Ирина Лагунина: Статистика разводов в России растет. В среднем на 10 браков приходится в последнее время от 8 до 6 разводов. В списке основных причин - алкоголизм или наркомания (51%), отсутствие жилища (41%) и средств к существованию (29%), вмешательство в дела семьи тещи и зятя (18%), невозможность иметь детей (10%). Любопытно, что неверность в списке причин разводов в России практически не фигурирует, то есть это как бы не повод для развода. Впрочем, статистика разводов в России упоминается часто, но что такое развод вблизи, крупным планом, об этом говорится реже. Между тем, это не лишено интереса - развод по-русски, тем более что в России отношение к браку и, соответственно, к разводу, пока остается в большой степени патриархальным. Над темой работала Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Что у нас обычно ассоциируется со словом "развод"? Полный мрак, как говорится, гибель семьи, исковерканные судьбы детей, женщина, взвалившая на свои плечи львиную долю семейных тягот, потому что алименты, если они и выплачиваются, то в большинстве случаев, к сожалению, финансовых вопросов не решают. Или просто одинокая женщина, по статистике, несравненно реже, чем одинокий мужчина, создающая вторую семью. В общем, ничего хорошего за словом "развод" не стоит. Правда, как-то так получается, что в последнее время я - отнюдь не будучи врагом полной и счастливой традиционной семьи - все чаще встречаю уверенных женщин с улыбкой на лице и блестящими глазами, в разговоре с которыми выясняется, что именно после развода у них выросли крылья. Наверное, один из самых ярких примеров этого феномена - Марина.
Марина: Суть в том, что первые полгода это была трагедия, мир рухнул, когда мне муж объявил, что я полюбил другую и ухожу. Почва ушла. Ручка больная, как я буду нарезать капусту? Как я буду жить, на что я буду жить?
Татьяна Вольтская: То есть вы привыкли, что определенные вещи в доме делает муж?
Марина: Муж был настолько хороший, как принято смотреть со стороны, безупречный. Он гулял с детьми, он за них все делал. Он, может быть неловко говорить, но я всегда работала наравне, может быть намного больше, три работы, 20 учеников. Я педагог. Я не стремилась заработать как можно больше, а я любила свою профессию и работала с 16 лет, очень целеустремленная была для того, чтобы быть профессионалом в своей области. Я музыкант, и поэтому много работы было на дому. И кроме того я очень любила готовить, я очень домашняя. Два супа, три вторых. Потому что сыновья, потому что не накормить. Утром мясной суп, вечером овощной суп. И я это любила, я от этого никогда не уставала. Но с вечера я писала список – все для щей. И муж все резал бедный и несчастный. Полтора часа до работы он все это строгал, делал салаты.
Татьяна Вольтская: Так можно готовить два супа, три вторых.
Марина: И тем не менее, если котлеты, у нас никогда фарш не покупался, мы никогда не ели пельмени из морозилки. Все только ручками и только самое вкусное.
Татьяна Вольтская: Удивительное сочетание в наше время: или работа, или карьера, или дом. Как вам хватало?
Марина: У нас культ еды, и мама, и бабушка вкусно готовили, поэтому у нас все любили вкусно покушать.
Татьяна Вольтская: И такая замечательная семья, два сына уже взрослых.
