Заместитель прокурора Ирана: Бархатный переворот – один из многих способов свергнуть режим. У него такая же цель, как у военного переворота, но он в корне отличен по своим методам и инструментам. На данный момент проект совершения бархатных переворотов был воплощен уже в раде стран. В некоторых странах он был успешным, в некоторых – нет. В большинстве случаев перевороты совершались после выборов. