Доклад британского парламента о терактах 7 июля
Ирина Лагунина: Комитет британского парламента по разведке и безопасности опубликовал доклад – расследование действий разведки – МИ5 – и правоохранительных органов накануне терактов в общественном транспорте в Лондоне 7 июля прошлого года. Остановлюсь на некоторых данных, которые можно получить из этого доклада. Парламентарии выяснили, что значительное число терактов в стране было предотвращено с 11 сентября 2001 года. А три теракта – с июля 2005 года. Но несмотря на эти явные успехи разведки, 7 июля взрывы все-таки прозвучали. В них погибли 56 человек, включая самих террористов-самоубийц, и около 700 получили ранения. Что стало известно в первые минуты и недели после трагедии? Три бомбы взорвались практически одновременно – с разницей в 50 секунд в поездах, направляющихся на юг, на запад и на восток от лондонской станции King’s Cross . Первый взрыв прозвучал в 8:50 утра. Четвертая бомба взорвалась в автобусе неподалеку от станции метро в 9:47. Бомбы были сделаны в домашних условиях на севере Англии в городке Лидс. Весили взрывные устройства всего 4 с половиной килограмма. Камеры наблюдения в метро засекли этих людей. Более того, выяснилось, что за неделю до теракта они провели генеральную репетицию всей операции. И их лица тоже остались тогда на пленке. Вот это то, что стало известно в первые недели после терактов. Что же нового удалось выяснить британской парламентской комиссии. Оказалось, что двое из четырех заговорщиков уже были на примете у спецслужб.
«До терактов 7 июля спецслужбам попадалась информация о Сиддеке Хане и Шазаде Танвире - на периферии оперативной работы и слежки. В то время их имена не были известны спецслужбам, как не было и представления об истинном значении и роли этих людей. Поскольку в то время перед спецслужбами стояли более насущные задачи, включая необходимость предотвратить теракты, о подготовке которых имелась точная информация, было принято решение не расследовать деятельность этих людей более тщательно. Когда у спецслужб появилась возможность, они сделали попытку найти и опознать этих людей, как и других на периферии террористической активности. Однако насущные проблемы заставили спецслужбы вновь сконцентрировать внимание на приоритетах».
Ирина Лагунина: Парламентская комиссия заявила, что с пониманием относится к этому решению разведки. Уже после терактов, когда выяснились биографии этих людей, полиция была удивлена – ничто в их прошлой жизни не указывало на то, что они подвержены идеям радикального ислама. За исключением, пожалуй, одного человека – Сиддека Хана. О нем новый министр внутренних дел Великобритании Джон Рид рассказал британскому парламенту следующее:
Джон Рид: Хан совершил несколько поездок в Пакистан. В июле 2003 года, мы полагаем, он прошел соответствующую тренировку. Хан и Танвир ездили в Пакистан вместе в ноябре 2004 года и оставались там до февраля 2005 года. Предполагается, что они встречались с представителями «Аль-Каиды». У них была серия подозрительных контактов с неизвестной личностью или с неизвестными личностями в Пакистане непосредственно накануне терактов. Мы не знаем содержание этих контактов. «Аль-Каида» взяла на себя ответственность за теракты, но степень ее участия неясна.
Ирина Лагунина: Джон Рид также заметил, что бомбы были сделаны из материалов, которые можно купить в магазине, а вся стоимость операции не превышает 8 тысяч фунтов стерлингов. Но вернусь к самому докладу. Парламент выступил в защиту МИ5 и в другом вопросе, который в свое время вызвал критику общественности. Дело в том, что незадолго до терактов – в мае 2005 года – разведка снизила уровень угрозы для страны. Было определено, что уровень угрозы существенный. То есть ничего экстренного произойти вроде бы и не могло. Теракты из-за этого застали общественное мнение врасплох. Одна из рекомендаций комиссии в связи с этим состоит в следующем:
«Мы рекомендуем большую открытость в установлении уровня угрозы и государственной системы предупреждения в целом. В частности, большее внимание должно уделяться уроню угрозы и степени готовности, когда речь заходит об обществе. После терактов в прошлом июле члены общества как никогда должны быть лучше информированы».
Ирина Лагунина: О том же говорил и министр внутренних дел Джон Рид:
Джон Рид: Основной урок, - и он в центре контртеррористической стратегии правительства, - заключается в том, что ответ на эту угрозу должен быть коллективным. Он должен включать усилия правительства, парламента, полиции, спецслужб, местных сообществ, духовных лидеров, как и международное сотрудничество. Все играет роль, и усилия должны быть всесторонними.
Ирина Лагунина: В числе этих усилий – учения, как реагировать на теракты и как избежать самых плохих последствий. Теракты в Лондоне, например, показали, что службы, призванные спасать людей и координировать чрезвычайные меры, не могут полагаться ни на городские, ни на мобильные телефоны. Мобильные сети сразу после теракта 7 июля оказались перегруженными. Я в тот день была в Шотландии, где проходил саммит Большой Восьмерки. Мой мобильный телефон просто неожиданно показал, что у меня испорчена сим-карта. Сухой остаток после теракта – у служб спасения должны быть спутниковые телефоны. Помогают и учения. Кстати, Джон Рид заявил о том, что будет проводиться новый раунд. Предыдущий – в августе 2004 года – оказался полностью провальным. Я напомню, что тогда рассказывала об последствиях учебной химической атаки наш корреспондент в Лондоне Наталья Голицына.
