Владимир Тольц: Старая советская примета: «Как Великий Пост так ленинский субботник». – Это потому, что дата рождения в Симбирске Володи Ульянова - будущего Ленина – часто совпадала то с православной Пасхой, то с предпасхальным временем. В этом году в Ульяновске (бывшем, а возможно и в будущем Симбирске) в преддверии очередной годовщины рождения знаменитого земляка проводят не только субботники. Там прошла конференция, посвященная столетию ныне многими забытого, но в советские годы повсеместно изучавшемуся и цитировавшегося ленинского сочинения «Материализм и эмпириокритицизм». И сейчас я предоставляю слово посетившему это мероприятие и дебютирующему в этой программе моему ульяновскому коллеге Сергею Гогину.
Сергей Гогин: Помню, каким мучением для меня было готовиться к экзамену по «Диалектическому материализму» во время институтской сессии. Дело было в начале 80-х годов. Суть предмета состояла в том, что нужно было разоблачать буржуазных философов-идеалистов с марксистских позиций. Это было ужасно утомительно, и я то и дело откладывал учебник по философии и переключался на «Похождения бравого солдата Швейка». Ярослав Гашек победил Маркса-Энгельса: я с удовольствием дочитал «Швейка», а вот конспектами по диамату как следует не проникся и получил трояк на экзамене. Критикуя агностиков, я, помнится, густо цитировал работу Ленина «Материализм и эмпириокритицизм»: что материя - это объективная реальность, данная нам в ощущениях, что электрон так же неисчерпаем, как и атом – но, как видно, цитировал недостаточно убежденно.
Книга с названием, похожим на упражнение по артикуляции - «Материализм и эмпириокритицизм» - вышла в мае 1909 года. Официальная советская наука считала ее гениальным вкладом Ленина в теорию познания; в Советском Союзе ее по нужде читали и конспектировали миллионы студентов. Из книги они узнавали про ужасных философов-идеалистов со сказочными, словно из-под пера Гофмана, именами Мах и Авенариус. Про Маха Ленин сказал, что он мелкий философ, хотя и крупный физик, а Авенариуса назвал «кривлякой». После таких оценок махизм как учение в советской России встал в один ряд с другими «измама», опасными для жизни. Известен случай, когда одного крестьянина расстреляли по обвинению в том, что он «кулак и махист».
Накануне 100-летия со дня публикации книги «Материализм и эмпириокритицизм» на родине ее автора, в Ульяновске, состоялась научная конференция, посвященная этой дате. Ученые-философы из Поволжья и студенты вузов собрались, чтобы по возможности непредвзято оценить значение книги для философии 20 века и в частности для теории познания, понять, что в работе устарело, а что до сих пор актуально, и как она повлияла на политику.
Заведующий кафедрой философии Ульяновского государственного университета, доктор философских наук, профессор Валентин Бажанов называет себя антиленинистом, но именно он придумал и организовал конференцию. Идея преемственности в развитии науки предполагает анализ, в том числе и марксистско-ленинского наследия, говорит он.
Валентин Бажанов: Это, безусловно, была очень важная книга, потому что громадная масса народа читала, худо-бедно знакомились с философией, и у некоторых пробуждался более глубокий интерес к философии. Появлялось желание читать Канта, того же Маха и прочих мыслителей.
Сергей Гогин: Нынешние студенты, изучающие философию, с книгой «Материализм и эмпириокритицизм» знакомятся вскользь, в разделе онтологии, то есть учении о бытие. Серьезные философы без скидок на автора обсуждают как минимум три положения в этой книге: во-первых, ленинское определение материи как объективной реальности, данной человеку в ощущениях; во-вторых, его учение об отражении как свойстве материи и, в-третьих, то, что он говорил о кризисе в физике и об относительной истине, а именно: что кризиса нет, а есть предел, до которого может дойти научное познание в данный момент времени, то есть про тот самый электрон, который якобы неисчерпаем. Но почему Ленин должен был вести в эти годы не только политическую дискуссию с оппонентами, но еще и заниматься теорией познания? Какое отношение физика имеет к революции? У Валентина Бажанова есть ответ:
Валентин Бажанов: Дело в том, что социал-демократия, а Мах был выдающимся социал-демократом, добились очень больших успехов в Западной Европе в смысле прав рабочих. Но они добились этого не революцией, а эволюцией, а Ленину надо было сохранить аутентичное прочтение Маркса, где он настаивал на сломе государственной машины с помощью социальной революции и установлении диктатуры пролетариата. За политикой проглядывает вопрос – эволюция, как предполагал и делал социал-демократ, или революция, как предполагал Маркс и его последователи?
