Защита прав ветеранов

Карэн Агамиров: «Защита прав ветеранов» - такова наша сегодняшняя тема.

Участники передачи: ветеран Великой Отечественной войны Константин Иванович Алексеев; ветеран и инвалид войны Антанас Герулайтис, которому родное отечество отказывает в законном статусе фронтовика; активист Федерации независимых профсоюзов России Геннадий Федорович Ходаков, его отец, фронтовой шофер, спас жизнь президенту США Франклину Рузвельту; военный историк, доктор исторический наук Александр Владленович Шубин и журналист Людмила Никишина.

Наша программа выходит первый раз в прямом эфире 9 мая, и мы от всей души поздравляем с праздником Победы над фашизмом ветеранов войны и тыла и всех, кому дороги идеалы справедливости, терпимости и взаимоуважения.

Константин Иванович, с вас начнем. Как настроение?

Константин Алексеев: Нормальное. Я хочу поздравить радиослушателей с Днем Победы, а также хочу поздравить москвичей, моих родных и близких. Желаю вам счастья.

Карэн Агамиров: Два Ордена Славы боевой у вас, да? И еще ордена…

Константин Алексеев: У меня два Ордена Славы, две медали «За отвагу» и Орден Отечественной войны первой степени.

Карэн Агамиров: Где вы начали боевой путь свой?

Константин Алексеев:Я был призван в армию 25 мая 1942 года, как раз мне исполнилось 18 лет. После призыва я попал на фронт, под Юхнов – это Центральный фронт, московское направление. На Центральном фронте немцы держали значительные силы, чтобы ударить на московском направлении. Они же отступили от Москвы, а потом хотели повторить обратно этот путь. В апреле месяце, даже в мае немец предпринял маневр, наступательные действия. Я был в окопе пулеметчиком и видел, как командир дивизии проходил, нас поддерживал. Немец вел на этом направлении, как раз Юхнов, недалеко от Москвы, трое суток непрерывный артобстрел из всех видов оружия. До этого было, как говорится, до тошноты – завтрак приносят, а есть не охота, вот до чего было. После трех суток немцы предпринимали атаку. Я не скажу по всему участку, но я занимал оборону на Красной Горке, на Угре, и мы отбили с большими для фашистов потерями эту атаку.

Карэн Агамиров: А ранения были у вас?

Константин Алексеев: Я трижды ранен. Первое ранение я получил на Курской дуге, легкое ранение в плечо. Затем в грудь тоже легкое ранение – пуля скользнула, документы порвала, я потерял кое-какие документы. Затем было третье ранение под Кенигсбергом, меня ранило в левую руку осколком, я шесть месяцев в госпитале лежал.

Карэн Агамиров: И закончили вы свой боевой путь где?

Константин Алексеев: В Кенигсберге, за 25 дней до окончания войны.

Карэн Агамиров: Сегодня меньше всего хотелось бы говорить о проблемах, в этот солнечный светлый день, но ничего не поделаешь. Передача «Человек имеет право» правозащитная, и наша сегодняшняя задача состоит в том, чтобы, почтив память героев, павших и ушедших, выразив восхищение ими, которые здесь у нас сидят и которые слушают нас, кто по сей день в строю, - разобраться, насколько добросовестно государство российское, будучи правопреемником СССР, выполняет функцию защиты тех, кто положил голову и здоровье за свободу и благополучие отечества. Но вначале давайте еще раз участникам нашей передачи, ветеранам войны Константину Ивановичу Алексееву и Антанасу Герулайтису и в их лице всем фронтовикам поаплодируем.

Антанас Герулайтис, слова вам. Это необычный ветеран.

Антанас Герулайтис:Я всех поздравляю с праздником Победы и хочу рассказать, что 17 лет я веду переписку с ФСБ. Я хочу рассказать о первой встрече, куда я был приглашен кадровиками ФСБ, в здание ФСБ. Меня встретил там Лисун и Сайкина. Велась беседа три часа, и я понял, что они одно только ищут – чем еще я занимался, как ни борьбой с бандитами. Мне 18 лет было, когда я стал бойцом «Защиты народа», и, естественно, я оружие мог уже держать и воевать. В конце встречи я понял, что никакой помощи я не могу ожидать, и я спросил: «Куда мне дальше обратиться?» Мне сказали: «Можете обратиться к министру, к депутатам, к правительству, к президенту или к самому Господу Богу».