Наталья Голицына: Учения по отражению химической атаки террористов и преодолению ее последствий прошли вначале в Бирмингеме, а затем в Лондоне, Ньюкастле и графстве Оксфордшир. Первый блин оказался комом. Учения в Бирмингеме - втором по величине городе Британии - по сути дела провалились. В них участвовали четыреста добровольцев, изображавших жертв применения террористами нервно-паралитического газа. Операция под кодовым названием "Горизонт", началась в 9.30 утра у Национального выставочного центра. Всего в ней были задействованы две тысячи человек, включая полицейских, пожарных, службы скорой помощи и химической защиты. Уже через несколько минут после начала операции полиция оцепила район нападения, куда попали все жертвы учебной тревоги. Однако дальше учения застопорились. Три часа понадобилось спасательным командам, чтобы приступить к дезактивации района и нескольких сотен предполагаемых жертв нападения. Участвующих в учениях добровольцев вначале заставили переодеться и надеть оранжевые робы, а только после этого раздеться и принять душ в установленных в районе заражения переносных кабинах, чтобы смыть возможные следы газовой атаки. Два часа простаивали пожарные команды, причем 180 пожарных добрались до места имитации теракта в рекордный срок - за 12 минут.
Ирина Лагунина: После этих учений британская вещательная корпорация BBC создала фильм под названием «Грязная война». Это тоже имитация теракта с применением радиоактивной бомбы в центре Лондона.
Фильм начинается как раз с этих провальных учений, о которых рассказывала Наталья Голицына. После них правительство всерьез задумалось о выработке плана действий на случай терактов с применением оружия массового уничтожения.
Но когда взрывается радиологическая или «грязная» бомба, то планы, написанные бюрократическим языком, вряд ли способны помочь. Их сложно не только понять, но и прочитать. Да и не сразу сообразили проверить уровень радиации в районе взрыва. А когда проверили, глава штаба по разрешению чрезвычайной ситуации отдает приказ:
«Мне нужен план теракта с применением «грязной бомбы» - на всех экранах. Мне нужны безопасные маршруты для передвижения служб безопасности. Никакие службы спасения больше не должны входить в район взрыва. Те, кто находится там сейчас, должны быть выведены из района и пройти дезактивацию».
Выясняется, что дезактивацию должны пройти и люди, оказавшиеся вблизи взрыва. Такого количества специальных передвижных станций в наличии нет. Людей запирают в радиоактивном кольце. Пресса, конечно, выясняет, что произошло. В студию Би-Би-Си приглашаются эксперты по радиации. Одному из них ведущий говорит:
Ведущий: Так лучше бы они организовали поставку еды и напитков.
Специалист: Этого нельзя делать. Они не должны подносить руки ко рту – ни сигарет, ни воды, ни еды. Они могут проглотить радиацию.
Ирина Лагунина: Последний вопрос - Их кто-то об этом предупредил? – задан человеком в штабе ЧП. Он случайно услышал телевизионную программу. Выясняется, что никто не знал, что в таких обстоятельствах есть и пить нельзя.
Этот учебный фильм – тоже часть работы для того, чтобы общество знало, с чем имеет дело, и лучше понимало проблему. Как, впрочем, и правительственные структуры. Британский парламент в докладе не осудил разведку за то, что она не предотвратила теракт 7 июля, потому что, оценивая реалистично, невозможно уследить за каждым человеком, несущем в рюкзаке 4 с половиной килограмма взрывчатки. И общество должно это понимать. В фильме организатора теракта с применением «грязной бомбы» тоже арестовывают уже после взрыва. Он – интеллигентный выходец с арабского Востока, ни одежда, ни манеры, ни образование, ни стиль жизни не выдают в нем исламистского радикала. Ему говорят, что его жену задержали в Пакистане, а 4-летнего сына направили в детский дом. Ему говорят, что он совершает преступление против Ислама и что Запад ответит на эти теракты.
«Мы ждем вашего возмездия – оно объединяет нас и разделяет вас» - последние слова в фильме принадлежат организатору теракта.
На Киотском протоколе пока не заработаешь.
Ирина Лагунина: Европейский рынок квот на выброс углекислого газа – одна из составляющих Киотского протокола – не оправдывает былых ожиданий. Цены на нем, выросшие за год почти в четыре раза, вдруг резко - всего за несколько дней - упали более чем вдвое. Объем предложения на рынке квот на выброс "парниковых" газов явно превысил реальный спрос. Тему продолжит Сергей Сенинский.
Сергей Сенинский: Киотский протокол вступил в силу 16 февраля 2005 года. Это международное соглашение – как часть программы ООН – было подписано в декабре 1997 года в японском городе Киото. Оно предусматривает сокращение странами-участницами выброса в атмосферу некоторых газов, способствующих формированию так называемого "парникового эффекта". К ним относят, прежде всего, углекислый газ, метан, окислы азота и соединения фтора.
Одна из главных целей на ближайшее будущее – до 2012-го года - объемы этих выбросов должны сократиться в среднем на 5% - по сравнению с тем уровнем, который был отмечен на рубеже 90-ых годов прошлого века. Эти обязательства, правда, относятся не вообще ко всем 140-ка странам мира, ратифицировавшим Киотский протокол, а лишь к 40-ка из них – с наиболее развитой экономикой.
