Журналисты Радио Свобода разошлись в оценках событий, происходивших в нацистской Германии в 1944 году. Михаил Соколов не согласился с трактовкой Юрия Васильева. И высказал свои аргументы.
...Внук палача всех народов Евгений Джугашвили подал иск в суд на "Новую газету" за публикацию о Катыни, оскорбившую, по его мнению, честь и достоинство предка-душегуба. С удовольствием ожидаю процесса. Интересно, как поведет себя судья, которому будет предъявлена подписанная членами Политбюро, включая Сталина, докладная Лаврентия Берии, предрешившая расстрел двадцати тысяч польских военнопленных офицеров. Отвергнет факты? Или все будет по совести и по закону?
На что рассчитывает сталинский внук? Не на закрытость ли архивов, не на полуофициальный курс по обелению режима террора? Не на сотни ли томов псевдоисторической литературы, где преуменьшается число жертв сталинизма, утверждается, что России не было дано иного, кроме "эффективного менеджера" палачества, где документы и факты отвергаются как "фальшивки"?
В чем-то Россия повторяет путь Германии, где писатели-"ревизионисты" с четверть века назад стали отвергать отдельные преступления нацизма, а дошли до "опровержения" всех свидетельств Холокоста. Правда, в немецком обществе они получили поддержку ничтожного меньшинства граждан. В России, по опросам Левада-центра, менее 20 % опрошенных осознают бремя вины за насилие и террор, большинство же, увы, равнодушно.
В путинской России "ревизионизму" сопутствует и исторический постмодернизм, в своих экзерсисах не отличающий добра от зла. К примеру, мой коллега рождает такой пассаж:
"Штауффенберг и его соратники менее всего желали демонтировать нацизм, менять флаг со свастикой и основы человеконенавистнической идеологии режима, упразднять концлагеря и газовые камеры. Их основное намерение – ослабить бремя войны, легшее на Германию. Заключить сепаратный мир с одним из противников – с тем, чтобы продолжать Вторую мировую на Восточном фронте. Во имя все той же Германии. Во имя все того же Третьего Рейха".
Автор обличал фильм, якобы романтизирующий антигитлеровских заговорщиков, но, похоже, не читал работ Уильяма Ширера, Курта Финкера, Роджера Мэнвелла и Генриха Френкеля. Он вряд ли знает, что в своих мемуарах уцелевший заговорщик Ганс Гизевиус упрекает именно Клауса Штауффенберга за ориентацию на Восток, за предложения заключить мир прежде всего со Сталиным, за контакты с "экстремистскими левыми": граф видел во главе правительства социал-демократа Юлиуса Лебера.
Первым действием заговорщиков (и они это сделали в Париже) была попытка уничтожить базу нацизма - СС, гестапо, НСДАП. Возьмем документ, подписанный и разосланный Штауффенбергом "О назначении имперских комиссаров обороны". Организатор заговора требовал арестовать гауляйтеров, высших чинов СС и полиции, начальников органов гестапо и СД. Армейским частям был отдан приказ захватить концлагеря, провести арест комендантов и разоружение охраны. Зачем же фантазировать, что июльские заговорщики не собирались упразднять лагеря и газовые камеры?
Были разные группы заговорщиков, но к июлю 1944 года у них было общее видение антигитлеровской Германии, которое должен был реализовать демократический кабинет министров во главе с премьером Герделером. Приписывать многолетним оппонентам Гитлера план сохранения основ человеконенавистнической идеологии немногим лучше иска г-на Джугашвили, желающего обелять преступления Сталина.
Среди заговорщиков были не только военные, но и политики: консерваторы, националисты, христианские социалисты, социал-демократы. Многие из них хотели мирного договора с союзниками, а не безоговорочной капитуляции освобожденной от нацизма Германии, в том числе и перед Сталиным. Они понимали, какой новый порядок несет СССР. Это ведь и случилось: в советской зоне оккупации бывшие нацистские лагеря заполнили политические противники сталинизма. А во время депортации немецкого населения из Чехословакии, Польши, СССР и Югославии в 1945-46 погибли десятки тысяч мирных граждан.
Возможно, граф Штауффенберг, в самом деле, не любил поляков, но историка должны в первую очередь интересовать не мелкие детали частной переписки. Важны, но не приоритетны и мотивы тех или иных решений. Хотя как не оценить моральную высоту генерала фон Трескова, писавшего Штауффенбергу: "Даже если мы потерпим неудачу — надо действовать. Ведь практическая сторона дела уже ничего не значит; дело только в том, что германское сопротивление пошло на решительный шаг перед глазами мира и истории. По сравнению с этим все остальное значения не имеет".