Карэн Агамиров: Антанас, я представил вас как человека, которому родное отечество отказывает в статусе фронтовика. Скажите, где и как вы начали свои боевые действия?

Антанас Герулайтис: Я воспитывался в детском доме… Наверное, Шубин больше расскажет.

Александр Шубин: Я расскажу в целом, может быть, об этой войне, а вы расскажите сначала о себе.

Антанас Герулайтис: Меня посылали мальчиком в разведку…

Карэн Агамиров: Антанас не выдержал и заплакал. Мужественный человек, держитесь.

Александр Шубин: Да, ситуация очень тяжелая, и дело, на самом деле, очень показательно.

Карэн Агамиров: Александр Шубин занимается как раз его делом.

Александр Шубин:Вот сейчас очень много нам рассказывают, как наше государство защищает партизана Кононова в Латвии. Я очень рад, что наше государство наконец вспомнило о каком-то ветеране, но здесь все-таки очень много дипломатии и внешней политики. А вот когда свои люди, которые живут в Москве, нуждаются в помощи, здесь отношение прямо противоположное. Вот Антанас Герулайтис – это человек, который участвовал в войне не знаменитой, как говорится. Ведь 9 мая война не кончилась, она в Прибалтике и на Западной Украине продолжалась еще долго. И можно по-разному к этой войне относиться, но ведь когда людей посылали в Чечню или в Афганистан, их не спрашивали, что они думают о политической ситуации. В Литве шла гражданская война. Антанас Герулайтис начал помогать нашей стране, еще когда война шла с немцами, он был мальчик, сирота, в детском доме был, участвовал в разведывательных операциях, но по этому поводу ФСБ никаких документов нам не оставило, МГБ тогда, КГБ потом. Не осталось документов, но точно известно, что после этого его, как проверенного человека, когда он стал совершеннолетним, взяли бойцом «Защиты народа», а это уже очень конкретное было подразделение, это были сторонники советской власти в Литве. Это сейчас говорят, что весь литовский народ, как один, воевал против Советского Союза. Это неточно. Шла гражданская война, 25 тысяч из потерь советской стороны – это литовцы, то есть это были ожесточенные боевые действия, и бойцы «Защиты народа» рисковали жизнью ежедневно. И сейчас наши чинуши из ФСБ говорят: «Ну, вы поезжайте в Литву, там ваши все документы. У нас есть документы, что вы боец «Защиты народа», и здесь мы не спорим, но вы нам принесите справку, что вы участвовали в боевых действиях». Потому что умников ведь много у нас, и никто не советуется, прежде чем принимать какие-то законы, постановления, а фээсбэшники просто глумятся. И они показывают закон 1994 года, где написано, что бойцы «Защиты народа» участвуют в боевых действиях при любых условиях, даже если они не прочесывают лес, это уже считается участием в боевых действиях. И что вы думаете, от него требуют справку, что он прочесывал лес! Он спрашивает: «А чем я еще мог заниматься?» - «Нет, вы нам справочку принесите». И приходится человеку судить в его годы. Хотя отечество наше его ветераном признало, потому что Московский Совет ветеранов его своим человеком признал. А ФСБ у нас на другой стороне отечества.

Карэн Агамиров: Закон, который передо мной лежит, о защите прав ветеранов, он называется немножко по-другому, длинное название у него, тем не менее, Антанас целиком подпадает под категорию фронтовика, а ему все равно отказывают. Назовите еще раз фамилии, как вы их называете, чинуш.

