Недавно я был в своем любимом Вудстоке, горном городке старых хиппи. На его центральной (и единственной) площади этим летом появилась новая мемориальная доска. Надпись на ней гласит:
Здесь умер от солнечного удара тот чудак, который верил, что всемирное потепление угрожает лишь будущим поколениям.
Это мне понятно. Лично меня экологические тревоги с особой свирепостью охватывают летом, когда проще поверить в то, что парниковый эффект — самая большая угроза человечеству. Особенно в июльском Нью-Йорке, где старые дома конденсируют жар, а новые — отражают его своей стеклянной кожей.
Утописты-модернисты, чьи идеи так послушно воплотил Нью-Йорк, называли дом «машиной для жилья». Сегодня эта механическая метафора нас скорее отталкивает, ибо машину мы прежде всего и виним во всех злодеяниях перед природой.
На смену прогрессистским утопиям индустриальной эры пришла постиндустриальная утопия с ее принципиально новой экологической архитектурой.
Впервые я с ней столкнулся лет 10 назад в Вене, где живет и работает пророк зеленого зодчества, художник и мечтатель Хундертвассер. Ярый противник всякой геометрии, он придумал дома без прямых линий. На его проектах (некоторые из них осуществлены) деревья живут вместе с людьми, на крышах пасутся овцы, и в целом городе не найти двух одинаковых зданий. Свой самый знаменитый дом Хундертвассер построил в Вене. Он стоит на ничем более не примечательной улочке Кегелгассе и заманивает по 60 тысяч зевак в год. Затесавшись в их толпу, я тоже с восхищением рассматривал диковинное сооружение с криволинейными стенами, покатыми полами и разновеликими окнами, прихотливо разбросанными по фасаду. К тому же, сказочный, пестро раскрашенный дом утопал в зелени, включая березку, выросшую на чьем-то подоконнике.
Смотреть на такой дом было забавно, жить в нем — не очень. Об этом мне сказали сами жильцы: все течет, мебель толком не расставишь, и целыми днями надо поливать горшки с цветами.
Однако, если дом Хундертвассера оказался нарядной, но не слишком практичной фантазией, то столь живописно им провозглашенные принципы зеленой архитектуры стали ведущими в современном зодчестве, которое ищет способа внести свой вклад в охрану среды.
Экологическая архитектура
Воплощением сегодняшних достижений «зеленой» архитектуры стал новый небоскреб в южном Манхэттене, который нашим слушателям представит корреспондент Радио Свобода Ирина Савинова: «Зеленым небоскреб The Solaire в нижней части Манхэттена стал не потому, что вокруг него насажаны деревья, а потому, что небоскреб зеленый изнутри: по своей сути экологически праведный, живущий в гармонии с окружающей средой и не вредящий ей. Из окон квартир этой башни открывается захватывающий дух вид на реку Гудзон. Но тем, кто озабочен загрязнением окружающей среды, куда больше вида нравится водоочистительная станция в подвале дома. Вся вода, однажды использованная жильцами, очищается поедающими грязь микроорганизмами и возвращается в трубы. Причем она действительно чистая: ее можно без опасения пить. То же с воздухом: в небоскребе циркулирует дважды очищенный, охлажденный и осушенный летом, подогретый и увлажненный зимой воздух, так что открывать окна нет никакой необходимости. А, значит, нечего бояться аллергии от пыльцы и пыли. Получается замкнутая экологическая система, как на космическом корабле. При этом, потребление электроэнергии снижается на 50-60%.
Продолжим экскурсию. Обои в квартирах и покрытие полов из экологически правильных материалов: с ними и дышится легче, и мыть их просто. В местах общественного пользования установлены реостаты, понижающие свет с полуночи до 6 утра. Когда двери лифта открываются, сенсоры включают свет на полную мощность. Тепло, исходящее от вентиляторов в кухне и от плиты, используется снова. В доме работает микротурбина на натуральном газе, которая вырабатывает электричество, а тепло от нагрева турбины идет на согревание воды. Такая система на 85% эффективнее обычной теплостанции, работающей на нефти или угле.
Небоскреб The Solaire стал зеленым в 2004-го году. The Solaire — экспериментальное здание, единственное в своем роде, но к 2009-му году в Нью-Йорке таких небоскребов будет уже восемь. Впервые установленные для The Solaire нормы должны, в будущем, стать законом для строителей новых домов, и уже сегодня существующие здания начинают переделывать, подгоняя их под статус зеленых. Поучиться, как быть зелеными, в Нью-Йорк приезжают строители из разных стран: Чехии, Китая, Кореи. Движение растет…»
Что думают о зеленых городах и зданиях специалисты? С вопросами Ирина Савинова обратилась к профессору зодчества Аризонского университета Харви Брайяну.
— Насколько популярно зеленое движение?