В рамках реализации протокола в Европе в начале 2005 года возникла международная система торговли квотами на выброс "парниковых газов". Предприятия в европейских странах с излишками квот могут продать их компаниям из других стран, которые, наоборот, в свои квоты пока не укладываются. В феврале 2005 года цена сертификата на выброс одной тонны углекислого газа на европейском рынке составляла примерно 7 евро, и организаторы надеялись, что цены установятся на уровне примерно 10 евро за одну тонну. Однако к весне 2006-го такой же сертификат стоил в Европе уже 30 евро, то есть вчетверо больше. И вдруг всего за несколько дней торгов в конце апреля - начале мая цены на этом рынке просто рухнули - в день выхода этой программы в эфир они не превышали уже 13-ти евро за тонну. Что же произошло? Наш первый собеседник – в Германии – Роберт Дорнау, директор ежегодной выставки CarbonExpo в Кёльне, где два года назад были заключены первые на европейском рынке сделки по продаже квот на выброс "парниковых" газов. Кстати, очередная выставка CarbonExpo открывается в Кёльне 12 мая. С Робертом Дорнау беседовал наш корреспондент в Мюнхене Александр Маннхайм:
Роберт Дорнау: Основная причина в том, что в некоторых европейских странах, прежде всего, в Бельгии, Франции, Испании, Голландии и Чехии, квоты оказались больше, чем объем реальных выбросов их промышленности в прошлом году, которые в целом составили примерно 45 миллионов тонн. Другими словами, объемы эмиссии оказались значительно меньше, чем даже было разрешено. И в такой ситуации многие компании просто начали продавать те свои квоты, которые им попросту оказались не нужны.
То есть количество продавцов на этом рынке резко возросло. Соответственно, упали цены. Пока трудно представить, что будет происходить на этом рынке дальше. Многие европейские страны свои отчеты за прошлый год еще не обнародовали – в том числе такие крупные как Германия и Великобритания. Хотя ждать осталось недолго. К 15-ому мая все 25 стран Европейского союза должны представить итоговые данные за прошлый год, сколь велики были у них объемы выбросов в атмосферу...
Сергей Сенинский: Не получится ли так, что и в других странах объемы этих выбросов сократились в прошлом году и также оказались меньше ранее выделенных им квот? Если так, это, видимо, может вообще обрушить европейский рынок?
Роберт Дорнау: Не будем забегать вперед. Уже не раз бывало, что некоторые страны, например, Испания, значительно превышали установленные им квоты. Не исключаю подобной ситуации и сейчас. Если возникнет дополнительный спрос, то цены на рынке квот на эмиссию повысятся.
Решающими для ценообразования на этом рынке являются два фактора. Во-первых, данные реальных выбросов стран Европейского союза. А во-вторых, спрос на квоты и их предложение со стороны целого ряда развивающихся стран. Так что само по себе падение цен в Европе еще не является решающим...
Сергей Сенинский: Но в условиях, когда на европейском рынке квот и без того – избыток предложения, вряд ли можно ожидать, что развивающиеся страны будут стремиться что-либо на нем продавать. Более того, чтобы такие предложения в принципе стали возможны – например, от России или Украины – этим странам необходимо стать частью европейской системы торговли квотами. Еще год назад мы говорили об этом с руководителем отдела проблем климата и энергетики Европейской Комиссии Артуром Рунге-Метцгером:
Артур Рунге-Метцгер: Вопрос – неоднозначный... Конечно, можно купить квоты на Украине или в России, но только кто их потом купит их у вас в Европе? Ведь любое европейское предприятие, находящееся в сфере юрисдикции европейского закона о торговле продуктами эмиссии, не может просто так купить квоты российских предприятий, чтобы, скажем, закрыть свои обязательства в Германии.
Если, скажем, в России будет принят аналогичный или сравнимый с европейским закон о торговле продуктами эмиссии, а российская система была бы связана с европейской неким торговым соглашением, тогда, возможно, это имело бы смысл. Пока же европейская система является самостоятельной структурой в пределах Европейского союза...
Сергей Сенинский: России пока лишь предстоит создать собственную систему торговли квотами, которая затем должна еще пройти сертификацию специальной международной комиссии, созданной в рамках Киотского протокола.
Так называемых "климатических" бирж – в Европе уже более десяти. Крупнейшая из них – в Лондоне, и называется – в буквальном переводе - "Европейская климатическая биржа". Она является дочерней компанией Чикагской климатической биржи, с основателем и руководителем которой – Ричардом Сандором – беседовал наш корреспондент в Вашингтоне Владимир Дубинский:
Ричард Сандор: Как официальный представитель биржи, я не могу комментировать, как действующие правила торговли отражаются на рыночных ценах. Однако могу вам сказать, что недавнее падение цен больше всего затронуло текущие квоты на выброс углекислого газа, то есть предусмотренные на 2006 и 2007 годы "пилотной" программой Европейского Союза. Есть ведь еще и квоты следующего этапа реализации Киотского протокола, рассчитанного на период с 2008-го по 2012-ый год...
В Соединенных Штатах, которые не присоединились к Киотскому протоколу, квотирование выбросов в атмосферу – добровольное дело компаний. В отличие от Европы, где такое квотирование является обязательным примерно для 12-ти тысяч крупных и средних компаний. В какой мере происходящее на рынке квот в Европе отражается на торгах Чикагской климатической биржи?