Марина: Сыновьям, одному 26, второму 19 и муж дважды был в реанимации. Я всех всегда спасала. Один ребенок родился больной. Говорили, ходить не будет. Второй ребенок в 18 лет получил тяжелейшую травму, два года был лежачим инвалидом. Тем не менее, мы не брали даже академку. У меня не существует вещей, которые – нет, нельзя. Если сыну нужны были книги из публички и я мужу говорила: вот ему нужно то-то, то-то. Он говорил: но я же не могу это взять. Я жаловалась подруге: вот, он не может. Она говорила: послушай, может действительно он не может. Для меня это не существовало. Значит я звонила сама в публичку или в библиотеку академии наук и говорила: если вы не для этого мальчика, то для кого тогда вообще вы существуете? И потом мужу говорила: третий подъезд, там книги лежат, я договорилась, из дома мы не выносим. Двери открывались тогда, когда все были закрыты, но приходилось с такой силой пробивать для того, чтобы рождается, говорят, что он ходить не будет. Полно частных учеников, бартером я занималась. Если занимается массажистка, значит я с ее ребенком занимаюсь в другой комнате музыкой. Если ребенку нужен английский или французский, значит я опять в другой комнате. Не было денег, мы очень всегда трудно жили. Нельзя сказать, что у нас была дружная семейка, была именно семья. Мне казалось, что лучше уж в ссорах, недомолвках, но чтобы была семья, для детей страшней развод. Хотя мысли бывали, но именно у меня, потому что мне было тяжело. Но тем не менее, когда муж объявил, что он полюбил другую и он хочет уходить, то это был дикий стресс. Кроме того, где-то за полгода до этого разрыва я стала ныть, что я хочу девочку. Дети выросли, чтобы младший не был эгоистом, давай возьмем из детского дома. Когда в Армении было землетрясение. Сейчас, когда появился достаток, еще есть силы, дать еще кому-то тепло, если мы можем. Муж категорически говорил, что нет. И когда мне сказал, что он не только полюбил другую женщину, но и собирается удочерять ее ребенка, девочку, это был такой стресс, такое недоумение огромное было, что: как же так, это я хотела, а теперь ты это сделал.
На пятый день после того, как муж ушел, я сломала руку со смещением. Это боженька меня, если можно так сказать, пожалел, и я стала люлюкать свою бедную ручку, я стала меньше плакать. Я похудела на 10 килограмм от стресса.
Татьяна Вольтская: Вам очень пошло.
Марина: Главное, что мне приятельница отрезала волосы. И мне это, как ни странно, сразу понравилось. Волосы энергетические, они помнят его руки. Он всегда хотел, чтобы у меня были длинные волосы, он всегда красовался этим. А потом он сказал, что я забивала его своей красотой.
Татьяна Вольтская: И вот я понимаю, что с вами случилась какая-то метаморфоза, вы воспряли. Как это случилось?
Марина: Мне помогли очень многие люди, врачи тоже. Очень хорошие люди попадались на пути. И все мои друзья, которые, как мне казалось, были приятели, они все оказали на меня огромное влияние. Одна приятельница вытаскивала меня на концерты, когда я лежала пластом и только рыдала и говорила: нет, как это так, это не может быть. Другая приезжала, нарезала мне капусту, шинковала, чтобы я не чувствовала, что я не буду есть свои любимые щи. Еще была такая знакомая, которая сказала: если ты будешь говорить, что у тебя муж сволочь, то ты будешь некрасивая, у тебя все будет на лице. Я стала говорить: он не сволочь, так случилось, он просто полюбил другую женщину. Спасибо, что все было, спасибо, что у меня дети, за все спасибо. Но теперь я должна строить свою жизнь сама. Я убрала все его книги, которые он не взял с собой, в коробки, выкинула мебель, которая была связана с ним. Я сделала ремонт, скромный, но тем не менее, это все изменило в моей жизни. Я переселилась в другое место, я завела любовника-друга и я привыкла все решать сама раньше и сейчас тоже. И даже сейчас моего друга обижает, что я не делюсь с ним своими проблемами. Я стала заниматься собой. Я пошла на курсы английского языка с нуля. Я сижу со студентами, я всем говорю, что мне 29 лет. Я самая усердная студентка. Моя жизнь – английский, концерты, уметь помогать кому тяжело. Я стала другой, я стала очень улыбчивой и веселой. Наверное, это идет не только от работы, но еще и изнутри.
Татьяна Вольтская: То есть вы считаете, что все, что произошло, произошло ко благу?
Марина: Да, вот сейчас я бы сказала своему мужу: ты меня осчастливил дважды – первый раз, когда взял в жены, и второй раз, когда я осталась без тебя.
