Ссылки для упрощенного доступа

Летнее трудоустройство школьников и студентов: предложение на рынке труда и нарушения прав подростков


Программу ведет Евгения Назарец. В программе принимают участие - Иван Колотовкин, сотрудник газеты «Школьная жизнь», и Александр Дорофеев, специалист Центра занятости населения Екатеринбурга.



Евгения Назарец: Принять отдельный закон о занятости несовершеннолетних хотят депутаты городской Думы Москвы. Закон, с одной стороны, должен защитить права работающих несовершеннолетних, а с другой стороны, экономически заинтересовать работодателя в привлечении молодежи. По статистике, 60 процентов юношей и девушек в возрасте от 14 до 18 лет хотели бы трудиться в свободное от учебы время, но лишь 10 процентов молодых людей могут реализовать это желание.


Служба занятости Екатеринбурга каждый год устраивает работать около 7 тысяч несовершеннолетних. О том, кем они работают, и какая есть альтернатива государственной помощи, рассказывает екатеринбургский корреспондент Радио Свобода Ирина Мурашова.



Ирина Мурашова: 14-18-летних жителей России закон считает несовершеннолетними, но работать - с некоторыми оговорками - им можно. Екатеринбуржец Олег с таким возрастным цензом не согласен – первые деньги он заработал в 13 лет, а сейчас уже не первый год нанимает на работу молодых – промоутерами. По его словам, некоторые ответственно трудятся и в 12 лет, а некоторые и в 20 лет - как дети.



Олег: Работали промоутерами абсолютно хорошо, абсолютно спокойно. Привлекаю ребят в любое время уже на протяжении нескольких лет. Есть определенная группа ребят. Звонят сами, спрашивают о работе.



Ирина Мурашова: Несовершеннолетних работников Олег нашел по знакомству, договоров с ними не заключает, хотя расплачивается честно: час раздачи флаеров летом – 75 рублей, зимой – 90. Говорит, что нужды обманывать подростков нет – уважает их труд и не хочет терять старательных сотрудников.


Но не все работодатели такие честные, как Олег. «Возможны и просто конфликты во время работы», - рассказывает сотрудник консалтингового агентства Сергей.



Сергей: В крупных магазинах промоутеры не могут вынести даже свое – то есть свои призы или свою дегустационную продукцию. Были абсурдные ситуации, когда промоутеру завтра работать в другом магазине, он пытается вынести. Ему говорят: «Ты украл», - и отвозят его в милицию.


Ирина Мурашова: Несмотря на неудачи, подростки продолжают искать работу не только через Службу занятости. Официальный доход – это 1242 рубля в месяц от государства плюс 1-1,5 тысячи от работодателя. Максимум – 3 тысячи рублей. 17-летняя заочница-первокурсница университета Света работу курьера в муниципальной строительной организации нашла через Службу занятости - всем довольна.

Светлана: Знаете, мне даже эту сессию оплачивают, больничный оплачивают. И вообще замечательная организация. Получаю 2,5 тысячи рублей.



Ирина Мурашова: В прошлом году 142 предприятия Екатеринбурга пошли навстречу Службе занятости и согласились дать работу молодым. Как правило, это уборка улиц, работа с зелеными насаждениями, в библиотеке, больнице или архиве. Некоторые подростки находят работу сами. 16-летний Сергей хочет трудиться сам на себя. Сергей: Я покупаю газеты по цене издательства и на 1,5-2 рубля продаю дороже. В день около 30 экземпляров. Предлагаю просто прохожим на улице, посетителям магазинов, в транспорте. Ирина Мурашова: В месяц Сергей зарабатывает рублей 700. Деньги тратит на диски. Родители сына одобряют – все лучше, чем болтаться без дела.

Председатель Комитета по делам молодежи одного из районов Екатеринбурга Елена Хрусталькова каждый год ищет работу для школьников. В первую очередь она ценит именно воспитательный момент.



Елена Хрусталькова: Чтобы дети поняли, что денежки даются только трудом.