Сергей Гогин: «Материализм и эмпириокритицизм» написан в кризисное время: проиграна русско-японская война, еще расходятся волны от первой русской революции 1905 года, среди социал-демократов намечается раскол, а тут еще кризис классического естествознания: открытия делаются на кончике пера, передовые теории в физике рождаются из постулатов и тождественных математических преобразований - квантовая механика, теория относительности. Электрон открыт, а рассмотреть его в микроскоп нельзя. Как же тут искать объективную истину? Казалось бы, сама физика становится идеалистической наукой, превращается в игру: истиной предлагается считать то, по поводу чего достигнуто соглашение. А тут еще Эйнштейн со своей формулой Е=мс2, связывающей энергию и массу, в науке паника – «материя исчезает!». Эмпириокритицизм австрийского физика Эрнста Маха, разновидность позитивизма, предлагает очистить опыт от философских понятий, «сэкономить мышление». Какая разница, что первично, материя или сознание, лишь бы наука давала позитивный результат. Эти взгляды становятся популярны в среде социал-демократии, и тут уже паника у Ленина – субъективный идеализм протаскивают в рабочее движение, а там и до религии рукой подать. Ленин бросается на защиту диалектики Маркса и не стесняется в выражениях, клеймя идейных противников. Завкафедрой философии Самарского госуниверситета, доктор философских наук, профессор Александр Шестаков говорит, что Ленин не считал себя выдающимся философом, он написал работу «Материализм и эмпириокритицизм» в качестве пособия для партийного агитатора-пропагандиста.
Александр Шестаков: Взгляды философские там может быть не вполне корректно выражены Лениным, он на это и не претендовал. Но он был боец, и он дал бой противоположному направлению, и она этим интересна. Она в таком жанре была выражена. То есть это не просто некоторая энциклопедия, такая философская, или какой-то классический философский труд, нет. Она же называется прямо, подзаголовочек «Очерк критики одной буржуазной теории. Вот поэтому Ленин показал здесь себя как борец, идеолог, прагматик. Он очень мощно, если использовать современное выражение, сделал пиар-компанию диалектико-материалистическому философскому... мировоззрению, он жестко работал, броско, ярко, может быть, не очень глубоко, но он на это и не претендовал.
Сергей Гогин: Для кого он предназначал свою книгу?
Александр Шестаков: Для рядовых членов социал-демократической партии. 1909 год, социал-демократическое движение после всех этих революция пошло на упадок. Надо было оживить социал-демократическое движение, дать идейное орудие, яркое и простое. И Ленин его подготовил.
Сергей Гогин: Способны ли были революционные рабочие и солдаты понять, о чем идет речь в книге Ленина? Конечно, нет, отвечает Александр Шестаков, но у книги была совершенно другая задача.
Александр Шестаков: Тут надо было воспринять агрессивную лексику против буржуазной идеологии, – что ее надо было разрушить, вывести на чистую воду. Это главная роль была. Изначально марксистская идеология верная, остальное - не верное. А для простых людей это главное и есть. Он прочитал, это верное учение, оно правильное. Ленин видите, как их критикует, значит, они дураки.
Сергей Гогин: Теоретик марксизма Любовь Аксельрод писала, что при некоторой энергии и настойчивости полемика Ленина «отличалась в то же время крайней грубостью, оскорбляющей эстетическое чувство читателя». А в философском произведении такая грубость, по ее словам, становилась вообще невыносимой. Но именно такой стиль – хамского революционного энтузиазма – утвердился среди новых философов к 1917 году и процветал в советское время. Особенности этого стиля: презрительный тон и глумление над мнением противника, ссылка на то, что его позиция враждебна линии партии, апелляция к авторитетам, прежде всего Ленина или Маркса, цитаты, из которых были неопровержимым доводом, ведь их нельзя было поставить под сомнение - под страхом репрессий.
Заведующих кафедрой философии Ульяновского педагогического университета Александр Тихонов, как вы уже догадались, доктор наук и профессор, рассуждает, откуда у Ленина мог взяться такой стиль полемики.
Александр Тихонов: Он русский революционный демократ, то есть длительные традиции. Добролюбов, Чернышевский, Белинский, Герцен и так далее – это, естественно, в семье Ульяновых, общеизвестно, хрестоматийный пример, это все почиталось, учитывалось. Дальше, естественно, личная трагедия, поскольку он к Александру, своему старшему брату, относился с величайшей любовью, уважением. Здесь элемент, можно предположить, личной мести. Далее - втягивание в эти внутрипартийные разборки. Он выковал такой тип борца. К сожалению, борьба часто приводила к тому, что сам, он использует термин, «бесновался от негодования», «товарищеская война», и это стало установкой психологической.
Сергей Гогин: Александр Тихонов называет Ленина гениальным творцом врагов. По его мнению, «товарищеская войну с идейными противниками», которую вел Ленин, стала преддверием гражданской войны и ее реальных жертв.
Александр Тихонов: Революция подобно Сатурну, она пожирает своих детей. Наша революция пошла дальше, она пожирала и детей, и отцов. 37 год - уничтожение ленинской гвардии. Сама по себе установка на решение противоречий только через борьбу, она приводит к длительной цепочке. Вначале установка на уничтожение буржуазии – раз, помещиков – два, офицерства, дворянства, далее стали уничтожать ту интеллигенцию, которая не приняла революцию, и дальше пошло-поехало, то есть дальше гражданская война. Молох кровавый стал разворачиваться и получается уже уничтожение духовенства, у Ленина четко выражено, далее казачество, за казачеством пошли, искусственно по единству борьбы противоположностей, раскол крестьянства на кулачество и бедноту - это тоже привело в какой-то мере к уничтожению, не скажу, всего крестьянства. В принципе Россия весь 20 век провела в постоянных борениях.