Татьяна Вольтская: Как принял социум те метаморфозы, которые произошли с вами? Все-таки известно, что наше общество в достаточной степени патриархальное. Быть одинокой свободной независимой женщиной здесь не то, что не модно, даже это осуждается во многом, неуютно. Вы почувствовали это?
Марина: Я всегда волновалась о том, что скажет Мария Алексеевна – это мой комплекс. И после развода первые два-четыре месяца я боялась поехать одна в центр, мне казалось, что каждый будет тыкать пальцем и говорить: вот, она брошенная. А теперь, когда я иногда прибедняюсь: я брошенная. То все смеются и говорят: ха-ха-ха.
Татьяна Вольтская: Почему женщина иногда оказывается не придавленной горем, а как будто заново рожденной после развода, - об этом - психолог Ирина Хоменко.
Ирина Хоменко: Потому что наше общество навязывает стереотип, который говорит о том, что обязательно нужно быть замужем. Обязательно, что замужем нужно быть один раз и всю жизнь. И если что-то не получается в отношениях, то с женщиной что-то не так. Потому что мужчины, к слову сказать, чаще находят себе замену, чем женщины. Мужчина в этом смысле более непривередлив, ему не так много нужно от женщины, чтобы семья в его понимании состоялась. В основном это, конечно, бытовые удобства от женщины, если женщина удовлетворяет его основные потребности в питании, в сексуальных отношениях, не лезет особенно в его работу, не мешает, то в принципе уже может с любой женщиной ужиться. У женщины особенно после первого брака, у нее уже возникает другая планка в отношениях. То есть женщине хочется, чтобы рядом с ней был не просто кормилец-поилец, а друг. Но поскольку опять же мужчина не намерен изначально становиться партнером, другом для своей жены, потому что жена у него как родина, как многие мужчины говорят, она есть и все. Жена – это как родина. И здесь, конечно, когда женщина живет в навязанной модели, что надо быть женой, надо постоянно с одним человеком и когда она неожиданно сбрасывает эти оковы, конечно, у нее совершенно меняется, во-первых, самооценка. Когда он вдруг обнаруживает, что жить одной не хуже сначала, а потом и лучше, чем с кем-то – вот это для нее открытие настоящее. И я сначала сталкивалась с такой позицией, я думала, что женщины кокетничают, бравада. Но потом, когда я поняла, одна женщина раскрыла мне эту идею, она на очень простом примере рассказала: представляете, я вот теперь иду в магазин и мне не нужно оправдываться, менять этикетки с ценой тех вещей, которые я купила. И когда женщина начинает в мелочах понимать, что она сама себе хозяйка и что она может делать, что она хочет, и что она может выбирать, как ей делать и как себя вести и где, с кем встречаться, это многих женщин обескураживает. Потому что им казалось раньше, что они не смогут прожить без мужчины.
Татьяна Вольтская: Марина любит путешествовать, часто бывает за границей и четко улавливает разницу отношения к себе и к разведенным женщинам вообще здесь и там.
Марина: Отношение мужчин и женщин там и в России разнится не в пользу России. У нас, конечно, в какой-то степени осуждение. Были действительно такие знакомства, даже в Финляндии был один знакомый, даже не один, который говорил: как, такую красивую? У нас бы сказали: как такую красивую бросил муж? А там сказали: как, такая красивая, и вы живете одна? То есть другая постановка вопроса. Я не одна, но меня это устраивает. А здесь это пока что на сегодняшний момент я могу признаться, что я не поставила штамп о разводе, хотя документы все я оформила. Если я куда-то прихожу в какую-то компанию, в какую-то бюрократическую, то в моем паспорте стоит штамп, что я замужем. Я никогда этим не воспользовалась, но мне так спокойнее. Когда мне говорили: перестань плакать, не жди, что он вернется или не вернется, ты самодостаточная, наслаждайся свободой. Я плакала и говорила: зачем мне эта свобода? Она не мне нужна, я же домашняя такая девочка. Но в 50 лет я уже не девочка. И в 52 года жизнь только началась.
Татьяна Вольтская: Говорила Марина, счастливая разведенная женщина.