Ирина Мурашова: В России в последние годы изменилось отношение к детскому труду. Для многих семей это уже не только метод воспитания, но и способ заработать на еду и одежду. Между тем Международная организация труда утверждает, что за период с 2000 по 2004 годы в мире стало меньше детей, которые работают, – не 246, а 218 миллионов жителей планеты в возрасте от 5 до 17 лет.



Евгения Назарец: В редакции екатеринбургской газеты «Школьная жизнь» прошел «круглый стол» о проблемах летнего трудоустройства молодежи. В нем принимали участие школьники и студенты, пострадавшие от действий работодателя, и работодатели, пострадавшие от малолетних работников, а также юристы, правозащитники, представители Службы занятости.


Сегодня в Екатеринбургской студии Радио Свобода – Иван Колотовкин, он сотрудник газеты «Школьная жизнь», и один из организаторов этого «круглого стола» - Александр Дорофеев, он специалист Центра занятости населения Екатеринбурга, а точнее, заместитель начальника отдела по содействию занятности населения.


Итак, Иван, сначала все-таки вопрос вам. Насколько представительным был «круглый стол»? Все ли, кого вы рассчитывали увидеть, явились, и насколько они были активы?



Иван Колотовкин: К сожалению, не было председателя по социальной политике Свердловской области и депутата областной Думы, и не было представителей из ГУВД.



Евгения Назарец: А они как-то объяснили свое отсутствие?



Иван Колотовкин: Ну, представители ГУВД не нашли здание, а депутат областной Думы просто не пришел.



Евгения Назарец: То, что я анонсировала, - то, что была сама молодежь, студенты и школьники пострадавшие...



Иван Колотовкин: И работодатели были.



Евгения Назарец: В чем состояла суть претензий друг к другу?



Иван Колотовкин: Работодатели говорили о том, что школьники, во-первых, приходят за тем, чтобы только заработать деньги, но не для того, чтобы работать. К примеру, пострадавший работодатель рассказывает, что, например, школьник работает курьером, он берет стопку газет, несет к техникуму и там раздает, но там же он газеты и бросает, которые у него остаются. И потом этому директору звонят из техникума и жалуются. И звонит рекламодатель и говорит: «Мы с вами разрываем договор по той причине, что видели, как ваша газета раздается». И, естественно, работодатель несет огромные убытки от этого. Вот в этом и состоят все претензии к школьникам и к студентам.



Евгения Назарец: Александр, насколько интересны подобные «круглые столы» и обсуждения для Службы занятости?



Александр Дорофеев: Мы стараемся принимать участие вообще во всех мероприятиях, связанных с занятостью несовершеннолетних. То есть с начала года уже было, наверное, около десяти различных мероприятий – и на уровне города, может быть, и на уровне области. Поэтому мы стараемся принимать участие во всех мероприятиях.



Евгения Назарец: Какова цель Службы занятости, когда она участвует в этих собраниях и обсуждениях? Вы просвещаете, доносите информацию, даете советы?



Александр Дорофеев: В данном случае мы, наверное, доносим информацию о Службе занятости, потому что многие даже не знают, что у нас есть такое направление работы. И во-вторых, может быть, послушать, что думают о Службе занятости, что вообще творится вокруг этой проблемы.



Евгения Назарец: Наши слушатели могут поддержать разговор. Уж поскольку мы говорим о летней занятости подростков и студентов, мы прямо так и спрашиваем: как вы полагаете, хорошие ли работники – школьники и подростки?


И поговорим о конкретных реалиях этого лета. Александр, сколько подростков, по официальным данным, по данным Службы занятости, работают в Екатеринбурге?



Александр Дорофеев: На 1 июля – это 3200 человек, по данным Службы занятости.



Евгения Назарец: Понятно. А по вашим показателям, это хорошо, больше или меньше, чем раньше?



Александр Дорофеев: Нет, по итогам первого полугодия это такая же цифра, как и в 2005 году, но больше, чем в 2004 году. То есть показатели хорошие.



