Александр Генис: Переводя дух от политики, Обама осуществил мечту всех родителей Америки и свозил семью полюбоваться Гранд-Каньоном. Такая поездка не для кого не может пройти бесследно, потому что здесь находится самая главная достопримечательность континента, которая меняет наше представление о своем месте в мире.
Гранд-Каньон – это чудо. И не удивительно, что политически корректные гиды объясняют происхождение каньона двояко. Геологи утверждают, что полуторакилометровую пропасть миллионы лет рыла река Колорадо. Те, кто, не верят в эволюцию, считают Каньон последствием библейского потопа. Спорить об этом - пустое, потому, что, глядя с обрыва, ты видишь дальше, чем обычно. У каждой обветрившейся скалы есть свое название, сравнивающее гору то с христианским, то с буддийским, то с языческим храмом. Но стоит опуститься солнцу, и каньон становится безымянным, как дао. На заходе разноцветные утесы устраивают оптическую пляску. Обманывая зрение, смеясь над перспективой, они неслышно меняются местами, отменяя пространство, не говоря уже о времени. Каньон живет закатами и рассветами, старея на глазах одного Бога, в которого здесь легче верить: у такого зрелища должен быть автор.
… Возможно, именно об этом думал Теодор Рузвельт, другой американский президент, задолго до этого посетивший Гранд-Каньон и сделавший больше всех, чтобы Обама вместе с остальными американцами наслаждался девственной природой своей станы в ее национальных парках. О том, как и почему они появились на карте Соединенных Штатов, рассказывает книга Дугласа Брикли “Рыцарь первозданной природы”, которую слушателям “Американского часа” представит Марина Ефимова.
Douglas Brinkley. The Wilderness Warrior.
Theodor Roosevelt and the Crusade for America.
Дуглас Бринкли. “Рыцарь первозданной природы.
Американский крестовый поход Теодора Рузвельта”
Марина Ефимова: Американский президент Теодор Рузвельт считается противоречивой и спорной фигурой в американской истории – главным образом, потому, что не укладывается ни в какие рамки. Он был одним из самых прогрессивных политиков-реформаторов, но, по словам Марка Твена, “легко запихивал Конституцию в кладовку каждый раз, когда она становилась на его пути”. Он был человеком, горячо верующим в Бога и... в учение Чарльза Дарвина. Он был страстным охотником и страстным охранителем девственной природы.
Диктор: “Теодор Рузвельт с детства был близорук, но обнаружили это довольно поздно: он впервые надел очки в 12 лет. Надел, и был потрясен яркостью и красотой мира, особенно – птиц. С этого и началась его страсть к природе. Отец познакомил Тэдди с таксидермистом, который делал чучела птиц для знаменитого орнитолога Одюбона. Знакомство с этим человеком сделало интерес Рузвельта к природе личным и важным. Остальное добавили книги Фенимора Купера и особенно Майн-Рида, щедро усыпавшего лесные тропы, по которым бродил юный Тэдди, латинскими названиями растений и животных”.
Марина Ефимова: В книге “Рыцарь первозданной природы” Дуглас Бринкли рисует красочные портреты и других американских “рыцарей” природы. В первую очередь – отца Рузвельта, Теодора-старшего, крупного нью-йоркского импортера стекла, который стал основателем Национального Музея естественной истории. Дядя Тэдди Рузвельта, эксцентрик Роберт, был пионером ихтиологии и первым борцом с хищнической, индустриальной ловлей рыбы. Другим оригиналом в окружении Рузвельтов был Генри Берг, деливший свою страсть между женщинами и животными и создавший знаменитое теперь “Американское общество предотвращения жестокости по отношению к животным” (ASPCA). Рецензент книги Бринкли, редактор издательства “Nextbook” Джонатан Розен, пишет:
Диктор: “Всю жизнь Теодор Рузвельт общался с натуралистами и учился у них. И я испытал огромное удовольствие, встретив в книге Бринкли таких замечательных американцев, как натуралист и эссеист Джон Бурроуз, и (полузабытые, к сожалению) орнитолог Фрэнк Чапман и антрополог Джордж Гриннел – знаток истории и природы американского континента. Это они показали Теодору Рузвельту места, которые необходимо было сохранить в их первозданной дикости. Они охотились с Рузвельтом, ходили с ним в походы и вскоре приобщили его к братству натуралистов, которое со временем превратилось в братство охранителей природы”.
