Алкогольный кризис: сбой системы или заговор бутлегеров?
Программу Итоги недели ведет Дмитрий Волчек. Принимают участие директор департамента информации Союза участников алкогольного рынка Вадим Дробиз и обозреватель газеты «КоммерсантЪ» Игорь Мальцев.
Дмитрий Волчек: Не так давно мы обсуждали в нашей программе «винную войну», закончившуюся запретом на ввоз в Россию грузинских и молдавских вин. И вновь кризис на алкогольном рынке, напомнивший потребителям о временах горбачевской антиалкогольной кампании. С прилавков исчезла импортная алкогольная продукция, возникли бутлегеры. Ситуацией заинтересовалась Общественная палата, направившая обращение Фрадкову с требованием разобраться в кризисе. Премьер в пятницу издал соответствующее распоряжение. Между тем появились слухи о том, что с 1 августа вообще весь алкоголь из продажи исчезнет и даже стали поговаривать о введении «сухого закона». Министр сельского хозяйства Алексей Гордеев заявил, что если эта проблема не будет разрешена, речь может идти о коллапсе легального рынка алкоголя. Что происходит на самом деле? Об этом мы будем говорить с гостями программы «Итоги недели»: директором департамента информации Союза участников алкогольного рынка Вадимом Дробизом и обозревателем газеты «КоммерсантЪ» Игорем Мальцевым.
Прежде всего давайте определим, что произошло, почему с прилавков исчезают алкогольные напитки. Вадим Иосифович Дробиз, добрый вечер. Вам первое слово.
Вадим Дробиз: Однозначно ответить на этот вопрос невозможно, потому что на сегодняшний день мы переживаем такой своеобразный период, идет поиск виноватых, и как Фрадков, наш премьер-министр заявил – виноватых в этом процессе нет. Пытаются обвинить бизнес, пытаются обвинить правительство, все это происходит со стороны, скажем так, Государственной думы. Я считаю, что бизнес здесь не виноват, виноваты органы власти законодательной и исполнительной. Причины в этом следующие: во-первых, отсутствие тесного взаимодействия бизнеса и власти, причем не по причине нежелания бизнеса вести диалог с властью. Во-вторых, это отсутствие эффективного механизма принятия закона.
Два с половиной года работало над законом Министерство сельского хозяйства, оно курировало алкоголь. Последние два месяца до принятия этим занимался МЭРТ, и в результате произошли определенные революционные изменения в законе. То есть, в частности, была введена ЕГАИС. Как совсем недавно заявил заместитель председателя профильного комитета Госдумы, дословно он сказал так, что вмешался Греф, все изменил, ввел ЕГАИС, чтобы ускорить процесс вступления в ВТО, а Минсельхоз все делал хорошо.
Идея, конечно, была неплоха – реформировать законодательство алкогольное. Она давно витала в воздухе, акцизные склады, введенные в 2001 году, как элемент борьбы с нелегальным рынком, себя исчерпали, да они не сыграли никакой роли положительной и позитивной в этом. Более того, они легализовали нелегальный алкоголь. Но если идею собрались реализовывать, хорошую идею, то авторы идеи, в данном случае законодатели, должны были думать, как эта идея будет воплощаться при определении конкретных сроков и дат. То есть исторические примеры у нас есть, вспомнить можно программу КПСС Хрущева, который обещал в 80-м построить коммунизм, тоже со сроками немножко ошибся. Так вот этот революционный закон должен был быть рассмотрен прежде всего в пакете с проектами постановлений правительства. А в результате получилось, что закон вошел в строй первого января, постановления правительства, которые реализовывали ввод в действие этого закона, появились уже в январе, в первой половине, фактически вторая половина января. И все это полетело, как снежный ком.
Кстати, сейчас очень много выступлений со стороны Государственной думы, обвиняющей правительство во всех грехах. Я не согласен – первый коллапс был именно законодательного характера. 1 января были введены новые акцизные марки, а информация, которую должна носить эта марка, была утверждена Государственной думой лишь 27 или 28 декабря, два месяца стояла вся отрасль только по этой причине. Мы тогда предупреждали и правительство, да и бизнес-сообщество предупреждалось с первого дня после принятия закона, потому что он был принят, предложения бизнес-сообщества в течение двух с половиной лет рассматривались и принимались совсем иного характера, а в последнем варианте выплеснули вместе с водой и ребенка. И произошла именно такая интересная ситуация.
