Александр Генис: Вчера, первого мая, Америка отметила день Холокоста, что, на первый взгляд, кажется странным. До Нового Света эта трагедия не добралась. Напротив, Соединенные Штаты стали убежищем для уцелевших евреев. Но истории, которые они принесли с собой, сыграли такую важную роль в сознании страны, что Вашингтон счел нужным отметить их особой датой. В этот день нам всем предлагают не только задуматься об источниках и пределах чистого зла, но и решить, как жить с этим знанием.
В сегодняшнем, приуроченном ко дню Холокоста, выпуске ''Книжного обозрения'' Марина Ефимова представит новую книгу о Катастрофе – ''Суд над Эйхманом''
Debora E. Lipstadt. “The Eichman Trial” (Дебора Липстадт. “Суд над Эйхманом”)
Марина Ефимова: Книга начинается с того, что в 1957 году в Аргентине, в семье немецкого иммигранта Германа появляется молодой человек по имени Клаус Эйхман, который ухаживает за Сильвией - дочерью хозяина дома. После нескольких вечеров, проведенных в обществе молодого человека, Герман (которму фамилия Эйхман еще ничего не говорит) начинает подозревать, что их новый знакомый - из семьи бывшего высокопоставленного чиновника нацистской администрации. Юноша - ожесточенный антисемит - туманно отвечает на вопросы о семье и намекает на грозное военное прошлое отца. Однажды Герман просматривает в газете список нацистских военных преступников, избежавших суда, и видит в нем фамилию Эйхман. Тогда Герман пишет письмо в Западную Германию своему знакомому – прокурору Бауэру – еврею. Тот просит отца и дочь Германов понаблюдать за подозрительной семьей. Вскоре делается очевидно, что отец Клауса - инженер Рикардо Клеменс – бывший оберштумбанфюрер СС Адольф Эйхман – начальник транспортной и технической службы лагерей смерти на территории Восточной Европы. Бауэр неофициально передаёт информацию израильской разведке Моссад.
Убедившись в том, что вышли на правильного человека, агенты Моссада провели 11 мая 1960 года рискованную, но мастерски выполненную операцию по похищению Эйхмана и переправке его в Иерусалим.
Диктор: ''Это похищение сделало израильскую разведку легендарной. Однако в 1960 году многие возмущались самоуправством Израиля. Аргентина требовала репатриации Эйхмана, и американское общественное мнение поддержало это требование: газета ''Вашингтон Пост'' называла методы Израиля ''законом джунглей''; известный журналист Уильям Бакли Младший осуждал позицию евреев, которые ''отказываются прощать''; Еврейский Комитет Америки просил премьера Бен-Гуриона передать Эйхмана на суд в Германию или в международный трибунал. Общество боялось, что Израиль подменит правосудие местью. Но Израиль Эйхмана не отдал''.
Марина Ефимова: Большинство американцев воспринимало суд над Эйхманом (состоявшийся в Иерусалиме 11 апреля 1961 года) глазами талантливой журналистки и политического философа Ханны Арендт, ведущей репортажи из зала суда, а после него написавшей книгу ''Эйхман в Иерусалиме''. Сама Арендт абсолютно справедливо называла себя ''теоретиком политики'': в своих работах она теоретически одобряла марксизм (ее муж побывал в коммунистах), теоретически сравнивала сталинизм с западным империализмом и теоретически утверждала, что нацистский тоталитаризм в Германии, основанный ''на мании величия'', не ставил своей целью уничтожение евреев. Будучи сама еврейкой, Ханна Арендт две недели пробыла в концлагере, во Франции, в 1940 году. Потом ее освободили американские дипломаты и переправили в Америку. Так что даже этот опыт стал для Арендт почти теоретическим.
Диктор: ''В книге Арендт ''Эйхман в Иерусалиме'' главным злодеем на суде представлен прокурор Гидеон Хаузнер. Хаузнер казался неожиданным выбором для подобного суда: юрист по гражданским делам, он не был достаточно опытен для битвы в зале суда с таким коварным обвиняемым, каким оказался Адольф Эйхман. И Арендт не без основания упрекает прокурора в том, что он выступал на суде, как политик, а не как строгий законовед. Она возмущается его эмоциональностью и агрессивными попытками обвинить лично Эйхмана во всех преступлениях нацизма, в то время, как он был ''лишь жалким бюрократом''. (Как будто у бюрократов есть некая дипломатическая неприкосновенность и неуязвимость для требований гуманности). Именно Ханна Арендт ввела в обиход знаменитую формулу - ''банальность зла''.
Марина Ефимова: Самые чудовищные преступления против человечности рассасываются на глазах, если их умело обернуть в юридические формулировки. Не забудем, что на Нюрнбергском процессе был момент, когда Геринг переиграл бы ''строгих законоведов'', если бы его не вывел на чистую воду британский прокурор – старый судейский волк. Из книги Липстадт становится ясна стратегия прокурора Хаузнера на суде над Эйхманом: он сделал кульминацией процесса показания жертв. Мир впервые услышал голоса тех, кто оказался свидетелем ежедневной работы образцово-показательной индустрии умерщвления, во главе которой стоял Эйхман. И от их конкретных, не обернутых в юридические термины показаний мир содрогнулся.
Эйхман был не просто исполнителем (каким он выглядел на суде – аккуратный инженер фирмы ''Мерседес-Бенц'' в дешевом костюме и в очках, которые всё время нервно протирал). Он был энтузиастом антисемитизма. Когда ему пересылали сведения о горстке евреев затерявшихся, было, в Вильне, или об одной еврейской женщине, спрятавшейся в Италии за спиной мужа-католика, Эйхман спешил распорядиться о доставке их в одно из мест ''окончательного решения еврейского вопроса''. И когда на суде всплыли сотни деталей, неправдоподобных по своей жестокости и все же не вызывающих сомнений в своей реальности, миллионы людей, следивших за процессом, вынесли свой собственный приговор.
Любопытно, что Ханна Арендт, требовавшая профессионализма и строгой объективности в суде над Эйхманом, в результате одобрила приговор Иерусалимского суда, причем в туманной философско-поэтической форме:
Диктор: ''Поскольку вы, Эйхман, поддерживали и проводили в жизнь политику своих правителей, которые не желали делить землю с евреями и с несколькими другими народами (хотя ни они, ни вы не имели никакого права решать, кто должен и кто не должен населять мир), - мы считаем, что ни от одного представителя рода человеческого нельзя ожидать желания делить землю с вами. И только по этой причине вы должны быть повешены''.
Марина Ефимова: В книге ''Суд над Эйхманом'' Дебора Липстадт подробно описывает последствия суда, в частности, как он изменил позиции сионизма и ситуацию в Израиле:
Диктор: ''Израильтяне представляли европейское еврейство слабым и безвольным, другой породой людей - не способных к сопротивлению и принципиально отличных от мужественных сабров. Только после суда над Эйхманом большинство израильтян осознало, насколько невозможным было сопротивление нацистскому антисемитизму. Они поняли, что у них нет никакого морального превосходства над европейскими кузенами, что им просто сказочно повезло, и что окажись они под властью нацизма, они разделили бы участь своих собратьев. После суда над Эйхманом Холокост занял центральное место в истории еврейства''.
Марина Ефимова: ''Только через 20 лет после самого Холокоста этот термин вошел в сознание мировой общественности, - пишет Липстадт, - Это случилось, когда суд над Эйхманом напомнил миру, что жертвы геноцида – это не цифры, не наименования групп населения, а конкретные люди - лица, голоса, имена''.
