По указанию президента Александра Лукашенко в Белоруссии создается специальный следственный комитет по борьбе с коррупцией, наделенный широкими полномочиями. Этот контрольный орган будет подчиняться напрямую главе государства. О политической подоплеке такого решения рассказал минский эксперт, обозреватель белорусской службы Радио Свобода Юрий Дракохруст:
- Это вечная проблема - как контролировать контролеров. Говорят, помогает демократия. Когда есть свободная пресса, свободно избранный парламент, шум в этих органах заставляет чиновников красть несколько меньше. Когда с этим проблемы (а в Белоруссии с этим проблемы), то возникает задача: как с помощью чиновников бороться с коррумпированностью чиновников же?! И вот возникают такие идеи, что поскольку всяких структур много, надо создать еще одну, над ними смотрящую.
Я почитал в некоторых комментариях, что Лукашенко не доверяет своему окружению. Вряд ли дело в этом, потому что и прокуроры, и руководители МВД подчиняются президенту. Это момент пиара. Он в Белоруссии довольно-таки развитый и демонстративный.
Когда коррупция превышает определенные пределы, она мешает реализации любой власти, в том числе и диктаторской. С другой стороны, люди-то ведь все видят. Плюс к тому кризис. И то, что при более-менее благополучной жизни воспринимается спокойнее, в кризис людей раздражает. По данным международной организации "Трансперенси Интернешнл", которая отслеживает отношение людей к борьбе с коррупцией, в Белоруссии люди считают, что власть с коррупцией все-таки борется.
- Одна из особенностей хода, который придумал Лукашенко - то, что эта структура будет подчиняться лично ему. Честность в Белоруссии замыкается на личности президента: доверяйте мне, я ваш отец, а отец не бывает лживым, не бываем проворовавшимся. Насколько устойчива эта идеологическая конструкция?
- До сих пор она работала. В той системе, которая сейчас существует в Белоруссии, ей и опираться больше не на что. Потому что и парламент, и правительство, и суды низведены до уровня исполнителей высочайшей воли. Поэтому если некая структура по борьбе с коррупцией подчиняется именно этой высочайшей воле, ее статус как бы выше, чем если бы она подчинялась другой структуре, которая все равно выходит на эту высочайшую волю.
- В 1990-е годы были крупные процессы против так называемых проворовавшихся хозяйственников. Есть ощущение, что в Белоруссии тоже будет череда громких процессов по коррупционным делам?
- Серия процессов уже идет. В понедельник начался процесс над бывшим прокурором города Михаилом Снегирем. Директор Рогачевского молочного комбината (думаю, многие помнят Рогачевскую сгущенку) девять лет получил. Информация прошлой недели - прокуратура готовит крупное дело по "Белорускалию". Это предприятие, которое производит калийные удобрения. Это одна из главных статей белорусского экспорта. Причем там речь идет не об одном человеке, а о преступной организации. Это будет добрая дюжина арестов. Коррупционные обвинения иногда становятся инструментом внутриаппаратной борьбы. Думаю, этот фактор действует на то, что за решеткой оказываются не просто директора предприятий, а люди очень высокого ранга в силовых структурах.
- Это вечная проблема - как контролировать контролеров. Говорят, помогает демократия. Когда есть свободная пресса, свободно избранный парламент, шум в этих органах заставляет чиновников красть несколько меньше. Когда с этим проблемы (а в Белоруссии с этим проблемы), то возникает задача: как с помощью чиновников бороться с коррумпированностью чиновников же?! И вот возникают такие идеи, что поскольку всяких структур много, надо создать еще одну, над ними смотрящую.
Я почитал в некоторых комментариях, что Лукашенко не доверяет своему окружению. Вряд ли дело в этом, потому что и прокуроры, и руководители МВД подчиняются президенту. Это момент пиара. Он в Белоруссии довольно-таки развитый и демонстративный.
По данным международной организации "Трансперенси Интернешнл", которая отслеживает отношение людей к борьбе с коррупцией, в Белоруссии люди считают, что власть с коррупцией все-таки борется
Когда коррупция превышает определенные пределы, она мешает реализации любой власти, в том числе и диктаторской. С другой стороны, люди-то ведь все видят. Плюс к тому кризис. И то, что при более-менее благополучной жизни воспринимается спокойнее, в кризис людей раздражает. По данным международной организации "Трансперенси Интернешнл", которая отслеживает отношение людей к борьбе с коррупцией, в Белоруссии люди считают, что власть с коррупцией все-таки борется.
- Одна из особенностей хода, который придумал Лукашенко - то, что эта структура будет подчиняться лично ему. Честность в Белоруссии замыкается на личности президента: доверяйте мне, я ваш отец, а отец не бывает лживым, не бываем проворовавшимся. Насколько устойчива эта идеологическая конструкция?
- До сих пор она работала. В той системе, которая сейчас существует в Белоруссии, ей и опираться больше не на что. Потому что и парламент, и правительство, и суды низведены до уровня исполнителей высочайшей воли. Поэтому если некая структура по борьбе с коррупцией подчиняется именно этой высочайшей воле, ее статус как бы выше, чем если бы она подчинялась другой структуре, которая все равно выходит на эту высочайшую волю.
- В 1990-е годы были крупные процессы против так называемых проворовавшихся хозяйственников. Есть ощущение, что в Белоруссии тоже будет череда громких процессов по коррупционным делам?
- Серия процессов уже идет. В понедельник начался процесс над бывшим прокурором города Михаилом Снегирем. Директор Рогачевского молочного комбината (думаю, многие помнят Рогачевскую сгущенку) девять лет получил. Информация прошлой недели - прокуратура готовит крупное дело по "Белорускалию". Это предприятие, которое производит калийные удобрения. Это одна из главных статей белорусского экспорта. Причем там речь идет не об одном человеке, а о преступной организации. Это будет добрая дюжина арестов. Коррупционные обвинения иногда становятся инструментом внутриаппаратной борьбы. Думаю, этот фактор действует на то, что за решеткой оказываются не просто директора предприятий, а люди очень высокого ранга в силовых структурах.