Евгения Назарец: От чего в первую очередь могут зависеть эти показатели – от старания Службы занятости, от активности потенциальных работников или работодателей?



Александр Дорофеев: В данном случае эти показатели зависят от старания специалистов Службы занятости.



Евгения Назарец: Иван, по вашим данным, насколько может превосходить реальное количество тех работающих подростков, которые устроены официально?



Иван Колотовкин: Мне кажется, те, которые устраиваются официально, этих подростков очень мало. Потому что в основном те директоры фирм, которые трудоустраивают молодежь, они не заключают с ними договоры, не делают трудовые книжки, не делают страховые свидетельства. И поэтому зарегистрировать, узнать, сколько именно человек работает в Свердловской области, в городе Екатеринбурге, это просто нереально.



Евгения Назарец: А подростки сами заинтересованы в том, чтобы быть официально устроенными на работу или легче без всяких документов?



Иван Колотовкин: Мне кажется, что они просто об этом не знают. У нас же все-таки население юридически никак не образовано. И поэтому когда ребенок приходит устраиваться на работу, ему говорят: «Будешь работать без заключения договора. Тебе будут платить. А какая тебе разница?». Хотя школьник же не знает, что потом в трудовую книжку ему насчитывается пенсия. Он же не знает, что туда потом могут поставить печать о том, что он проходил практику, и это потом как-то может пригодиться в дальнейшей его жизни.



Евгения Назарец: Часто ли при такой форме устройства на работу подростки в результате остаются без денег, потому что их просто обманывают? Такие случаи обсуждались на «круглом столе»?



Иван Колотовкин: Во-первых, самим работодателям на самом деле легче не составлять договоры. Потому что школьники и студенты приходят, поработают две недели, деньги получат, а потом они уходят. Если с каждым оформлять договор, на каждого делать трудовую книжку и страховое свидетельство, то на это просто уйдет огромное количество времени. Поэтому тратить это время работодателям просто нет смысла.



Евгения Назарец: То есть, я так понимаю, вы, в принципе, входите в положение работодателя и согласны на эти же условия – на неоформление документов, как представитель молодежи?



Иван Колотовкин: Конечно.



Евгения Назарец: Александр, в чем проблема, на ваш взгляд, с точки зрения работника Службы занятости, почему работодатели избегают официального оформления молодых сотрудников? И какие проблемы в основном при трудоустройстве испытывают именно работодатели?



Александр Дорофеев: Дело в том, что если отталкиваться от работы Службы занятости, то у нас как бы нет таких новомодных профессий, о которых идет речь. Тех же промоутеров, их вообще даже нет в Квалификационном справочнике. Поэтому, скажем так, обозначать такую профессию просто нет смысла – ее просто нигде нет, она никуда не занесена. И даже невозможно заключить договор. Притом, в договоре прописывается объем выполненных работ. Я вот сейчас стараюсь представить, как бы этот договор мог выглядеть, но я не представляю, как он будет выглядеть вообще. Поэтому проще не оформлять. В данном случае при какой-то проблеме можно сказать: «Вы знаете, я вообще первый раз его вижу, никогда даже и не знал, что он у меня работает».


Поэтому тут, наверное, все-таки не безграмотность молодежи имеет место быть. У 15-летнего подростка есть еще родители, которые выполняют функцию наставников. И в 15 лет разрешение родителей на работу – это обязательное условие, которое прописано в нормах трудового права. То есть наша молодежь, которая все время хочет работать, может быть, ей все время чего-то не хватает, то я приветствую, конечно, это направление, но считаю, что родители в данном случае какую-то заботу о своем чаде должны проявить, то есть объяснить, что можно, что нельзя. И надо интересоваться, где ребенок работает, чем занимается, и что он вообще делает в свободное от учебы время или в период летних каникул, например.



Евгения Назарец: А какие специальности, какие профессии попадают в базу Службы занятости, поскольку они имеются во всех официальных документах, ну, я имею в виду те, которые можно подросткам предложить?



