В последний день саммита «большой восьмерки» организаторы распространили итоговое заявление председателя встречи - президента России Владимира Путина. Этот документ посвящен, среди прочего, проблемам международной безопасности. G8 обратилась к Северной Корее с предложением возобновить мораторий на запуски ракет и отказаться от военной ядерной программы, а также поддержала возвращение иранского досье в Совет безопасности ООН. Эти два решения большинство обозревателей оценивают как главные позитивные итоги саммита.
Этот саммит начинался серьезно и смешно. Серьезной была встреча президента США Джорджа Буша с правозащитниками и гражданскими активистами, на которой Ирина Ясина говорила американскому лидеру о сидящей в тюрьме Светлане Бахминой, а смешными были синие ветровки с символикой саммита, раздаваемые журналистам: стояла страшная жара и их никто не собирался одевать.
Мало кто ожидал, что «большая восьмерка-2006» обсудит действительно важные мировые проблемы, примет серьезные документы и вообще запомнится чем-либо, кроме того, что это была первая «восьмерка» в России. В итоге же приняты заявления по ситуации на Ближнем Востоке, документы по нераспространению оружия массового уничтожения, еще более десятка документов, касающихся различных мировых проблем. Фактически все лидеры «восьмерки» заявили, что им не только понравились стрельненские красоты, но и работой на встречах они удовлетворены. Так что итоговую пресс-конференцию Владимир Путин начинал с интонацией уставшего победителя.
«Долгие месяцы, в том числе и на самом высоком экспертном уровне, шла интенсивная подготовка, - сказал российский президент. - Мы удовлетворены тем, что идеи и предложения России к саммиту встретили понимание наших партнеров. Очевидно и то, что растущий экономический потенциал России позволяет ей играть все более весомую роль в глобальном развитии, и мы готовы активно участвовать в реализации всех выдвинутых инициатив. Хотел бы, пользуясь случаем, поблагодарить наших коллег из стран "восьмерки" за совместную работу и заинтересованный подход к делу».
Последний день саммита вообще был полон итоговых пресс-конференций, за которыми внимательно следили специалисты в области пиара. Один из таких професионалов - бывший официальный представитель Государственного департамента США Джеймс Рубин - говорит, что в этом саммите для российского президента не было бы счастья, да несчастье помогло.
«Я думаю, что саммит был хорошо организован: улицы почистили, протестующих отправили на окраины. А на счет демократии в России, так Путину просто повезло, ведь саммит был заполнен обсуждением Ближнего Востока, и это явно затмило тему происходящего в путинской России, то есть подавление оппозиционных партий, масс-медиа, ограничения для неправительственных организаций. И поскольку ближневосточный кризис привлек все внимание и лидеров, и прессы, то тема отступления от демократии в России не привлекла большого внимания».
Действительно, все лидеры на своих пресс-конференциях признали, что саммит был буквально накрыт кризисом на Ближнем Востоке, и всем уже было не до прав человека. Это фактически признал и британский премьер Тони Блэр, отвечая на вопрос о том, происходило ли на саммите то, чего требовали от президентов и премьер-министров западных стран пресса и правозащитники, а именно - дискуссия о состоянии демократии в России.
По словам Блэра, в отношении демократии в России «была хорошая и откровенная дискуссия в воскресенье за круглым столом, и мы выразили, как мы всегда это и делаем, нашу уверенность в том, что в демократии есть два базовых принципа: можно быть несогласным и люди могут влиять на власть. Возможны разные модели демократии, но базовые принципы ясны».
Еще раньше право на построении демократии с российским лицом за Россией признал президент США Джордж Буш после их переговоров с Владимиром Путиным. При этом председатель комиссии по правам человека при президенте России Элла Памфилова уверена, что такая демократия не так уж и плоха. Например, в ее рамках вполне можно создать формат общения лидера страны и правозащитников, что, по мнению Эллы Памфиловой, и было сделано:
«Эффект какой хороший от всего, что сейчас происходит, то, что мы возбудили сейчас? Знаете, в той России, от которой ничего не ждали, ну вот она такая, далеко недемократичная, да, у нее здесь всяческие тоталитарные какие-то проявления, обычно такое мнение существует о России. Да, мы сами многим недовольны. Но, что мы сделали, то, что мы вовлекли в этот процесс многих коллег из-за рубежа, я думаю, что это усложнит жизнь и лидеров других демократических стран, которые обычно все время к нам с претензиями были, потому что их НПО я уже просто знаю. Они мне говорят: "Как же так, вы в России и то, у вас все время говорили, слабое гражданское общество, вы смогли это организовать". А теперь им - в их демократических странах будет стыдно, если они это сделают хуже».
Однако многие аналитики вслед за Джеймсом Рубином считают, что Владимиру Путину просто повезло и разговоров о российской суверенной демократии на саммите могло бы быть гораздо больше, если бы не Ближний Восток, Северная Корея и Иран. С другой стороны, саммит прошел как раз тогда, когда мировым лидерам стоило посовещаться, и неважной такая беседа быть просто не могла. Кстати, уже на второй день «большой восьмерки» в Санкт-Петербурге начался сильнейший ливень, и с синими ветровками произошло то же, что и с саммитом, они неожиданно оказались полезными.
