Ирина Лагунина: В Москве почтили память погибших 10 лет назад в теракте на улице Гурьянова. 13 сентября – такая же годовщина трагедии на Каширском шоссе. «Виновных не нашли. Дали нам по 10 тысяч, дали квартиры в Марьино», - это сказал в ночь скорби нашему корреспонденту бывший житель дома номер 19 Виктор Захарчик. Это все, что осталось, и еще – боль и память.
Виновных не нашли, это правда. Но есть два уровня расследования – государственный и общественный. На этом втором уровне уже четыре погибших. И он вызывает такое раздражение властей, что даже американские издатели решили не печатать в русском издании журнала GQ статью «Владимир Путин – темное восхождение к власти». Она была написана журналистом Скоттом Андерсом. Приведу отрывок из этой публикации, как он появился в «Живом журнале» на странице пользователя Vadda.
«Непосредственно после взрывов самые разные представители российского общества выражали сомнения в официальной версии случившегося. Один за другим эти голоса умолкали. В последние годы целый ряд журналистов, занимавшихся расследованием случившегося, были либо убиты, либо умерли при подозрительных обстоятельствах - как и двое депутатов Думы, участвовавших в работе комиссии по расследованию терактов. На данный момент почти все, кто в прошлом выражал отличную от официальной позицию по этому вопросу, либо отказываются от комментариев, либо публично отреклись от своих слов, либо мертвы».
С автором этой публикации, журналистом Скоттом Андерсоном беседовала моя коллега Елена Власенко.
Елена Власенко: Как вы решили заняться темой взрывов 1999 года и почему выбрали GQ?
Скотт Андерсон: Я журналист-фрилансер, и этот текст – моя первая статья в GQ. Раньше я в основном писал для журналов New York Times Sunday Magazine и Vanity Fair. Я давно знаю редакторов GQ, и они обратились ко мне с тем, чтобы я написал о России на интересную мне тему. И я сказал, что на ум приходят несколько вещей, но одна история давно уже не выходит у меня из головы, что мало кто всерьез расследовал ее – взрывы 1999 года. Так что идея была моя. Я описал им события, контекст, и они ответили: отлично, пиши. Я приехал в Москву в сентябре прошлого года. Черновой вариант статьи я написал в марте, но в GQ приняли решение отложить публикацию до десятой годовщины взрывов, то есть до сентябрьского номера.
Елена Власенко: Как давно вы интересуетесь взрывами 1999-го? Вы проводили собственное расследование?
Скотт Андерсон: Я был в России, в Чечне, во время первой чеченской войны. Я приезжал в 1995-ом. Во время взрывов 1999-го я был не в России, но я помню, как эти события меня насторожили, что-то не сходилось в этой странной истории. На протяжении нескольких лет я слышал разные версии и подозрения о том, кто стоял за этими взрывами. И все это время не покидала мысль о том, что это одно из важнейших событий, которому должное внимание не уделяют, хотя оно повлияло на историю современной России. Прямым результатом стали масштабные изменения: приход к власти Путина, уход Ельцина, вторая чеченская война. Мне показалось странным, что никто всерьез не исследовал дело о взрывах.
Елена Власенко: Каковы ваши источники информации?
Скотт Андерсон: Естественно, я прочитал все, что по этой теме было написано. Но написано было мало за все эти годы. Особенно при таком масштабе событий. Безусловно, я ознакомился с официальными отчетами и с мнениями людей, которые с этими отчетами были не согласны. Но один из основных моих источников – бывший полковник ФСБ Михаил Трепашкин. Его утверждения я не принимал на веру, когда мог – проверял их. Я вообще старался не основываться на чьем-либо мнении, а создать как можно более оригинальный материал. Удивило меня то, что те люди, которые раньше ставили под сомнение правительственную версию событий, теперь отказывались говорить со мной. Они были очень осторожны и даже боялись говорить.
Елена Власенко: А Михаил Трепашкин говорить согласился.
Скотт Андерсон: Да. Или это для него дело чести, или какая-то другая причина им руководила, но ему важно, чтобы его версия событий была известна. Он был не единственным человеком, с кем я говорил. Я говорил с журналистом Игорем Корольковым, который встречался с Трепашкиным до его ареста. Говорил с людьми из "Мемориала", у которых есть вопросы о том, что же на самом деле случилось. Но они не хотели, чтобы я их цитировал или вел запись беседы. Я также говорил с несколькими юристами-правозащитниками, но они пожелали остаться анонимными. Все эти люди сомневаются в официальной версии и держат в руках своего рода мозаику, из которой складывается целостная картина. Однако остро чувствуется общий уровень беспокойства по поводу открытого обсуждения этой темы.