Антанас Герулайтис: Я хочу сказать, что сколько мне ни давали ответы, и очень прискорбно, что самые высокие чиновники отказывают – это заместители Патрушева Е.Соловьев, Е.Ловырев, Ю.Нырков, замначальника С.Лисун, который рекомендует мне: «Поезжайте и привезите заверенную военкоматами справку, что вы – участник Великой Отечественной войны». В Литву посылают меня, вы понимаете. Я слушал передачу в середине февраля, выступал Владимир Жуйков, и мне очень оно понравилось. И я когда созвонился, просили передать письменное ему все, все эти дела. Я в свое время передал все это в суд, в Пресненский район, была судья Печенина Татьяна Анатольевна, замечательная, очень требовательная, требовала и от ответчика, и от истца все документы. Мы представили все, за исключением ответчика. Третье заседание должно было быть 6 мая 2005 года, у нас на руках была газета «Известия» от 4-го «Долг родины». И, вы представляете, дело, можно сказать, вырвали из рук замечательной судьи, о которой Жуйков говорил, что есть замечательные судьи, и передали другому судье, который, не рассмотрев, отклонил все. Московский городской суд отменил это решение, но оно попало в другие руки, недобросовестной судьи Е.Литвиненко, оно терялось и так далее.

Карэн Агамиров: А в какой суд оно попало?

Антанас Герулайтис: Пресненского района города Москвы. И передали в руки кому материалы? Ответчику! Те, взяв папку, начали листать. Так жутко было со стороны смотреть!

Карэн Агамиров: Они же вам написали, что кому бы вы ни писали, все равно все документы попадут к нам, да?

Антанас Герулайтис: Понимаете, если бы дело не отняли у Татьяна Анатольевны Печениной, дело было бы доведено до конца.

Карэн Агамиров: То есть и в судебной инстанции тоже пока не удается ничего доказать.

Александр Шубин: Да, к сожалению, вера в суд серьезно подорвана. Вот когда говорят: «А вы в суд обращались?» - а что в наш суд обращаться, когда вырывают дел от одного судьи к другому судье, фээсбэшники ведут себя с судьей на короткой ноге? Это, конечно, все производит ужасное впечатление. И главное, случай это не единственный, и уже другие люди судиться не решаются. Я хочу поздравить с Днем Победы еще одного человека. Вот Александр Семенович Борисов был курсантом в Вильнюсе, тоже участвовал в прочесывании местности – и та же история, его посылают: езжайте в Литву, там найдете, может быть, документы. И я хочу предупредить ветеранов войны в Афганистане и в Чечне: берите справку у противника, что вы леса прочесывали, что вы участвовали в боевых действиях, а то лет через 10 такие же тыловые крысы будут с вас ее спрашивать.

Карэн Агамиров: Закон о ветеранах от 16 декабря 1994 года нарушается самым безобразным образом.

Александр Шубин: Тут давайте мы и депутатами тоже скажем, они же тоже у нас умники большие, и они записали это перечисление. Вместо того, чтобы просто сказал, что если человек служил бойцом «Защиты народа» (понятно, что он не кашу ел просто), они внесли эти поправки. Нужно вычеркнуть все это каленым железом оттуда, чтобы не мучить людей.

Карэн Агамиров: Они вносили три раза поправки, даже пять раз – в 1998, 2000, 2001, 2002. А эту лазейку оставили. Но она же все равно не должна, эта лазейка, использоваться чиновниками.

Александр Шубин: Конечно, она нечестная. Но депутаты же тоже, видимо, экономят копейки стабилизационного фонда, от ветеранов отнимают таким образом.

Карэн Агамиров: Чтобы такому ветерану, как Антанас Герулайтис, не платит ничего. Хотя записано в преамбуле, что «настоящий федеральный закон устанавливает правовые гарантии социальной защиты ветеранов Российской Федерации в целях создания условий, обеспечивающих им достойную жизнь, активную деятельность, почет и уважение в обществе». Антанас Герулайтис писал и Грызлову, и Путину. «Владимир Путин в своих обращениях, - пишут Герулайтис Грызлову, - по прямой телефонной линии (это когда он с народом общается у нас) обещал, что на все просьбы, высказанные к нему гражданами страны, будут найдены решения. Я неоднократно обращался и к президенту – в 2002, 2003 году, ждал и жду ответа до сих пор, годами». И никаких ответов нет.

Сейчас парад завершился, президент там держал речь. «Наш народ, - говорил Путин, - героически боролся и защитил свое отечество. Он отстоял свою свободу, изгнал оккупантов с родной земли и полностью разгромил врага в его собственном логове. На борьбу с нацистами встал тогда весь народ. И такого единства, такого святого братства, такой мощной веры в победу не знала еще история». Красиво. Хорошо бы, чтобы это все подкреплялось еще и заботой о тех людей, которые всего этого достигли.