Марина Ефимова: За 8 лет, которые Теодор Рузвельт пробыл президентом Соединенных Штатов (с 1901 года по 1909-й) – он объявил заповедниками территорию примерно в 110 миллионов гектаров гор, лесов, озер, болот, морских плавней, речных долин и пустынь. Среди них: Гранд-Каньон, огромный Йосемитский заповедник в Калифорнии и Остров Пеликанов во Флориде. И каждый раз ему приходилось вести довольно суровую борьбу то с угольными магнатами, то с местными бизнесменами, то с защитниками прав штатов, то с конгрессменами, не менее упрямыми, чем он сам. Неизвестно, совершил бы Теодор Рузвельт этот подвиг, если бы не трагические обстоятельства его личной жизни.
Диктор: “В Северной Дакоте находятся Badlands. Это выветренные каменные холмы, которые с высоты птичьего полета выглядят как поле кротовых холмиков. Они бывают красного, бывают серого камня. Весной они покрыты травами и цветами, а зимой похожи на поле гигантских сугробов. 25-летний Рузвельт охотился там на уже редких тогда бизонов. А через год, в 1884 году, у него в один день умерли молодая, любимая жена и мать. И Рузвельт ушел от мира. Он уехал в Северную Дакоту, купил там ранчо, охотился, бродил по холмам, писал... и так прожил два года. А потом вернулся на Восточное побережье, вернулся в общество и в политику. Рузвельт считал, что пустынные и величественные Badlands спасли его от отчаяния своим надмирным покоем, и в благодарность он решил спасти их. Что значат доводы угольных магнатов по сравнению с голосом вечности?”
Марина Ефимова: Теодору Рузвельту было за 30, когда Цензовое Бюро объявило, что в Амкрике больше нет фронтира. Это заявление вызвало в Рузвельте острый приступ ностальгии по Дикому Западу и твердое намерение сохранить как можно больше западных территорий в том виде, в каком они были во времена ковбоев и индейцев. Став президентом, он основал “Национальную систему убежищ для диких птиц и животных”, создал комиссию по возвращению бизонов в прерии Оклахомы, объявил скалу “Дьявольская башня” в штате Вайоминг национальным монументом и вменил в обязанности организаций “Служба лесов” и “Биологическая инспекция” защиту и консервацию заповедных земель.
Диктор: “Но Рузвельт был и прагматиком. Он заботился об экономическом росте страны не меньше, чем о сохранении первозданности ее природы. Поэтому при нем прекрасная долина “Хетч Хетчи” внутри Йосемитского национального парка была затоплена, чтобы дать воду и дешевую электроэнергию городу Сан-Франциско. Рузвельт пытался соблюсти мудрый баланс, что было нелегко – и тогда, и сейчас”.
Марина Ефимова: Книга Бринкли написана с поистине рузвельтовской энергией, а главное – с любовью к тем заповедным землям, которые описывает автор. И меня ему нетрудно было заворожить. Я видела не очень много знаменитых американских красот, но недавно побывала в Йосемитском заповеднике. Сказать, что он красив, будет неточным его определением. Он – ошеломителен: высотой скал и водопадов, глубиной долин, тьмой лесов, яркостью лугов, переменчивостью погоды. У меня было ощущение, что он не по плечу белому человеку, только - индейцу. И любопытно, что в книге Бринкли есть совершенно незабываемый образ Рузвельта. В 1903 году его проводником по “Йосемити” был путешественник, философ и поэт Джон Мьюир. И там ночью они разожгли гигантский костер из сухой сосны и вдвоем начали танцевать вокруг этого костра – как индейцы.
“Вдохновение, видение и смелость Теодора Рузвельта были редкими свойствами и тогда, и сейчас, - пишет Бринкли. – Он победил прагматизм, потому что был убежден, что серые пеликаны, двухтысячелетние секвойи и древние скалы должны принадлежать не только прошлым, но и будущим поколениям”.
