Григорий Явлинский в эфире Радио Свобода рассказал о своих оценках внешней и внутренней политики России, о впечатлениях от встречи с президентом Медведевым.
- Обострение отношений с Белоруссией - это экономическая проблема в отношениях России и Белоруссии или политическая?
- Это абсолютно политическая история. Связана она с тем, что Лукашенко не может воспринимать стилистику нынешней российской власти. Он все время сталкивается с разными действиями со стороны российской власти, похожими на его собственные. Полюсы одинаковые, и они отталкиваются.
- Получается, что речь идет только о стилистике, но не сути политики?
- Нет, здесь есть суть политики, просто до нее дело не дошло. Суть политики заключается в том, что есть абсолютное желание со стороны России доминировать в отношении Белоруссии. Лукашенко пытается этому как-то противостоять в той форме, в которой он в состоянии это делать, а давление усиливается.
- Может он противостоять успешно, как вы считаете?
- Сложный вопрос, потому что это зависит от того, насколько он будет готов к взаимодействию с другими партнерами, например, с Украиной или с Евросоюзом. Это еще зависит от того, насколько его возможные партнеры в Евросоюзе или в Украине окажутся умны и способны к работе в этом направлении.
- Вы думаете, что, скажем, Европейский Союз наверняка знает, что сближение с Белоруссией вызовет очень резкую негативную реакцию Москвы, но будет все-таки способен на развитие отношений с Лукашенко?
- Не знаю. Европейский Союз не всегда понимает по существу, что нужно делать. На примере Украины мы очень четко можем видеть, что он просто часто не справляется с задачей.
- Ситуация в российско-белорусских отношениях сейчас открытая, и трудно предсказать, чем закончится нынешний виток противостояния?
- Ситуация будет довольно долго в таком открытом состоянии, потому что у Лукашенко есть целый ряд вариантов действий. Если он на них пойдет, то это может продолжаться довольно долго. Например, если у него будет какое-то взаимопонимание с Украиной в отношении транзита газа, это будет очень существенная вещь. Москва все время добивается сфер влияния. Пример Белоруссии очень ярко показывает: можно сколько угодно добиваться сфер влияния, но если те, кого вы хотите причислить к своей сфере влияния, не желают быть в этой сфере влияния, то ничего не получится.
- А вы как думаете, удастся заставить Белоруссию признать независимость Южной Осетии и Абхазии? В конце концов, Лукашенко согласится на это или нет?
- Говоря откровенно, психоаналитический характер изучения личности Александра Григорьевича Лукашенко мне не представляется столь уж содержательно интересным. Может быть, они его заставят, может быть, они его не заставят. Факт заключается в том, что крайне непродуктивная, неумелая стилистика политики Российской Федерации, с одной стороны, а с другой стороны - весьма контпродуктивное формулирование внешнеполитических приоритетов. Включая попытку создать зону влияния там, где не хотят видеть этого влияния, и там, где практически кроме газа нечего предложить. Все это обрекает российскую внешнюю политику на какие-то мифы, фантазии и выдумки, которые заканчиваются бессмысленными разговорами о наднациональных валютах в сотрудничестве с Бразилией, изображением какой-то дружбы с Китаем.
- Сегодня в Москве принимают китайского лидера Ху Цзиньтао. По сумме международных встреч последней недели (встреча в верхах ОДБК в минувшие выходные, саммит ШОС, саммит новой организации БРИК) создается впечатление, что Москва по-новому расставляет акценты в своей внешнеполитической стратегии. Венец всей этой активности - встреча с китайским руководителем - показывает, кого Москва видит в качестве главного своего партнера.
- Хотел бы только заметить, что вряд ли Китай видит в Москве своего главного партнера. Руководители России не понимают этого. Китай - величина такого масштаба, такое коммунистическое образование, которое относится к ним абсолютно прагматически, абсолютно непропорционально и неадекватно по сравнению с тем, что они хотят выстроить.