Ричард Сандор: В целом можно сказать, что ситуация на рынке квот в США отражает то, что происходит в Европе и наоборот. В прошлом, когда цены в Европе повышались, квоты на бирже в Чикаго также дорожали. У меня нет точного объяснения, почему именно так происходило и происходит. Но факт остается фактом: когда упали цены в Европе, они также упали и на бирже в Чикаго. Сейчас в Соединенных Штатах цена разрешения на одну тонну эмиссии углекислоты составляет три доллара...
Сергей Сенинский: Три доллара за тонну – это менее двух с половиной евро, или почти в шесть раз меньше, чем даже нынешние, резко упавшие цены в Европе. Если они и дальше будут падать, видимо, не останется другого выхода, как ужесточать действующие нормы выбросов? Чтобы у многих европейских компаний вновь возник бы спрос на дополнительные квоты... Другими словами, ужесточение, которое страны, присоединившиеся к Киотскому протоколу, собирались провести позже, после 2008 года, организовать уже в ближайшее время... Из Кёльна – Роберт Дорнау, директор ежегодной выставки CarbonExpo :
Роберт Дорнау: Нет, я не думаю, что до 2008-го года возникнет необходимость ужесточения норм или каких-либо серьезных изменений в нынешней системе. Конечно, за это время правительства стран-участниц Киотского протокола должны будут представить свои прогнозы и расчеты сокращения выбросов уже на следующий этап – с 2008-ого по 2012-ый год. Тогда и станет возможным как ужесточение норм, так и перераспределение квот, но не раньше...
Сергей Сенинский: Известно, что одни из крупнейших участников европейского рынка торговли квотами на выброс "парниковых" газов – компании электроэнергетики. На своих тепловых электростанциях, коих в целом – подавляющее большинство, они используют в качестве топлива уголь или природный газ. И когда цены на газ оказываются запредельными, как сегодня, эти компании переключаются на использование угля, который оказывается несопоставимо дешевле. При этом объем выбросов в атмосферу теми же электростанциями резко возрастает, и логично предположить, что им явно понадобятся дополнительные разрешения на выбросы в атмосферу. Но, судя по всему, этого не происходит. Может быть, потому, что сами квоты изначально были весьма объемными, и более того – распределялись бесплатно, а, скажем, не на аукционах, как настойчиво предлагали многие эксперты. Или – по каким-то другим причинам, но – не происходит. Европейские энергокомпании не только не скупают дополнительные квоты, но еще и распродают имеющиеся...
Роберт Дорнау: Конечно, все мы стремимся к тому, чтобы, благодаря рынку квот на выбросы в атмосферу, в обозримом будущем больше предприятий отказались бы от угля как энергетического ресурса и перешли на более экологически чистый газ. А еще лучше - на альтернативные источники энергии.
Но, к сожалению, нынешний разрыв в ценах на уголь и газ, а также действующая в Европе система субсидий, заставляют усомниться в скором успехе. Ведь если купить недостающие квоты на выбросы в атмосферу будет так же просто и дешево, как сейчас, а цены будут падать и дальше, то этот переход может затянуться надолго...
Сергей Сенинский: Президент Чикагской климатической биржи Ричард Сандор:
Ричард Сандор: Мы наблюдаем необратимый процесс. Как в США, где все больше людей, всерьез обеспокоенных изменениями климата, и где все больше компаний присоединяются к торгам на нашей бирже, так и в Европе, где готовятся уже к следующей фазе реализации требований Киотского протокола. У нас нет никаких сомнений в том, что по обе стороны Атлантики существует, может быть, еще не полностью сформировавшийся, но весьма серьезный спрос на квоты выбросов в атмосферу.
Сергей Сенинский: В 2005 году на европейском рынке квот на выброс "парниковых" газов было всего продано сертификатов на 10 миллиардов евро. В 2006 году, по прогнозам, объем этого рынка может увеличиться в три раза. Правда, прогнозы эти появились до нынешнего падения цен...
Казахстан – журналисты против министра .
Ирина Лагунина: США одобряют заинтересованность Казахстана стать в 2009 году председателем в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ). Однако при этом посол США в Казахстане Джон Ордвей, заявив о поддержке, подчеркнул, что "любой лидер страны, председательствующей в ОБСЕ, должен разделять ценности этой организации". А ценности состоят и в том, чтобы в стране уважалась свобода слова и средств информации. О том, как обстоят дела в этой области в Казахстане – мой коллега Олег Панфилов.
Олег Панфилов: 18 апреля произошла смена руководства телерадиокорпорации "Казахстан". В тот же день коллективу был представлен новый председатель правления Нуртлеу Имангалиев. В официальном сообщении говорилось, что смена руководства произошла в соответствии с Законом РК «Об акционерных обществах» и уставом телерадиокорпорации, единственным акционером которого является Комитет информации и архивов Министерства культуры и информации Казахстана.
Казалось бы, произошла формальность – государственное ведомство решило, что телерадиокорпорацию должен возглавить другой человек. Но неожиданно коллектив с решением не согласился, и 20 апреля группа менеджеров и журналистов телерадиокорпорации «Казахстан» на специально созванной пресс-конференции заявила о своем увольнении в знак протеста против смены ее руководителя. Протестующие заявили, что прежний руководитель Галым Доскен много сделал для развития телерадиокорпорации и заслуживает более уважительного отношения, а освобождение первого руководителя без ведома журналистов унижает творческий коллектив.