Елена Власенко: Главный редактор американского GQ или юрист Conde Nast как-то объясняли случившееся лично вам?
Скотт Андерсон: Никогда мой главный редактор в GQ не проявлял недовольства по поводу этой статьи, наоборот. Тем более у меня не возникло ощущения, что он хочет скрыть эту статью. Думаю, дело в решении на корпоративном уровне в Conde Nast. И там никто не уточнил, в чем же конкретно заключается их беспокойство, связано ли оно с законами, носит ли политический или экономический характер. Мое ощущение, что в Conde Nast опасались репрессивных мер в отношении своего журнала на русском языке. Видимо, эта статья могла повлиять на их дальнейшие публикации в России. Не хочу говорить за них, но все говорило об опасениях о возможных юридических мерах со стороны российского правительства. Но мне кажется, что опасения были скорее экономическими: как бы статья не повлияла на их работу в России и на их журнал в России. Юрист, который написал служебную записку, мне ничего не объяснял.
Цензура может принимать различные формы: вырезают части из статьи или заставляют автора смягчить тон. Со мной ничего этого не случилось. Однако есть и другая форма цензуры, когда пытаются "закопать" статью, чтобы как можно меньше людей ее прочитали. Да, цензура может принимать разные формы ...
Елена Власенко: Как отреагировали ваши коллеги? Такое часто случается в американской прессе?
Скотт Андерсон: Наверняка найдутся примеры, как разные статьи не были опубликованы. Так что случай мой не первый. Но он необычен тем, что так открыто провели кампанию, чтобы статью прочитали как можно меньше людей. Это очень необычно. Мои коллеги этим крайне удивлены.
Впрочем, кампания эта имела обратный эффект. Так часто бывает, когда пытаются замять написанное. Вместо этого становится намного больше читателей, и реакция на написанное намного больше. Так что мне даже приятно, что все так вышло. Теперь большее количество людей знают. Я и не думал никогда, что эта статья будет напечатана в России, но теперь ее переводят, она появилась в разных блогах. И я рад, что попытка похоронить ее не удалась.
Ирина Лагунина: Со Скоттом Андерсоном беседовала Елена Власенко.
Главный редактор журнала Николай Усков заявил, что причиной отказа послужило отсутствие в этой публикации новых для российского читателя фактов и сведений. Может быть, это преувеличение. Но своего рода правда, что нового в этой статье было мало, в позиции главного редактора есть. Мы беседуем с автором книги «ФСБ взрывает Россию», историком Юрием Фельштинским. Как вы отреагировали на появление этой статьи в GQ?
Юрий Фельштинский: Вы знаете, у меня очень смешенные чувства. С одной стороны я считаю безусловно неэтичным и непрофессиональным то, что Скотт Андресон, написав статью о взрывах, сделал вид, что он изобретает велосипед. Понимаете, после того, как в августе 2001 года «Новая газета» опубликовала стотысячным или больше тиражом спецвыпуск, после того, как была написана в 2001 году книжка, как в 2002 году был сделан фильм «Покушение на Россию» по книжке «ФСБ взрывает Россию», после того, как в 2007 году книжка «ФСБ взрывает Россию» вышла на 20 языках в 20 странах, не упоминать об этом нельзя, это некорректно и непрофессионально. Понятно, что Андерсон это сделал специально. Если бы он упомянул об этой книге и о фильме, ему, собственно, отказали бы в публикации на том основании, на котором отказал редактор русского журнала GQ Николай Усков. Другое дело, что может быть это у него была формальная причина отказа, а были политические соображения, но тем не менее, этот момент присутствует. Писать сегодня о взрывах домов, не упоминая книгу «ФСБ взрывает Россию», нельзя. Это как в детской игре «да» и «нет» не говорить, черное и белое не называть.
Я уже не говорю о том, что, по крайней мере, четыре человека, имевшие отношение к расследованию этой темы или имевшие отношение к попытке российского парламента поставить вопрос о следствии по взрывам домов в сентябре 99 года в России, а именно Юрий Щекочихин, Владимир Головлев и Сергей Юшенков, не говоря уже об Александре Литвиненко, были убиты. Вот с багажом Андерсон пришел на страницы журнала и он обязан был об этом рассказать.