Александр Дорофеев: В основном, как уже говорилось, это озеленение, это уборка улиц. Я понимаю, что это, может быть, не престижные направления работы. Это архивно-вспомогательные работы, это, может быть, какой-то элементарный ремонт своих же школ.



Евгения Назарец: Часто приходится летом видеть подростков в качестве официантов, ну, по крайней мере, очень молодых людей и девушек в качестве официантов в кафе. Тут тоже официально можно устроиться или подросткам не рекомендуется, нельзя работать...



Александр Дорофеев: Я сталкивался с этим, и не раз сталкивался. Пытался даже как бы поговорить. Но я хочу сразу сказать, что они никак не оформлены и нигде вообще. И по нормам трудового законодательства несовершеннолетнему запрещено работать с алкоголем, с табачными изделиями, соответственно, с наркотическими, с медицинскими препаратами. Это запрещено вообще. Соответственно, по этой причине их и не оформляют, потому что при любой проверке могут сказать: «Я тоже ничего не знаю и знать не хочу».


Я хочу сказать, что Службу занятости каждый год проверяют, так скажем, компетентные органы. В прошлом году была прокуратура, и именно по летней занятости. И не было никаких проблем ни у нас, ни у работодателей.



Евгения Назарец: Иван, какие профессии интересуют молодежь – школьников, студентов? К каким профессиям тянутся? Ну, мы слышали уже про промоутеров. Может быть, есть еще что-то новенькое?



Иван Колотовкин: В основном курьеры. Вы знаете, школьники на самом деле имеют очень большие амбиции. То есть они приходят к работодателю. Работодатель им говорит: «Тебе будут платить 2 тысячи рублей». А школьник говорит: «Как?! Это же так мало!». «А сколько ты хочешь?». «Ну, тысяч 10 для начала. А 20 тысяч – это вполне хорошая сумма. Я за нее согласен работать». Естественно, зачем это надо работодателю?.. А во-вторых, школьник приходит и говорит: «Я хочу работать редактором по связям с общественностью». А работодатель его спрашивает: «А ты вообще представляешь эту работу?». Он говорит: «Но вы же меня научите». А зачем работодателю такой работник?



Евгения Назарец: Очень интересный, похоже, состав участников «круглого стола» был. Потому что, в принципе, если судить по тому, что видно на улице, когда просто идешь мимо, то молодые люди, девушки и парни работают действительно промоутерами, официантами, кем-то еще. Но ведь они же не под давлением родителей, наверное, пошли на эту работу. Все-таки насколько хочет работать молодежь, как вы полагаете?



Иван Колотовкин: Она хочет, конечно, работать. Они хотят заработать деньги.



Евгения Назарец: Хотят заработать деньги, но не хотят работать, судя по тому, что вы рассказали.



Иван Колотовкин: Сначала у них такой порыв – они хотят работать. Это же интересно – попробовать себя в работе, заработать первые деньги. Но проходит примерно день – и этот порыв заканчивается, и они работают уже только ради денег, и никакого интереса уже в работе нет. И старание тут же пропадает.



Евгения Назарец: Мы уже подошли к тому, насколько подростки сами понимают, что это такое – работать, и сколько за это нужно получать. И что вкладывает в это понятие государство, и вкладывает в буквальном смысле, потому что государство стимулирует трудоустройство подростков, выплачивая определенную сумму. Александр, поясните, как это все складывается, из чего состоит зарплата подростка, устроенного официально?



Александр Дорофеев: Сразу хочу сказать, что тоже при содействии Службы занятости непосредственно. То есть у нас заключается договор. Есть специальная программа «Временное трудоустройство несовершеннолетних от 14 до 18 лет». В эту программу непосредственно входит заработная плата, которую платит работодатель, и материальная поддержка, которая платится из федеральных фондов. То есть поддержка на данный момент составляет 1242 рубля. Если речь шла уже о 3 тысячах, то получается: заработная плата, которую платит работодатель, где-то примерно 1-1,5 тысячи рублей и плюс наша поддержка в 1242 рубля. Но я сразу хочу сказать, что это за отработанный полный месяцы. То есть если подросток работает 10 дней, две недели, то он получает за нормо-день отработанный, соответственно, как зарплату работодателя, так и нашу материальную поддержку.



