потере рабочих мест и падению деловой активности местах. Фондовый рынок всегда живет ожиданиями, инвесторы сейчас скупают акции ожидая, что стратегия президента Обамы даст толчок экономическому росту. Я лично думаю, что говорить о новой тенденции на фондовых биржах пока рынка. Я не рассчитываю на то, что акции продолжат движение по восходящей такими темпами.
Аллан Давыдов: Нынешнее оживление на фондовом рынке сопровождается ростом цен на нефть и на другие сырьевые товары. Насколько устойчива, на ваш взгляд, эта тенденция? Стоит ли экспортерам нефти рассчитывать, что цена нефти может стабилизироваться, как предсказывали некоторые эксперты, до 80-90 долларов за баррель?
Джон Уайчер: Я не вижу объективных оснований для продолжения роста стоимости нефти, в то время как экономика в Соединенных Штатах и во всем мире продолжает слабеть. Поскольку за снижением потребления в США неизбежно следует снижения потребления горючего и нефти. Скорее всего, рывок цен на нефть и другие природные ресурсы в последние недели - это аберрация. И они, скорее всего, опять упадут.
Таким образом, я вовсе не считаю, что оживление на рынке акцией и нынешний рост цен на сырье означает начало возврата экономики в нормальное состояние. Конечно, рано или поздно мировая экономика восстановится. Но я пока не вижу реальных признаков того, что произойдет в ближайшем будущем.
Аллан Давыдов: Сказал Джон Уайчер, директор Центра жилищного и финансового рынков Гудзоновского института в Вашингтоне.
Юрий Жигалкин: Лидерам "большой двадцатки" придется решать, какую цену они готовы заплатить за то, чтобы приблизить выздоровление.
Прошлой весной слегка обработанная с помощью компьютерной графики фотография Барака Обамы превратилась в самый популярный символ его предвыборной кампании. В последние недели этот плакат стал причиной юридического казуса, затем главным объектом выставки в Челис и, наконец, предметом масштабной дискуссии культурологов. О феномене этой фотографии мы беседуем с Александром Генисом.
Александр, давайте начнем с обстоятельств дела.
Александр Генис: История эта весьма запутана, но крайне знаменательна. Если угодно, это - притча о рождении искусства в массовом обществе. Все началось с того, что в поисках выразительной предвыборной афиши Шепард Фэйри просматривал тысячи снимков тогда еще претендента Барака Обамы на интернете. Одна фотография настолько привлекла его внимание, что Фэйри использовал изображение для своего плаката, приписал слово "Hope" - "Надежда" и обклеил своей работой полстраны.
Юрий Жигалкин: Нужно заметить, что на автора исходного снимка тогда никто не обратил внимания.
Александр Генис: И зря! В дело вмешались юристы, доказавшие, что снимок Обамы сделал фотограф Манни Гарсия в 2006 году. Эксперты по копирайту урегулировали конфликт. Но к этому времени знаменитой стал уже не только плакат, но и сама фотография. Ее теперь считают чуть ли лучшим снимком Обамы. Только что престижная галерея в нью-йоркском районе Челси отпечатала снимок ограниченным тиражом в 200 экземпляров и продает каждый за 1200 долларов.
Юрий Жигалкин: Ну что ж, как раньше писали газеты - "награда нашла героя".
Александр Генис: Пикантность ситуации в том, что Гарсия не помнит, как и когда он сделал свой исторический снимок. В тот день - 26 апреля 2006 года - он пришел в пресс-клуб снимать другую знаменитость - Джорджа Клуни, только что вернувшегося из Дарфура. Обама просто подвернулся под руку, что и не удивительно. Гарсия, как все профессиональные фотографы, нередко делает по тысяче снимков в день. Аппаратура у него первоклассная, навык автоматический, вот он и щелкает наудачу день за днем. "Из тысячи фотографий, - говорит Гарсия, - полтора десятка годятся для печати, а иногда найдется один снимок для истории".
Юрий Жигалкин: Это значит, что разошедшийся по всей стране образ нынешнего президента - продукт слепой случайности?
Александр Генис: Вот именно. Висящий на стене галереи шедевр - это всего лишь счастливый случай в элегантной раме. И в этом - с точки зрения традиционной эстетики - скрывается скандал. Поскольку снимок сделан без расчета и умысла, он не нуждается в авторе. Это признает и восхищающийся фотографией критик Лук Санте. "Успех - чистая удача. Такую фотографию, - говорит он, - мог бы сделать ребенок, робот или обезьяна".