— Многие городские советы и группы законодателей начали двигаться в зеленом направлении. Я, правда, не слыхал, чтобы какой-то город стал полностью зеленым, я даже не уверен, что это, вообще, возможно. Но над решением нужно работать, и этим будет занято не одно поколение.
— Так дела обстоят в Америке, а как в других странах?
— Я знаю, что некоторые европейские страны и страны Южной Америки работают над проектами строительства зданий, не разрушающих, а поддерживающих структуру окружающей среды. Особенно отрадно это видеть в развивающихся странах Южной Америки. Но, повторю: это очень длительный процесс. Мы должны пересмотреть наше отношение к тому, как живем.
— У Вас есть любимый зеленый проект?
— Я с радостью наблюдал, как в Соединенных Штатах создавались несколько зеленых систем. Но ни одна пока не является примером использования всех элементов зеленого зодчества. Движение также преследует цель образовывать дизайнеров и строителей во всем мире, учить их, как проектировать здания не вредящие среде. Проект в Нью-Йорке The Solair — замечательный образец бережного отношения к среде. Но я не могу назвать ни один проект, который, по моему мнению, решил бы все проблемы и достиг совершенства.
— Как можно практически превратить простое здание в зеленое? И что значит — зеленый небоскреб?
— В идеале, зеленое здание не оказывает никакого воздействия на окружающую среду, но этого достичь практически невозможно. Можно, однако, создать здание, не использующее внешних источников энергии, возвращающее в оборот отходы своей жизнедеятельности. Мы должны смотреть на здание как на живой, биологический, организм. И создавать следует здания, подражающее природе, а не соревнующееся с ней.
— Но копируя природу, мы используем материалы, созданные человеком.
— Да, это так, но мы строим из материалов, большая часть которых может быть возвращена в оборот, да и сами они сделаны из материалов, используемых повторно. Нам не нужно создавать материалы, у нас на вооружении есть recycling — переработка вторсырья. Можно и нужно строить из материалов, — их пока немного, но их список расширяется, — произведенных таким способом и не приносящих вред окружающей среде.
— Когда речь заходит об экологически невинной продукции, сразу вспоминаются серые бумажные полотенца и туалетная бумага. Красота и экология вроде не в ладах друг с другом. Вот и вы, профессор, упомянули, что выбор вторичных строительных материалов не такой разнообразный, а как насчет их привлекательности?
— Вы правы, это действительно так. Но постельное белье, полотенца и бумага — белые, потому что мы пользуемся отбеливателем, хлорной известью. Ее производство и использование очень вредят окружающей среде. Мы не сразу поймем эстетику серых салфеток. Но надо выбирать: или белые полотенца, или чистая среда. То же и со строительными материалами. К такому выбору мы придем неохотно, и, может, через поколения, но сделать это придется. А, может, мы вообще перестанем пользоваться бумажными полотенцами и вернемся к льняным? Их ведь можно не выбрасывать, а, постирав, использовать снова.
— Какое здание дешевле: обычное или зеленое? Как посчитать экологическую прибыль?
— Нужно определить, в чем ценность зеленого здания. Мы говорим не о стоимости земли и материалов, не о выгодной денежной ссуде, а о жизненном цикле, о его составляющих, о значении и роли зеленого здания в нашей жизни. И если сегодня материалы для зеленого строительства дорогие, то постепенно они станут более доступными. Самое определение стоимости зеленого здания отличается от обычного, но постепенно экологическая экономика станет общепринятой.
— Так в чем же выгода зеленого небоскреба и, вообще, экологии?
— Поймите, что речь идет о совершенно другой, не материальной выгоде. Речь идет о выживании нас на нашей планете. Этот вопрос распространяется за переделы границ финансовой выгоды. Мы должны решить проблему парникового газа и глобального потепления климата. Зеленые здания участвуют в этом процессе. Возьмем потребление ими энергии: здание может быть бессовестным пожирателем или экономным потребителем. 40 процентов производимой энергии в Соединенных Штатах идет на охлаждение и обогрев зданий. Значит — электричество, значит — сжигание угля, значит — выброс углекислого газа в атмосферу.
— А можно превратить свой дом в зеленый?
— Можно. Появились новые технологии, и в мире уже есть дома, так сказать, с нулевым потреблением энергии. Потребление энергии пополняется солнечной и другими видами восстановимой энергии. От таких домов мы будем переходить к домам с нулевым или очень незначительным влиянием на окружающую среду.
— Вы хотели бы жить в зеленом доме?
— Да, я хотел бы. И скоро я начну строительство своего собственного дома, с нулевым потреблением энергии. В доме будет установлена солнечно-тепловая система. В Аризоне мы потребляем слишком много энергии для охлаждения домов. Но если дома правильно проектировать, из правильных материалов и использовать солнечную энергию, то потребление электроэнергии можно значительно снизить. И, я надеюсь, что мой дом послужит примером и пособием для других.