Евгения Назарец: Насколько эта зарплата устраивает тех, кто приходит в Службу занятости?



Александр Дорофеев: Ну, 50 на 50. Кого-то это устраивает, кого-то – нет. Но в основном, наверное, она устраивает. При этом у нас как бы работают уже из года в год, не стараясь искать какую-то другую работу. То есть приходят 14-летние подростки, и практически до 18 лет они так и работают. И уже даже приводят каких-то своих знакомых, зная о том, что это стабильно, постоянно, оформляются документы, идут отчисления в Пенсионный фонд, в страховые фонды. Хотя в 15 лет, наверное, думать о пенсии, может быть, еще рано, но тем не менее. То есть все это есть. И спокойно работают. У нас даже уже есть четырехлетние династии.



Евгения Назарец: А среди тех, кто отказывается от этой работы за такую зарплату, что это за люди, какие у них мотивы? Вы же, наверное, с ними разговариваете. Что это за подростки, которым 3 тысячи в месяц – это не деньги?



Александр Дорофеев: Вы знаете, самое, может быть, смешное в данной ситуации то, что это подростки из социально неблагополучных семей. То есть если подросток, так скажем, из среднестатистической российской семьи, то он соглашается на эту сумму. Он понимает, что надо начинать с малого, надо потихоньку двигаться, расти. А ребята из семей с низким доходом, они почему-то отказываются. То есть они считают, что это очень мало, что он может заработать больше, что он может работать с 9 утра до 9 вечера. Вот такая ситуация.



Евгения Назарец: Иван, на ваш взгляд, как видят цену своего труда сами молодые люди, школьники? Вы уже упомянули о том, что они хотят много получать, но еще пока не умеют заработать. И все-таки почему это происходит, на ваш взгляд?



Иван Колотовкин: Давайте посмотрим, что сегодня показывают по телевизору. В основном это «белые воротнички», все директоры, все экономисты, все юристы. Школьник или студент приходит в Центр занятости или еще куда-то, и ему кажется, что сейчас его труд настолько высок, что он сможет реально заработать огромные деньги. А на самом деле все это выходит совсем по-другому – 2-3 тысячи рублей.



Евгения Назарец: То есть это от наивности происходит?



Иван Колотовкин: От невоспитанности, скорее всего. Потому что даже в школе, вы посмотрите, ни одного нет предмета, который помогает профессионально ориентироваться, который помогает знать какие-то юридические законы в области трудоустройства. И вот это никак вообще не воспитывается в системе образования. И вот после этого мы и получаем такие проблемы.



Александр Дорофеев: И вообще нет никакой юридической информационной базы в школе практически. А особенно если учесть, что в 14 лет уже начинаешь понимать, что творится за окном школы или дома.



Евгения Назарец: Служба занятости выпускает какие-то материалы, которые могли бы быть использованы и доступно изложены для школьников, для подростков, для их родителей?



Александр Дорофеев: Да, такие материалы есть. Причем они есть, так скажем, и на информационных стендах Службы занятости, есть в виде брошюр. То есть у нас идут информационные блоки. На данный момент по летней занятости у нас был на радио блок, по телевидению. У нас как бы широко развита связь со средствами массовой информации. Просто я хочу сказать, что как бы Службу занятости... ну, не то что боятся, может быть, ее просто-напросто стесняются. И тот же подросток, ну, что, он пойдет в Службу занятости?.. Может быть, пугает само название, может быть, кажется, что это такая структура глобальная и серьезная. Но, тем не менее, пугаться ее не стоит.



Иван Колотовкин: Да они просто не знают, что туда можно обратиться.