Я хочу спросить Константина Ивановича Алексеева. Как вы сегодня живете, ветеран, в каком доме, в хорошей, благоустроенной квартире? Расскажите нам.

Константин Алексеев: У меня был дом, старенький, материн. В 1976 году я построил по решению горисполкома себе дом, и я построил его, со всеми удобствами, с канализацией, с водопроводом.

Карэн Агамиров: За свои средства?

Константин Алексеев: Да, за свои, за свои деньги покупал кирпич, цемент, все законно. И водопровод, трубы покупал, нанимал специалистов.

Карэн Агамиров: В каком состоянии сегодня ваш дом?

Константин Алексеев: У меня есть ванная, нормально все. Но сейчас у меня не хватает денег на то, чтобы заменить кровлю. Была кровля шиферная, прошло уже 25 лет, шифер, конечно, надо менять. А у меня денег не хватает.

Карэн Агамиров: Но ведь должны местные власти помочь вам материально.

Константин Алексеев: Да, мне помогли, в прошлом году не знаю, чье было решение, по-моему, Жданов дал распоряжение, мэр города Серпухова, спасибо ему. Поручили помочь мне 519-му заводу, бывший «Искусственное волокно». Они мне помогли, я купил краски пол покрасить, немножко гофрированной кровли.

Карэн Агамиров: А сколько вам сегодня нужно денег, которых не хватает?

Константин Алексеев: Чтобы отремонтировать кровлю, ну, тысяч 10-15, не меньше.

Карэн Агамиров: Знаете, Жданов помог, но в законе записано на первом месте, что за счет средств федерального бюджета эти вещи осуществляются. Мы видим, что, к сожалению, права ветеранов не в полной мере соблюдаются у нас. Вот Константин Алексеев не может крышу отремонтировать. Конечно, это позор! 3 тысячи местная власть нашла, хотя в законе написано, что федеральная власть должна эти вещи обеспечивать. Кроме того, федеральная власть должна оплачивать расходы по оплате проезда на всех видах транспорта, на оплату телефонов и так далее. И пункт Г – санаторно-курортное лечение, оплата путевок. Как у вас с этим делом – с путевками, с лечением вашим?

Константин Алексеев: Я участник парада был в прошлом году, и мне была положена путевка по закону в санаторий. Я обратился у себя в соцзащиту, и там девочка была, мне оказали.

Карэн Агамиров: В год 60-летия Победы!

Константин Алексеев: Да. Говорят: денег нет на путевки. И больше я не обращался к ним. А в этом году мне предложили путевку, но я отложил пока, чтобы попраздновать.

Карэн Агамиров: То есть они предложили на 9 мая путевку, зная, что в это время он не сможет поехать.

Константин Алексеев: Я занят был, да, потому что я являюсь членом Совета ветеранов завода «Металлист».

Карэн Агамиров: Да, вот так вот соблюдается статья 10-ая, пункт Г, санаторно-курортное лечение, оплата путевок для ветеранов. Не соблюдается – или отказывают, или предлагают в то время, когда ветеран не может поехать, потому что празднует День Победы. А «Оку» вам не выдали?

Константин Алексеев: Я, собственно говоря, просил автомобиль. Транспорт мне нужен, но раньше, еще до перестройки, мне отказали неоднократно, и я в Москву на комиссию ездил, просил хоть какой-нибудь транспорт. «А у тебя, - говорят, - ноги-руки целы…»

Карэн Агамиров: А почему вы должны просить? Это прописано в законе! Историк Александр Шубин, скажите, это что, государство просящих? В законе все записано, ветераны – это святое! Сколько их осталось? Этот ветеран должен просить, чтобы признали ветераном, хотя он участвовал и так далее, Герулайтис. Константин Иванович ни путевку, ни машину получить не может. А зачем она тебе нужна, если руки-ноги есть? Это что, государство просящих, вечно просить надо? В законе прописано все!