Ирина Лагунина: То есть, Юрий Георгиевич, вы считаете, что на самом деле заявление редакции о том, что эта статья не несет ничего нового для российского читателя, в какой-то степени оправданно?
Юрий Фельштинский: Это, между нами говоря, заявление русской редакции. Я бы понял английскую редакцию или международную редакцию журнала, если бы она отказала в статье, в публикации на этом основании. Потому что, повторяю, книга «ФСБ взрывает Россию вышла в 20 с лишним странах на 20 языках». Но она же была опубликована на страницах не русских журналов.
Ирина Лагунина: Если абстрагироваться от этого конкретного решения и просто обратиться к статье самой, вы считаете, что действительно она не несет нового для российского читателя, я подчеркиваю, для российского, потому что, когда живешь на Западе, конечно, имеешь дело совершенно с другими источниками инфомрации.
Юрий Фельштинский: Нет, вы знаете, конечно, несет. Потому что, тем не менее, когда журнал, большим тиражом выходящий в Москве, по прошествии 10 лет после взрывов домов, раскладывает по полочкам еще раз какие-то события – это всегда полезно. Михаил Трепашкин очень серьезный исследователь и следователь, кстати говоря, бывший следователь ФСБ. Я его очень хорошо знаю, я к нему с очень большим уважением отношусь. Он мужественный человек, который занимает в последние годы жесткую принципиальную позицию в очень опасном вопросе. Повторяю, из-за причастности к расследованию взрывов погибло уже несколько достаточно известных людей. Поэтому, безусловно, то, что Андерсон взял интервью у Трепашкина и написал некий текст на тему взрывов домов, конечно, полезно и хорошо. Просто я считаю, что он поступил некорректно и, повторяю, непрофессионально.
Ирина Лагунина: Давайте я приведу один отрывок из этой статьи. Это, на самом деле, практически хроника событий, причем поминутная. «В обстановке супербдительности, охватившей население страны, несколько жильцов дома 14/16 на улице Новоселов в Рязани заметили подозрительные белые "Жигули", припаркованные рядом с их домом вечером 22 сентября. Их подозрения переросли в панику, когда они заметили, как пассажиры машины перенесли в подвал здания несколько больших мешков, а затем уехали прочь. Жильцы позвонили в милицию.
В подвале были обнаружены три 50-килограммовых мешка, подключенные с помощью таймера к детонатору. Здание было эвакуировано, а в подвал приглашен взрывотехник из местного ФСБ, который определил, что в мешках находился гексоген - взрывчатое вещество, которого бы хватило, чтобы целиком разрушить это здание. Одновременно с этим все дороги из Рязани были перекрыты блокпостами, а за белыми "жигулями" и их пассажирами развернута настоящая охота.
На следующее утро известия о рязанском происшествии разошлись по всей стране. Премьер-министр Путин похвалил жителей Рязани за их бдительность, а министр внутренних дел похвалился успехами в работе правоохранительных органов, "такими, как предотвращение взрыва в жилом доме в Рязани".
На этом все могло и закончиться, если бы той же ночью двое подозреваемых в планировании теракта не были задержаны. К изумлению милиции, оба задержанных предъявили удостоверения работников ФСБ. Вскоре из московской штаб-квартиры ФСБ поступил звонок с требованием отпустить задержанных». Юрий Георгиевич, если бы перед вами была поставлена задача на 5 страницах, а не в книге, воспроизвести хронику тех дней, вы бы что к этому ряду событий добавили?
Юрий Фельштинский: С 2001 года, когда впервые был написан основной текст книги, произошло довольно много событий, было собрано очень много дополнительной информации. Абсолютно вся она, кстати говоря, укладывается в концепцию, изначально изложенную мною и Литвиненко в 2001 году. Я, кстати, хочу добавить, я вчера смотрел программу новостей Первого канала. Я был абсолютно потрясен тем, как на Первом канале освещалось 10-летие теракта. Там просто было сказано, что 10 лет назад в Москве был взорван дом, погибло столько-то человек и в 2004 году два человека были осуждены в связи с этим терактом. Все. Даже Первый канал не сказал нам, что это сделали чеченцы сегодня, в 2009 году. То есть даже Первый канал понимает, что это не чеченцы. Я думаю, что это «главное» достижение вот этого десятилетия и с нашей с Литвиненко работы. Что абсолютно всем сегодня ясно, что за терактами 99 года не стоят чеченцы и довольно большому проценту людей ясно, что за этим стоят скорее всего, я подчеркиваю, российские спецслужбы. Когда проводится сегодня в России опрос общественного мнения и 9% населения говорят, что считают, что за терактами стоит ФСБ, а 15, кажется, говорят, что может быть ФСБ, я хочу подчеркнуть, что это говорит народ в стране, где не публиковалась книга «ФСБ взрывает Россию», потому что она запрещена и в стране, где не был показан фильм «Покушение на Россию», потому что он тоже запрещен. И мне даже недавно, правда, совсем недавно переслали наконец специальный документ из ФСБ, где было сказано, что тираж, конфискованный в 2003 году по дороге в Москву, который мы посылали для продажи в Москве, был уничтожен. Я думаю, что это первый официально известный случай сожжения книг после известных нацистских сожжений в начале 30 годов.