У нас и так до 1 января 30% малоимущего населения не имело доступа к легальному алкоголю, а теперь я даже не знаю, честно говоря. Я лично предполагаю, что самогоноварение в этом году вырастет раза в два с половиной – три. Я сейчас не рассматриваю элитный алкоголь, потому что этот рынок восстановится достаточно быстро, мой собеседник это подтвердит. Это проще всего наполнить дорогим алкоголем. Дорогим алкоголем у нас пользуется всего 5-7% населения. А вот с массовым алкоголем страшные метаморфозы уже происходят. Я не зря сказал, что 30% малоимущего населения не имело доступ. Именно малоимущего. Потому что минимальная цена бутылки водки за счет фискальной политики государства выросла за последние пять лет с 32 до 65-70 рублей. Это малоимущее население может потратить на эквивалент бутылки водки пол-литровой только 30 рублей. Вот оно и покупает, это население, самогон, спиртосодержащие жидкости, аптечные настойки, парфюмерно-косметическую продукцию, заводскую нелегальную водку, гаражную нелегальную водку и так далее. На сегодняшний день подорожали аптечные настойки, подорожала спиртосодержащая жидкость, подорожало вино, которое уже появилось в магазинах, подорожала водка. Кстати, по этой причине закрылась, а точнее не закрылась, а ровно половина торговых точек России прекратила торговать алкоголем. Они должны были перерегистрироваться в юридические лица, но не сделали это только по одной простой причине – основными потребителями этих магазинов являются небогатые люди, я бы даже сказал, бедные люди, которые потребляют недорогую продукцию. В товарообороте вот этих магазинов обычных обычный простой алкоголь занимает 35-37%, в сетевых структурах 7-12%. Для сетей это, конечно, плохо, но не страшно, а вот для малого бизнеса, торговых точек это оказалось губительным.
Дмитрий Волчек: Не зря я сравнил с 85 годом, действительно напоминает времена горбачевской антиалкогольной кампании, когда люди пили одеколон и варили самогон в своих ваннах. Игорь Мальцев, добрый вечер. Вы согласны с Вадимом Иосифовичем? Кто виноват, какова ваша версия?
Игорь Мальцев: Очень грамотно был изложены все стороны. На самом деле не знаю, как насчет водки, но я лично видел картины действительно апокалиптические для 2006 года и почти что развитого капитализма - пустые полки и так далее. Но водка там была. Я водку сам не пью, я пью пиво и вино. С пивом все вроде нормально. Более того, люди, которые наблюдают за рынком, сказали: ну конечно, водка осталась на прилавках, потому что если сейчас людей лишить водки, то это именно тот электорат, который первый возьмется за вилы. Человек, который пьет «Шато Марго», он за вилы не берется, у него просто этих вил нет. Но предыдущий оратор совершенно правильно допустил хорошую фразу: было задумано все правильно. Более того, за последние много лет практики последних русских правительств все самые правильные вещи выложили дорогу в ад. Вроде бы правильные вещи с монетизацией льгот, вроде бы правильные вещи с введением единого учета алкогольной продукции. И вот это слово, просто всех начинает трясти после этих слов - все было сделано правильно, на правильную идею было рассчитано. На самом деле действительно получилась удивительная вещь. Среди моря алкоголя, среди моря денег нефтяных мы сидим в пустыне. То есть вокруг текут молочные реки и кисельные берега вздымаются, мы сидим без алкоголя, безо всего. Вопрос один: интересно, а у этих людей, которые так делают, они все так делают?
Дмитрий Волчек: Это еще Черномырдин сказал, как известно: хотели как лучше, получилось как всегда. Я уже говорил, что Общественная палата обратилась на этой неделе с письмом к Михаилу Фрадкову с просьбой разобраться с ситуацией, премьер дал соответствующее поручение. Член Общественной палаты Николай Сванидзе задается вопросом, кому все это выгодно.
Николай Сванидзе: Я не думаю, что это кому-то выгодно, кому-то интересно, явно, что это не интересно и не выгодно всем нам, всем тем, кто иногда заходит и имеет полное право зайти в магазин и купить что-нибудь с градусами для своих гостей или для себя. Окунать нас снова в это ретро, в ситуацию, давно забытую, когда были пустые прилавки, и стоял только дешевый портвейн, и за ним была очередь. Я не знаю, кому это выгодно. Никому. Я вообще не верю в "теорию заговора" по жизни, я верю в "теорию бардака". В данном случае, по-моему, именно этот пример и имеет место.