Владимир Тольц: Сегодня ульяновский журналист Сергей Гогин рассказывает о научной конференции, случившейся на родине вождя в преддверии очередной годовщины его дня рождения. Ученое собрание было посвящено предстоящему столетию многими забытого сочинения Ленина «Марксизм и эмпириокритицизм».
Сергей Гогин: Завкафедрой философии Казанского технологического университета Владимир Курашов, разумеется, доктор наук и профессор, говорит, что Ленин в своей книге заложил традицию философского осмысления вопросов естествознания, и это хорошо, а плохо то, что он взялся за анализ проблем, которые были на переднем крае науки, и в которых он не разбирался.
Владимир Курашов: То есть, он не вписался в контекст развития науки. Вот тот знаменитый электрон легендарный, который фигурирует в работах Ленина, он в ощущениях не дан, особенно в то время. Но Ленин его принимает как объективную реальность, как ни странно. Философ может анализировать данные науки не своей, когда она уже состоялась. Ленин же взялся за актуальные проблемы, но в этом могут разобраться только профессионалы. Он сформировал определенную традицию марксистско-ленинской философии, которая привела к тому, что философы после Ленина действительно вмешивались в развитие естествознания. Это Эйнштейн и эйнштейнианство, это и гонения на генетику. И вот это все было плохо. И это тормозило развитие нашей отечественной науки и мировой.
Сергей Гогин: Интерес к конференции в Ульяновске, посвященной 100-летию книги «Материализм и эмпириокритицизм», был скромным. В аудитории собралось человек 50. Из журналистов был я один. Вузовских ученых, которые захотели поучаствовать в дискуссии, объединяло одно: это были не те профессора, которые преподавали диамат и научный коммунизм, а потом быстренько перестроились. Эти ученые в советское время занимались теорией познания, настолько специфической отраслью науки, что партийные секретари в ней ничего не понимали, поэтому была возможность работать, не насилуя свою совесть во имя партийности науки. Сегодня «Материализм и эмпириокритицизм» больше не является Священным писанием, обязательным для конспектирования. Впрочем, ленинское определение материи российскими учеными практически не оспаривается, и это тоже реальность.
Владимир Тольц: Из Ульяновска о прошедшей там конференции рассказывал Сергей Гогин. В последнем пассаже его повествования есть некоторая натяжка. Возможно, он прав: большинство изучателей марксистской теории познания в Советском Союзе и не насиловали свою совесть «во имя партийности науки». Но это потому, что совесть у них была партийной. А сами они, опять же в большинстве своем, были членами КПСС. Под влиянием событий, правда, тут многое поменялось. А как в Ульяновске изменилось отношение к Владимиру Ульянову? – спрашиваю я Сергея Гогина.
Сергей Гогин: Современная реальность такова, что отношение к фигуре Ленина на его родине меняется. Дело даже не в том, что кто-то стал относиться к нему лучше или хуже в связи с открывшимися документами Советской эпохи. С годами эта личность все больше становится принадлежностью истории, а не актуальной политики. Отношение к Ильичу стало более отстраненным, не скажу – безразличным, но образ его отступает в тень. Частично засиживается мухами. А памятник Ленину на одноименной площади в Ульяновске уже воспринимается не столько как символ, сколько привычная часть городского ландшафта, место встречи молодых людей. Нет и былого паломничества в дом-музей Ленина, где семья Ульяновых прожила 9 лет. Рассказывает заведующая музеем Татьяна Брыляева.
Татьяна Брыляева: Конечно, посетителей стало намного меньше. Если в начале 70-х годов музей посещало 500 000 человек в год, в 80-е в перестройку 250 000 человек в год, то в начале 90-х посещаемость упала ровно в 10 раз. Когда жизнь стабилизировалась, посещаемость выросла до 30 000.
Сергей Гогин: Ульяновские коммунисты перестраиваются. Теперь они не просто говорят, что Ленин живее всех живых и никаких гвоздей, они ссылаются на мировые авторитеты. Лидер областной организации КПРФ Александр Кругликов берет в союзники Альберта Эйнштейна, которого часто упоминали на конференции по книге «Материализм и эмпириокритицизм» в связи с кризисом в естествознании.
Александр Кругликов: Давайте посмотрим, что Эйнштейн о нем сказал. Он не разделял его взгляды. «Я уважаю в Ленине человека, который всю свою силу с полным самопожертвованием своей личности использовал для осуществления социальной справедливости. Люди, подобные ему, являются хранителями и обновителями совести человечества».
Сергей Гогин: Молодые люди, рассуждая о Ленине и своем отношении к нему, как правило, пользуются стереотипами, но иногда очень интересно их комбинируют. Вот импровизации на ленинскую тему в исполнении студентов-первокурсников актерского отделения Ульяновского госуниверситета.
