Лиля Пальвелева: В этом году впору отмечать своеобразный юбилей. Ровно полвека назад был принят так называемый Свод правил русской орфографии и пунктуации, который до сих пор является главным официальным лингвистическим документом. Хорошо это или плохо, что мы вынуждены руководствоваться нормами, закрепленными в далеком уже 1956 году? И да, и нет. С одной стороны, любые резкие перемены, особенно навязанные извне, это серьезный стресс для языка. Поэтому должно пройти немало времени, прежде чем лингвисты признают (если вообще признают) - вот это новое слово теперь уже входит в литературный язык, и вот этот новый вариант правописания более предпочтителен.
Юлия Сафонова, член редакционного совета портала «Грамота.ру», подчеркивает
Юлия Сафонова: Норма должна всегда отставать. «Нормой может быть то, что было, то, что есть, но никогда то, что будет», - писал Пешковский, который занимался культурой речи. Конечно, норма двигается, но вообще она стабильна, как всякая норма. Язык – это система. Если бы норма не была стабильна, уже следующее поколение нас бы с вами не понимало.
Лиля Пальвелева: И все же язык, в том числе и письменный, постоянно развивается. Но кто берет на себя ответственность говорить – писать и произносить правильно так? С давних пор эту задачу, поясняет Юлия Сафонова, решают две структуры.
Юлия Сафонова: Были институты, которым было предписано устанавливать эту норму. Конечно, не хаотично. Институт русского языка ничего не придумывал, как и филиал Института русского языка (нынешний Институт лингвистических исследований в Петербурге). Эта норма устанавливалась путем наблюдений. Говорили – вот это вот так.
Лиля Пальвелева: Здесь есть одна тонкость – это были лишь рекомендации. Законную же, юридическую силу имеет только Свод правил. Несколько лет назад в обществе прошла горячая дискуссия по поводу проекта нового Свода, подготовленного Академией наук. Одни настаивали - периодическое приведение орфографических стандартов в соответствие с меняющейся практикой письма – это насущная задача для любого языка. Надо же, наконец, разобраться со сложными и спорными случаями написания, которые попросту не охвачены действующими правилами. Другие заявляли – предлагаемая реформа для языка пагубна.
И вот комментарий Ирины Левонтиной, старшего научного сотрудника Института русского языка имени Виноградова Российской Академии наук.
Ирина Левонтина : Лингвисты, услышав словосочетание «реформа языка», которое просто постоянно звучит, по этому поводу уже начинают биться в истерике. Потому что речь идет не об изменении языка, а об изменении некоторых орфографических правил. Более того, не о реформе орфографии, а о некоторых небольших изменениях.
Дело вот в чем. Русскую орфографию вообще неоднократно реформировали. Последняя реформа, которая нам известна, - это реформа 1918 года, когда буквы лишние некоторые выкинули, некоторые правила. Иногда думают, что это большевики придумали – буквы выкидывать. Конечно, это полная ерунда. Орфографическая комиссия работала. Занимались этим лингвисты, а не политики. Просто большевики проявили политическую волю и реализовали эту задачу. А лингвисты хотели как лучше. Они страдали по поводу того, что грамотность невысокая, что трудно учить правила детям, в частности, крестьянским детям. Надо упростить, сделать более логичной орфографическую систему. Это, конечно, было сделано непоследовательно. Осталось много разного всего. Остались разные нерешенные вопросы русской орфографии. Остались с XIX века.
Была попытка, действительно, усовершенствовать русскую орфографию, которая с треском провалилась, потому что общественность возмутилась. Писатель Леонов по поводу обсуждения написания слово «огурцы» с буквой И на конце сказал, что он этих «огурцей» и есть не будет, и так далее. В общем, лингвисты были совершенно ошельмованы, ничего не получилось.
Какая ситуация сейчас? Собственно говоря, сейчас продолжают действовать правила 1956 года. Они, конечно, страшно устарели во многом. В частности, даже самое простое - написание больших букв – там Рождество и Пасха нужно писать с маленькой буквы, а Великая Октябрьская Социалистическая Революция или Коммунистическая Партия Советского Союза, естественно, - с большой.
Лиля Пальвелева: Причем каждое из этих слов.
Ирина Левонтина : Да, там интересные были варианты. Даже «вооруженные силы» надо было писать с большой буквы, если это СССР или страны Варшавского договора, но с маленькой, если это страны НАТО.