Александр Дорофеев: Да, или они не знают, не ориентируются в данном случае.



Евгения Назарец: Уважаемые собеседники, на ваш взгляд, кто больше заинтересован в поиске работы – девушки или юноши?



Иван Колотовкин: Мне кажется, что обе стороны заинтересованы. Только юношей-то меньше, а девушек больше, поэтому так и получается, что девушки больше заинтересованы.



Евгения Назарец: Александр, а работы для кого больше? Все равно, наверное, подразумевается какое-то подразделение.



Александр Дорофеев: Да, конечно. Но работы, наверное, больше все-таки для юношей. Но юношей, действительно, у нас меньше. Видимо, они и работать хотят меньше, соответственно. Но все-таки преобладает мужской труд.



Евгения Назарец: Среди тех 3 тысяч человек, которые устроены в этом году, какой процент юношей?



Александр Дорофеев: 60 процентов девушек, 40 процентов юношей.



Евгения Назарец: Иван, среди участников «круглого стола» кто был активнее среди работников, или кого было больше – девушек или юношей?



Иван Колотовкин: Девушек, конечно.



Евгения Назарец: Каждая ли из них может найти работу сегодня на рынке труда, которая, по мнению девушки, ей подходит?



Иван Колотовкин: Подходит или не подходит – они так уже не определяют. Когда они поработают примерно месяц, они уже начинают понимать, что найти какую-то более высокооплачиваемую работу просто невозможно.



Евгения Назарец: Может быть, дело даже не столько в деньгах, сколько в сути и в содержании работы?



Иван Колотовкин: В основном девушки работают курьерами на разных предприятиях.



Евгения Назарец: Александр, можно ли, например, исходить в предложении от спроса, я имею в виду рынок труда для подростков? Например, кем хотят работать подростки – и изучить, поискать для них такие вакансии. Возможно ли такое действие в Службе занятости?



Александр Дорофеев: Ну, может быть, так скажем, не сегодня, но в ближайшей перспективе надо будет просто подумать. Может быть, мы не очень задумывались над этим вопросом.



Евгения Назарец: А как это происходит сейчас? Кто кого находит – работодатель Службу занятости, и через нее – работников, Служб занятости трясет работодателей: «давайте вакансии для подростков»?



Александр Дорофеев: Ну, тоже 50 на 50. Дело в том, что у нас в апреле выходит постановление главы города Екатеринбурга об оздоровлении детей, и там есть пункт о занятости. Поэтому муниципальные учреждения, конечно, хотят они этого или не хотят, но они принимают несовершеннолетних. Но вот тенденция где-то последних двух-трех лет – предприятия частного вида собственности тоже начали потихонечку к этому приходить. И уже пытаются выходить на Службу занятости, и уже предлагают какие-то свои условия. То есть то, что они дают... заключают договора, то есть они уже прорабатывают эти варианты. Но, может быть, пока еще не совсем серьезно они к этому относятся. Но я думаю, что в ближайшие, может быть, три-четыре года эта ситуация изменится. То есть 50 процентов будет городских предприятий и 50 процентов – частных.



Евгения Назарец: Ну, все-таки на данный момент многие из работодателей выходят на рынок труда с вакансиями для молодежи, выразимся так, добровольно-принудительно.



Александр Дорофеев: Да, можно и так сказать.



Евгения Назарец: Иван, есть ли среди подростков понятие о том, какая работа престижная, какая не престижная? Я не имею в виду, кем вообще по жизни устроиться, а вот если летом устраиваться на работу.



Иван Колотовкин: Мне кажется, нет. Единственное, они не хотят убирать, конечно, на улицах города. Потому что, по их мнению, это же унизительно. Лучше они пойдут работать промоутерами, раздавать газеты.



Евгения Назарец: Ну, устроены 3 тысячи человек, но это потребовало некоторых бюджетных, государственных средств. Александр, а если количество вакансий и желающих станет много больше, в разы больше, значит, понадобится больше денег вот на эти субсидии. Вынесет ли такую нагрузку и такую активность вот эта система? Например, вот было 3 тысячи, а станет 30 тысяч.