- Вы думаете, что из идеи наднациональной валюты ничего не выйдет?
- Я не вижу пока никаких оснований для какого-либо серьезного разговора на эту тему. Мне даже было бы интересно понять - неужели он сами в это верят, особенно учитывая, что нынешний спад ВВП в России может сравниться только со спадом, который был 15 лет назад, в 1993-1994 годах. В этих условиях рассуждения, что мы сейчас придумаем новые деньги, вещь очень сомнительная.
- Как вы оцениваете общую социально-экономическую обстановку в стране? Насколько серьезными могут быть, по вашим оценкам, социальные выступления?
- Это дело осени и может быть связано скорее с городами, где действительно падает занятость. В целом, я не думаю, что мечты о социально-экономических выступлениях трудящихся имеют серьезные основания. В нашей стране так не происходит. В нашей стране нет никаких выступлений очень долго, а потом произойдет одномоментный обвал всего.
- Означает ли это, что у власти есть еще резерв - возможности для маневра, для проведения иной экономической политики?
- Если правда, что резервы существуют, если это правда, то резерв есть - и временной, и финансовый. Нет понимания, желания, умения и политической воли. Нет ничего, кроме резерва времени и резерва финансового.
- А почему вы считаете, что они не хотят справиться с этой ситуацией? Ведь, в конце концов, может случиться так, что просто властная табуретка из-под них вылетит.
- Они не то чтобы не хотят, они бы и не против, но так, чтобы не рисковать и ничего не делать.
- Какие меры вам представляются первоочередными для изменения экономической ситуации в лучшую сторону?
- Я считаю, что самым главным является развитие внутреннего спроса. Оно должно быть очень масштабным, я бы сказал, беспрецедентным. Думаю, что было бы правильно, если бы накопленные резервы были использованы для того, чтобы максимально развивать внутренний спрос - в частности, объявить программу, которую я бы назвал "Земля, дома, дороги". Давать людям землю, подводить коммуникации, строить дороги, создавать возможность строительства индивидуальных домов по всей стране, особенно за Уралом, на востоке. Такие возможности впервые у России есть, и они реальные. Не пользоваться такими возможностями - не просто экономическая ошибка, это гораздо больше, чем просто ошибка.
- Вы ведете разговор в стратегическом ключе. Насколько я понимаю, это программа, которая могла бы стать центральной для развития российской экономики. Кажется, российская власть действует, как будто играя в пинг-понг, быстро пытаясь отбить неприятные подачи со стороны финансового кризиса, который рассматривается ею как противник. Есть какая-то тактика, более или менее успешная, но нет стратегии.
- Есть стратегия. Только стратегия заключается в том, чтобы ждать, пока в Америке наладятся дела. Вот и вся стратегия. Ругать Америку, критиковать, делать из нее врага, раздавать всем указания, как кто должен жить, всех воспитывать, преподавать всем моральные и экономические уроки, а при этом сидеть и ждать, когда американцы наладят экономику, чтобы в Европе начала подниматься экономика, чтобы все вернулось на круги своя. Можно твердо сказать, что стратегия выхода из кризиса - сидеть и ждать!
- Вы не так давно встречались с президентом России Дмитрием Медведевым. У вас, очевидно, была возможность высказать часть из того, о чем мы с вами сейчас говорим, президенту. Какова его реакция?
- Я не только высказал, ему записка была передана. Там было сказано практически обо всем, что мы обсуждаем. Она опубликована, висит, в частности, на моем сайте. Можно ее прочитать.
- Но там нет ничего о реакции Медведева.
- А реакцию Медведева все видели. Он, в общем, что-то отвечал. Вот, собственно, и все. Говорил - да, это правильно, но, может быть, мы сейчас не будем так делать или будем делать как-то иначе.
- Серьезного разговора не было?
- Углубленного, действительно серьезного разговора о том, как выходить из кризиса - не было. Он просто выслушивал все эти соображения и немножко на них реагировал.