Студент: Владимир Ильич Ленин – единственный политик, который на деле доказал свои мысли и реализовывал их.
Студентка: Мы так же учили, конечно, и жизнь и семью Ленина, и с достоинством к нему относились, уважали его. Мы ходили в музей и сидели за его партой, где он там сидел. Нам было интересно, по крайней мере. Хоть он и совершал ужасные дела, но, тем не менее, великие. Он был личностью в истории.
Студент: Ленин завещал письмо, но Сталин все-таки убил всех и сжег это письмо.
Студент: На самом деле, Ленин все правильно делал, вообще, он мужик.
Студентка: Не знаю, он был человек образованный, очень умный, может быть, и хороший. Я не знаю, какой он был человек. Но лично на моих ощущениях, мне не нравится, просто это ни на чем не основано, мне кажется, не очень справедливо все это было.
Сергей Гогин: Не нравится что?
Студентка: не нравится, что уравнительный порядок. Крестьяне, кто-то работал, кто-то типа не работал. У меня тоже были прабабушка и прадедушка, зажиточные крестьяне, они так и не отдали свое хозяйство, их за это сослали.
Студент: Я считаю, что Ленин зря пришел к власти, потому что он привел все эти раскулачивания, вырос из грязи в князи просто. И всех сильных людей, которые собственным трудом нарабатывали свое имущество, он просто их как бы убил, либо раскулачил, в эти самые лагеря. И остальное раздал беднякам, которые как были алкашами и ничего не делали, так они потом и ничего не делали, но у них была земля. Я считаю, что было бы лучше, если б его не было. Но не было бы нас, если б его не было. Но все равно, я считаю, что это было плохо. Что Ленин тиран, и вообще, он не человек. И его нужно похоронить.
Сергей Гогин: А где Вы предлагаете его похоронить?
Студент: В земле, естественно.
Сергей Гогин: В Москве, Санкт-Петербурге, Ульяновске?
Студент: Наверное, все-таки здесь, на родине его тело похоронят.
Сергей Гогин: Год назад мэр Ульяновска Сергей Ермаков предложил вернуть городу его историческое имя, Симбирск, не покушаясь, впрочем, на роль Ленина в истории. «Мы все очень любим Ленина!» -самонадеянно заявил он в эфире телеканала НТВ. Тогда же Центр социологических исследований при областном правительстве опросил 900 жителей Ульяновска. Выяснилось, что 64% опрошенных против идеи переименования города. Те, кто против, говорят, что тема переименования не актуальна. Боятся волокиты со сменой паспортов, или как Татьяна Брыляева, считают, что в теперешнем Ульяновске от старого Симбирска ничего не осталось.
Татьяна Брыляева: Сейчас Ульяновск это уже не Симбирск. Это был совершенно другой город. По архитектуре, по своим устремлениям, по своему экономическому и социальному плану. А наш Ульяновск – это продукт советской эпохи. Ульяновск, наверное, должен остаться именно Ульяновском, все-таки как родина Владимира Ильича Ленина.
Сергей Гогин: Сегодня тема переименования Ульяновска в Симбирск, кажется, закрыта, хотя Сергей Ермаков говорит, что это не так. Он верит, что затишье временное, город взял передышку.
Сергей Ермаков: Народ должен дозреть. И если мы, когда я эту инициативу проявлял, было 20 на 80, 20% за, 80% против, мы же опрос письменный, телефонный проводили, сегодня уже 50 на50. И придет, наверное, то время, когда люди дозреют. А просто так через колено ломать, давайте переименуем, я против этого. Я еще раз говорю, количество людей, склоняющихся к тому, чтобы возвратить имя увеличивается. И вот, когда это количество перейдет в критическую величину, тогда вернемся к этому вопросу. Я считаю, улицу Ленина надо оставить, площадь Ленина надо оставить, площадь «Столетия Ленина» надо оставить, Ульяновскую область надо оставить, а городу, возможно, вернуть его имя.
Сергей Гогин: Отношение местной власти к Ленину можно назвать странным и эклектичным. Губернатор Ульяновской области Сергей Морозов сразу после избрания на этот пост предложил свезти со всей страны в Ульяновск бесхозные памятники Ильичу и сделать тематический сад скульптур. Он же обратился к руководству страны с просьбой захоронить тело Ленина на его родине, если решение о захоронении будет принято. Одно время было решено вновь раскручивать ленинский брэнд, инвесторам бросили клич: делайте бизнес на родине Ленина. В руководстве одержал верх новый позитивизм: плох Ленин или хорош –неважно, лишь бы он зарабатывал деньги для области. Власть мечется. Дважды в год – в дни рождения и смерти Ильича - правительство области возлагает цветы к его памятнику, при этом, постоянно зазывая в регион инвесторов, то есть капиталистов. И не без успеха. С помощью власти Ильич превращается в своего рода политический гламурный персонаж. Даже в музее-мемориале Ленина сегодня проходит выставка гламурного художника Никаса Сафронова, которого в Ульяновске тоже льстиво называют «великим земляком». Билет на выставку стоит 200 рублей. Получается, с помощью одного известного земляка, ныне здравствующего, добывают деньги на то, чтобы поддерживать в рабочем состоянии музей другого. Назовем это новой экономической политикой.