Ирина Лагунина: Я все-таки возвращаюсь к своему вопросу. Если бы сейчас вы писали хронологию тех событий, тех дней, что бы вы еще добавили?
Юрий Фельштинский: Хотя я все время подчеркиваю, что материалы публиковались в «Новой газете», поэтому многие могли эти публикации в «Новой газете» видеть. Мы собрали с Литвиненко после 2001 года несколько групп документов, скажем так, несколько заявлений Гочияева. Гочияев был объявлен по версии ФСБ главным организатором и исполнителем терактов. Гочияев нам сделал несколько заявлений, суть которых сводится к тому, что он не имеет никакого отношения к терактам, что его складские помещения использовались сотрудниками ФСБ, и что он не понимал, что они используются сотрудниками ФСБ. Что именно в его складские помещения были завезены известные мешки с сахаром, которые оказались взрывчаткой. Что именно он после второго взрыва позвонил в милицию и сообщил, где еще находятся его складские помещения и именно из-за его звонка и благодаря его звонку милиция быстро обнаружила на всех его складах в Москве мешки со взрывчаткой. То есть на самом деле должны были быть взорваны еще несколько домов в Москве. То есть роль Гочияева согласно этим заявлениям, подчеркиваю, представляется абсолютно другой. Это первое.
Мы опубликовали показания старшего лейтенанта ГРУ Галкина, взятого в плен чеченской стороной в ноябре 99 года. Он дал показания под запись, под видопленку, согласно которым дом в Буйнакске взрывал его отдел ГРУ, в котором работал лично он, а дома в Москве и Волгодонске взрывало ФСБ. Подчеркиваю, это были показания, данные пленным офицером возможно под пытками в то время, когда он находился в плену у чеченской стороны. Тем не менее, чеченская сторона не использовала эти показания в политических целях и нет оснований считать, что из него выбивались именно конкретные обвинения. Потому что в тот период в ноябре 99 года у чеченской стороны не было задачи доказать, что за взрывами не стояли чеченцы. Так вопрос тогда еще не ставился. Эти показания, так же, как показания и заявления Гочияева, мы опубликовали в «Новой газете». И затем следующая группа документов – это показания Бочаева и Крымшамхалова, двух людей, которые реально участвовали в теракте, хотя конкретно их роль до сих пор неясна. Должен подчеркнуть, что Крымшамхалов в конце концов был арестован, доставлен в Москву. Он является один из двоих реально осужденных террористов и отсиживает свой пожизненный срок. Согласно показаниям Крымшамхалова, его использовали, как это говорится, в темную. И он считал уже после терактов, что люди, которые использовали его, были сотрудниками ФСБ, что он не знал о том, что будут взрываться дома с мирными жителями, что он считал, что он участвует в операции чеченских сепаратистов по борьбе с федеральными структурами и федеральными силами. Заявление Крымшамхалова и Бочаева также публиковались в «Новой газете». То есть на самом деле абсолютно все наши материалы были опубликованы в «Новой газете», в газете, где работала Анна Политковская, которая была, к сожалению, тоже убита. И понимаете, все это, я бы даже добавил, что факт убийства Литвиненко тоже является, безусловно, доказательством того, что наша концепция выдержала испытание временем. С 2001 по 2009 год российское правительство и ФСБ не предоставило общественному мнению ни одного даже самого маленького фактика, подтверждающего их версию о том, что за взрывами домов стояли чеченцы. Более того, даже по версии ФСБ ни одного чеченца в терактах 99 года не участвовало. Потому что, в конце концов, арестованные Крымшамхалов и Декушев, второй арестованный, осужденный террорист, они были не чеченцами, а карачаевцами – это совсем другая национальность.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с историком Юрием Фельштинским, автором книг «ФСБ взрывает Россию», «Большевики и левые эсеры», «Крушение мировой революции», «Вожди в законе», а также исследования современного периода российского истории «Корпорация. Россия и ФСБ во времена президента Путина».