Александр Шубин: Я бы начал с того, что у нас это должен обеспечить федеральный бюджет, и чиновники сами, вообще говоря, должны учитывать, сколько есть ветеранов, у кого еще нет «Оки», например, и по какой причине? Но у нас у федерального бюджета огромные проблемы, ему нужно собирать стабилизационный фонд. Понимаете, это предмет особой гордости наших чиновников – что они, кроты, накопили огромное количество средств, притом что они каждую копейку экономят и на ветеранах, и на науке, которой обещали деньги еще в прошлом году, но до сих пор это нищая категория населения, и сейчас вот эти национальные проекты по разгрому образования, как там педагог говорил, и так далее, и так далее. Что они копят – мне непонятно. Они копят не наши деньги, которые лежат где-то далеко. Почему это не отправить на ту же крышу ветерану – мне совершенно непонятно, если бы я не понимал, как устроено наше общество.

Вот повязать на «Мерседесы» побольше гвардейских ленточек – это они молодцы, на это они, кстати, тратят сейчас значительные ресурсы, на пиар этот, чтобы красное знамя вытеснить и сделать вот эту вот ленточку георгиевскую. Я им напоминаю, георгиевскую ленточку наш ветеран имеет право носить, у него два Ордена Славы, - это цвет георгиевский. А когда едет «хозяин жизни» на «Мерседесе», я у него спрашиваю: «Ты в гвардейских частях что ли служил? Какое ты имеешь к этой ленточке отношение? Орденов у тебя на груди я не вижу – ни георгиевского, ни Ордена Славы». Вот это все пиар-кампании, которые прикрывают то, что у нас все-таки просящими являются слабые. У нас те, кому по закону положено, должны ходить и просить, в судах стоять за свой счет. А те, кто обладает деньгами, кто распиливает этот стабилизационный фонд, за этот фонд я не волнуюсь, его распилят хорошо, но без участия нас, простых людей, - вот эти люди, они все получат замечательно.

И тут я, конечно, должен сказать, что в советское время – тоже не будем его идеализировать – было множество недостатков, но, с одной стороны, могли отказать в машине, потому что тогда закона не было, «Оку» ввели сейчас – и не дают. Обратите внимание, как интересно. Тогда этого закона еще не было, но то, что тогда по закону было положено, давали, и все-таки тогда было социальное государство, как мы это называем, за этой частью более-менее следили. То, что сейчас творится, это просто удивительно! Мы – самая богатая в мире страна, мы гордимся, как мы обогнали Советский Союз по накопленным средствам… Понятно, что обогнали, Советский Союз нефтедоллары тратил на социальные программы, и об этом тоже нужно помнить в День Победы.

Карэн Агамиров: Вы знаете, тогда тоже давали машины, мой покойный отец получил «Москвич». Там просто надо было пройти комиссию, он прошел, и выдали ему тогда.

Александр Шубин: Да, я с этим не спорю, просто я считаю так, что вот тогда не удалось нашему ветерану, надо требовать сейчас.

Карэн Агамиров: Тогда они были как бы не обязаны давать, надо было пройти комиссию, но давали. А сегодня обязаны, но не дают. Людмила Никишина хочет добавить.

Людмила Никишина: Вы знаете, самое интересное, мне непонятно, почему сейчас федеральная власть, верховная, ведет себя так, что виноваты на местах чиновники. Вот это мне обидно и непонятно. То есть если брать такой город, как Серпухов, у нас заботятся о ветеранах. У нас большой Дом ветеранов, центр, общение ветеранов происходит, у нас более 20 кружков ветеранов по интересам, клубы ветеранов, есть Совет ветеранов. То есть уделяется очень много внимания, и до введения, например, 122-го закона уже в Серпухове позаботились, и бесплатный проезд ветеранам сделали. Школьники у нас ездили бесплатно и ветераны. До того, как раздавать ветеранам городские проездные, выходит 122-ой закон, начинается неразбериха – то ли их выдавать, то ли не выдавать, что с ними делать. С этими льготами просто замучили людей, запутали, а виноваты у вас на местах чиновники. Почему на местах чиновники виноваты – это мне непонятно. Зачем сталкивать лбами?

Карэн Агамиров: Удобно свалить, наверное, просто на местного чиновника, что он виноват.

Александр Шубин: Пишут хитрый закон, а потом, когда не получается, как законом о ветеранах, говорят: исполнители плохи – этому еще товарищ Сталин научил.

Карэн Агамиров: Да, не так исполняется. Прочитаю сообщения на пейджер: «Сегодняшнюю передачу невозможно слушать равнодушно. В душе – сочувствие, горечь и бессилие» из-за такой бюрократической власти, как у нас».

