В сформированном по итогам состоявшихся недавно выборов Европейском парламенте прошло крупное политическое перемещение. Из крупнейшей на данный момент фракции партий-победительниц – фракции под названием "Европейская народная партия, Христианские демократы и Европейские демократы" - выделилась новая политическая группировка.
О смысле и значении этого события, а также о принципах формирования и функционирования Европейского союза как единого организма - обозреватель Радио Свобода Ефим Фиштейн:
- Это не столько раскол фракции, сколько возникновение в ее недрах новой группировки. Между христианскими демократами и консервативными партиями Европы существуют некоторые мировоззренческие несовпадения, однако это не означает, что партии нельзя считать правоцентристскими.
Внутри крупнейшей фракции Европарламента давно зрел своего рода бунт на корабле. В частности, ядром нового формирования является британская Консервативная партия - ведущая консервативная сила на континенте. Она давно высказывала определенное несогласие с политикой христианских демократов Европарламента, где первую скрипку, естественно, играют немецкие христианские демократы или, скажем, испанские "народники". Вместе с британскими консервативными депутатами в данном случае выступает фракция польских консервативных депутатов из "Права и Справедливости", а также представители чешской Гражданской демократической партии, основанной когда-то нынешним президентом страны Вацлавом Клаусом.
Для того чтобы в Европейском парламенте вообще могла быть создана фракция депутатов, нужно не менее 25 мандатов из семи стран. В данном случае, чтобы выполнить это требование, объединились депутаты из 8 государств, в общей сложности фракция насчитывает 55 членов. Нет сомнения, что там, где мировоззренческие позиции совпадают, консервативная фракция будет голосовать вместе с оставшейся частью фракции христианских демократов.
- Почему же это партийно-политическое размежевание так важно для Европейского парламента - и вообще для политической жизни Западной Европы?
- Потому что есть партии, которые с большей или меньшей долей скептицизма относятся к нынешним европейским институтам, к формам их функционирования. Многие на консервативной стороне политического спектра считают, что европейские институты сильно забюрократизированы, и хотели бы их реформировать. Другие, однако же, наоборот, считают себя – как они говорят – еврооптимистами. Таких еврооптимистов достаточно не только среди представителей Социалистической фракции, но и среди христианских демократов. Это вызывало значительное недовольство как в кругах британских консервативных мыслителей, так и среди, скажем, членов чешской Гражданской демократической партии. Поэтому давно созревала мысль выделиться в отдельную фракцию - и уже, так сказать, с чистых партийных позиций атаковать брюссельскую бюрократию.
- Европейский союз - уникальное политическое образование, которому нет аналогов в мировой политической истории. Означает ли это, что Евросоюз представляет собой единый - или объединенный - политический организм? Можно ли говорить, что эти 27 стран Европейского союза - единое политическое тело?
- Этого говорить никак нельзя; политологи этого и не утверждают. Евросоюз, что называется, брак по расчету. Это – пока что - международная организация, которая объединяет страны по интересам, дает им какие-то общие правила сосуществования. И при этом Евросоюз еще не формирует то, что в политологии называется политическим народом. Политического народа "европейцы" не существует. Поэтому и Брюссельская комиссия, и Европейский парламент столь разделены, фрагментированы на отдельные фракции.
- Вы употребили слово "еще". Такой политический народ формируется?
- Многие считают, что нет. Несмотря на все, что объединяет европейцев, формирование политического народа пока не происходит. Доказательством этому могут послужить, скажем, и недавно прошедшие выборы: на них лишь единственная партия – и то маргинальная, "Либертас", партия евроскептиков - выставляла своих кандидатов по всей Европе как единая политическая сила. Другой единой европейской политической партии не существует. Выборы проводятся по национальному признаку - и, как правило, на них доминируют местные национально-политические интересы; а в результате выбираются депутаты в Европейский парламент. Прорастания европейских государств в единое надгосударственное, сверхгосударственное образование пока не произошло.
- Происходит ли это прорастание сейчас? Или, может быть, произойдет в ближайшее время?
- Кто знает... Многие считают это кошмарным, черным сценарием для Европы. Одни не хотят лишаться специфических национальных черт и не хотят унификации всего континента - где не было бы существенных различий между, скажем, югом Италии и севером Норвегии. А есть политические мыслители, которые считают это идеалом.
- В этом случае являются ли политические органы Европейского союза малоэффективными? Или вообще неэффективными?
- Мы регулярно сталкиваемся с их низкой эффективностью, которая не может быть фактически замещена даже созданием какой-то должности общеевропейского президента или министра иностранных дел. Ведь и он не будет властен проводить единую внешнюю политику: у государств Европы по-прежнему сохраняются различные политические ориентации. Если Франция смотрит, скажем, на юг, в область Средиземноморья, то те же Варшава, Прага или Будапешт смотрят скорее на Восток - со своими восточными соседями им приходится жить, прежде всего они должны принимать в расчет это. Выработать совершенно единую, общую для всех политику крайне сложно. Разве что только на основе общих человеческих ценностей - но они ведь общие не только для европейцев.