Александр Дорофеев: Ну, мы ситуацию анализируем, конечно, еще с начала года. То есть такого всплеска, наверное, не должно быть вообще. Ну, если и будет такая ситуация, то мы будем уже смотреть, что можно будет сделать в данной ситуации.



Евгения Назарец: Вот мы обсуждаем трудоустройство молодежи и в основном говорим о летней занятости. Но возникает тогда закономерный вопрос. Почему именно летняя занятость? Только ли потому, что каникулы, или, может быть, закон не разрешает круглогодично работать молодежи?



Александр Дорофеев: Дело в том, что подростки работают круглый год, а не только летом – с июня по сентябрь. Они работают круглый год – с января по декабрь.



Евгения Назарец: А вот те самые субсидии, которые государство добавляет к зарплате...



Александр Дорофеев: Они рассчитаны на весь год.



Евгения Назарец: Иван, готовы ли подростки работать круглый год? И помешает ли это учебе, на ваш взгляд, школьнику или студенту?



Иван Колотовкин: Мне кажется, что это, наоборот, учебе поможет. Это же практика, это возможность научиться зарабатывать деньги. И они работают круглый год.



Александр Дорофеев: Тем более, если учесть, что они по нормам трудового права работают два часа после школы.



Евгения Назарец: Как относятся педагоги к тем подросткам, которые работают? Мне приходилось в неофициальных беседах слышать, что таких детей считают, может быть, слишком продвинутыми, слишком хитрыми что ли, и настороженно к ним относятся. Как вы полагаете, есть такое или нет?



Иван Колотовкин: Мне кажется, что нет. Учителя относятся к этому вполне нормально. Многие их поддерживают, многие помогают найти работу, выйти на Службу занятости. Поэтому там нет никаких проблем.



Евгения Назарец: Но если возникают проблемы с учебой, может ли это стать поводом для отказа родителей, например, ребенку в том, чтобы он работал?



Александр Дорофеев: Ну, я ни разу с этим не сталкивался. Я вообще считаю, что родители в данном случае, наоборот, поддерживают такие начинания. И ничего страшного здесь нет. Тем более, такой классический пример, чтобы отдохнуть от умственного труда, надо заняться физическим трудом, и наоборот, соответственно. Поэтому два часа после учебы, я думаю, - это не обременительно, а это даже, может быть, удобно, приятно.



Иван Колотовкин: Ну, это было бы и очень глупо, потому что когда родители отзывают ребенка... ну, будет он потом шататься по улице, вместо того, чтобы работать. Лучше пусть уж работает.



Евгения Назарец: А какова цель для заработка в основном? Вот в рассказе Ирины Мурашовой, который предварял нашу беседу, мы слышали о том, что кто-то на репетитора, кто-то на диски зарабатывают. А на что в основном тратят заработанные деньги подростки?



Иван Колотовкин: Это в основном сотовые телефоны, диски, гулянки – на все это.



Александр Дорофеев: Я бы хотел еще добавить, что по прошлому году была такая ситуация, у нас работали наши ребята, и они копили на поездку на Юг. То есть 50 процентов давали родители, а 50 процентов зарабатывали сами ребята.



Евгения Назарец: Но все-таки когда речь идет о семьях, где небольшой уровень дохода, часто детский труд, даже законный, рассматривают как путь для улучшения материального положения. Как вы полагаете, таких много, кто деньги несет именно в семью, а не тратит только на себя? Или все-таки в основном это себе самостоятельность какую-то обеспечить?



Иван Колотовкин: В основном, похоже, только себе. А тех, кто несет в семью... ну, такая ситуация, что ж теперь делать-то.



Евгения Назарец: Александр, законы описывают очень строго и детально, как должен быть нанят подросток на работу, сколько он может работать, какие ему должны быть предоставлены гарантии. Мне приходилось слышать мнение другого сотрудника Службы занятости, что возникает даже ощущение, что подростки и женщины, например, в России «перезащищены» законом, и это отпугивает работодателей. Есть такое?