Александр Добрый пишет: «Считаю своей обязанностью не огорчать сегодня ветеранов проблемами (но мы должны это делать, у нас передача такая), а пожелать им здоровья, счастья. И приказываю им жить долго-долго, долгих и долгих лет всем ветеранам».

А вот письмо без подписи: «Как всегда, вы обманываете слушателей, наговаривая на Россию и народ. Если вам не нравится, уезжайте в Израиль или в США. Даже погибших наших солдат не может помянуть добрым словом». Мы, наоборот, помянули самым добрым словом и погибших, и живых солдат, а говорим мы о проблемах, которые надо решать. Если слушателю это не нравится, пусть сам уезжает, куда хочет.

Ломов написал: «Прежде чем говорить о правах ветеранов, нужно сказать, что вообще никаких прав у граждан России нет. А во-вторых, народ когда-нибудь узнает, пройдя сквозь рабство, страх и кровь, войны великой не бывает, великой может быть любовь».

Татьяна Владимировна из Московской области, здравствуйте.

Слушатель: Антанас, я очень сочувствую той ситуации, в которую вы попали. Я девочкой жила в Литве, в Каунасе, и я знаю, насколько это было сложное время, это был 1951-53 год. Мой отец – Герой Советского Союза Пикалов Владимир Карпович – прошел через вот это вот все. Я только могу сказать, столкнувшись с чиновниками, особенно с президентской администрацией, с мальчиками из администрации президента, я поняла одно: надеяться на президента нельзя, на чиновников нельзя, на государство нельзя. И я стала работать по 12 часов в сутки, чтобы моему отцу, Герою Советского Союза за Чернобыль, хватило всего, что только можно. И я вам могу еще посочувствовать, если у вас нет близких. И, если можно, свяжитесь со мной, я оставлю номер телефона, и чем могу, я вам помогу. Поздравлю всех ветеранов с 9 Мая! Борьба еще не окончена.

Карэн Агамиров: Спасибо. Диктуйте телефон.

Слушатель: 143-59-61 и сотовый – 8 (916) 685-03-63.

Карэн Агамиров: Спасибо. С праздником, Татьяна Владимировна. Валерий из Санкт-Петербурга, здравствуйте.

Слушатель: Хочу сказать два слова об отношении к ветеранам в части обеспечения их жилищных условий. Это очень характерно. У нас в Петербурге только инвалидам войны первой группы предоставляют жилье, если они стоят на очереди, вне очереди. Инвалиды других групп, не говоря уже о ветеранах всех остальных, дети погибших должны 25 лет стоять, и то планы обеспечения жильем не принимаются. Хотя в Конституции говорится: нуждающимся – бесплатно или за доступную плату. Даже Конституцию не выполняют! Это вот характерное отношение даже к ветеранам и, соответственно, к остальному народу.

Карэн Агамиров: Вы знаете, Валерий, в прошло году был цикл передач к 60-летию Победы, и показывали в сравнении интервью с немецкими солдатами бывшими, как они живут, и российскими, русскими. Вот солдат русский сидит возле своей полуразрушенной избы, как у Константина Ивановича, и показывают немецкого офицера бывшего, интервью с ним из коттеджа, такого благоустроенного, 3-этажный особняк, он отлично себя чувствует. И как ни показывают немца – хороший дом, хорошая квартира, условия, цветы, то есть человек живет нормальной, полноценной жизнью.

Александр Шубин: Зато в Германии меньше золотовалютные резервы.

Карэн Агамиров: Да. Показывают русского бойца, русского солдата – сидит возле избушки своей. На это невозможно без слез было смотреть. Не знаю, на что рассчитывали авторы передачи этой, но это, конечно, вызвало только чувство омерзения, у меня, по крайней мере, в отношении власти, которая так «заботится» о своих солдатах. Тем более, показали это в год 60-летия Победы.

Федор Алексеевич Ходаков – это отец участника передачи нашей. Я Гену Ходакова давно знаю, это один из профсоюзных активистов ФНПР, уже лет 15, наверное, мы с вами знакомы, Геннадий. Он работает в пресс-центре ФНПР. Я никогда не знал, об этой истории он поведал мне буквально месяц назад, и я немедленно решил включить его в передачу нашу. Этот факт очень долго скрывался, о нем было неизвестно. Федор Ходаков спас жизнь не кому-нибудь, а Франклину Рузвельту. Расскажите, как это произошло?