Стоит отметить, что ТРК "Казахстан" - старейшая телекомпания страны, созданная на базе советских Казахского радио и Казахского телевидения. В нее входят телеканал "Казахстан" и Казахское радио, в компании работают порядка 1,5 тыс. человек. Еще одна особенность конфликта - в казахстанской прессе неоднократно появлялась информация о причастности части руководства ТРК и его сотрудников к секте, проповедующей суфийский тарикат, философское течение ислама.
Журналисты заявили, что в знак протеста они приостанавливают выпуск программ. На пресс-конференции, кстати, журналисты обвинили министра Ертысбаева в незнании казахского языка, отмечая, что они, напротив, делали все, чтобы пропагандировать казахский язык и казахскую культуру.
На связи со студией из Астаны один из бывших журналистов ТРК «Казахстан» Талгат Калиев, рядом со мной руководитель неправительственной организации « MediaNet » Адиль Джалилов.
Талгат, скажите, какие все-таки были причины для того, чтобы вы провели сою акцию протеста?
Талгат Калиев: Я, находясь в Астане, в акции протеста не участвовал. Но, а что касается причин ухода, именно Галым Доскен сам просил меня и коллектив воздержаться от резких акций, не уходить, попробовать поработать с новым руководством. Лично я ушел, потому что я привык работать с людьми, у которых я могу чему-то научиться.
Олег Панфилов: Талгат, обвинения в том, что некоторая часть журналистов состояла тайно или рано в какой-то религиозной организации, насколько это повлияло на политическое решение о смене руководства?
Талгат Калиев: Вообще я считаю это полным бредом, поскольку лично я нигде не состоял. У нас на работу принимали ни в коем случае не по религиозным соображениям, поскольку это антиконституционно. Работали сотрудники самых разных национальностей, около двухсот человек, среди них были и славяне, и корейцы, и казахи. Я никогда не интересовался, кто какую религию исповедует. И точно так же председатель правления.
Олег Панфилов: Талгат, есть еще одна особенность, которая меня заинтересовала: ваша телерадиокорпорация вещала очень много, даже больше, чем регламентировано законом о языках, на казахском языке – около 80% всего эфирного времени. И вроде бы руководство страны должно поддерживать эту инициативу. Тем менее, министр решил вас наказать. Может ли в этом решении быть языковая проблема?
Талгат Калиев: Не знаю. Лично мне кажется, что правительство, согласно стратегии развития казахского языка, должно всячески поддерживать любые начинания журналистов. И то, что они сегодня оказались способны на протест, демонстрирует их активную жизненную позицию, что свойственно журналистам.
Олег Панфилов: Спасибо, Талгат. Адиль Джалилов, скажите, есть какая-то политическая подоплека в этом конфликте?
Адиль Джалилов: Мне кажется, что конфликт неоднозначной. С одной стороны, это очень важно с точки зрения профессионального единения, это очень хороший прецедент того, что журналистский коллектив пошел против учредителей, тем более против государства. С другой стороны, мне кажется, что это отражает тенденцию централизации медиа-ресурсов по примеру российской модели. Мне кажется, что сейчас руководство страны решило пойти таким именно путем, национализировать все ключевые медиаресурсы, включая «Хабар», что было очень неожиданно для всего Казахстана.
Олег Панфилов: Талгат, то, что коллектив решил сплоченно провести акцию протеста, вы видите в этом какую-то особенность конфликта? Ведь до этого времени казахстанские журналисты жили спокойно и не пытались конфликтовать с властью. Почему это произошло именно в вашей телекомпании?
Талгат Калиев: Видимо, еще сказывается отношение к новому председателю правления, именно недоверие некое к его профессиональным и личностным качествам и то, как была проведена смена руководства. Она зависит от воли одного человека, одного учредителя, который говорит, что сто процентов акций принадлежат мне. Эта практика ставить удобных себе людей весьма опасна и может привести к серьезным катаклизмам.
Олег Панфилов: Адиль, может ли этот пример побудить других журналистов Казахстана более тщательно относиться к соблюдению собственных прав?
Адиль Джалилов: Психологически, я думаю, да. Психологически журналисты стали свидетелями того, что журналистский коллектив пошел против воли государства, пошел против министра информации, против ключевого отраслевого министра – это очень важно. Однако, я думаю, здесь проблема заключается в том, что казахскоязычная пресса и русскоязычная пресса, они очень мало связаны между собой, и я думаю, что на казахскоязычную прессу, возможно, это повлияет. Но русскоязычная пресса очень плотно сидит под холдингами, под своими хозяевами, под крышей, очень комфортно, очень хорошо зарабатывает, и вряд ли этот конфликт как-то ее побудит к серьезным действиям.
Олег Панфилов: Ваша организация занимается в том числе и образованием журналистов. Действительно, в Казахстане большинство средств массовой информации издаются и выходят в эфир на русском языке. Существует большая проблема с казахоязычными журналистами. Есть ли какая-то возможность изменять эту ситуацию?
