Людмила Георгиевна Зыкина – образец классического пути из низов наверх, пройденного по праву огромного таланта и по всем ступенькам, предлагаемым историей страны. Токарь в войну (прибавила себе два года, чтобы работать на заводе), хор Пятницкого – после войны, сольная карьера – немногим позже и до наших дней; Герой Соцтруда, лауреат Ленинской премии et всяческая наградная cetera, какая только возможна в Советском Союзе…
За исключением этого, вполне советского пути – типичного "Светлого пути", только в певческом деле, - во всем остальном Людмила Зыкина была весьма мало похожа на остальных советских артистов; при том, что ее голос, по факту - это и есть СССР. Зыкина была героиней анекдотов - совсем не злых, а наоборот, пропитанных восхищением ее русской статью: "Зачем петь? Не надо петь. Ты туда ходи, сюда ходи". Редкая у нас вещь – анекдоты про певцов, даже самых популярных. Про Зыкину – были.
Она была величественна, до монументальности. И ее величественность – в отличие от попыток многих прочих людей сцены выглядеть величественно – в глазах советского народа воспринималась как нечто само собой разумеющееся и ни в коем случае не подлежащее снижению. Во всем - включая и слишком человеческое. Если молва приписывала Людмиле Георгиевне роман, то в качестве избранника Зыкиной сарафанное радио определяло Алексея Косыгина – советского премьера, не больше и не меньше.
Зыкина была - в точном соответствии с фамилией - зычна. Причем на весь мир. Точнее, для той его части, которая когда-либо интересовалась тем, что звучит за железным занавесом; тем хуже для остальных, ленивых и нелюбопытных. Зыкина рвала в клочья знаменитый парижский зал "Олимпия" и пела с битлами – тогда еще всеми четверыми - под рюмку и настроение. А потом списывала им слова русских песен. И если это даже и легенда, то ни про кого другого таких легенд у нас не рассказывали. Как и анекдотов.
Людмила Зыкина не была партийной. И при этом вполне проходная, "датская" – к очередному юбилею – кантата Родиона Щедрина "Ленин в сердце народном" с ее участием выходила на уровень совершенно экзистенциальной, всемирной – и при этом искренней - скорби. Финал кантаты, спетый Зыкиной a capella - "Спи спокойно, спи, дорогой Ильич, вечно будет тебе вспоминание…" – заставлял плакать по давно умершему Владимиру Ульянову. Не по вождю – по человеку. Вопреки полному нежеланию слушателя это делать – в том числе и по политическим убеждениям, если таковые вообще приложимы к настоящей скорби.
Оплакать с такой силой саму Людмилу Георгиевну сегодня, пожалуй, и некому. В России – так точно.
Течет река Волга...
За исключением этого, вполне советского пути – типичного "Светлого пути", только в певческом деле, - во всем остальном Людмила Зыкина была весьма мало похожа на остальных советских артистов; при том, что ее голос, по факту - это и есть СССР. Зыкина была героиней анекдотов - совсем не злых, а наоборот, пропитанных восхищением ее русской статью: "Зачем петь? Не надо петь. Ты туда ходи, сюда ходи". Редкая у нас вещь – анекдоты про певцов, даже самых популярных. Про Зыкину – были.
Она была величественна, до монументальности. И ее величественность – в отличие от попыток многих прочих людей сцены выглядеть величественно – в глазах советского народа воспринималась как нечто само собой разумеющееся и ни в коем случае не подлежащее снижению. Во всем - включая и слишком человеческое. Если молва приписывала Людмиле Георгиевне роман, то в качестве избранника Зыкиной сарафанное радио определяло Алексея Косыгина – советского премьера, не больше и не меньше.
Зыкина рвала в клочья знаменитый парижский зал "Олимпия" и пела с битлами – тогда еще всеми четверыми - под рюмку и настроение
Зыкина была - в точном соответствии с фамилией - зычна. Причем на весь мир. Точнее, для той его части, которая когда-либо интересовалась тем, что звучит за железным занавесом; тем хуже для остальных, ленивых и нелюбопытных. Зыкина рвала в клочья знаменитый парижский зал "Олимпия" и пела с битлами – тогда еще всеми четверыми - под рюмку и настроение. А потом списывала им слова русских песен. И если это даже и легенда, то ни про кого другого таких легенд у нас не рассказывали. Как и анекдотов.
Людмила Зыкина не была партийной. И при этом вполне проходная, "датская" – к очередному юбилею – кантата Родиона Щедрина "Ленин в сердце народном" с ее участием выходила на уровень совершенно экзистенциальной, всемирной – и при этом искренней - скорби. Финал кантаты, спетый Зыкиной a capella - "Спи спокойно, спи, дорогой Ильич, вечно будет тебе вспоминание…" – заставлял плакать по давно умершему Владимиру Ульянову. Не по вождю – по человеку. Вопреки полному нежеланию слушателя это делать – в том числе и по политическим убеждениям, если таковые вообще приложимы к настоящей скорби.
Оплакать с такой силой саму Людмилу Георгиевну сегодня, пожалуй, и некому. В России – так точно.
Течет река Волга...