Геннадий Ходаков: Прежде всего я хотел бы еще раз поздравить всех радиослушателей с великим и святым для нас Днем Победы и пожелать им, естественно, крепкого здоровья, семейного благополучия, счастья, процветания, которого нам не хватает. И самое главное, помнить о том, что нам сегодняшнюю относительно благополучную жизнь принесли те, кто воевал на фронте и работал в тылу, и их не следует забывать. Как у Симонова было – «никто не забыт, ничто не забыто».

Вот в связи с этим я хочу рассказать о своем отце. Тайна о его поступке, который расценен как подвиг, пролежала под спудом секретности в архивах КГБ 60 лет. И только недавно в сообщениях некоторых средств массовой информации, кратких упоминаниях стало известно о том, что шофер, разведчик первой категории старший лейтенант МГБ, мой отец Федор Алексеевич Ходаков, находясь в составе выездной охраны в Крыму, во время проведения там Ялтинской конференции в феврале 1945 года, являясь личным шофером президента США Франклина Делано Рузвельта, в одной ситуации спас ему жизнь. Как это произошло? Находясь в Крыму, Рузвельт решил совершить поездку с визитом в резиденцию Черчилля. Рузвельт располагался в Ливадийском дворце, недалеко, километрах в 20, в Алупке была резиденция английской делегации. И вот при скоростном режиме на горной дороге, на горном серпантине, выполняя левый поворот, перила, специально сконструированные для президента, который ехал в открытом «Виллисе» неожиданно распахнулись, и президент стал вываливаться на дорогу. Причем, вы понимаете, такие машины ходят в определенном службами скоростном режиме. И отец буквально в течение 2-3 секунд прореагировал на нестандартную ситуацию и ухватил его, как я считаю и как он рассказывал, за загривок и буквально вытащил его с полотна дороги. Здесь нужно отметить еще то, что двое телохранителей президента, которые носили его на руках и переносили из коляски в автомобиль и обратно (как известно, у президента были парализованы ноги, он в детстве переболел полиомиелитом), они не защелкнули до щелчка эти перильца. А в «Виллисе» они делались без дверей, это военная машина, и в результате президент вывалился. Среагировал отец.

И я хотел бы здесь еще добавить. Ну, спасли жизнь человека, в данном случае президента, ну и что? Но вот здесь историк сидит, и он понимает ту ситуацию, военно-политическую, которая сложилась в феврале. Это колоссальный антагонизм между тремя странами – участниками антигитлеровской коалиции. Впереди на Ялтинской конференции – дележ Европы, фактически переустройство Европы в конце войны. Наши стремятся дойти буквально до Атлантики, американцы не хотят нас пускать, с англичанами вместе хотят остановить нас на восточных рубежах. Здесь же в Америке готовится атомная бомба, почти она готова была, взорвана через 5 месяцев в Нагасаки. Здесь же – план Черчилля, немыслимый, разработан о повороте войны против России с использованием немецких же дивизий, которые в плану буквально объедались и под ружьем стояли, готовые ринуться снова в бой. И здесь же – переговоры Алена Даллеса в Европе с генералом Вульфом о заключении сепаратного мира. И вот, представляете, все этот в данный момент – и смерть президента на советской территории. Естественно, западные ястребы могли это воспринять как советскую провокацию и осуществить эти планы. Рузвельт был каким-то сдерживающим началом между ястребами и, в том числе, Черчиллем, он не любил Черчилля, насколько я знаю из литературы, как сановного, вальяжного человека, манерного. Одновременно Рузвельт очень уважал и прислушивался к Сталину. И вот эти два момента сдерживали реакцию английскую, антирусскую реакцию, антибольшевистскую, антисоветскую. И этой ситуации могло всякое случиться.

Вспомним 1914 год, Сараево, убийство эрцгерцога Фердинанда. Причина была формальная, конечно, все равно что-то потом случилось бы, история не имеет сослагательного наклонения, но причина должна быть. А здесь причина на руках – и планы могли осуществиться самые худшие.