Юрий Жигалкин: Кажется, примерно то же самое говорил Энди Уорхол?
Александр Генис: Верно. Уорхол всюду таскал с собой поляроид, оставил четверть миллиона снимков и считал, что фотографию может сделать каждый, включая обезьяну.
Важно, впрочем, другое. Причудливые законы массовой - в отличие от обыкновенной! - культуры нуждаются не столько в авторе, сколько в зрителе. Шедевр рождается в процессе восприятия, а не создания. Не художник, а мы назначаем тот или иной объект произведением искусства, возводим его в ранг иконы и поклоняемся нами же обожествленному образу.
Юрий Жигалкин: Именно это, как пишут критики, произошло со знаменитой на весь мир фотографией Че Гевары.
Александр Генис: Тот снимок был тоже сделан случайно. Фотограф Альберто Корда снимал похоронную службу, а Че подвернулся ему под руку и попал в камеру. Интересно, что обе фотографии обладают формальным, композиционным сходством. Их персонажи смотрят вверх, в небо, за ними нейтральный, почти скомканный фон, выражение лица - неземное. Подспудно мы не можем не вспомнить тут образ Христа, который хранится в подсознании каждого западного человека как вечный материал для сравнения. В этом секрет успеха, популярности, даже, думаю? долговечной славы. Вполне возможно, что фотография Обамы работы Гарсии когда-нибудь станет почтовой маркой.
Юрий Жигалкин: Другими словами, это и есть светская икона. А Вас не смущает, что создание этого шедевра обошлось без творческих мук - легко и попутно?
Александр Генис: Этот вопрос куда сложнее, чем кажется. Набоков говорил, что искусство должно быть трудным. И я с ним согласен. Элиот говорил, что поэту нужно каждый день писать стихи, и тогда - раз в пять лет - одно из них окажется по-настоящему удачным. И с ним я тоже согласен. Те же Комар и Меламид как-то объяснили мне, что талант - только лотерейный билет, выигрыш зависит от Фортуны. С ними я тоже не спорю. Обратите, однако, внимание, что даже самый циничный путь к славе подразумевает творчество. Прежде чем на голову свалится успех, художник должен годами рисовать, писатель - писать, фотограф - снимать, а мы радоваться, когда редкое стечение опыта и обстоятельств производит на свет тот счастливый случай, который мы зовем искусством.
Юрий Жигалкин: На этом мы завершаем рубрику "Сегодня в Америке". Всего доброго!
Крупнейшим событием нынешней недели наверняка станет лондонская встреча глав государств членов "большой двадцатки". Впервые саммит проходит на фоне жесточайшей глобальной рецессии. Двадцати лидерам, как считают многие, выпала уникальная возможность впервые доказать жизнеспособность известного экономического постулата, который заключается в том, что рыночные кризисы укротимы решительными скоординированными действиями правительств. Насколько обоснованы такие надежды? Какие задачи ставят перед собой сами участники? Мой собеседник профессор экономики сотрудник Гуверовского института Михаил Бернштам.
Михаил Бернштам: Во-первых, одна из главных задач - это борьба с протекционизмом. И по этому вопросу полное согласие, и выработают конкретные способы сотрудничества. Здесь проблем нет. Второй вопрос - самый главный - это, то, что выражено в коммюнике министров финансов, которые собрались на встрече в верхах. Коммюнике это называется восстановить кредит и привести к выздоровлению банковскую систему, экономику и финансовую систему. Вот здесь согласие есть о том, что необходимы крупномасштабные меры, но конкретных мер, в общем, ни одна страна все-таки не выработала. Все действуют методом проб и ошибок.
Есть третий вопрос, по которому существуют фундаментальные разногласия вот о чем. Соединенные Штаты считают, что самое главное - это трата денег из бюджета для того, чтобы создавать рабочие места, чтобы создавать инвестиции, строительство, инфраструктуру и вытаскивать экономику таким путем. Западноевропейские страны считают, что главное - это средства денежной политики, что Европейский центральный банк должен стимулировать кредит, а правительственные траты должны быть умеренными.
Юрий Жигалкин: Профессор, но не парадоксальны ли такие заявления в устах глав социально добрых государств, в то время как Белый Дом готов бросать триллионы на стимулирование экономики, взваливая на страну непосильные, по словам многих экономистов, долги?
