Александр Генис: Сегодняшний выпуск “Кинообозрения” мы с ведущим этой рубрики Андреем Загданским посвятим премьере фильма Джима Джармуша, прокат которого начался в Нью-Йорке одновременно с внеконкурсным показом картины на только что завершившимся Каннском фестивале. Прошу вас, Андрей.
Джим Джармуш. Границы контроля.
Jim Jarmusch, The Limits of Control.
Андрей Загданский: Новый фильм Джима Джармуша американским кинокритикам не понравился. Роджер Риберт иронизирует в своей рецензии, Манола Дагвис в “Нью-Йорк Таймс” демонстрирует замечательно точное понимание авторского замысла и при этом полное неприятие фильма. Как вы догадываетесь, Саша, фильм мне понравился, решительно понравился. Я думаю, что это лучший фильм Джармуша со времен “Пес-призрак” и самый последовательный формальный эксперимент со времен первого знаменитого фильма “Страннее, чем в раю”. Мой интерес к формальной стороне, если угодно, экспериментальной стороне кино - отнюдь не доминирующий фактор моего восприятия. Фильм мне понравился как чистое зрелище тоже, как почти два часа красивых, клёвых, узнаваемых, архетипических, пародийных, повторяющихся, движущихся образов. Что и есть кино. Вне зависимости от того, что в фильме происходит, какая рассказана история. И последнее высказывание справедливо в отношении любого фильма, который мне или, если угодно, вам понравился. Вам понравилась эта игра и сочетание красивых, ярких, захватывающих образов. Если вы смотрели детектив, то вполне вероятно, что это был красивый мужчина - главный герой, что он ездил в экзотические страны, скажем, в Испанию, что он встречался со странными, яркими, необычными, запоминающимися людьми, что там были обнаженные женщины, что он был в схватке со злом, и зло это было особенно страшным и универсальным, абсолютным злом, что его хотели убить и что он вышел победителем. И все это вы вспоминаете спустя время, если фильм вам понравился. А если нет, то вы не помните ничего. Некий одинокий, красивый черный человек, его играет Исаак де Банколе, которого мы видели в фильме “Пес-призрак”, выходит из туалета в аэропорту, в слегка сверкающем костюме и в тон рубашке. Он проходит через несколько залов в аэропорту и встречается с некими двумя. Эти двое сидят в зале одичания ВИП, один - белый, другой - чернокожий. “Вы ведь не говорите по-испански?” - спрашивает герой чернокожий. “Нет”, - беззвучно отвечает герой и тогда чернокожий персонаж переводит на французский и дает нашему герою пространные инструкции, которые его белый напарник переводит на английский. Что-то типа такого: реальность произвольна, ничто не бесспорно, все позволено. Все эти фразы звучат как цитаты, догадываетесь вы, даже если не знаете, откуда они. А потом ключевая фраза, ключевая в ее многозначительности, то ли это угроза, то ли предсказание, то ли поэтическая метафора: “Тот, кто считает, что он велик, пусть сходит на кладбище, там он поймет, что такое жизнь на самом деле – горсть праха”. Можете не сомневаться, что эта фраза прозвучит в фильме еще неоднократно. Самое яркое исполнение ей дадут исполнители фламенко в Мадриде, но это будет позже. Герой получает спичечный коробок, в котором инструкция - набор букв и цифр. Герой съедает инструкцию и запивает ее чашкой эспрессо. И так он будет делать множество раз в фильме. Еще один архетипический стереотип. Далее следуют Испания и Мадрид, где герой мистически ждет, соединяется с людьми, которые всегда осведомляются: “Вы ведь не говорите по-испански?”, и оставляют ему спичечный коробок. Он отдает другой коробок им, старого типа, европейский спичечный коробок с боксером на этикетке, потом достает инструкцию, и так далее. Очень важно, что герой ходит в музей и подолгу смотрит на одну какую-то картину. “Границы контроля” – совершенная визуальная работа, ходовые стерильные пространства - аэропорт, музей, освещенный теплым испанским солнцем, композиционная уравновешенность, баланс, равновесие, гармония. Фильм снят одним из самых а, может, самым знаменитым сегодня кинооператором Кристофером Дойлом. Довел снимал картину Карвая, в частности “2046”, о которой мы когда-то с вами говорили. И в новом фильме визуальный стиль Дойла узнается. Помните фантастический поезд, 2046-й, с невероятным ландшафтом за окном. Здесь тоже в этом фильме поезд, архетип поезда, архетип движения, поглощения пространства, точнее, не поглощения, а непостижения пространства. Мы скользим мимо, мы не проникаем в это пространство, так же, как зрители кинофильма. Я имею в виду зрителя вообще, и кинофильм вообще. Поезд - совершенно замечательная кинематографическая штука, не случайно считаю, что братья Люмьер сняли первый фильм “Прибытие поезда”. Это не так. Сначала сняли, в действительности, “Выход рабочих с фабрики” и “Кормление ребенка”. Но все это не важно, это было невыразительно. А “Прибытие поезда” это вещь, это минидрама, кинематограф, видеоинсталляция, шедевр. Все знают именно “Прибытие поезда”. У Джармуша последнее задание, которое получает герой, последняя бумажка в спичечном коробке пустая, на ней ничего не написано. Герой мнет этот листик бумаги, он превращается в маленький белый холмик на ладони. За окном поезда скользят такие же холмы, только не бумажные, а каменные. Этот кадр - смысловая вершина фильма, в котором не так уж много смысла, а, может быть, и нет смысла вообще. Вы, вероятно, догадались, что Джармуш делает то, что уже давно сделано в литературе, музыке или в живописи. Литература, роман уже прошла через бессюжетную фазу. Музыка, после авангарда, знает, что такое классическое звучание, музыка без мелодической основы. После абстракционизма живопись знает, что такое картина без простой радости узнавания. После Поллока - что такое живопись без линий. Джармуш экспериментирует на своей - кинотерритории. Мне этот эксперимент доставил интеллектуальное и чувственное удовольствие, я уверен, что я буду не одинок, и что фильм “Границы контроля” найдет своих зрителей.
