Воровать ли на работе? Принимать ли во внимание национальность поэта? Что делать с теми, кто облагораживает подъезд? Вечные советские вопросы вновь подняты на страницах блогов.
Тем, кто все еще тоскует по ушедшему Советскому Союзу, настоятельно рекомендуется тоску прекратить. Тосковать по тому, что не ушло – моветон и глупость. То, что советская империя никуда не делась – из мировоззрения, а потому и из совокупности частных мирозданий - наглядно показали три сюжета, активно обсуждавшиеся в русскоязычной блогосфере.
Первый сюжет получил популярность в начале недели – когда в одном из блогов появился ностальгический пост на тему советского детства в специфическом его проявлении: "а вот нам родители с работы приносили то-то и то-то" – разумеется, безвозмездно для работы. Был даже термин "несун", а в фольклоре – соответствующий лозунг: "Тащи с работы каждый гвоздь, ведь ты хозяин, а не гость". Популярный блогер Levkonoe – одна из немногих, кто не проникся общим умилением – отреагировала на это так:
Что пишут, а? "Мама работает в больнице медсестрой. Лет до 16 я понятия не имела, сколько стоят те или иные таблетки, вата, прокладки, гематоген и что спирт у простых людей не стоит на полочке литровыми бутылками, как у нас".
Меня возмущает дружное умиление автора поста и комментаторов - какие милые были их родители, как они заботились о семье.
Чуть позже Levkonoe, славящаяся как остроумием, так и знанием живописи советского периода, вывесила на обозрение картину, где изображено семейство у стола – со следующим комментарием:
...счастливая советская семья уютно и любовно завтракает ватрушками, от которых наотрез отказались избалованные деликатесами воспитанники детского дома (где работает мама), и пьет чай с сахаром, который совершенно не нужен обитателям дома престарелых (где папа работает завхозом) - по причине отсутствия у престарелых зубов, да и сахар пожилым вреден.
Тем не менее, комментаторы в основном не разделили мнения хозяйки блога – постоянно напоминая о старой советской же поэтической максиме: "все вокруг колхозное, все вокруг мое". Может, поэтому один из постов, закрывающих тему, ознаменовал капитуляцию протестантской этики перед советской практикой:
А вообще-то жаль, что многочисленные обсуждения получили перекос в сторону моральной оценки, воры они или так, шалуны...
Лучше бы поделились разными креативными способами выноса продукции.
Способами поделились. Что-что, а это у нашего человека – в крови. Впрочем, о крови – другой советский сюжет недели.
* * *
Поэт Борис Херсонский, живущий в Одессе, на страницах своего блога поднял – как он сам пишет – "больную тему". Из советских - пожалуй, одну из самых драматичных:
Слово "поэт" обычно нуждается в прилагательных. Ну, скажем - ранжировка. Великий, крупнейший, известный, заметный. Ну, по жанру - эпический, лирический, иронический. Но есть еще одно прилагательное, и тут-то и проблема. Русский поэт. Украинский поэт, пишущий на русском языке. Еврейский поэт, живущий на Украине и пишущий на русском языке.
Кровь. Сегодня в сети эта тема, столь непопулярная и неполиткорректная прежде, обрела права гражданства. Один известный русский писатель (русский во всех трех смыслах - по крови, по гражданству по языку) как-то сказал мне следующее:
- Ты не пишешь по-русски. Ты используешь русские слова, превращая русский язык в новый идиш.
Переходя от частного к общему, сформулируем это так: на каком бы языке ни писал еврей по крови, он создает еврейскую литературу на языке диаспоры. Кровь решает все. Кровь определяет уровень литературных достижений.
Редкий для темы случай: Борису Херсонскому – замечательному поэту и подлинному интеллигенту – удалось удержать столь раскаленный вопрос в рамках почти академических. При том, что именно реакция в национально-патриотическом сегменте Живого журнала – слишком предсказуемая, чтобы заострять на ней внимание – и вывела серию постов Херсонского в разряд наиболее популярных. Промежуточный итог, подведенный Борисом, таков:
Если русско-еврейская литература и впрямь существует, то судьба у нее более или менее определенная. Эмиграция значительно потрепала ряды русско-еврейской интеллигенции. Дети эмигрантов далеко не всегда грамотно говорят и пишут по-русски. Моя племянница прекрасно пишет прозу на английском языке, с русским у нее некоторые проблемы.