Михаил Бернштам: Это совершеннейшая правда. Более того, не надо упускать из виду, как бы это сказать помягче, но нынешнее американское правительство, в общем-то, левее европейских социал-демократов. Сейчас в Америке очень левая администрация, которая готова все проблемы решать из бюджета, перераспределять доходы. Это программа данной администрации. Национальный долг, который превысит после всех этих бюджетных дефицитов, администрации Обамы превысит 10 триллионов долларов плюс 10 триллионов долларов необеспеченных долгов системы социального страхования, и 30 миллиардов долларов необеспеченных долгов системы здравоохранения для пожилых людей. Мы имеем 50 триллионов долларов фактически национального долга. Конечно, никакая страна и даже Соединенные Штаты с этим не могут справиться. Это в три раза больше, чем валовый внутренний продукт.
Юрий Жигалкин: Это был профессор Михаил Бернштам. Несмотря на предупреждения некоторых экономистов и комментаторов, что антикризисные меры Белого дома могут ввести Америку в непосильные даже для нее долги, рынки, инвесторы в последние недели голосовали за эту программу, что называется, обеими руками. Слово Аллану Давыдову.
Аллан Давыдов: Индекс Доу-Джонса, показатель стоимости акций тридцати крупнейших компаний, за эти три недели поднялся на 17,3 процента, продемонстрировав лучший показатель прироста за двадцать семь лет. Индекс Standard and Poor, в которые включены акции пятисот компаний, поднялся на 20,6 процента за последние 14 торговых дней, самый крупный рывок за семьдесят лет.
Можно ли сегодня сказать, что худшее позади, что заложен фундамент роста акций? С этими вопросами я обратился к Джону Уайчеру, директору Центра жилищного и финансового рынков Гудзоновского института в Вашингтоне (John C. Weicher,Director, Center for Housing and Financial Markets,Hudson Institute).
Джон Уайчер: Рынок акций - это одно, другое дело - экономика в целом. Не знаю, прошел ли фондовый рынок низшую точку. Но я почти уверен, что экономика - нет, и что нам предстоит увидеть еще более тяжелые проявления рецессии в ближайшие месяцы и даже в более отдаленной перспективе. Потому что пока не видно конца увольнениям, потере рабочих мест и падению деловой активности местах. Фондовый рынок всегда живет ожиданиями, инвесторы сейчас скупают акции ожидая, что стратегия президента Обамы даст толчок экономическому росту. Я лично думаю, что говорить о новой тенденции на фондовых биржах пока рынка. Я не рассчитываю на то, что акции продолжат движение по восходящей такими темпами.
Аллан Давыдов: Нынешнее оживление на фондовом рынке сопровождается ростом цен на нефть и на другие сырьевые товары. Насколько устойчива, на ваш взгляд, эта тенденция? Стоит ли экспортерам нефти рассчитывать, что цена нефти может стабилизироваться, как предсказывали некоторые эксперты, до 80-90 долларов за баррель?
Джон Уайчер: Я не вижу объективных оснований для продолжения роста стоимости нефти, в то время как экономика в Соединенных Штатах и во всем мире продолжает слабеть. Поскольку за снижением потребления в США неизбежно следует снижения потребления горючего и нефти. Скорее всего, рывок цен на нефть и другие природные ресурсы в последние недели - это аберрация. И они, скорее всего, опять упадут.
Таким образом, я вовсе не считаю, что оживление на рынке акцией и нынешний рост цен на сырье означает начало возврата экономики в нормальное состояние. Конечно, рано или поздно мировая экономика восстановится. Но я пока не вижу реальных признаков того, что произойдет в ближайшем будущем.
Аллан Давыдов: Сказал Джон Уайчер, директор Центра жилищного и финансового рынков Гудзоновского института в Вашингтоне.
Юрий Жигалкин: Лидерам "большой двадцатки" придется решать, какую цену они готовы заплатить за то, чтобы приблизить выздоровление.
Прошлой весной слегка обработанная с помощью компьютерной графики фотография Барака Обамы превратилась в самый популярный символ его предвыборной кампании. В последние недели этот плакат стал причиной юридического казуса, затем главным объектом выставки в Челис и, наконец, предметом масштабной дискуссии культурологов. О феномене этой фотографии мы беседуем с Александром Генисом.
Александр, давайте начнем с обстоятельств дела.
Александр Генис: История эта весьма запутана, но крайне знаменательна. Если угодно, это - притча о рождении искусства в массовом обществе. Все началось с того, что в поисках выразительной предвыборной афиши Шепард Фэйри просматривал тысячи снимков тогда еще претендента Барака Обамы на интернете. Одна фотография настолько привлекла его внимание, что Фэйри использовал изображение для своего плаката, приписал слово "Hope" - "Надежда" и обклеил своей работой полстраны.