Лиля Пальвелева: И кто об этом сейчас помнит?
Ирина Левонтина : Нет, конечно, все это совершенно ничему не соответствует. Так вот, в первую очередь, речь идет о том, что нужна новая редакция правил, которая была бы принята, положена в основу учебников и словарей. Вы же знаете, какой сейчас разнобой, чудовищный разнобой в словарях, в учебниках. Люди просто за голову хватаются - в одном одно написано, в другом другое. Нужно что-то такое унифицированное, имеющее статус более или менее официального.
Кроме того, некоторые правила, вообще-то, сформулированы очень плохо и непонятно. Скажем, правила Н и НН в отглагольных прилагательных и причастиях непонятно сформулированы. Можно было бы просто все тоже самое как-то попонятнее объяснить. Лингвисты, ведь, все за народ болеют. Как сказал один из лингвистов на Орфографической комиссии: «Я говорю от имени двух миллионов второгодников». Так вот лингвисты болеют за два миллиона второгодников, хотят немножко упростить.
Есть ужасно неудачные правила. Вы, например, знаете, что слова «предынфарктный» и «постинфарктный» пишутся по-разному? «Предынфарктный» пишется через Ы, а «постинфарктный» пишется через И. Вот это правило насчет Ы весьма сомнительно. Скажем, покойный академик Топоров просто его не признавал. Он писал И после приставок, и все. Или, например, кричат, что если изменить орфографию, то вся культура погибнет. Я не знаю. Это знаменитое правило «пол-». Почему обязательно «полмандарина» и «пол-апельсина» должны писаться по-разному? Если, скажем, сделать, чтобы все писать через дефис, разве погибнет от этого русская культура? Мне кажется, что нет.
И вот лингвисты хотели протащить такие совершенно минимальные изменения – никаких «огурцей», никаких написаний типа «заЕц». Просто некоторые наиболее одиозные правила чуть-чуть сделать их менее не логичными. Потому что люди их не знают, не пользуются ими. Просто страшная в орфографии неразбериха происходит. Конечно, здесь начались крики. Надо было как-то разделить эти два вопроса – о новой редакции правил и об устранении отдельных непоследовательностей в правилах. Лингвисты как-то не донесли до общества, как часто это, к сожалению, сейчас бывает. Очень часто люди науки не умеют разговаривать с обществом, объяснять чем, собственно, они занимаются и чего хотят. Журналисты уже успели раструбить о том, что всё, у нас отнимают русский язык, русского языка больше не будет.
Лиля Пальвелева: Будут править бал одни двоечники.
Ирина Левонтина : Да. В Академии наук лингвисты хотят провести реформу языка. Какой ужас! Вот эти мифы так и существуют до сих пор. Как-то это все тормозится и тормозится. Боюсь, что в результате мы так и не получим новой редакции правил. Лингвисты уже готовы от многого отказаться. Они говорят – не надо никаких изменений. Давайте новую редакцию правил издадим. Просто уже какая-то вакханалия происходит. Боюсь, что мы так и не получим нового Свода правил, и в результате будет продолжаться вот эта страшная неразбериха, когда в разных словарях и в разных учебниках все пишут по-разному. Это, конечно, будет увеличивать уровень безграмотности, которая нарастает, как снежный ком, к сожалению.
Лиля Пальвелева: Сокрушается Ирина Левонтина. Подчеркнем, нормы правописания следует соблюдать не потому, что этого требуют злокозненные лингвисты. Ведь большинство русских слов при несоблюдении этих самых норм, может быть написано в огромном количестве вариантов. Поверите ли, но подсчитано, существует чисто теоретическая возможность одно только слово «расчетливость» написать в 6336 вариантах! Лучше уж придерживаться единственно правильного. В утешение же двоечникам - цитата:
«Не только Гоголь или Полонский, всю жизнь писавшие невероятно безграмотно, но и Лермонтов, Тургенев. В факсимиле Тургенева в издании Маркса шесть раз написано «как хорошы, как свежы были розы». Они едва ли окончили бы курсы в наши дни. Гоголь никогда не добрался бы до второго класса гимназии. И трудно допустить, чтобы при таком уровне образования он когда-нибудь все-таки написал бы «Мертвые души» или «Ревизора»».
Лиля Пальвелева: Это написано в 1915 году. Автор высказывания – филолог и педагог Константин Житомирский, сравнивавший орфографию с Молохом, в жертву которому неоправданно много приносится детских сил.