Дмитрий Волчек: Итак, Николай Сванидзе говорит, что исчезновение алкоголя никому не выгодно. Трудно в это поверить. Если существует дефицит, возникает спекуляция, взлетают цены на черном рынке – совершенно очевидная схема. Конечно, выигрывают производители, которые оказались без конкурентов. Кто выиграл от этого искусственно спровоцированного кризиса, Вадим Иосифович?
Вадим Дробиз: Я бы не сказал, что кто-то выиграл на самом деле. Я в целом поддерживаю позицию Николая Сванидзе – результат бардака. Я три дня назад проезжал по Кутузовскому и надпись, винный бутик «Кауфман»: «У нас есть «Хеннеси» - полутораметровыми буквами. Это было и горько, и обидно, и стыдно смотреть на все это. То, что касается дефицита с 1 августа. Локальный дефицит водки может возникнуть, если не будут приняты, но это не с 1 августа, а в конце августа локальный дефицит водки может возникнуть в некоторых регионах – это возможно. Дешевой водки уже сейчас нет, например, в Москве дешевле ста рублей фактически нигде не купить, только в некоторых магазинах она появилась.
С другой стороны - огромное благо, что наконец-то этот кризис ударил по потребительскому рынку алкоголя, в противном случае никто бы не обратил внимания на то, что алкогольные компании и производители, и импортеры, и дистрибьюторы, и оптовики, и система розничной торговли, каждые три года испытывали аналогичные кризисы. Но все это бизнес-сообщество выносило на себе, потребитель этого не замечал - компании разорялись, не разорялись. А на сегодняшний день все, слава тебе, господи, коснулось потребителя, наконец-то обратят внимание на наш рынок. Не зря появились, СУАР провел с разработчиками этой системы 13 июля круглый стол, закрытый для прессы специально, чтобы не создавать ажиотажа нездорового и как тотализатор, как детонатор, скажем так, сыграло наше мероприятие. У нас присутствовало более 150 операторов рынка ведущих, после этого нас поддержала и «Опора России» своими письмами, и «Деловая Россия», и Общественная палата, и РСПП, и ТПП. То есть все вдруг осознали, что ущемлен в своих правах потребитель. Бизнес сейчас все равно находится в жутком состоянии, алкогольный бизнес. То есть в алкогольном бизнесе, я бы так сказал, никому это невыгодно абсолютно. Потери колоссальные.
Смотрите сами: два месяца, январь-февраль, стоял весь бизнес. В конце февраля появились марки только для водочных производителей, потому что водочный акциз в 15 раз больше с бутылки водки, чем с бутылки вина. И винникам сказали: вы сидите и не рыпайтесь, вы получите марки в последнюю очередь. И три месяца практически стояли все винные заводы, даже больше. Потом удар по импортерам - молдавская и грузинская продукция. Эта продукция занимает порядка 60% винного рынка импортного вина в России или более чем одну треть всего винного рынка России. До сих пор проблема не решена, и компании не знают, что с ней делать. Они пытались судиться, одна из компаний даже сгоряча выиграла суд, но тут же была лишена права торговли Роспотребнадзором - это компания «Вино веритас». Следующий удар первого июля – введения ЕГАИС. То, что система со сбоями работает - это не значит, что она плоха, она просто несовершенна и недоработана. Почему мы просим перевести ее в режим тестовой, продолжения испытательных процедур.
Кроме того, огромная проблема продукции со старой маркой. Ведь на самом деле то, что произошло, могло не быть. То, что исчезла импортная продукция – вот что прежде всего всех возмутило. Исчезло импортное вино, виски, джины и так далее. Водка импортная занимает незначительный сегмент, всего 7% рынка. Так вот этого могло не быть, если бы правительство, вот здесь правительство виновато. Оно в течение трех месяцев не могло принять свое постановление или отобразить на бумаге процедуру повторной легализации уже легальной продукции. Если бы это постановление по российской продукции, по перемаркировке вышло всего 8 июня, а по импортной продукции уже после того как, как эта продукция стала нелегальной, лишь 4 июля было опубликовано постановление, а с 1 июля продукция стала нелегальной. Так вот если бы эти постановления появились в марте, никакого дефицита не было бы. Было бы только с 1 июля то, что мы переживаем определенный дефицит продукции. Дефицит бы был некоторый, потому что компании разорены алкогольные, нарушена банковская система, нарушены товаропроводящие цепочки за эти полгода. Банки не зря смотрят и западные клиенты, на нас смотрят очень странно сейчас, потому что бизнес алкогольный в России стал зоной рискованного предпринимательства. Западный бизнес не знает, какое следующее вино будет объявлено пестицидным, поэтому они тоже осторожно смотрят на все это, потому что сгоряча было объявлено, что пестициды нашли в аргентинских и в чилийских винах, обвинили французские вина. То есть в принципе взбудоражили весь мир.