Юрий Жигалкин: Нужно заметить, что на автора исходного снимка тогда никто не обратил внимания.
Александр Генис: И зря! В дело вмешались юристы, доказавшие, что снимок Обамы сделал фотограф Манни Гарсия в 2006 году. Эксперты по копирайту урегулировали конфликт. Но к этому времени знаменитой стал уже не только плакат, но и сама фотография. Ее теперь считают чуть ли лучшим снимком Обамы. Только что престижная галерея в нью-йоркском районе Челси отпечатала снимок ограниченным тиражом в 200 экземпляров и продает каждый за 1200 долларов.
Юрий Жигалкин: Ну что ж, как раньше писали газеты - "награда нашла героя".
Александр Генис: Пикантность ситуации в том, что Гарсия не помнит, как и когда он сделал свой исторический снимок. В тот день - 26 апреля 2006 года - он пришел в пресс-клуб снимать другую знаменитость - Джорджа Клуни, только что вернувшегося из Дарфура. Обама просто подвернулся под руку, что и не удивительно. Гарсия, как все профессиональные фотографы, нередко делает по тысяче снимков в день. Аппаратура у него первоклассная, навык автоматический, вот он и щелкает наудачу день за днем. "Из тысячи фотографий, - говорит Гарсия, - полтора десятка годятся для печати, а иногда найдется один снимок для истории".
Юрий Жигалкин: Это значит, что разошедшийся по всей стране образ нынешнего президента - продукт слепой случайности?
Александр Генис: Вот именно. Висящий на стене галереи шедевр - это всего лишь счастливый случай в элегантной раме. И в этом - с точки зрения традиционной эстетики - скрывается скандал. Поскольку снимок сделан без расчета и умысла, он не нуждается в авторе. Это признает и восхищающийся фотографией критик Лук Санте. "Успех - чистая удача. Такую фотографию, - говорит он, - мог бы сделать ребенок, робот или обезьяна".
Юрий Жигалкин: Кажется, примерно то же самое говорил Энди Уорхол?
Александр Генис: Верно. Уорхол всюду таскал с собой поляроид, оставил четверть миллиона снимков и считал, что фотографию может сделать каждый, включая обезьяну.
Важно, впрочем, другое. Причудливые законы массовой - в отличие от обыкновенной! - культуры нуждаются не столько в авторе, сколько в зрителе. Шедевр рождается в процессе восприятия, а не создания. Не художник, а мы назначаем тот или иной объект произведением искусства, возводим его в ранг иконы и поклоняемся нами же обожествленному образу.
Юрий Жигалкин: Именно это, как пишут критики, произошло со знаменитой на весь мир фотографией Че Гевары.
Александр Генис: Тот снимок был тоже сделан случайно. Фотограф Альберто Корда снимал похоронную службу, а Че подвернулся ему под руку и попал в камеру. Интересно, что обе фотографии обладают формальным, композиционным сходством. Их персонажи смотрят вверх, в небо, за ними нейтральный, почти скомканный фон, выражение лица - неземное. Подспудно мы не можем не вспомнить тут образ Христа, который хранится в подсознании каждого западного человека как вечный материал для сравнения. В этом секрет успеха, популярности, даже, думаю? долговечной славы. Вполне возможно, что фотография Обамы работы Гарсии когда-нибудь станет почтовой маркой.
Юрий Жигалкин: Другими словами, это и есть светская икона. А Вас не смущает, что создание этого шедевра обошлось без творческих мук - легко и попутно?
Александр Генис: Этот вопрос куда сложнее, чем кажется. Набоков говорил, что искусство должно быть трудным. И я с ним согласен. Элиот говорил, что поэту нужно каждый день писать стихи, и тогда - раз в пять лет - одно из них окажется по-настоящему удачным. И с ним я тоже согласен. Те же Комар и Меламид как-то объяснили мне, что талант - только лотерейный билет, выигрыш зависит от Фортуны. С ними я тоже не спорю. Обратите, однако, внимание, что даже самый циничный путь к славе подразумевает творчество. Прежде чем на голову свалится успех, художник должен годами рисовать, писатель - писать, фотограф - снимать, а мы радоваться, когда редкое стечение опыта и обстоятельств производит на свет тот счастливый случай, который мы зовем искусством.
Юрий Жигалкин: На этом мы завершаем рубрику "Сегодня в Америке". Всего доброго!
