Александр Генис: В очередном выпуске нашего “Кинообозрения” ведущий этой рубрики Андрей Загданский представляет фильм Джеффри Смита “Английский хирург” (Geoffry Smith, “The English Surgeon”). Прошу вас, Андрей!
Андрей Загданский: Документальный фильм Джеффри Смита подкупил меня, в первую очередь, своим героем. Английский нейрохирург Генри Марш в 1992 году приехал в Киев, мой родной город, чтобы прочитать лекцию, и был потрясен, что европейская страна настолько отстает в области нейрохирургии. А когда Генри Марш говорит о том, как отстает моя родная Украина в области нейрохирургии, мы видим на экране страшные вещи: больные с опухолями мозга - зрелище нелегкое. Словом, Генри решил, что он должен как-то помочь. И он помогает бесплатно, вот уже 15 лет, посылает оборудование, вплоть до самых простых вещей – операционных стульев. И делает операции - тоже бесплатно - в маленькой частной клинике украинского хирурга Игоря Курельца. Помогают многие, но я сомневаюсь, что многие обладают обаянием Генри, его чисто английским чувством юмора, его способностью говорить о жизни и смерти с твердой легкостью человека, который каждый день имеет дело с жизнью и смертью. В фильме есть несколько ключевых сцен. Одна - операция на открытом мозге, которую делает Генри. Магически страшное зрелище. Сцена эта требует мужества не только от больного, но и от самого хирурга и обслуживающего персонала. Я испытываю большое профессиональное уважение к членам съемочной группы, которые смогли это снять. Зрелище это страшное, не все смогут это смотреть, но если вы выдержите, то вы будете чуть больше понимать человека. Больной по многим причинам бодрствует, и на протяжении всей операции может говорить с хирургами и его ассистентами. Следить за ним, простым украинским пареньком и его хирургом, который не говорит ни по-украински, ни по-русски - зрелище захватывающее.
Александр Генис: Профессиональные детали всегда передают самую глубину человеческой природы.
Андрей Загданский: Да. Как интересно следить, как в кадре играет Ростропович, как рисует Пикассо в знаменитом фильме о нем.
Александр Генис: Даже как кирпичи кладут смотреть интересно – как работает каменщик.
Андрей Загданский: Конечно, когда это делает мастер. Представьте себе, как интересно следить за работой Генри, если вы можете преодолеть этот страх. Сам Генри перед операций очень возбужденный и радостный. Он говорит, что нейрохирургия это кровавый спорт. “Мы становимся хирургами не потому, что мы хотим спасть жизни, а потому, что нам нравится оперировать”.
Александр Генис: Чисто английский подход – снизить тему.
Андрей Загданский: И, вместе с тем, абсолютно достоверная деталь – это тот укол адреналина, который он сам себе делает и признается об этом камере. Еще один эпизод, еще более страшный. Прием больной – молодой и красивой женщины. Генри смотрит снимки, обсуждает анализы с Игорем Курельцом. Они говорят по-английски. Девушка английского не знает. Она ждет, что ей скажут. И Генри говорит своему украинскому коллеге, что девушка обречена, что ей осталось жить пять лет, не больше, что оперировать ее нельзя. Генри знает, что девушка его не понимает, не понимает, что только что он произнес ей приговор. Курелец - украинский врач - растерян, подавлен, он не может собраться с духом и перевести молодой красивой женщине, что только что сказал Генри. Генри чувствует напряжение ситуации. И он предлагает спасительную отсрочку - не говорить ей ничего сейчас, когда она пришла одна, без близких, пусть придет вместе с матерью в следующий раз. В какой-то момент, рассуждая о своей профессии, Генри говорит, что сама по себе нейрохирургия - не такая уж сложная профессия. Принять решение сложно. Это как два револьвера у двух висков больного, и ты играешь в русскую рулетку. Один револьвер – оперировать, а другой револьвер – не оперировать. И этими решениями, в том числе и ошибочными решениями, Генри живет, и мы понимаем, что в его успешной профессиональной карьере есть немало тех самых револьверов, которые выстрелили. В одном из последних интервью Курта Воннегута, кумира моей юности, Воннегут говорит, что он не верит в Бога, но что если бы на свете в свое время не было человека по имени Иисус Христос, и этот человек не произнес в свое время Нагорную проповедь, то ему, Воннегуту, все равно, кем бы ему было суждено появиться на свет - человеком или змеей. И, глядя на Генри Марша, который после операции на открытом мозге пьет водку со своим киевским коллегой в холодной киевской квартире зимой, мне подумалось, что хорошо, что я не родился змеей.