Дмитрий Волчек: Понимаете, если взбудоражили весь мир и картина такова, и все время возникают кризисы, то даже не вдаваясь в конспирологию, трудно поверить в то, что за этим никто не стоит, что это никому невыгодно. Если бутылка водки стоит в два раза больше, чем она стоила, значит кто-то эти деньги кладет в карман. Игорь, вы считаете тоже, что никто не выиграл от этой ситуации?
Игорь Мальцев: Я не знаю, хотите ли вы это услышать, но я считаю, что в России если двум-трем генералам милиции или КГБ нужно заработать несколько миллионов долларов, то очень легко можно обломать всех об коленку, общество, бизнес и так далее. Я имею в виду систему, которую разработала компания «Атлас», за которой стоит ФАПСИ, и если не ошибается газета «Ведомости», только в этом году люди получат 260 миллионов долларов только установку этой системы и потом еще за обслуживание. Следовательно, действительно это кому-то очень выгодно. А за этим стоит два-три человека, которых может быть никто не знает, которых не знает даже Фрадков. Просто им нужно было заработать и все, и всех переломали. И так во всем, в том числе в страховом бизнесе и в другом. Вот это пугает. Меня как раз система пугает больше, чем отсутствие двухмесячное алкоголя.
Дмитрий Волчек: Значит все-таки есть некоторые, скажем так, генералы, которые за этим стоят, есть какие-то персоналии. Вадим Иосифович, вы не согласны?
Вадим Дробиз: Не согласен. Дело в том, что ФСБ достаточно финансируется. И в принципе одним коммерческим проектом больше, одним меньше, я не думаю, что они испытывают затруднение в деньгах, дело не в этом. Поручили разработку этой системы этой организации, потому что в принципе она имела опыт разработки примерно таких же систем. Насколько они успешны, неуспешны – это другой вопрос. А вообще эта система «Атлас» занимается разработкой программ защиты информации. А у нас ЕГАИС несет элемент защиты этой информации. Хотя на сегодняшний день говорят, что хакеры туда все-таки проникают. Но дело не в этом.
На самом деле можно рассуждать глобально, то есть в принципе, кто может легко пережить этот кризис. А если пойти еще дальше, то закон, безусловно, лоббистский. Закон пролоббирован самым крупным бизнесом, то есть самыми крупными производителями, потому что он решал две основные задачи. Первая – это концентрация водочного производства, потому что о винном никто не говорит, оно никому не нужно и в принципе предполагается, что оно умрет после того, как Россия войдет в ВТО. Это горько и обидно, потому что я сам и винник и водочник, так бы сказал. Но у нас сейчас с каждым днем рассказывают, что вот-вот мы вступим в ВТО, а механизмов защиты отечественного бизнеса до сих пор нет, в том числе и алкогольного, никаких механизмов абсолютно, хотя десять лет шла работа над вступлением.
Дмитрий Волчек: Поясните, пожалуйста, Вадим Иосифович, как винный бизнес умрет? Вообще вина не будет российского?
Вадим Дробиз: Винное производство в России, скорее всего, сократится до минимума, мы просто станем неконкурентоспособны. Российский рынок состоит наполовину из российского вина и наполовину из импортного вина. Так вот российская половина в свою очередь наполовину состоит из вина, произведенного из российского винограда, и вторая половина российского вина состоит их импортных виноматериалов, которые привозят в Россию, грубо говоря, танкерами, как угодно, цистернами и здесь бутилируют. Так вот российское вино в принципе, сами посмотрите, в Европе вполне можно прилично, я понимаю, что товарищ Мальцев со мной не согласится, потому что он другие вина предпочитает, то есть массовое вино в Европе, не только в Европе, я был во многих странах, от двух до трех евро вполне можно пить это вино. У нас же от двух до трех евро в магазинах, посмотрите, что это такое – не вино, действительно. От 110 до 130 что-то напоминающее вино появляется. То есть колоссальная разница цен. То есть нам пойдет самое дешевое вино, и российское просто станет неконкурентоспособным в этих условиях.