Юрий Фельштинский в программе Михаил Соколова "Время политики":
Часть 1.
Часть 2.
Виновных не нашли, это правда. Но есть два уровня расследования – государственный и общественный. На этом втором уровне уже четыре погибших. И он вызывает такое раздражение властей, что даже американские издатели решили не печатать в русском издании журнала GQ статью «Владимир Путин – темное восхождение к власти». Она была написана журналистом Скоттом Андерсом. Приведу отрывок из этой публикации, как он появился в «Живом журнале» на странице пользователя Vadda.
«Непосредственно после взрывов самые разные представители российского общества выражали сомнения в официальной версии случившегося. Один за другим эти голоса умолкали. В последние годы целый ряд журналистов, занимавшихся расследованием случившегося, были либо убиты, либо умерли при подозрительных обстоятельствах - как и двое депутатов Думы, участвовавших в работе комиссии по расследованию терактов. На данный момент почти все, кто в прошлом выражал отличную от официальной позицию по этому вопросу, либо отказываются от комментариев, либо публично отреклись от своих слов, либо мертвы».
С автором этой публикации, журналистом Скоттом Андерсоном беседовала моя коллега Елена Власенко.
Елена Власенко: Как вы решили заняться темой взрывов 1999 года и почему выбрали GQ?
Скотт Андерсон: Я журналист-фрилансер, и этот текст – моя первая статья в GQ. Раньше я в основном писал для журналов New York Times Sunday Magazine и Vanity Fair. Я давно знаю редакторов GQ, и они обратились ко мне с тем, чтобы я написал о России на интересную мне тему. И я сказал, что на ум приходят несколько вещей, но одна история давно уже не выходит у меня из головы, что мало кто всерьез расследовал ее – взрывы 1999 года. Так что идея была моя. Я описал им события, контекст, и они ответили: отлично, пиши. Я приехал в Москву в сентябре прошлого года. Черновой вариант статьи я написал в марте, но в GQ приняли решение отложить публикацию до десятой годовщины взрывов, то есть до сентябрьского номера.
Елена Власенко: Как давно вы интересуетесь взрывами 1999-го? Вы проводили собственное расследование?
Скотт Андерсон: Я был в России, в Чечне, во время первой чеченской войны. Я приезжал в 1995-ом. Во время взрывов 1999-го я был не в России, но я помню, как эти события меня насторожили, что-то не сходилось в этой странной истории. На протяжении нескольких лет я слышал разные версии и подозрения о том, кто стоял за этими взрывами. И все это время не покидала мысль о том, что это одно из важнейших событий, которому должное внимание не уделяют, хотя оно повлияло на историю современной России. Прямым результатом стали масштабные изменения: приход к власти Путина, уход Ельцина, вторая чеченская война. Мне показалось странным, что никто всерьез не исследовал дело о взрывах.
Елена Власенко: Каковы ваши источники информации?
Скотт Андерсон: Естественно, я прочитал все, что по этой теме было написано. Но написано было мало за все эти годы. Особенно при таком масштабе событий. Безусловно, я ознакомился с официальными отчетами и с мнениями людей, которые с этими отчетами были не согласны. Но один из основных моих источников – бывший полковник ФСБ Михаил Трепашкин. Его утверждения я не принимал на веру, когда мог – проверял их. Я вообще старался не основываться на чьем-либо мнении, а создать как можно более оригинальный материал. Удивило меня то, что те люди, которые раньше ставили под сомнение правительственную версию событий, теперь отказывались говорить со мной. Они были очень осторожны и даже боялись говорить.
Елена Власенко: А Михаил Трепашкин говорить согласился.
Скотт Андерсон: Да. Или это для него дело чести, или какая-то другая причина им руководила, но ему важно, чтобы его версия событий была известна. Он был не единственным человеком, с кем я говорил. Я говорил с журналистом Игорем Корольковым, который встречался с Трепашкиным до его ареста. Говорил с людьми из "Мемориала", у которых есть вопросы о том, что же на самом деле случилось. Но они не хотели, чтобы я их цитировал или вел запись беседы. Я также говорил с несколькими юристами-правозащитниками, но они пожелали остаться анонимными. Все эти люди сомневаются в официальной версии и держат в руках своего рода мозаику, из которой складывается целостная картина. Однако остро чувствуется общий уровень беспокойства по поводу открытого обсуждения этой темы.