О смысле и значении этого события, а также о принципах формирования и функционирования Европейского союза как единого организма - обозреватель Радио Свобода Ефим Фиштейн:
- Это не столько раскол фракции, сколько возникновение в ее недрах новой группировки. Между христианскими демократами и консервативными партиями Европы существуют некоторые мировоззренческие несовпадения, однако это не означает, что партии нельзя считать правоцентристскими.
Внутри крупнейшей фракции Европарламента давно зрел своего рода бунт на корабле. В частности, ядром нового формирования является британская Консервативная партия - ведущая консервативная сила на континенте. Она давно высказывала определенное несогласие с политикой христианских демократов Европарламента, где первую скрипку, естественно, играют немецкие христианские демократы или, скажем, испанские "народники". Вместе с британскими консервативными депутатами в данном случае выступает фракция польских консервативных депутатов из "Права и Справедливости", а также представители чешской Гражданской демократической партии, основанной когда-то нынешним президентом страны Вацлавом Клаусом.
Для того чтобы в Европейском парламенте вообще могла быть создана фракция депутатов, нужно не менее 25 мандатов из семи стран. В данном случае, чтобы выполнить это требование, объединились депутаты из 8 государств, в общей сложности фракция насчитывает 55 членов. Нет сомнения, что там, где мировоззренческие позиции совпадают, консервативная фракция будет голосовать вместе с оставшейся частью фракции христианских демократов.
- Почему же это партийно-политическое размежевание так важно для Европейского парламента - и вообще для политической жизни Западной Европы?
Политического народа "европейцы" не существует. Поэтому и Брюссельская комиссия, и Европейский парламент столь разделены, фрагментированы на отдельные фракции
- Потому что есть партии, которые с большей или меньшей долей скептицизма относятся к нынешним европейским институтам, к формам их функционирования. Многие на консервативной стороне политического спектра считают, что европейские институты сильно забюрократизированы, и хотели бы их реформировать. Другие, однако же, наоборот, считают себя – как они говорят – еврооптимистами. Таких еврооптимистов достаточно не только среди представителей Социалистической фракции, но и среди христианских демократов. Это вызывало значительное недовольство как в кругах британских консервативных мыслителей, так и среди, скажем, членов чешской Гражданской демократической партии. Поэтому давно созревала мысль выделиться в отдельную фракцию - и уже, так сказать, с чистых партийных позиций атаковать брюссельскую бюрократию.
- Европейский союз - уникальное политическое образование, которому нет аналогов в мировой политической истории. Означает ли это, что Евросоюз представляет собой единый - или объединенный - политический организм? Можно ли говорить, что эти 27 стран Европейского союза - единое политическое тело?
- Этого говорить никак нельзя; политологи этого и не утверждают. Евросоюз, что называется, брак по расчету. Это – пока что - международная организация, которая объединяет страны по интересам, дает им какие-то общие правила сосуществования. И при этом Евросоюз еще не формирует то, что в политологии называется политическим народом. Политического народа "европейцы" не существует. Поэтому и Брюссельская комиссия, и Европейский парламент столь разделены, фрагментированы на отдельные фракции.
- Вы употребили слово "еще". Такой политический народ формируется?
- Многие считают, что нет. Несмотря на все, что объединяет европейцев, формирование политического народа пока не происходит. Доказательством этому могут послужить, скажем, и недавно прошедшие выборы: на них лишь единственная партия – и то маргинальная, "Либертас", партия евроскептиков - выставляла своих кандидатов по всей Европе как единая политическая сила. Другой единой европейской политической партии не существует. Выборы проводятся по национальному признаку - и, как правило, на них доминируют местные национально-политические интересы; а в результате выбираются депутаты в Европейский парламент. Прорастания европейских государств в единое надгосударственное, сверхгосударственное образование пока не произошло.
- Происходит ли это прорастание сейчас? Или, может быть, произойдет в ближайшее время?
- Кто знает... Многие считают это кошмарным, черным сценарием для Европы. Одни не хотят лишаться специфических национальных черт и не хотят унификации всего континента - где не было бы существенных различий между, скажем, югом Италии и севером Норвегии. А есть политические мыслители, которые считают это идеалом.
- В этом случае являются ли политические органы Европейского союза малоэффективными? Или вообще неэффективными?
- Мы регулярно сталкиваемся с их низкой эффективностью, которая не может быть фактически замещена даже созданием какой-то должности общеевропейского президента или министра иностранных дел. Ведь и он не будет властен проводить единую внешнюю политику: у государств Европы по-прежнему сохраняются различные политические ориентации. Если Франция смотрит, скажем, на юг, в область Средиземноморья, то те же Варшава, Прага или Будапешт смотрят скорее на Восток - со своими восточными соседями им приходится жить, прежде всего они должны принимать в расчет это. Выработать совершенно единую, общую для всех политику крайне сложно. Разве что только на основе общих человеческих ценностей - но они ведь общие не только для европейцев.