- Обострение отношений с Белоруссией - это экономическая проблема в отношениях России и Белоруссии или политическая?
- Это абсолютно политическая история. Связана она с тем, что Лукашенко не может воспринимать стилистику нынешней российской власти. Он все время сталкивается с разными действиями со стороны российской власти, похожими на его собственные. Полюсы одинаковые, и они отталкиваются.
- Получается, что речь идет только о стилистике, но не сути политики?
- Нет, здесь есть суть политики, просто до нее дело не дошло. Суть политики заключается в том, что есть абсолютное желание со стороны России доминировать в отношении Белоруссии. Лукашенко пытается этому как-то противостоять в той форме, в которой он в состоянии это делать, а давление усиливается.
- Может он противостоять успешно, как вы считаете?
Европейский Союз не всегда понимает по существу, что нужно делать. На примере Украины мы очень четко можем видеть, что он просто часто не справляется с задачей
- Сложный вопрос, потому что это зависит от того, насколько он будет готов к взаимодействию с другими партнерами, например, с Украиной или с Евросоюзом. Это еще зависит от того, насколько его возможные партнеры в Евросоюзе или в Украине окажутся умны и способны к работе в этом направлении.
- Вы думаете, что, скажем, Европейский Союз наверняка знает, что сближение с Белоруссией вызовет очень резкую негативную реакцию Москвы, но будет все-таки способен на развитие отношений с Лукашенко?
- Не знаю. Европейский Союз не всегда понимает по существу, что нужно делать. На примере Украины мы очень четко можем видеть, что он просто часто не справляется с задачей.
- Ситуация в российско-белорусских отношениях сейчас открытая, и трудно предсказать, чем закончится нынешний виток противостояния?
- Ситуация будет довольно долго в таком открытом состоянии, потому что у Лукашенко есть целый ряд вариантов действий. Если он на них пойдет, то это может продолжаться довольно долго. Например, если у него будет какое-то взаимопонимание с Украиной в отношении транзита газа, это будет очень существенная вещь. Москва все время добивается сфер влияния. Пример Белоруссии очень ярко показывает: можно сколько угодно добиваться сфер влияния, но если те, кого вы хотите причислить к своей сфере влияния, не желают быть в этой сфере влияния, то ничего не получится.
- А вы как думаете, удастся заставить Белоруссию признать независимость Южной Осетии и Абхазии? В конце концов, Лукашенко согласится на это или нет?
- Говоря откровенно, психоаналитический характер изучения личности Александра Григорьевича Лукашенко мне не представляется столь уж содержательно интересным. Может быть, они его заставят, может быть, они его не заставят. Факт заключается в том, что крайне непродуктивная, неумелая стилистика политики Российской Федерации, с одной стороны, а с другой стороны - весьма контпродуктивное формулирование внешнеполитических приоритетов. Включая попытку создать зону влияния там, где не хотят видеть этого влияния, и там, где практически кроме газа нечего предложить. Все это обрекает российскую внешнюю политику на какие-то мифы, фантазии и выдумки, которые заканчиваются бессмысленными разговорами о наднациональных валютах в сотрудничестве с Бразилией, изображением какой-то дружбы с Китаем.
- Сегодня в Москве принимают китайского лидера Ху Цзиньтао. По сумме международных встреч последней недели (встреча в верхах ОДБК в минувшие выходные, саммит ШОС, саммит новой организации БРИК) создается впечатление, что Москва по-новому расставляет акценты в своей внешнеполитической стратегии. Венец всей этой активности - встреча с китайским руководителем - показывает, кого Москва видит в качестве главного своего партнера.
- Хотел бы только заметить, что вряд ли Китай видит в Москве своего главного партнера. Руководители России не понимают этого. Китай - величина такого масштаба, такое коммунистическое образование, которое относится к ним абсолютно прагматически, абсолютно непропорционально и неадекватно по сравнению с тем, что они хотят выстроить.