Думаю, что мы имеем дело с последним или предпоследним поколением евреев, пишущих стихи по-русски. Господа националы могут не беспокоиться.
Неизвестно, насколько поэт в России больше чем поэт. Но еврей в России – все еще однозначно больше, чем еврей. Особенно если он поэт. Особенно в диалоге со все большим количеством национально-озабоченных участников литературного процесса. Возвращение к такому уровню дискуссии – на очередном витке, как будто и не в новой России, а при том же советском пятом пункте в паспорте – это более чем печально. И это мягко сказано. Таки.
* * *
И последняя советская история недели – житейская. Популярный блогер Fritzmorgen встретил старого знакомого Григория – питерского сантехника, непьющего и не скандального, но с бланшем под глазом. Выяснилось вот что:
Пару недель назад неизвестные шутники выкидывали старый холодильник. Сил дотащить, однако, у них хватило только до первого этажа. Там, рядом с лифтами, они его и бросили. Когда Гриша третий или четвёртый раз больно ударился об этот холодильник, он решил сделать доброе дело и оттаранить его на свалку лично. Однако, будучи человеком опытным, он отлично понимал, что стоит ему холодильник только пошевелить, как все соседи тут же решат, что это изначально его холодильник и был.
Короче, Гриша пригласил в гости одного из своих сотрудников, они до двух часов ночи смотрели фильмы, а потом, под покровом темноты, вышли «на дело». Взялись с двух сторон за холодильник, аккуратно приподняли, и тут… из двери одной из квартир с радостным воплем выскочила бабка в шлёпанцах и халате.
Оказывается, она все эти две недели караулила у глазка, кто же понесёт выкидывать холодильник. Дальше на визги дамы-следопыта вылезли остальные соседи, началась беседа на тему «почему не выбросили сразу» и «зачем врёте, что не ваш холодильник, если попались. Слово за слово, завязалась драка между гришиным товарищем и местным алконавтом, Гриша же, разнимая эту драку, заработал фингал.
Теперь его репутация в подъезде безнадёжно испорчена, а добрых дел, думаю, Гриша больше не будет делать никогда в жизни.
Человеческое, слишком человеческое. Советское, слишком советское. Но, может быть, избываемое – вместе с последним вынесенным с прохода холодильником ЗИЛ. Спешите делать добро, но сохраняйте лицо. В буквальном смысле.
Тем, кто все еще тоскует по ушедшему Советскому Союзу, настоятельно рекомендуется тоску прекратить. Тосковать по тому, что не ушло – моветон и глупость. То, что советская империя никуда не делась – из мировоззрения, а потому и из совокупности частных мирозданий - наглядно показали три сюжета, активно обсуждавшиеся в русскоязычной блогосфере.
Первый сюжет получил популярность в начале недели – когда в одном из блогов появился ностальгический пост на тему советского детства в специфическом его проявлении: "а вот нам родители с работы приносили то-то и то-то" – разумеется, безвозмездно для работы. Был даже термин "несун", а в фольклоре – соответствующий лозунг: "Тащи с работы каждый гвоздь, ведь ты хозяин, а не гость". Популярный блогер Levkonoe – одна из немногих, кто не проникся общим умилением – отреагировала на это так:
Что пишут, а? "Мама работает в больнице медсестрой. Лет до 16 я понятия не имела, сколько стоят те или иные таблетки, вата, прокладки, гематоген и что спирт у простых людей не стоит на полочке литровыми бутылками, как у нас".
Меня возмущает дружное умиление автора поста и комментаторов - какие милые были их родители, как они заботились о семье.
Чуть позже Levkonoe, славящаяся как остроумием, так и знанием живописи советского периода, вывесила на обозрение картину, где изображено семейство у стола – со следующим комментарием:
...счастливая советская семья уютно и любовно завтракает ватрушками, от которых наотрез отказались избалованные деликатесами воспитанники детского дома (где работает мама), и пьет чай с сахаром, который совершенно не нужен обитателям дома престарелых (где папа работает завхозом) - по причине отсутствия у престарелых зубов, да и сахар пожилым вреден.
Тем не менее, комментаторы в основном не разделили мнения хозяйки блога – постоянно напоминая о старой советской же поэтической максиме: "все вокруг колхозное, все вокруг мое". Может, поэтому один из постов, закрывающих тему, ознаменовал капитуляцию протестантской этики перед советской практикой:
А вообще-то жаль, что многочисленные обсуждения получили перекос в сторону моральной оценки, воры они или так, шалуны...