Сергей Гогин: Помню, каким мучением для меня было готовиться к экзамену по «Диалектическому материализму» во время институтской сессии. Дело было в начале 80-х годов. Суть предмета состояла в том, что нужно было разоблачать буржуазных философов-идеалистов с марксистских позиций. Это было ужасно утомительно, и я то и дело откладывал учебник по философии и переключался на «Похождения бравого солдата Швейка». Ярослав Гашек победил Маркса-Энгельса: я с удовольствием дочитал «Швейка», а вот конспектами по диамату как следует не проникся и получил трояк на экзамене. Критикуя агностиков, я, помнится, густо цитировал работу Ленина «Материализм и эмпириокритицизм»: что материя - это объективная реальность, данная нам в ощущениях, что электрон так же неисчерпаем, как и атом – но, как видно, цитировал недостаточно убежденно.
Книга с названием, похожим на упражнение по артикуляции - «Материализм и эмпириокритицизм» - вышла в мае 1909 года. Официальная советская наука считала ее гениальным вкладом Ленина в теорию познания; в Советском Союзе ее по нужде читали и конспектировали миллионы студентов. Из книги они узнавали про ужасных философов-идеалистов со сказочными, словно из-под пера Гофмана, именами Мах и Авенариус. Про Маха Ленин сказал, что он мелкий философ, хотя и крупный физик, а Авенариуса назвал «кривлякой». После таких оценок махизм как учение в советской России встал в один ряд с другими «измама», опасными для жизни. Известен случай, когда одного крестьянина расстреляли по обвинению в том, что он «кулак и махист».
Накануне 100-летия со дня публикации книги «Материализм и эмпириокритицизм» на родине ее автора, в Ульяновске, состоялась научная конференция, посвященная этой дате. Ученые-философы из Поволжья и студенты вузов собрались, чтобы по возможности непредвзято оценить значение книги для философии 20 века и в частности для теории познания, понять, что в работе устарело, а что до сих пор актуально, и как она повлияла на политику.
Заведующий кафедрой философии Ульяновского государственного университета, доктор философских наук, профессор Валентин Бажанов называет себя антиленинистом, но именно он придумал и организовал конференцию. Идея преемственности в развитии науки предполагает анализ, в том числе и марксистско-ленинского наследия, говорит он.
Валентин Бажанов: Это, безусловно, была очень важная книга, потому что громадная масса народа читала, худо-бедно знакомились с философией, и у некоторых пробуждался более глубокий интерес к философии. Появлялось желание читать Канта, того же Маха и прочих мыслителей.
Сергей Гогин: Нынешние студенты, изучающие философию, с книгой «Материализм и эмпириокритицизм» знакомятся вскользь, в разделе онтологии, то есть учении о бытие. Серьезные философы без скидок на автора обсуждают как минимум три положения в этой книге: во-первых, ленинское определение материи как объективной реальности, данной человеку в ощущениях; во-вторых, его учение об отражении как свойстве материи и, в-третьих, то, что он говорил о кризисе в физике и об относительной истине, а именно: что кризиса нет, а есть предел, до которого может дойти научное познание в данный момент времени, то есть про тот самый электрон, который якобы неисчерпаем. Но почему Ленин должен был вести в эти годы не только политическую дискуссию с оппонентами, но еще и заниматься теорией познания? Какое отношение физика имеет к революции? У Валентина Бажанова есть ответ:
Валентин Бажанов: Дело в том, что социал-демократия, а Мах был выдающимся социал-демократом, добились очень больших успехов в Западной Европе в смысле прав рабочих. Но они добились этого не революцией, а эволюцией, а Ленину надо было сохранить аутентичное прочтение Маркса, где он настаивал на сломе государственной машины с помощью социальной революции и установлении диктатуры пролетариата. За политикой проглядывает вопрос – эволюция, как предполагал и делал социал-демократ, или революция, как предполагал Маркс и его последователи?
Сергей Гогин: «Материализм и эмпириокритицизм» написан в кризисное время: проиграна русско-японская война, еще расходятся волны от первой русской революции 1905 года, среди социал-демократов намечается раскол, а тут еще кризис классического естествознания: открытия делаются на кончике пера, передовые теории в физике рождаются из постулатов и тождественных математических преобразований - квантовая механика, теория относительности. Электрон открыт, а рассмотреть его в микроскоп нельзя. Как же тут искать объективную истину? Казалось бы, сама физика становится идеалистической наукой, превращается в игру: истиной предлагается считать то, по поводу чего достигнуто соглашение. А тут еще Эйнштейн со своей формулой Е=мс2, связывающей энергию и массу, в науке паника – «материя исчезает!». Эмпириокритицизм австрийского физика Эрнста Маха, разновидность позитивизма, предлагает очистить опыт от философских понятий, «сэкономить мышление». Какая разница, что первично, материя или сознание, лишь бы наука давала позитивный результат. Эти взгляды становятся популярны в среде социал-демократии, и тут уже паника у Ленина – субъективный идеализм протаскивают в рабочее движение, а там и до религии рукой подать. Ленин бросается на защиту диалектики Маркса и не стесняется в выражениях, клеймя идейных противников. Завкафедрой философии Самарского госуниверситета, доктор философских наук, профессор Александр Шестаков говорит, что Ленин не считал себя выдающимся философом, он написал работу «Материализм и эмпириокритицизм» в качестве пособия для партийного агитатора-пропагандиста.