Но все же первичен факт реального публичного действия. Полковник Штауффенберг чудом не убил величайшего преступника XX века. Он мог не в худшую для мира сторону изменить ход истории. Сделав попытку свергнуть тирана, немецкая офицерская и интеллектуальная элита совершила то, что не смогла и не захотела повязанная преступлениями Сталина большевистская верхушка.
Кремлевские маршалы, комдивы и комбриги полегли в чистках, но так и не попыталась восстать. Ни коллективно, ни в индивидуальном порядке. Ни в 1937-м, ни в 1941-м. Лишь попав в плен, генералы попытались составить вооруженную оппозицию Сталину, скомпрометированную обстоятельствами своего возникновения и заведомо обреченную на поражение в силу расовой идеологии Гитлера. Другие только в опале, как маршал Кулик, генералы Гордов и Рыбалченко в 1947 году за бутылкой ругали Сталина, мечтали, как зафиксировал донос, о роспуске колхозов и о "настоящей чистой демократии". И были расстреляны, ничего публично так и не сделав, в отличие от Шауффенберга и его друзей.
Прекращение войны летом 1944 года и мирный договор союзников с правительством Герделера спасли бы миллионы жизней: и солдат, и гражданского населения Европы. Скажете, невозможно? Но капитуляция Японии в августе 1945 года по сути и была почти бескровным переворотом. Император Хирохито, став из символической фигуры реальным политиком, потребовав заключения мира, спас свою страну от кровавого финала, подобного тому, что из-за провала "Валькирии" произошел в Германии.
… Всего на один абзац мне пришлось потратить пару страниц аргументов. Понятно, почему многие считают для себя излишним спорить с постмодернистской или ревизионисткой "исторической публицистикой". За хлесткое, но недокументированное мнение, оскорбляющее память героев, не зовут автора к барьеру.
Вот поэтому поданный Евгением Джугашвили иск в защиту чести бесчестного Сталина будет очень полезен. Это будет судом не только над Сталиным и сталинизмом, но и над практикой ревизионисткой и постмодернистской интерпретации истории XX века. Прецедент имеется: так в 1935 году в швейцарском суде в состязательном процессе было доказано, что "Протоколы сионских мудрецов" - фальшивка. И этот вердикт не опровергнут.
...Внук палача всех народов Евгений Джугашвили подал иск в суд на "Новую газету" за публикацию о Катыни, оскорбившую, по его мнению, честь и достоинство предка-душегуба. С удовольствием ожидаю процесса. Интересно, как поведет себя судья, которому будет предъявлена подписанная членами Политбюро, включая Сталина, докладная Лаврентия Берии, предрешившая расстрел двадцати тысяч польских военнопленных офицеров. Отвергнет факты? Или все будет по совести и по закону?
На что рассчитывает сталинский внук? Не на закрытость ли архивов, не на полуофициальный курс по обелению режима террора? Не на сотни ли томов псевдоисторической литературы, где преуменьшается число жертв сталинизма, утверждается, что России не было дано иного, кроме "эффективного менеджера" палачества, где документы и факты отвергаются как "фальшивки"?
В чем-то Россия повторяет путь Германии, где писатели-"ревизионисты" с четверть века назад стали отвергать отдельные преступления нацизма, а дошли до "опровержения" всех свидетельств Холокоста. Правда, в немецком обществе они получили поддержку ничтожного меньшинства граждан. В России, по опросам Левада-центра, менее 20 % опрошенных осознают бремя вины за насилие и террор, большинство же, увы, равнодушно.
В путинской России "ревизионизму" сопутствует и исторический постмодернизм, в своих экзерсисах не отличающий добра от зла. К примеру, мой коллега рождает такой пассаж:
"Штауффенберг и его соратники менее всего желали демонтировать нацизм, менять флаг со свастикой и основы человеконенавистнической идеологии режима, упразднять концлагеря и газовые камеры. Их основное намерение – ослабить бремя войны, легшее на Германию. Заключить сепаратный мир с одним из противников – с тем, чтобы продолжать Вторую мировую на Восточном фронте. Во имя все той же Германии. Во имя все того же Третьего Рейха".
Автор обличал фильм, якобы романтизирующий антигитлеровских заговорщиков, но, похоже, не читал работ Уильяма Ширера, Курта Финкера, Роджера Мэнвелла и Генриха Френкеля. Он вряд ли знает, что в своих мемуарах уцелевший заговорщик Ганс Гизевиус упрекает именно Клауса Штауффенберга за ориентацию на Восток, за предложения заключить мир прежде всего со Сталиным, за контакты с "экстремистскими левыми": граф видел во главе правительства социал-демократа Юлиуса Лебера.