Елена Власенко: Главный редактор американского GQ или юрист Conde Nast как-то объясняли случившееся лично вам?
Скотт Андерсон: Никогда мой главный редактор в GQ не проявлял недовольства по поводу этой статьи, наоборот. Тем более у меня не возникло ощущения, что он хочет скрыть эту статью. Думаю, дело в решении на корпоративном уровне в Conde Nast. И там никто не уточнил, в чем же конкретно заключается их беспокойство, связано ли оно с законами, носит ли политический или экономический характер. Мое ощущение, что в Conde Nast опасались репрессивных мер в отношении своего журнала на русском языке. Видимо, эта статья могла повлиять на их дальнейшие публикации в России. Не хочу говорить за них, но все говорило об опасениях о возможных юридических мерах со стороны российского правительства. Но мне кажется, что опасения были скорее экономическими: как бы статья не повлияла на их работу в России и на их журнал в России. Юрист, который написал служебную записку, мне ничего не объяснял.
Цензура может принимать различные формы: вырезают части из статьи или заставляют автора смягчить тон. Со мной ничего этого не случилось. Однако есть и другая форма цензуры, когда пытаются "закопать" статью, чтобы как можно меньше людей ее прочитали. Да, цензура может принимать разные формы ...
Елена Власенко: Как отреагировали ваши коллеги? Такое часто случается в американской прессе?
Скотт Андерсон: Наверняка найдутся примеры, как разные статьи не были опубликованы. Так что случай мой не первый. Но он необычен тем, что так открыто провели кампанию, чтобы статью прочитали как можно меньше людей. Это очень необычно. Мои коллеги этим крайне удивлены.
Впрочем, кампания эта имела обратный эффект. Так часто бывает, когда пытаются замять написанное. Вместо этого становится намного больше читателей, и реакция на написанное намного больше. Так что мне даже приятно, что все так вышло. Теперь большее количество людей знают. Я и не думал никогда, что эта статья будет напечатана в России, но теперь ее переводят, она появилась в разных блогах. И я рад, что попытка похоронить ее не удалась.
Ирина Лагунина: Со Скоттом Андерсоном беседовала Елена Власенко.
Главный редактор журнала Николай Усков заявил, что причиной отказа послужило отсутствие в этой публикации новых для российского читателя фактов и сведений. Может быть, это преувеличение. Но своего рода правда, что нового в этой статье было мало, в позиции главного редактора есть. Мы беседуем с автором книги «ФСБ взрывает Россию», историком Юрием Фельштинским. Как вы отреагировали на появление этой статьи в GQ?
Юрий Фельштинский: Вы знаете, у меня очень смешенные чувства. С одной стороны я считаю безусловно неэтичным и непрофессиональным то, что Скотт Андресон, написав статью о взрывах, сделал вид, что он изобретает велосипед. Понимаете, после того, как в августе 2001 года «Новая газета» опубликовала стотысячным или больше тиражом спецвыпуск, после того, как была написана в 2001 году книжка, как в 2002 году был сделан фильм «Покушение на Россию» по книжке «ФСБ взрывает Россию», после того, как в 2007 году книжка «ФСБ взрывает Россию» вышла на 20 языках в 20 странах, не упоминать об этом нельзя, это некорректно и непрофессионально. Понятно, что Андерсон это сделал специально. Если бы он упомянул об этой книге и о фильме, ему, собственно, отказали бы в публикации на том основании, на котором отказал редактор русского журнала GQ Николай Усков. Другое дело, что может быть это у него была формальная причина отказа, а были политические соображения, но тем не менее, этот момент присутствует. Писать сегодня о взрывах домов, не упоминая книгу «ФСБ взрывает Россию», нельзя. Это как в детской игре «да» и «нет» не говорить, черное и белое не называть.
Я уже не говорю о том, что, по крайней мере, четыре человека, имевшие отношение к расследованию этой темы или имевшие отношение к попытке российского парламента поставить вопрос о следствии по взрывам домов в сентябре 99 года в России, а именно Юрий Щекочихин, Владимир Головлев и Сергей Юшенков, не говоря уже об Александре Литвиненко, были убиты. Вот с багажом Андерсон пришел на страницы журнала и он обязан был об этом рассказать.
Ирина Лагунина: То есть, Юрий Георгиевич, вы считаете, что на самом деле заявление редакции о том, что эта статья не несет ничего нового для российского читателя, в какой-то степени оправданно?