Лучше бы поделились разными креативными способами выноса продукции.
Способами поделились. Что-что, а это у нашего человека – в крови. Впрочем, о крови – другой советский сюжет недели.
* * *
Поэт Борис Херсонский, живущий в Одессе, на страницах своего блога поднял – как он сам пишет – "больную тему". Из советских - пожалуй, одну из самых драматичных:
Слово "поэт" обычно нуждается в прилагательных. Ну, скажем - ранжировка. Великий, крупнейший, известный, заметный. Ну, по жанру - эпический, лирический, иронический. Но есть еще одно прилагательное, и тут-то и проблема. Русский поэт. Украинский поэт, пишущий на русском языке. Еврейский поэт, живущий на Украине и пишущий на русском языке.
Кровь. Сегодня в сети эта тема, столь непопулярная и неполиткорректная прежде, обрела права гражданства. Один известный русский писатель (русский во всех трех смыслах - по крови, по гражданству по языку) как-то сказал мне следующее:
- Ты не пишешь по-русски. Ты используешь русские слова, превращая русский язык в новый идиш.
Переходя от частного к общему, сформулируем это так: на каком бы языке ни писал еврей по крови, он создает еврейскую литературу на языке диаспоры. Кровь решает все. Кровь определяет уровень литературных достижений.
Редкий для темы случай: Борису Херсонскому – замечательному поэту и подлинному интеллигенту – удалось удержать столь раскаленный вопрос в рамках почти академических. При том, что именно реакция в национально-патриотическом сегменте Живого журнала – слишком предсказуемая, чтобы заострять на ней внимание – и вывела серию постов Херсонского в разряд наиболее популярных. Промежуточный итог, подведенный Борисом, таков:
Если русско-еврейская литература и впрямь существует, то судьба у нее более или менее определенная. Эмиграция значительно потрепала ряды русско-еврейской интеллигенции. Дети эмигрантов далеко не всегда грамотно говорят и пишут по-русски. Моя племянница прекрасно пишет прозу на английском языке, с русским у нее некоторые проблемы.
Думаю, что мы имеем дело с последним или предпоследним поколением евреев, пишущих стихи по-русски. Господа националы могут не беспокоиться.
Неизвестно, насколько поэт в России больше чем поэт. Но еврей в России – все еще однозначно больше, чем еврей. Особенно если он поэт. Особенно в диалоге со все большим количеством национально-озабоченных участников литературного процесса. Возвращение к такому уровню дискуссии – на очередном витке, как будто и не в новой России, а при том же советском пятом пункте в паспорте – это более чем печально. И это мягко сказано. Таки.
* * *
И последняя советская история недели – житейская. Популярный блогер Fritzmorgen встретил старого знакомого Григория – питерского сантехника, непьющего и не скандального, но с бланшем под глазом. Выяснилось вот что:
Пару недель назад неизвестные шутники выкидывали старый холодильник. Сил дотащить, однако, у них хватило только до первого этажа. Там, рядом с лифтами, они его и бросили. Когда Гриша третий или четвёртый раз больно ударился об этот холодильник, он решил сделать доброе дело и оттаранить его на свалку лично. Однако, будучи человеком опытным, он отлично понимал, что стоит ему холодильник только пошевелить, как все соседи тут же решат, что это изначально его холодильник и был.
Короче, Гриша пригласил в гости одного из своих сотрудников, они до двух часов ночи смотрели фильмы, а потом, под покровом темноты, вышли «на дело». Взялись с двух сторон за холодильник, аккуратно приподняли, и тут… из двери одной из квартир с радостным воплем выскочила бабка в шлёпанцах и халате.
Оказывается, она все эти две недели караулила у глазка, кто же понесёт выкидывать холодильник. Дальше на визги дамы-следопыта вылезли остальные соседи, началась беседа на тему «почему не выбросили сразу» и «зачем врёте, что не ваш холодильник, если попались. Слово за слово, завязалась драка между гришиным товарищем и местным алконавтом, Гриша же, разнимая эту драку, заработал фингал.
Теперь его репутация в подъезде безнадёжно испорчена, а добрых дел, думаю, Гриша больше не будет делать никогда в жизни.
Человеческое, слишком человеческое. Советское, слишком советское. Но, может быть, избываемое – вместе с последним вынесенным с прохода холодильником ЗИЛ. Спешите делать добро, но сохраняйте лицо. В буквальном смысле.