Дмитрий Волчек: Я хочу привести данные опроса общественного мнения, который провел на этой неделе Центр Юрия Левады. Отвечая на вопрос: какие чувства вызвало у вас исчезновение из продажи в магазинах импортной алкогольной продукции? – 64% опрошенных заявили, что никаких особых чувств при этом не испытали, 20% респондентов сказали, что эта ситуация вызвала недоумение и возмущение, 14% заявили, что вообще ничего об этом не знают, 2% затруднились с ответом. Существует несколько вариантов развития ситуации. По оптимистичному сценарию, введение ручного режима фиксации сведений о передвижении алкоголя и сейчас вмешательство правительства Фрадкова исправит ситуацию. По пессимистичному: с 1 августа вообще весь алкоголь с прилавков исчезнет. Цитирую по многочисленным прогнозам в прессе. Игорь, ваш прогноз?
Игорь Мальцев: У меня нет никаких прогнозов. Я думаю, с одной стороны, люди говорят о том, что до сентября может действительно наступить сушнячок. А с другой стороны, может быть у господ на Рублевке кончится в подвалах вино, и они начнут суетиться. Потому что это все-таки те же люди, это все наши министры, которые на свою министерскую зарплату собирают 200-тысячедолларовые винные погреба. Может быть, они начнут шевелить своей спортивной попой.
Дмитрий Волчек: Вадим Иосифович, ваш прогноз?
Вадим Дробиз: Я бы хотел сначала сказать, что надо очень осторожно относиться к статистике, которую предоставляет нам и Росстат и Центр Левады. Не сомневаюсь в их компетентности, но когда мне мнение полутора тысяч человек по всей России из 150 населенных пунктов пытаются выдать за мнение России, мне становится смешно. Я математик по образованию и аналитик военный по профессии и продолжаю этим заниматься.
Дмитрий Волчек: Ведь это специальная выборка, Вадим Иосифович, так всегда делаются социологические опросы.
Вадим Дробиз: Нет, не путайте. Эти панельные исследования не стоят ломаного гроша, позвольте высказаться достаточно резко, именно по результатам. Я работал со всеми регионами России, я на алкогольном рынке много-много лет, я знаю, что это такое. Я занимался продажами, прополз на пузе от Владивостока до Москвы, поэтому это все не соответствует действительности, не обольщайтесь этими цифрами.
Дмитрий Волчек: Согласно тому же опросу, 29% опрошенных считают, что в России должен быть введен сухой закон. Вы верите этой цифре?
Вадим Дробиз: Нет, не верю. И могу вам сказать одну простую вещь: в России выпивается только водки более трех миллиардов бутылок – это легальной, вина более миллиарда, 18 миллиардов бутылок пива и так далее, я могу перечислять. Знаете, в голове у меня информация по всему алкогольному рынку за все годы. Но дело не в этом. Если продолжать, я могу спрогнозировать ситуацию. Сейчас все зависит единственное от решения правительства, связанного с системой ЕГАИС. Пока министерствам, ведомствам, «Атласу» дан срок до 1 августа разобраться и навести порядок. Порядок наведен быть не может, то есть какие-то меры, безусловно, будет приняты. Но система работать в полном объеме работать пока еще не сможет. Сколько она потребует доработки – сложно сказать. Год, полтора, полгода - неизвестно. То есть поэтому мы предлагаем пока перевести в режим опытной эксплуатации до госиспытаний.
Дмитрий Волчек: Вадим Иосифович, если не переведут, тогда алкоголя не будет?
Вадим Дробиз: Нет, здесь немножко тоже не так. Есть определенные запасы, система работает локально. На сегодняшний день кое-какие заводы работают в этой системе, как-то с местными налоговыми органами договорились - это не значит, что за взятку договорились, просто кое-где локально она работает в регионах. И местные заводы получили возможность как раз поставлять продукцию в местные дистрибьюторские сети, через местные дистрибьюторские компании в магазины регионов. То есть там еще водка есть. И в Москве в принципе в магазинах она тоже есть пока. Но при усугублении этой ситуации, при затяжках, если после 1 августа в срочном порядке не будет принято это решение, то реально к концу августа дефицит продукции неизбежен. Потому что дело в том, что сама система пока еще не позволяет работать в ней очень большому количеству операторов.
Дмитрий Волчек: Дождемся тогда августа, ждать осталось недолго. Интересно, что будет дальше.