Александр Шестаков: Взгляды философские там может быть не вполне корректно выражены Лениным, он на это и не претендовал. Но он был боец, и он дал бой противоположному направлению, и она этим интересна. Она в таком жанре была выражена. То есть это не просто некоторая энциклопедия, такая философская, или какой-то классический философский труд, нет. Она же называется прямо, подзаголовочек «Очерк критики одной буржуазной теории. Вот поэтому Ленин показал здесь себя как борец, идеолог, прагматик. Он очень мощно, если использовать современное выражение, сделал пиар-компанию диалектико-материалистическому философскому... мировоззрению, он жестко работал, броско, ярко, может быть, не очень глубоко, но он на это и не претендовал.
Сергей Гогин: Для кого он предназначал свою книгу?
Александр Шестаков: Для рядовых членов социал-демократической партии. 1909 год, социал-демократическое движение после всех этих революция пошло на упадок. Надо было оживить социал-демократическое движение, дать идейное орудие, яркое и простое. И Ленин его подготовил.
Сергей Гогин: Способны ли были революционные рабочие и солдаты понять, о чем идет речь в книге Ленина? Конечно, нет, отвечает Александр Шестаков, но у книги была совершенно другая задача.
Александр Шестаков: Тут надо было воспринять агрессивную лексику против буржуазной идеологии, – что ее надо было разрушить, вывести на чистую воду. Это главная роль была. Изначально марксистская идеология верная, остальное - не верное. А для простых людей это главное и есть. Он прочитал, это верное учение, оно правильное. Ленин видите, как их критикует, значит, они дураки.
Сергей Гогин: Теоретик марксизма Любовь Аксельрод писала, что при некоторой энергии и настойчивости полемика Ленина «отличалась в то же время крайней грубостью, оскорбляющей эстетическое чувство читателя». А в философском произведении такая грубость, по ее словам, становилась вообще невыносимой. Но именно такой стиль – хамского революционного энтузиазма – утвердился среди новых философов к 1917 году и процветал в советское время. Особенности этого стиля: презрительный тон и глумление над мнением противника, ссылка на то, что его позиция враждебна линии партии, апелляция к авторитетам, прежде всего Ленина или Маркса, цитаты, из которых были неопровержимым доводом, ведь их нельзя было поставить под сомнение - под страхом репрессий.
Заведующих кафедрой философии Ульяновского педагогического университета Александр Тихонов, как вы уже догадались, доктор наук и профессор, рассуждает, откуда у Ленина мог взяться такой стиль полемики.
Александр Тихонов: Он русский революционный демократ, то есть длительные традиции. Добролюбов, Чернышевский, Белинский, Герцен и так далее – это, естественно, в семье Ульяновых, общеизвестно, хрестоматийный пример, это все почиталось, учитывалось. Дальше, естественно, личная трагедия, поскольку он к Александру, своему старшему брату, относился с величайшей любовью, уважением. Здесь элемент, можно предположить, личной мести. Далее - втягивание в эти внутрипартийные разборки. Он выковал такой тип борца. К сожалению, борьба часто приводила к тому, что сам, он использует термин, «бесновался от негодования», «товарищеская война», и это стало установкой психологической.
Сергей Гогин: Александр Тихонов называет Ленина гениальным творцом врагов. По его мнению, «товарищеская войну с идейными противниками», которую вел Ленин, стала преддверием гражданской войны и ее реальных жертв.
Александр Тихонов: Революция подобно Сатурну, она пожирает своих детей. Наша революция пошла дальше, она пожирала и детей, и отцов. 37 год - уничтожение ленинской гвардии. Сама по себе установка на решение противоречий только через борьбу, она приводит к длительной цепочке. Вначале установка на уничтожение буржуазии – раз, помещиков – два, офицерства, дворянства, далее стали уничтожать ту интеллигенцию, которая не приняла революцию, и дальше пошло-поехало, то есть дальше гражданская война. Молох кровавый стал разворачиваться и получается уже уничтожение духовенства, у Ленина четко выражено, далее казачество, за казачеством пошли, искусственно по единству борьбы противоположностей, раскол крестьянства на кулачество и бедноту - это тоже привело в какой-то мере к уничтожению, не скажу, всего крестьянства. В принципе Россия весь 20 век провела в постоянных борениях.