Александр Дорофеев: Да, такое есть. И я читал законы о занятости несовершеннолетних в европейских странах. У нас закон четко все прописывает, всю технологию приема на работу несовершеннолетнего. Поэтому, да, может быть, это отпугивает отчасти потенциального работодателя, который скажет: «Мне надо вот это, вот это, да еще и придут проверять, не дай Бог». Поэтому как бы предпосылка к тому, чтобы ничего не делать, ничего не оформлять, она может иметь место. Но опять же, с другой стороны, не может не радовать именно та часть Трудового кодекса, где прописан прием на работу несовершеннолетних.



Иван Колотовкин: Вот если честно, никто этот закон не соблюдает, ну, в основном не соблюдают. И ничего в этом страшного нет, потому что за этим никто не следит.



Александр Дорофеев: Нет, дело все в том, что за этим следят. Нельзя так говорить, что закон не соблюдается. Трудовой кодекс у нас соблюдается. И я сразу хочу сказать, что те предприятия, которые работают стабильно, не важно – государственные или частные, но они закон соблюдают. И проверки постоянно идут. Идут проверки трудовой инспекции. В общем-то, много структур, которые могут проверить трудоустройство человека, не важно – подросток это или нет.



Иван Колотовкин: Но санкции-то потом все равно никакие не применяются. Проверки-то, может быть, и идут, а санкций все равно нет.



Александр Дорофеев: Штрафные санкции очень большие.



Евгения Назарец: Иван, в тех ситуациях, о которых мы говорили, когда специальности просто нет, когда это просто промоутер, вы это в основном имеете в виду или не только это?



Иван Колотовкин: Не только это. Тот же самый официант – это же несоблюдение законодательства. И такие случаи есть.



Александр Дорофеев: Если он не оформлен, то его невозможно проверить. Мы с этого как бы и начинали разговор, что если он не оформлен...



Иван Колотовкин: Но ведь это есть. Тогда что делать-то? Какой выход из ситуации?



Александр Дорофеев: На данный момент пока никакого выхода нет.



Евгения Назарец: Очевидно, нужно действовать не силами Службы занятости, а например, силами каких-то заинтересованных людей, которые будут старательно собирать законодательство, может быть, это правозащитники. Кстати, они присутствовали на «круглом столе»? Что они рекомендовали по этому поводу?



Иван Колотовкин: Правозащитников не было. Они говорили, что придут, но проспали, наверное, я не знаю.



Евгения Назарец: Вот нашлась работа и для правозащитников, а их вовремя и не оказалось.


Иван, вот у молодежи к Службе занятости какой вопрос остался после этого «круглого стола»?



Иван Колотовкин: Мне кажется, что вопросов нет. Просто тут нужно сотрудничать с системой образования. Кстати, вчера Наталья Александровна, представитель Службы занятости, про это говорила. И система образования, кстати, им этого делать не позволяет. Причем когда Центр занятости предлагает помощь, то система образования этим не пользуется никак.



Евгения Назарец: В чем заключается основной интерес и основной вопрос Центра занятости, Служб занятости к системе образования, где в основном и заняты юные работники?



Александр Дорофеев: У нас, во-первых, есть юристы, то есть можно приходить и консультироваться. Мы можем дать консультацию бесплатно в данном случае любому человеку. И хочу сказать, что если подросток хочет работать, то надо с кем-то переговорить, может быть, с компетентным человеком в данном случае – может быть, с родителями, может быть, с тем же педагогом в школе, если у них очень хорошие отношения, например. То есть найти вариант, как это сделать. Не бежать самому, принимать самостоятельно какое-то решение, а потом жалеть об этом или переживать, а просто найти человека, который компетентно расскажет, что можно сделать, как можно сделать и где можно сделать.



Евгения Назарец: Спасибо вам большое.


XS
SM
MD
LG