Адиль Джалилов: Я думаю, единственный на сегодня шанс как-то повысить квалификацию казахских журналистов, в том числе и русскоязычных – это образовательные проекты в каком-то новом с практическим уклоном формате. То, что происходит сейчас на медиа-рынке Казахстана, я думаю, симптоматично и свойственно для всех постсоветских стран – это дефицит кадров, это чрезмерная зависимость от олигархических структур. Но я думаю, что только образовательные проекты и только с новым молодым поколением способны как-то изменить ситуацию в среднесрочной перспективе.
Олег Панфилов: Талгат, что вы думаете о развитии казахоязычной прессы, казахоязычного телевидения в вашей стране?
Талгат Калиев: Я думаю, что при наличии поддержки государства и воли государства казахская журналистика имеет перспективы. Потому что тот же самый телеканал «Казахстан» был хорошей экспериментальной площадкой для подготовки молодых кадров и создания новых прогрессивных казахскоязычных проектов. Но проблема сегодня в том, что даже если один канал будет активно пропагандировать государственный язык, то нужны проекты, программы проекты в пользу изучения казахского языка. У нас нет хорошей методической базы для изучения языка, у нас нет материалов. Английский можно выучить, на хороший уровень выйти в течение года. Казахский, находясь среди носителей языка, учить сложнее, потому что должного внимания не уделяется.
Олег Панфилов: Адиль, все-таки конфликт имеет какую-то политическую подоплеку. С чем все-таки связано давление на тот телеканал, который больше всего вещал на казахском языке? Связано ли это с какими-то новыми изменениями в руководстве Казахстана, связано ли это с тем, что министр культуры и информации - новый человек. Что произошло?
Адиль Джалилов: На мой взгляд, эта ситуация связана с выборами. Прежде всего с тем, что перед выборами были очень серьезные заигрывания власти с национал-патриотами. Мне кажется, что это было рассчитано на то, что русскоязычная аудитория, наиболее активные избиратели будут более активно голосовать за статус-кво, за сохранение существующей власти, которая обеспечивает стабильность и межнациональное согласие и какие-то свободы и права русскоязычного населения. Именно поэтому национал-патриотам был дан карт-бланш для активности, распускались слухи о межнациональной розни, национал-патриотические движения вели себя достаточно агрессивно. Сейчас, как и следовало ожидать, закручиваются гайки. Со сменой министра ключевого, профильного министра естественным образом сменяются ключевые посты. Министр Ертысбаев традиционно является таким буфером между президентом Назарбаевым и непопулярными решениями. И то, что произошло на телеканале «Хабар», получило очень широкий резонанс, в том числе среди депутатов, которые рассчитывали на казахскоязычную аудиторию избирателей. В целом отразило то, что этот шаг непопулярен для регионов, для провинций Казахстана. Однако, я думаю, что министр Ертысбаев действовал не без согласия сверху.
Олег Панфилов: Значит ли это, что государство сейчас берет под контроль абсолютно все телерадиопространство Казахстана, может быть в том числе такую участь ожидает и 31 канал, который еще показывает свою независимость?
Адиль Джалилов: 31 канал, думаю, пока ему не грозит, потому что он нужен власти, чтобы демонстрировать какую-то свободу. Тем более на фоне амбиций Казахстана председательства его в ОБСЕ в 2009 году. Но ключевые по всей географии Казахстана телеканалы как «Казахстан» и «Хабар», я думаю, будут максимально национализированы, максимально контролируемы. Логика вполне понятна: сейчас руководству страны нужно подмять под себя медиа-пространство, чтобы обеспечить нужный ракурс освещения все процессов в стране.
П очему в Турции не любят коммунистов.
Ирина Лагунина: В Турции сняты обвинения с двух профессоров, которые в 2004 году подготовили доклад о правах национальных меньшинств. Доклад был написан по запросу государства, но именно государственная прокуратура и обвинила затем профессоров в разжигании национальной ненависти и розни и оскорблении национальных чувств турок. Европейский союз уже давно требует от Турции вообще убрать из уголовного законодательства статью об оскорблении «туркизма». Но от демократических перемен, на которых настаивает ЕС, получают выгоду не только правозащитники и сторонники либеральных ценностей. Как ни странно, они – в интересах турецких коммунистов. Рассказывает наш корреспондент в Стамбуле Елена Солнцева.
Елена Солнцева: В самом конце шестидесятых годов лидер партии ЛДПР Владимир Вольфович Жириновский - в то время студент одного из московских ВУЗов - был направлен переводчиком в Турцию на строительство нефтеперерабатывающего завода. В небольшом городке Искендер Жириновский планировал задержаться на несколько месяцев, однако через несколько дней неожиданно для него был арестован и выслан из страны. По словам самого Владимира Вольфовича, причиной ареста стал его подарок какому-то турку - значок с изображением Александра Пушкина, которого полицейские приняли за Карла Маркса. Полицейские, однако, утверждали, что Жириновский собирал вокруг себя турецких рабочих и вел среди них беседы о преимуществах коммунизма, пропаганда которого в Турции запрещена.
Первомайские демонстрации, организованные левыми и коммунистическими партиями, в Турции всегда проходят бурно: с разбитыми стеклами, витринами магазинов, с покореженным общественным транспортом. Митинги, на которые ежегодно выходят десятки тысяч человек, традиционно заканчиваются арестами демонстрантов и столкновением с полицией, которая применяет слезоточивый газ. Жители крупных городов боятся выходить на улицы, наглухо закрывают окна, школы прекращают занятия. По словам преподавателя одной из стамбульских школ, историка Айшеназ Курназ, власти запрещают расклеивать афиши, однако накануне Первомая, красные - цвета крови - плакаты появляются вновь.