Владимир Тольц: Сегодня ульяновский журналист Сергей Гогин рассказывает о научной конференции, случившейся на родине вождя в преддверии очередной годовщины его дня рождения. Ученое собрание было посвящено предстоящему столетию многими забытого сочинения Ленина «Марксизм и эмпириокритицизм».
Сергей Гогин: Завкафедрой философии Казанского технологического университета Владимир Курашов, разумеется, доктор наук и профессор, говорит, что Ленин в своей книге заложил традицию философского осмысления вопросов естествознания, и это хорошо, а плохо то, что он взялся за анализ проблем, которые были на переднем крае науки, и в которых он не разбирался.
Владимир Курашов: То есть, он не вписался в контекст развития науки. Вот тот знаменитый электрон легендарный, который фигурирует в работах Ленина, он в ощущениях не дан, особенно в то время. Но Ленин его принимает как объективную реальность, как ни странно. Философ может анализировать данные науки не своей, когда она уже состоялась. Ленин же взялся за актуальные проблемы, но в этом могут разобраться только профессионалы. Он сформировал определенную традицию марксистско-ленинской философии, которая привела к тому, что философы после Ленина действительно вмешивались в развитие естествознания. Это Эйнштейн и эйнштейнианство, это и гонения на генетику. И вот это все было плохо. И это тормозило развитие нашей отечественной науки и мировой.
Сергей Гогин: Интерес к конференции в Ульяновске, посвященной 100-летию книги «Материализм и эмпириокритицизм», был скромным. В аудитории собралось человек 50. Из журналистов был я один. Вузовских ученых, которые захотели поучаствовать в дискуссии, объединяло одно: это были не те профессора, которые преподавали диамат и научный коммунизм, а потом быстренько перестроились. Эти ученые в советское время занимались теорией познания, настолько специфической отраслью науки, что партийные секретари в ней ничего не понимали, поэтому была возможность работать, не насилуя свою совесть во имя партийности науки. Сегодня «Материализм и эмпириокритицизм» больше не является Священным писанием, обязательным для конспектирования. Впрочем, ленинское определение материи российскими учеными практически не оспаривается, и это тоже реальность.
Владимир Тольц: Из Ульяновска о прошедшей там конференции рассказывал Сергей Гогин. В последнем пассаже его повествования есть некоторая натяжка. Возможно, он прав: большинство изучателей марксистской теории познания в Советском Союзе и не насиловали свою совесть «во имя партийности науки». Но это потому, что совесть у них была партийной. А сами они, опять же в большинстве своем, были членами КПСС. Под влиянием событий, правда, тут многое поменялось. А как в Ульяновске изменилось отношение к Владимиру Ульянову? – спрашиваю я Сергея Гогина.
Сергей Гогин: Современная реальность такова, что отношение к фигуре Ленина на его родине меняется. Дело даже не в том, что кто-то стал относиться к нему лучше или хуже в связи с открывшимися документами Советской эпохи. С годами эта личность все больше становится принадлежностью истории, а не актуальной политики. Отношение к Ильичу стало более отстраненным, не скажу – безразличным, но образ его отступает в тень. Частично засиживается мухами. А памятник Ленину на одноименной площади в Ульяновске уже воспринимается не столько как символ, сколько привычная часть городского ландшафта, место встречи молодых людей. Нет и былого паломничества в дом-музей Ленина, где семья Ульяновых прожила 9 лет. Рассказывает заведующая музеем Татьяна Брыляева.
Татьяна Брыляева: Конечно, посетителей стало намного меньше. Если в начале 70-х годов музей посещало 500 000 человек в год, в 80-е в перестройку 250 000 человек в год, то в начале 90-х посещаемость упала ровно в 10 раз. Когда жизнь стабилизировалась, посещаемость выросла до 30 000.
Сергей Гогин: Ульяновские коммунисты перестраиваются. Теперь они не просто говорят, что Ленин живее всех живых и никаких гвоздей, они ссылаются на мировые авторитеты. Лидер областной организации КПРФ Александр Кругликов берет в союзники Альберта Эйнштейна, которого часто упоминали на конференции по книге «Материализм и эмпириокритицизм» в связи с кризисом в естествознании.
Александр Кругликов: Давайте посмотрим, что Эйнштейн о нем сказал. Он не разделял его взгляды. «Я уважаю в Ленине человека, который всю свою силу с полным самопожертвованием своей личности использовал для осуществления социальной справедливости. Люди, подобные ему, являются хранителями и обновителями совести человечества».
Сергей Гогин: Молодые люди, рассуждая о Ленине и своем отношении к нему, как правило, пользуются стереотипами, но иногда очень интересно их комбинируют. Вот импровизации на ленинскую тему в исполнении студентов-первокурсников актерского отделения Ульяновского госуниверситета.
Студент: Владимир Ильич Ленин – единственный политик, который на деле доказал свои мысли и реализовывал их.