«Много нефти и газа, но мало прав человека, демократии, политических свобод»
Смешанные чувства оставил саммит в Петербурге и у многих российских политиков. Об этом РС рассказал независимый депутат Государственной Думы России Владимир Рыжков.
- Лидеры стран «большой восьмерки» заявляют, что удовлетворены итогами саммита, говоря, что подписана дюжина важных документов. Эксперты обращают внимание на то, что, судя по текстам этих заявлений, фактически ни по одной из крупных проблем недостигнуто согласие. Как вы оцениваете итоги саммита?
- Во-первых, никогда лидеры на саммитах «восьмерки» не говорят, что что-то не получилось. За всю историю этих саммитов всегда все получается, потому что не для того эти люди собираются вместе, чтобы были какие-то неудачи. Поэтому конечно на официальном уровне каждый саммит - это огромный успех, прорыв вперед и огромная удача. Действительно подписана масса документов - и по птичьему гриппу, и по борьбе с коррупцией на высоком уровне, и по образованию, и по энергетике и так далее. Но если посмотреть содержательную часть документов, они довольно абстрактные. Например, документ о борьбе с коррупцией на высоком уровне был очень сильно выхолощен по сравнению с достаточно жестким и конкретным вариантом, который предлагала американская администрация. Теперь в нем остались общие слова о сотрудничестве в области борьбы с коррупцией.
По главной заявленной теме - энергетический диалог - не удалось согласовать позиции России и Европы. Европа продолжает настаивать на ратификации Россией протокола об энергетической хартии, а Россия продолжает возражать против энергетической хартии, говоря, что сначала нужно подписать транзитный договор и только потом уже можно договариваться в рамках энергетической хартии.
Все остальные документы носят достаточно общий характер или очень локальный характер, например, как центр по борьбе с птичьим гриппом в России или, например, как программа ликвидации оружия массового уничтожения, которая так давно и достаточно успешно реализуется. Так что саммит был очень красивым, в роскошных интерьерах, была белужья икра на горячих оладьях. По самым крупным вопросам - вопросам энергетики, вопросам Ближнего Востока - добиться согласия не удалось. Единственный может быть некоторый прогресс был достигнут по Ирану и по Северной Корее, так как российская сторона дала согласие на передачу иранского досье на рассмотрение Совета безопасности.
- Но в Кремле не скрывали, что для Владимира Путина настолько же важно, как содержание саммита, сам факт его проведения в России. Как вы считаете, с этой точки зрения задача, которую ставил перед собой Путин выполнена?
- Да, безусловно. Саммит был проведен превосходно, видно было, что на его подготовку были затрачены огромные средства. По помпезности это скорее не саммит лидеров демократических стран, а это скорее европейский квартет начала XIX века, собравший монархов в монархических интерьерах. В этом смысле да, России удалось произвести огромное впечатление лоском, богатством, роскошью этого саммита. Но жаль, что в плане решения конкретных проблем он оказался малорезультативным.
- Говорят о том, что это своеобразная вершина политической карьеры Владимира Путина. Вы согласитесь с такой оценкой?
- Нет, у меня более сложное ощущение. С одной стороны, да, это триумф, это пик, но одновременно с этим никогда не было такой критики России накануне и в дни саммита. Это связано с демократией, с арестами участников социального форума, с репрессиями против участников конференции «Другая Россия», в которой я принимал участие. В целом Россия выглядит очень противоречиво: да, много нефти, много газа, но мало прав человека, мало демократии, мало политических свобод. Поэтому хорошо, что так все прошло помпезно и триумфально. Но, с другой стороны, этот саммит и все, что ему предшествовало, обнажило очень многие болезни и проблемы современной России. Я бы даже не рискнул сказать, что баланс положительный. Если посмотреть мировую прессу, да и в значительной части российскую прессу, то гораздо больше писали о плохом, чем о каких-то достижениях.
- Тем не менее, Кремлю удалось торпедировать заранее некоторые направления такой критики. С одной стороны, не было в Петербурге крупных демонстраций антиглобалистов, с другой, ликвидация Шамиля Басаева накануне саммита и предложение господина Патрушева о якобы переговорах, то есть предложение сдаться участникам северокавказского подполья. Это нейтрализовало ту критику, которая могла бы еще раздаваться?
- Отчасти да, удалось где-то, в какой-то степени какие-то темы нейтрализовать. Но, согласитесь, впервые в истории саммитов «восьмерки» открыто на саммите обсуждались проблемы с демократией в одной из стран «восьмерки». Так что, может быть, вне дворцов удалось купировать какие-то проявления недовольства со стороны гражданского общества и оппозиции, но в самом Константиновском дворце эта тема звучала очень громко и во время встречи Путина с Бушем, и во время самого саммита, и во время двухсторонних встреч. Мне кажется, что Кремль не добился того, чего хотел. Он ведь хотел, чтобы вообще тема демократии и прав человека не звучала. Тем не менее, она прозвучала как одна из главных на этом саммите.