Айшеназ Курназ: В стране высокий уровень инфляции, громадный национальный долг, более 3 миллионов безработных – около двадцати процентов работоспособного населения. Нищета обращает взоры многих в сторону призрачного решения проблемы. Однако деятельность компартии в Турции запрещена. За коммунистическую пропаганду в Турции к уголовной ответственности были привлечены сотни человек. На всем протяжении истории коммунизм расценивается властями как угроза устоям государства.
Елена Солнцева: Более шестидесяти процентов жителей Стамбула – крупнейшего мегаполиса страны – владеют собственным бизнесом. Сотни лавочек и лавчонок, частные булочные, кафе, желтые машины с фонарем на крыше с надписью по-турецки «такси». Каждый водитель может выкупить номер и стать собственником, начав небольшой бизнес. Мехмет в числе большинства водителей приехал в город с юго-востока страны, где наиболее низкий уровень жизни, безработица. Однако слово «коммунизм» у него вызывает почти аллергическую реакцию
Мехмет: Желание стать собственником у турок в крови. Разносчик чая хочет иметь свое кафе, продавец сладостей свой дюккян - небольшой магазинчик, даже чистильщик обуви, и тот мечтает иметь какую-нибудь захудалую фирму «Блеск» или что-то в этом роде. Коммунизма как чумы бояться все, кто составляет основу общества: булочники, крестьяне, таксисты. Это страх собственника, который спит и видит, что кто- то захочет отобрать у него кусок земли.
Елена Солнцева: «По своему происхождению, по своим историческим традициям Турция - военное государство», - писал сторонник перманентной революции Троцкий, насмешкой судьбы заброшенный в Турцию в ссылку. В истории Турции был краткий момент, когда коммунисты имели парламентское представительство - около 15 депутатов. Однако военные расставили все по местам: в результате переворота в начале восьмидесятых армия разогнала коммунистов. Конституционный суд вынес Компартии предупреждение, потребовав в течение шести месяцев исключить из названия слово «коммунистическая», а затем и вовсе запретил ее деятельность. Историк Айшеназ Курназ считает главным врагом коммунистов основателя республики – Ататюрка.
Айшеназ Курназ: В Советском Союзе долгое время бытовало мнение, что Ататюрк, якобы, любил коммунистов. В доказательство приводили тот факт, что он одним из первых установил дипломатические отношения с Советской Россией и даже имел в советском посольстве свою комнату, где мог уединиться, отдыхая от государственных дел. Однако дружба с Советами была, скорее, «браком по расчету». Большевики оказывали Турции солидную материальную и военную поддержку. После прихода к власти Ататюрк запретил компартию. Однажды приказал потопить в Чёрном море шхуну, на которой из Советского Союза возвращалась на родину группа турецких коммунистов. Многие их них вскоре были арестованы и вынуждены покинуть страну.
Елена Солнцева: Пьеса « Легенда о любви» по знаменитому роману турецкого писателя Назыма Хикмета - уже несколько лет идет на сцене муниципального стамбульского театра. Однако для турок Назым Хикмет долгое время оставался неизвестным . До недавнего времени произведения автора запрещали : его имя изъяли из школьных учебников , в университетах запретили курс лекций о его творчестве. В начале пятидесятых из-за преследований за коммунистические убеждения писатель уехал в Советский Союз, где прожил до своей смерти. Рассказывает Зенеб Шан - помощник режиссера спектакля:
Зенеб Шан: Я помню, как мы – будучи студентами - читали запрещенные стихи поэта тайно, по ночам. Еще недавно за постановку произведений Назыма Хикмета несколько талантливых режиссеров назвали неблагонадежными, и, обвинив в пособничестве коммунистам, запретили заниматься профессиональной деятельностью. С тех по многое изменилось. Группа известных писателей призвала правительство "исправить историческую несправедливость" – пусть посмертно, но восстановить гражданство писателя. Представители интеллигенции собрали около полумиллиона подписей в поддержку его реабилитации.
Елена Солнцева: Вопрос о возвращении гражданства Назыму Хикмету уже несколько раз поднимали в Государственном совете - высшей инстанции страны, рассматривающей гражданские иски. Противники реабилитации – националисты - по-прежнему считают Хикмета "изменником родины". Представитель платформы националистических сил Мехмет Курушалтын.
Мехмет Курушалтын: Мало кто знает, что Хикмет, закончив обучение в военно-морской школе, вступил в ряды националистов. Он писал в наши газеты, называл всех турок «кардешим» - брат мой, но в конце двадцатых годов предал свою Родину. Уехав в Москву, Хикмет присоединился к обвинениям международного армянского лобби, которое утверждает, что во время первой мировой войны на территории Османской империи турки уничтожали армян.
Елена Солнцева: Более полувека идут жаркие споры: можно ли возвращать гражданство писателю с коммунистическим прошлым. Как выясняется, далекие от политики – простые стамбульские граждане - и те не имеют единого мнения.
Женщина: Считаю, что дело надо закрыть за давностью лет. Он умер. Ему уже все равно. Однако нельзя обвинять Турцию в том, что писателя выслали несправедливо. Он сам был слишком нетерпим к нашей стране, критиковал ее.