- Вы думаете, что из идеи наднациональной валюты ничего не выйдет?
- Я не вижу пока никаких оснований для какого-либо серьезного разговора на эту тему. Мне даже было бы интересно понять - неужели он сами в это верят, особенно учитывая, что нынешний спад ВВП в России может сравниться только со спадом, который был 15 лет назад, в 1993-1994 годах. В этих условиях рассуждения, что мы сейчас придумаем новые деньги, вещь очень сомнительная.
- Как вы оцениваете общую социально-экономическую обстановку в стране? Насколько серьезными могут быть, по вашим оценкам, социальные выступления?
- Это дело осени и может быть связано скорее с городами, где действительно падает занятость. В целом, я не думаю, что мечты о социально-экономических выступлениях трудящихся имеют серьезные основания. В нашей стране так не происходит. В нашей стране нет никаких выступлений очень долго, а потом произойдет одномоментный обвал всего.
- Означает ли это, что у власти есть еще резерв - возможности для маневра, для проведения иной экономической политики?
- Если правда, что резервы существуют, если это правда, то резерв есть - и временной, и финансовый. Нет понимания, желания, умения и политической воли. Нет ничего, кроме резерва времени и резерва финансового.
- А почему вы считаете, что они не хотят справиться с этой ситуацией? Ведь, в конце концов, может случиться так, что просто властная табуретка из-под них вылетит.
- Они не то чтобы не хотят, они бы и не против, но так, чтобы не рисковать и ничего не делать.
- Какие меры вам представляются первоочередными для изменения экономической ситуации в лучшую сторону?
- Я считаю, что самым главным является развитие внутреннего спроса. Оно должно быть очень масштабным, я бы сказал, беспрецедентным. Думаю, что было бы правильно, если бы накопленные резервы были использованы для того, чтобы максимально развивать внутренний спрос - в частности, объявить программу, которую я бы назвал "Земля, дома, дороги". Давать людям землю, подводить коммуникации, строить дороги, создавать возможность строительства индивидуальных домов по всей стране, особенно за Уралом, на востоке. Такие возможности впервые у России есть, и они реальные. Не пользоваться такими возможностями - не просто экономическая ошибка, это гораздо больше, чем просто ошибка.
- Вы ведете разговор в стратегическом ключе. Насколько я понимаю, это программа, которая могла бы стать центральной для развития российской экономики. Кажется, российская власть действует, как будто играя в пинг-понг, быстро пытаясь отбить неприятные подачи со стороны финансового кризиса, который рассматривается ею как противник. Есть какая-то тактика, более или менее успешная, но нет стратегии.
- Есть стратегия. Только стратегия заключается в том, чтобы ждать, пока в Америке наладятся дела. Вот и вся стратегия. Ругать Америку, критиковать, делать из нее врага, раздавать всем указания, как кто должен жить, всех воспитывать, преподавать всем моральные и экономические уроки, а при этом сидеть и ждать, когда американцы наладят экономику, чтобы в Европе начала подниматься экономика, чтобы все вернулось на круги своя. Можно твердо сказать, что стратегия выхода из кризиса - сидеть и ждать!
- Вы не так давно встречались с президентом России Дмитрием Медведевым. У вас, очевидно, была возможность высказать часть из того, о чем мы с вами сейчас говорим, президенту. Какова его реакция?
- Я не только высказал, ему записка была передана. Там было сказано практически обо всем, что мы обсуждаем. Она опубликована, висит, в частности, на моем сайте. Можно ее прочитать.
- Но там нет ничего о реакции Медведева.
- А реакцию Медведева все видели. Он, в общем, что-то отвечал. Вот, собственно, и все. Говорил - да, это правильно, но, может быть, мы сейчас не будем так делать или будем делать как-то иначе.
- Серьезного разговора не было?
- Углубленного, действительно серьезного разговора о том, как выходить из кризиса - не было. Он просто выслушивал все эти соображения и немножко на них реагировал.
