Программу ведет Евгения Назарец. Принимает участие заместитель директора Института стран СНГ Владимир Жарихин.
Евгения Назарец: На сегодняшний день Россия и Белоруссия вряд ли способны совершить существенный прорыв в экономических отношениях без более глубокой политической интеграции двух государств, - такой точки зрения придерживается заместитель директора Института стран СНГ Владимир Жарихин.
Владимир Жарихин: Я не сторонник разделения взаимоотношений между государствами на чисто политику, чисто экономику. Такого не бывает. Тем более что чем сильнее интеграционные процессы между странами, тем сильнее политические вопросы влияют на экономику и на наоборот, то есть это взаимозависимость, и отделить одно от другого исключительно сложно.
Евгения Назарец: Выработка совместных действий правительств Белоруссии и России по минимизации последствий финансового кризиса… Экономики двух стран испытали такие явления, как девальвация национальной валюты за этот год. Есть, наверное, какие-то другие сходные реакции экономик двух стран. И все-таки можно ли говорить о том, что Россия и Белоруссия могут существенно в союзе, так сказать, повлиять на минимизацию последствий кризиса?
Владимир Жарихин: По крайней мере, Россия и Белоруссия могут минимизировать действия, противоречащие друг другу, которые повредят экономике и Белоруссии, и России. Поэтому, безусловно, финансовый кризис поразил весь мир, и не только маленькая Белоруссия, но и большая Россия являются не основными игроками, которые могут влиять на этот кризис. Но тем не менее для себя минимизировать последствия собственных ошибок в ходе этого кризиса Россия и Белоруссия, безусловно, могут.
Евгения Назарец: Подвинет ли это как-то решение вопроса создания финансовых систем интегрированных?
Владимир Жарихин: С моей точки зрения, проблема состоит в том, о чем вы говорили как раз - в политике. Дело в том, что практически все возможности для экономической интеграции без интеграции политической уже исчерпаны. Кстати, такая проблема в свое время, в конце 1960-х - начале 1970-х годов возникала в тогда нарождавшемся Евросоюзе. Дальнейшая экономическая интеграция возможна при введении элементов интеграции политической, создании наднациональных органов. Боюсь, что пока к этому не готовы политические элиты ни Белоруссии, ни России. И поэтому в определенной степени наблюдается застой в дальнейших интеграционные процессах в рамках союзного государства.
Евгения Назарец: Имеет ли на эту политическую составляющую какое-либо влияние неравновесность политиков, которые принимают участие в подобного рода переговорах. Скажем, Путина считают практически теневым лидером страны, хоть он уже и не президент, а премьер, но тем не менее. Но предстоит вести ему разговор с людьми, известность которых и влиятельность в политике может быть подвергнута сомнению. Может быть, вот это создает некий момент соперничества или недовольства ситуацией со стороны белорусских политических элит? Вот все время на вторых ролях.
Владимир Жарихин: Здесь, мне кажется, проблема не в неравновесности политического веса в своих странах тех или иных представителей, но мы прекрасно понимаем, с кем бы в Белоруссии, учитывая специфику политической структуры этой страны, не разговаривали, все равно разговор ведется с Лукашенко. Тут проблема другая, это проблема, которая даже в Евросоюзе при его формировании решалась достаточно сложно: неравновесность разных стран. А здесь ее решение еще сложнее, потому что белорусская экономика составляет порядка 3% российской. Поэтому равноправные решения - по принципу "одна страна - один голос" - безусловно, неприемлемы для России. Многие субъекты Российской Федерации имеют экономики, население, территории большие, чем Белоруссии. С другой стороны, какая-либо прямая пропорциональность по отношению к принятию решений, опять же, по территории, населению или ВВП неприемлема для Белоруссии, таким образом, становится довлеющая роль России, на что Белоруссия не соглашается. В Евросоюзе сейчас тоже возникают эти проблемы. Мы знаем судьбу неудавшуюся конституции и судьбу не очень простую нынешних Лиссабонских соглашений. Да и мы помним тот торг, который велся разными странами по поводу квоты на голоса при принятии решений. А здесь это усугубляется именно наличием только двух субъектов и очень разных по экономическому, ну, и другому весу в мире.