Женщина: Хикмета люблю, читаю, советую своим детям. Он украсил наш язык. Однако в Турции не понимают, что акт возвращения гражданства, скорее, политический. Ему все равно, но Турция должна признать свои ошибки и покаяться в содеянном.
Елена Солнцева: В последнее время книги Хикмета пользуются популярностью среди молодежи, которая в Турции весьма политизирована. Подростки делятся по политическим интересам. Левые посещают кафе на Бейолу, носят платки палестинских боевиков, значки Че Гевары, покупают книги по истории анархистского движения и очерки о жизни курдского лидера Оджалана. Подобную литературу, несмотря на запреты, можно приобрести на книжных рынках. Одна из новинок сезона - воспоминания лидера рабочее – крестьянской турецкой партии Догу Перинека, хорошо известного в Турции своими призывами к курдам «взращивать мужество, а не арбузы». «Наша партия близка по духу к маоистам»,- написано в книге, изданной полулегально в Германии. Потенциальные читатели - активисты- студенты, разного рода авантюристы, курды, уверенные в том, что маоисты имеют много общего с запрещенной в стране Курдской рабочей партией. Один из них называет себя Ахметом. Его, двадцатилетнего студента, уже несколько раз задерживала полиция во время первомайских демонстраций.
Ахмет: Наша программа – марксизм-ленинизм и идеи Мао Цзэдуна. Маркс создал научный социализм, Ленин развил марксизм, разработал теорию империализма. Однако именно Мао стоял на защите завоеваний революции. Он первый увидел контрреволюцию в социалистических странах. Мао, в частности, критиковал экономическую систему СССР и предсказывал падение советского строя от буржуазии, которая будет стремиться захватить влияние в компартии . Рабочий класс должен захватывать власть в партии еще раз, еще раз и еще раз,- говорил он.
Елена Солнцева: Несколько десятилетий турецкие спецслужбы "охотятся" за сторонниками партии. На счету турецких маоистов - ограбления частных квартир и банков, покушения на правых политических деятелей, военных НATO, сотрудников иностранных фирм. По словам ведущей Интернет-сайта о терроризме Арзу Гюнеш, турецкие маоисты используют для агитации методы образца семнадцатого года: захват телефона, телеграфа.
Арзу Гюнеш: Левые радикалы рассматривают глобальные компьютерные сети как замену традиционных средств связи – телефона, факса, обычной почты, агитационных материалов: газет, журналов и листовок. Глобальные компьютерные сети стали лучшим "коллективным пропагандистом и агитатором" в стиле ленинских идей начала века.
Елена Солнцева: Турецкий интернет наводнен различными сайтами организаций левого толка: социал-демократы, коммунисты, анархисты. Сайты блокируют, многие возникают вновь как грибы после дождя. Арзу Гюнеш утверждает, что запрещенные в стране радикальные левые организации оказались пионерами в использовании интернета для политической пропаганды.
Арзу Гюнеш: Не так давно они объявили через Internet о проведении антиимпериалистической конференции в Стамбуле. К назначенному времени на эту самую конференцию собралось множество народу, в том числе довольно влиятельные люди из многих стран мира. На конференции глобальные компьютерные сети были объявлены могильщиком государства и средством организации социальной и экономической жизни общества после победы нового строя.
Елена Солнцева: Одна из самых обсуждаемых тем на Интернет-сайтах – предстоящее вступление Турции в Евросоюз. Турецкие коммунисты - рьяные противники сближения Турции с Европой. Один из ведущих журналистов политического еженедельника «Темпо» Картал Кына утверждает, что для коммунистов оценивают переговоры Турции с Евросоюзом как покорное исполнение всех прихотей ЕС.
Картал Кына: По мнению левых радикалов, переговоры между Евросоюзом и Турцией тянутся слишком долго. Не хочу вдаваться в подробности их взглядов. Однако они считают, что судьбой Турции заправляет Брюссель. По их мнению, реформы, осуществляемые под давлением Евросоюза, поставили на грань банкротства наше сельское хозяйство, ускорили приватизацию, перевели на платную основу образование и медобслуживание.
Елена Солнцева: В последнее время коммунисты присоединились к ортодоксальным исламистам. Поводом для сближения стали массовые волнения молодежи исламистского толка за право набожных учащихся носить в стенах вузов предписанную Кораном одежду - тюрбан - мусульманский платок, прикрывающий волосы. Результатом такого сближения стало рождение нового лозунга "Коммунизм - вместе с Аллахом". Студентка стамбульского университета - участница митингов протеста.
Студентка: Коммунистов и мусульман объединяет общая борьба за "демократические права". Я знаю, кто такие коммунисты, мои родители долго жили в Советском Союзе. Они, как никто другой, нас понимают. Я всегда говорила своим единоверцам, борющимся за право носить тюрбаны, что коммунисты - наиболее близкая нам по духу прослойка общества, поскольку коммунизм является прежде всего идейным течением.
Елена Солнцева: Комментируя выступления студентов, влиятельная газета "Хюрриет" отметила, что утопический лозунг, возможно, не нов. Он мало чем отличается от известного изречения "Манифеста", не выдержавшего испытания временем. Однако в стамбульских университетах студенты обратились к революционному наследию прошлого, напевая: "Призрак бродит по Стамбулу - "призрак коммунизма"