Первым действием заговорщиков (и они это сделали в Париже) была попытка уничтожить базу нацизма - СС, гестапо, НСДАП. Возьмем документ, подписанный и разосланный Штауффенбергом "О назначении имперских комиссаров обороны". Организатор заговора требовал арестовать гауляйтеров, высших чинов СС и полиции, начальников органов гестапо и СД. Армейским частям был отдан приказ захватить концлагеря, провести арест комендантов и разоружение охраны. Зачем же фантазировать, что июльские заговорщики не собирались упразднять лагеря и газовые камеры?
Были разные группы заговорщиков, но к июлю 1944 года у них было общее видение антигитлеровской Германии, которое должен был реализовать демократический кабинет министров во главе с премьером Герделером. Приписывать многолетним оппонентам Гитлера план сохранения основ человеконенавистнической идеологии немногим лучше иска г-на Джугашвили, желающего обелять преступления Сталина.
Среди заговорщиков были не только военные, но и политики: консерваторы, националисты, христианские социалисты, социал-демократы. Многие из них хотели мирного договора с союзниками, а не безоговорочной капитуляции освобожденной от нацизма Германии, в том числе и перед Сталиным. Они понимали, какой новый порядок несет СССР. Это ведь и случилось: в советской зоне оккупации бывшие нацистские лагеря заполнили политические противники сталинизма. А во время депортации немецкого населения из Чехословакии, Польши, СССР и Югославии в 1945-46 погибли десятки тысяч мирных граждан.
Кремлевские маршалы, комдивы и комбриги полегли в чистках, но так и не попыталась восстать. Ни коллективно, ни в индивидуальном порядке. Ни в 1937-м, ни в 1941-м
Возможно, граф Штауффенберг, в самом деле, не любил поляков, но историка должны в первую очередь интересовать не мелкие детали частной переписки. Важны, но не приоритетны и мотивы тех или иных решений. Хотя как не оценить моральную высоту генерала фон Трескова, писавшего Штауффенбергу: "Даже если мы потерпим неудачу — надо действовать. Ведь практическая сторона дела уже ничего не значит; дело только в том, что германское сопротивление пошло на решительный шаг перед глазами мира и истории. По сравнению с этим все остальное значения не имеет".
Но все же первичен факт реального публичного действия. Полковник Штауффенберг чудом не убил величайшего преступника XX века. Он мог не в худшую для мира сторону изменить ход истории. Сделав попытку свергнуть тирана, немецкая офицерская и интеллектуальная элита совершила то, что не смогла и не захотела повязанная преступлениями Сталина большевистская верхушка.
Кремлевские маршалы, комдивы и комбриги полегли в чистках, но так и не попыталась восстать. Ни коллективно, ни в индивидуальном порядке. Ни в 1937-м, ни в 1941-м. Лишь попав в плен, генералы попытались составить вооруженную оппозицию Сталину, скомпрометированную обстоятельствами своего возникновения и заведомо обреченную на поражение в силу расовой идеологии Гитлера. Другие только в опале, как маршал Кулик, генералы Гордов и Рыбалченко в 1947 году за бутылкой ругали Сталина, мечтали, как зафиксировал донос, о роспуске колхозов и о "настоящей чистой демократии". И были расстреляны, ничего публично так и не сделав, в отличие от Шауффенберга и его друзей.
Прекращение войны летом 1944 года и мирный договор союзников с правительством Герделера спасли бы миллионы жизней: и солдат, и гражданского населения Европы. Скажете, невозможно? Но капитуляция Японии в августе 1945 года по сути и была почти бескровным переворотом. Император Хирохито, став из символической фигуры реальным политиком, потребовав заключения мира, спас свою страну от кровавого финала, подобного тому, что из-за провала "Валькирии" произошел в Германии.
… Всего на один абзац мне пришлось потратить пару страниц аргументов. Понятно, почему многие считают для себя излишним спорить с постмодернистской или ревизионисткой "исторической публицистикой". За хлесткое, но недокументированное мнение, оскорбляющее память героев, не зовут автора к барьеру.
Вот поэтому поданный Евгением Джугашвили иск в защиту чести бесчестного Сталина будет очень полезен. Это будет судом не только над Сталиным и сталинизмом, но и над практикой ревизионисткой и постмодернистской интерпретации истории XX века. Прецедент имеется: так в 1935 году в швейцарском суде в состязательном процессе было доказано, что "Протоколы сионских мудрецов" - фальшивка. И этот вердикт не опровергнут.
