А где, собственно говоря, русская полновесная антикапиталистическая худлитература ХХI века? Где "Железная дорога"? Где "Молох"? Где "Жизнь Клима Самгина"? Где хотя бы Решетников? Речь не о любых вещах определённого толка, а о таких, которыми зачитывались бы, которые представляли бы собой общественное явление. Капитализм есть, а крупных его обличителей нет. Непорядок.

Мизес относил литераторов антикапиталистического направления к романтикам, противопоставляя их реалистам. "Великие творческие умы, кого мы почитаем как классиков, понимали глубокое значение буржуазного строя жизни. У романтиков отсутствовало это понимание. Они слишком дети, чтобы петь песни буржуазного общества. Они высмеивают буржуа, презирают "мораль лавочников", свысока относятся к законам. Их исключительно острое зрение замечает все недостатки повседневной жизни, и они проворно объясняют их пороками общественных установлений. Ни один романтик не почувствовал величия капиталистической культуры".

Где же они, "слишком дети", среди русских литераторов наших дней? Или теперь все рождаются взрослыми?

Что-то похожее на антикапитализм угадывается там, где авторы не жалеют красок для плохих богатеев, для послесоветских "хозяев жизни". Но вот что интересно: при этом жалеют красок для хороших бедняков, для обездоленных.

Что бы это значило? То, почему в литературе не стало меньше ненависти к богатым, понятно: зависть как мать всех пороков вечно будет вскармливать себя собственным молоком. Но куда подевалось традиционное, во многих случаях почти неподдельное, сострадание к бедным? Что за бесчувственность, понимаешь?

Посмотрим и на современную западную литературу: как там у неё с антикапитализмом?

Среди тех, кто в состоянии "неврастенического протеста против жизни" создавал "социальное искусство", тенденциозное по своей природе, кто являл миру "образы кровожадного капиталистического предпринимателя и благородного пролетария" в святой уверенности, что "богатый плох потому, что богат, а бедный хорош потому, что беден", Мизес называет Диккенса с его "Тяжелыми временами", Шоу, Уэллса, Золя, Гауптмана…

Имена – будь здоров! Ну, и где на современном Западе их равноценные продолжатели? Так, может быть, поэтому (уж не обижайтесь, патриоты) не имеется их соответствий и в русской литературе наших дней? Не было бы "Чайльд Гарольда" - не было бы и "Евгения Онегина".

Правда, есть соотечественница австрийца Мизеса, нобелевский лауреат в области литературы (2004) Эльфрида Елинек. "Однажды в её жизни был муж и двое детей", - так пишет она об одной из своих героинь, обескрыленной работнице швейной фабрики, виновато горбящейся в почти первозданном лесу.

Примечательный, кстати, приговор выносит Елинек газете, которую уже 60 лет читает каждая австрийская семья: "Массы читают "Кронен Цайтунг", значит, осмысливая происходящее, они слушают самих себя, даже не подозревая, что им подбрасывают лишь то, до чего они всегда додумываются сами… Они радуются, что есть кто-то, кто говорит так, как они всегда говорят сами. И процесс осмысления прерывается еще прежде, чем он мог начаться".

Газета, о которой речь, - по-своему солидное издание для простого люда. Это люд, который больше всего дорожит буржуазной свободой и законностью, буржуазными семейными радостями. Не нравится же писательнице в нём то же самое, что всем романтикам всегда и везде: узость взглядов, грубость вкусов, лицемерие. В перекрестии прицела, короче, - мещанство, не будь которого сильно заскучал бы всяк, кто уверен, что уж он-то всё устроил бы лучше, чем Господь или природа.

Но и в таком серьёзном случае, как Эльфрида Елинек, перед нами всё-таки не антикапитализм, а сравнительно безобидное недовольство человечеством. Если так пойдёт и дальше, жить в ХХI веке будет можно.