Юрий Фельштинский: Это, между нами говоря, заявление русской редакции. Я бы понял английскую редакцию или международную редакцию журнала, если бы она отказала в статье, в публикации на этом основании. Потому что, повторяю, книга «ФСБ взрывает Россию вышла в 20 с лишним странах на 20 языках». Но она же была опубликована на страницах не русских журналов.
Ирина Лагунина: Если абстрагироваться от этого конкретного решения и просто обратиться к статье самой, вы считаете, что действительно она не несет нового для российского читателя, я подчеркиваю, для российского, потому что, когда живешь на Западе, конечно, имеешь дело совершенно с другими источниками инфомрации.
Юрий Фельштинский: Нет, вы знаете, конечно, несет. Потому что, тем не менее, когда журнал, большим тиражом выходящий в Москве, по прошествии 10 лет после взрывов домов, раскладывает по полочкам еще раз какие-то события – это всегда полезно. Михаил Трепашкин очень серьезный исследователь и следователь, кстати говоря, бывший следователь ФСБ. Я его очень хорошо знаю, я к нему с очень большим уважением отношусь. Он мужественный человек, который занимает в последние годы жесткую принципиальную позицию в очень опасном вопросе. Повторяю, из-за причастности к расследованию взрывов погибло уже несколько достаточно известных людей. Поэтому, безусловно, то, что Андерсон взял интервью у Трепашкина и написал некий текст на тему взрывов домов, конечно, полезно и хорошо. Просто я считаю, что он поступил некорректно и, повторяю, непрофессионально.
Ирина Лагунина: Давайте я приведу один отрывок из этой статьи. Это, на самом деле, практически хроника событий, причем поминутная. «В обстановке супербдительности, охватившей население страны, несколько жильцов дома 14/16 на улице Новоселов в Рязани заметили подозрительные белые "Жигули", припаркованные рядом с их домом вечером 22 сентября. Их подозрения переросли в панику, когда они заметили, как пассажиры машины перенесли в подвал здания несколько больших мешков, а затем уехали прочь. Жильцы позвонили в милицию.
В подвале были обнаружены три 50-килограммовых мешка, подключенные с помощью таймера к детонатору. Здание было эвакуировано, а в подвал приглашен взрывотехник из местного ФСБ, который определил, что в мешках находился гексоген - взрывчатое вещество, которого бы хватило, чтобы целиком разрушить это здание. Одновременно с этим все дороги из Рязани были перекрыты блокпостами, а за белыми "жигулями" и их пассажирами развернута настоящая охота.
На следующее утро известия о рязанском происшествии разошлись по всей стране. Премьер-министр Путин похвалил жителей Рязани за их бдительность, а министр внутренних дел похвалился успехами в работе правоохранительных органов, "такими, как предотвращение взрыва в жилом доме в Рязани".
На этом все могло и закончиться, если бы той же ночью двое подозреваемых в планировании теракта не были задержаны. К изумлению милиции, оба задержанных предъявили удостоверения работников ФСБ. Вскоре из московской штаб-квартиры ФСБ поступил звонок с требованием отпустить задержанных». Юрий Георгиевич, если бы перед вами была поставлена задача на 5 страницах, а не в книге, воспроизвести хронику тех дней, вы бы что к этому ряду событий добавили?
Юрий Фельштинский: С 2001 года, когда впервые был написан основной текст книги, произошло довольно много событий, было собрано очень много дополнительной информации. Абсолютно вся она, кстати говоря, укладывается в концепцию, изначально изложенную мною и Литвиненко в 2001 году. Я, кстати, хочу добавить, я вчера смотрел программу новостей Первого канала. Я был абсолютно потрясен тем, как на Первом канале освещалось 10-летие теракта. Там просто было сказано, что 10 лет назад в Москве был взорван дом, погибло столько-то человек и в 2004 году два человека были осуждены в связи с этим терактом. Все. Даже Первый канал не сказал нам, что это сделали чеченцы сегодня, в 2009 году. То есть даже Первый канал понимает, что это не чеченцы. Я думаю, что это «главное» достижение вот этого десятилетия и с нашей с Литвиненко работы. Что абсолютно всем сегодня ясно, что за терактами 99 года не стоят чеченцы и довольно большому проценту людей ясно, что за этим стоят скорее всего, я подчеркиваю, российские спецслужбы. Когда проводится сегодня в России опрос общественного мнения и 9% населения говорят, что считают, что за терактами стоит ФСБ, а 15, кажется, говорят, что может быть ФСБ, я хочу подчеркнуть, что это говорит народ в стране, где не публиковалась книга «ФСБ взрывает Россию», потому что она запрещена и в стране, где не был показан фильм «Покушение на Россию», потому что он тоже запрещен. И мне даже недавно, правда, совсем недавно переслали наконец специальный документ из ФСБ, где было сказано, что тираж, конфискованный в 2003 году по дороге в Москву, который мы посылали для продажи в Москве, был уничтожен. Я думаю, что это первый официально известный случай сожжения книг после известных нацистских сожжений в начале 30 годов.