Евгения Назарец: На сегодняшний день Россия и Белоруссия вряд ли способны совершить существенный прорыв в экономических отношениях без более глубокой политической интеграции двух государств, - такой точки зрения придерживается заместитель директора Института стран СНГ Владимир Жарихин.
Владимир Жарихин: Я не сторонник разделения взаимоотношений между государствами на чисто политику, чисто экономику. Такого не бывает. Тем более что чем сильнее интеграционные процессы между странами, тем сильнее политические вопросы влияют на экономику и на наоборот, то есть это взаимозависимость, и отделить одно от другого исключительно сложно.
Евгения Назарец: Выработка совместных действий правительств Белоруссии и России по минимизации последствий финансового кризиса… Экономики двух стран испытали такие явления, как девальвация национальной валюты за этот год. Есть, наверное, какие-то другие сходные реакции экономик двух стран. И все-таки можно ли говорить о том, что Россия и Белоруссия могут существенно в союзе, так сказать, повлиять на минимизацию последствий кризиса?
Владимир Жарихин: По крайней мере, Россия и Белоруссия могут минимизировать действия, противоречащие друг другу, которые повредят экономике и Белоруссии, и России. Поэтому, безусловно, финансовый кризис поразил весь мир, и не только маленькая Белоруссия, но и большая Россия являются не основными игроками, которые могут влиять на этот кризис. Но тем не менее для себя минимизировать последствия собственных ошибок в ходе этого кризиса Россия и Белоруссия, безусловно, могут.
Евгения Назарец: Подвинет ли это как-то решение вопроса создания финансовых систем интегрированных?
Владимир Жарихин: С моей точки зрения, проблема состоит в том, о чем вы говорили как раз - в политике. Дело в том, что практически все возможности для экономической интеграции без интеграции политической уже исчерпаны. Кстати, такая проблема в свое время, в конце 1960-х - начале 1970-х годов возникала в тогда нарождавшемся Евросоюзе. Дальнейшая экономическая интеграция возможна при введении элементов интеграции политической, создании наднациональных органов. Боюсь, что пока к этому не готовы политические элиты ни Белоруссии, ни России. И поэтому в определенной степени наблюдается застой в дальнейших интеграционные процессах в рамках союзного государства.
Евгения Назарец: Имеет ли на эту политическую составляющую какое-либо влияние неравновесность политиков, которые принимают участие в подобного рода переговорах. Скажем, Путина считают практически теневым лидером страны, хоть он уже и не президент, а премьер, но тем не менее. Но предстоит вести ему разговор с людьми, известность которых и влиятельность в политике может быть подвергнута сомнению. Может быть, вот это создает некий момент соперничества или недовольства ситуацией со стороны белорусских политических элит? Вот все время на вторых ролях.
Владимир Жарихин: Здесь, мне кажется, проблема не в неравновесности политического веса в своих странах тех или иных представителей, но мы прекрасно понимаем, с кем бы в Белоруссии, учитывая специфику политической структуры этой страны, не разговаривали, все равно разговор ведется с Лукашенко. Тут проблема другая, это проблема, которая даже в Евросоюзе при его формировании решалась достаточно сложно: неравновесность разных стран. А здесь ее решение еще сложнее, потому что белорусская экономика составляет порядка 3% российской. Поэтому равноправные решения - по принципу "одна страна - один голос" - безусловно, неприемлемы для России. Многие субъекты Российской Федерации имеют экономики, население, территории большие, чем Белоруссии. С другой стороны, какая-либо прямая пропорциональность по отношению к принятию решений, опять же, по территории, населению или ВВП неприемлема для Белоруссии, таким образом, становится довлеющая роль России, на что Белоруссия не соглашается. В Евросоюзе сейчас тоже возникают эти проблемы. Мы знаем судьбу неудавшуюся конституции и судьбу не очень простую нынешних Лиссабонских соглашений. Да и мы помним тот торг, который велся разными странами по поводу квоты на голоса при принятии решений. А здесь это усугубляется именно наличием только двух субъектов и очень разных по экономическому, ну, и другому весу в мире.