Карэн Агамиров: И Гитлер тоже рассчитывал на смерть Рузвельта, очень рассчитывал.

Геннадий Ходаков: Совершенно верно, они же устроили операцию.

Карэн Агамиров: Геннадий, а какова дальнейшая судьба героя, отца вашего?

Геннадий Ходаков: Что интересно, как заявил начальник гаража особого назначения, ответственное лицо, полковник Владимир Макаров в интервью газете «Комсомолка», а потом «МК», он сказал, что все закончилось благополучно (буквально цитирую), но за это водитель был лишен представления к Ордену Красной звезды. Это, значит, была первая ласточка. Потом отец нормально работал, он проработал 24 года в органах.

Карэн Агамиров: А лишен, потому что не хотели огласки?

Геннадий Ходаков: Да, наверное. Плюс ко всему я понимаю, почему не хотели огласки. Наши только-только наладили взаимоотношения между спецслужбами после Тегерана, когда был еще такой раздор, с американскими спецслужбами, и они не хотели выносить сор из избы. А американцы не хотели показывать свое разгильдяйство и беспомощность спецслужб. То есть двое телохранителей не смогли уберечь президента. Я хочу сказать, что в дальнейшем я писал президенту США Бушу и одновременно президенту Путину с просьбой, во-первых, сделать это достоянием мировой общественности, потому что никто не должен быть забыт из героев войны. Спасение любого человека – это благородно, но я, например, представляю, что в такой военно-политической обстановке это как минимум Герой Советского Союза, а не то что лишить вообще наград. Я понимаю, почетно спасти любого человека, деревню отстоять, форсировать – и получить звание Героя. Но спасти жизнь первого лицо, который решал судьбы мира, в этот момент – это что-то! Наши от этого отговариваются.

Плюс ко всему, что интересно, передо мной письмо, ответ на мое письмо президенту начальника службы хозяйственного обеспечения Федеральной службы охраны, руководителя службы Белякова. Письмо блестящее, написано здорово, ласково. Он признает все заслуги отца и так далее, но одновременно пишет, что «то, что случилось, что ваш отец спас президента США, документально нигде не подтверждено». С другой стороны, его заместитель в газетах говорит о том, что, да, это было, из поколения в поколение об этом идет разговор, но где-то что-то они не зафиксировали.

Карэн Агамиров: Это как Герулайтиса посылают в Прибалтику. Надо у Рузвельта спросить сейчас, было или не было?

Александр Шубин: Но с Герулайтисом еще интереснее. Там ведь есть подтверждение, что он служил, понимаете.

Карэн Агамиров: Там есть, да, но это я так сопоставляю.

Геннадий Ходаков: Интересное еще там есть, просто одна фраза: «Не отрицая возможного спасения жизни президента США вашим отцом, а эта история передается сотрудниками гаража особого назначения из поколения в поколение, предполагаем, что этот случай не получил огласки в связи с его негативными последствиями. Спасение американского президента повлекло бы суровое наказание вашего отца».

Карэн Агамиров: Ну, да, это советская традиция. В итоге так и получилось, отца…

Геннадий Ходаков: Да, отец 14 лет обслуживал Маленкова, вы знаете, кто это такое, Маленков попал в «антиправительственную группу», отца буквально в считанные дни лишили звания, из офицеров перевели в сержанты, лишили его пенсии и выгнали на вольные хлеба, на гражданку. Я считаю, что это безобразие, и надо решать этот вопрос, конечно. Надо восстанавливать, во-первых, его в офицерском звании. Сейчас, конечно, пенсию не восстановить, он уже умер, к сожалению, в 2000 году, но, по крайней мере, чтобы имя звучало, чтобы мир знал, что был такой Федор Ходаков, который спас жизнь президенту США. Кстати, я хотел сказать, что и Буш должен был мне ответить. Буш не ответил. Американское посольство молчит. Десяток американских газет молчат, и десяток наших центральных газет и телевидение молчат.

Карэн Агамиров: Константин Иванович, с праздником вас, с праздником ветеранов и всех честных и порядочных людей!

Константин Алексеев: Спасибо за все!

Карэн Агамиров: И мы завершаем передачу. С праздником и всего наилучшего!