Марина Тимашева: Большой театр кукол из Петербурга привез в Москву на фестиваль “Золотая Маска” два спектакля. Это “Человеческий детеныш” по мотивам сказки Киплинга и “Холстомер” - опять же по мотивам повести Толстого. Рассказывает Лиля Пальвелева.
Лиля Пальвелева: Время от времени театр кукол в поисках новых средств выразительности совершает набег на смежные территории. Когда-то революционной была идея вывести актера из-за ширмы. Поначалу робко, если это оправдывалось сюжетом. Так во многих театрах разом появились папы карлы и гулливеры, перед которыми режиссеры ставили те же задачи, что решают актеры драматического театра. Но на том этапе они были по-прежнему окружены традиционными куклами.
Затем плотину прорвало. Кукольники прекратили скрывать свои лица. Они так часто стали работать в «живом плане», что к сегодняшнему дню спектакль, поставленный по старинке, где каждому жесту куклы, каждому повороту ее головы уделяется любовное внимание, а людей не видно вовсе, воспринимается как чудесная драгоценность, которая сразу привлекает всеобщее внимание.
Почти до середины спектакля “Человеческий детеныш” я, по неосведомленности, то есть, не прочитав заранее ничьих рецензий, ждала, когда же появится кукла. Потом спохватилась: уже не будет ее. Большой театр кукол привез некое пластическое действо. Можно было бы сказать – пантомиму, когда бы спектакль не был так яростно наполнен криками и барабанным боем.
Не в “Маугли”, в другой сказке Киплинга есть слова про дикий-дикий лес, в котором жили дикие-дикие звери. И человек тогда тоже был дикий.
Постановка Большого театра кукол – о таких существах. В отличие от литературной первоосновы, где мудрые животные ведут с ребенком беседы, здесь нет членораздельной речи. Только однажды прошелестит невнятно и многоголосо “человеческий детеныш”. Занятые в спектакле студенты петербургской Академии театрального искусства (это курс главного режиссера Большого театра кукол Руслана Кудашова) во всем подражают повадкам зверья: бегают на четвереньках, долго и шумно обнюхивают невесть откуда взявшегося маленького Маугли, повизгивают, ввязавшись в шуточную свару, истошно голосят, рычат и шипят. Поставивший спектакль Сергей Бызгу сумел добиться удивительных результатов. В сцене, где мечется возбужденная погоней стая молодых волков, перестаешь понимать, что на подмостках - одетые в одинаковую черную униформу босоногие актеры. Возникает яркая, как галлюцинация, картина дикого-дикого леса, который живет по своим извечным законам.
А вот самая драматическая сцена смертельного для обезьян танца питона Каа.
“Человеческий детеныш” показывается во внеконкурсной программе “Золотой Маски”. Перед началом другого спектакля Большого театра кукол звучит объявление о том, что “Холстомер” в постановке Руслана Кудашова борется на фестивале за приз “лучший режиссер”. Есть здесь и другие номинанты. Андрей Запорожский – лучшая работа художника, Петр Васильев - лучшая работа актера.
Петр Васильев в “Истории лошади” - исполнитель главной роли. Актер в холщовых мужицких одеждах выступает и в своем человеческом виде, и водит кукол разных систем – то довольно неуклюжую марионетку, то теневую куклу, а то внушительной величины шахматного коня. Последнюю метафору мне разгадать так и не удалось. Почему это именно статичной шахматной фигуре поручили участвовать в динамичной сцене скачек?
Зато куда прозрачней иные находки постановщиков. Так князь и его возлюбленная – это всего лишь движущиеся, поворачивающиеся друг к другу и друг от друга отталкивающиеся, гусарская куртка и корсет с бесстыдно болтающимися подвязками.
Пустые люди представлены пустыми одеждами.
Фрагмент спектакля:
“Я видел, что люди предполагали какую-то связь между мной и конюшней. Тогда же я никак не мог понять, что такое значило то, что меня называли собственностью человека. Слова: моя лошадь, относимые ко мне, живой лошади, казались мне так же странны, как слова: моя земля, мой воздух.
Впоследствии я убедился, что понятие “мое” не имеет никакого другого основания как животный людской инстинкт, называемый ими чувством”.
Лиля Пальвелева: Было большой дерзостью поставить “Холстомера”| в Петербурге. Отчасти работа кукольников напоминает прославленный спектакль Товстоногова, в чем-то трактовки различны. Так, если в БДТ между двуногими и четвероногими выстраивались разнообразные отношения, где было место и нежности, и злобе, то БТК обличает весь род людской. Вот самая характерная интонация:
(Звучит фрагмент спектакля)
Лиля Пальвелева: “Холстомер” - добротный, крепкий спектакль, однако он построен на приемах, которые и Руслан Кудашов, и многие его собратья по кукольному цеху постоянно используют.
То ли дело «Человеческий детеныш»! Ну, так это и не кукольный спектакль. Правда, идет он на сцене театра кукол.