Студентка: Мы так же учили, конечно, и жизнь и семью Ленина, и с достоинством к нему относились, уважали его. Мы ходили в музей и сидели за его партой, где он там сидел. Нам было интересно, по крайней мере. Хоть он и совершал ужасные дела, но, тем не менее, великие. Он был личностью в истории.
Студент: Ленин завещал письмо, но Сталин все-таки убил всех и сжег это письмо.
Студент: На самом деле, Ленин все правильно делал, вообще, он мужик.
Студентка: Не знаю, он был человек образованный, очень умный, может быть, и хороший. Я не знаю, какой он был человек. Но лично на моих ощущениях, мне не нравится, просто это ни на чем не основано, мне кажется, не очень справедливо все это было.
Сергей Гогин: Не нравится что?
Студентка: не нравится, что уравнительный порядок. Крестьяне, кто-то работал, кто-то типа не работал. У меня тоже были прабабушка и прадедушка, зажиточные крестьяне, они так и не отдали свое хозяйство, их за это сослали.
Студент: Я считаю, что Ленин зря пришел к власти, потому что он привел все эти раскулачивания, вырос из грязи в князи просто. И всех сильных людей, которые собственным трудом нарабатывали свое имущество, он просто их как бы убил, либо раскулачил, в эти самые лагеря. И остальное раздал беднякам, которые как были алкашами и ничего не делали, так они потом и ничего не делали, но у них была земля. Я считаю, что было бы лучше, если б его не было. Но не было бы нас, если б его не было. Но все равно, я считаю, что это было плохо. Что Ленин тиран, и вообще, он не человек. И его нужно похоронить.
Сергей Гогин: А где Вы предлагаете его похоронить?
Студент: В земле, естественно.
Сергей Гогин: В Москве, Санкт-Петербурге, Ульяновске?
Студент: Наверное, все-таки здесь, на родине его тело похоронят.
Сергей Гогин: Год назад мэр Ульяновска Сергей Ермаков предложил вернуть городу его историческое имя, Симбирск, не покушаясь, впрочем, на роль Ленина в истории. «Мы все очень любим Ленина!» -самонадеянно заявил он в эфире телеканала НТВ. Тогда же Центр социологических исследований при областном правительстве опросил 900 жителей Ульяновска. Выяснилось, что 64% опрошенных против идеи переименования города. Те, кто против, говорят, что тема переименования не актуальна. Боятся волокиты со сменой паспортов, или как Татьяна Брыляева, считают, что в теперешнем Ульяновске от старого Симбирска ничего не осталось.
Татьяна Брыляева: Сейчас Ульяновск это уже не Симбирск. Это был совершенно другой город. По архитектуре, по своим устремлениям, по своему экономическому и социальному плану. А наш Ульяновск – это продукт советской эпохи. Ульяновск, наверное, должен остаться именно Ульяновском, все-таки как родина Владимира Ильича Ленина.
Сергей Гогин: Сегодня тема переименования Ульяновска в Симбирск, кажется, закрыта, хотя Сергей Ермаков говорит, что это не так. Он верит, что затишье временное, город взял передышку.
Сергей Ермаков: Народ должен дозреть. И если мы, когда я эту инициативу проявлял, было 20 на 80, 20% за, 80% против, мы же опрос письменный, телефонный проводили, сегодня уже 50 на50. И придет, наверное, то время, когда люди дозреют. А просто так через колено ломать, давайте переименуем, я против этого. Я еще раз говорю, количество людей, склоняющихся к тому, чтобы возвратить имя увеличивается. И вот, когда это количество перейдет в критическую величину, тогда вернемся к этому вопросу. Я считаю, улицу Ленина надо оставить, площадь Ленина надо оставить, площадь «Столетия Ленина» надо оставить, Ульяновскую область надо оставить, а городу, возможно, вернуть его имя.
Сергей Гогин: Отношение местной власти к Ленину можно назвать странным и эклектичным. Губернатор Ульяновской области Сергей Морозов сразу после избрания на этот пост предложил свезти со всей страны в Ульяновск бесхозные памятники Ильичу и сделать тематический сад скульптур. Он же обратился к руководству страны с просьбой захоронить тело Ленина на его родине, если решение о захоронении будет принято. Одно время было решено вновь раскручивать ленинский брэнд, инвесторам бросили клич: делайте бизнес на родине Ленина. В руководстве одержал верх новый позитивизм: плох Ленин или хорош –неважно, лишь бы он зарабатывал деньги для области. Власть мечется. Дважды в год – в дни рождения и смерти Ильича - правительство области возлагает цветы к его памятнику, при этом, постоянно зазывая в регион инвесторов, то есть капиталистов. И не без успеха. С помощью власти Ильич превращается в своего рода политический гламурный персонаж. Даже в музее-мемориале Ленина сегодня проходит выставка гламурного художника Никаса Сафронова, которого в Ульяновске тоже льстиво называют «великим земляком». Билет на выставку стоит 200 рублей. Получается, с помощью одного известного земляка, ныне здравствующего, добывают деньги на то, чтобы поддерживать в рабочем состоянии музей другого. Назовем это новой экономической политикой.