Ирина Лагунина: Я все-таки возвращаюсь к своему вопросу. Если бы сейчас вы писали хронологию тех событий, тех дней, что бы вы еще добавили?
Юрий Фельштинский: Хотя я все время подчеркиваю, что материалы публиковались в «Новой газете», поэтому многие могли эти публикации в «Новой газете» видеть. Мы собрали с Литвиненко после 2001 года несколько групп документов, скажем так, несколько заявлений Гочияева. Гочияев был объявлен по версии ФСБ главным организатором и исполнителем терактов. Гочияев нам сделал несколько заявлений, суть которых сводится к тому, что он не имеет никакого отношения к терактам, что его складские помещения использовались сотрудниками ФСБ, и что он не понимал, что они используются сотрудниками ФСБ. Что именно в его складские помещения были завезены известные мешки с сахаром, которые оказались взрывчаткой. Что именно он после второго взрыва позвонил в милицию и сообщил, где еще находятся его складские помещения и именно из-за его звонка и благодаря его звонку милиция быстро обнаружила на всех его складах в Москве мешки со взрывчаткой. То есть на самом деле должны были быть взорваны еще несколько домов в Москве. То есть роль Гочияева согласно этим заявлениям, подчеркиваю, представляется абсолютно другой. Это первое.
Мы опубликовали показания старшего лейтенанта ГРУ Галкина, взятого в плен чеченской стороной в ноябре 99 года. Он дал показания под запись, под видопленку, согласно которым дом в Буйнакске взрывал его отдел ГРУ, в котором работал лично он, а дома в Москве и Волгодонске взрывало ФСБ. Подчеркиваю, это были показания, данные пленным офицером возможно под пытками в то время, когда он находился в плену у чеченской стороны. Тем не менее, чеченская сторона не использовала эти показания в политических целях и нет оснований считать, что из него выбивались именно конкретные обвинения. Потому что в тот период в ноябре 99 года у чеченской стороны не было задачи доказать, что за взрывами не стояли чеченцы. Так вопрос тогда еще не ставился. Эти показания, так же, как показания и заявления Гочияева, мы опубликовали в «Новой газете». И затем следующая группа документов – это показания Бочаева и Крымшамхалова, двух людей, которые реально участвовали в теракте, хотя конкретно их роль до сих пор неясна. Должен подчеркнуть, что Крымшамхалов в конце концов был арестован, доставлен в Москву. Он является один из двоих реально осужденных террористов и отсиживает свой пожизненный срок. Согласно показаниям Крымшамхалова, его использовали, как это говорится, в темную. И он считал уже после терактов, что люди, которые использовали его, были сотрудниками ФСБ, что он не знал о том, что будут взрываться дома с мирными жителями, что он считал, что он участвует в операции чеченских сепаратистов по борьбе с федеральными структурами и федеральными силами. Заявление Крымшамхалова и Бочаева также публиковались в «Новой газете». То есть на самом деле абсолютно все наши материалы были опубликованы в «Новой газете», в газете, где работала Анна Политковская, которая была, к сожалению, тоже убита. И понимаете, все это, я бы даже добавил, что факт убийства Литвиненко тоже является, безусловно, доказательством того, что наша концепция выдержала испытание временем. С 2001 по 2009 год российское правительство и ФСБ не предоставило общественному мнению ни одного даже самого маленького фактика, подтверждающего их версию о том, что за взрывами домов стояли чеченцы. Более того, даже по версии ФСБ ни одного чеченца в терактах 99 года не участвовало. Потому что, в конце концов, арестованные Крымшамхалов и Декушев, второй арестованный, осужденный террорист, они были не чеченцами, а карачаевцами – это совсем другая национальность.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с историком Юрием Фельштинским, автором книг «ФСБ взрывает Россию», «Большевики и левые эсеры», «Крушение мировой революции», «Вожди в законе», а также исследования современного периода российского истории «Корпорация. Россия и ФСБ во времена президента Путина».
Юрий Фельштинский в программе Михаил Соколова "Время политики":
Часть 1.
Часть 2.
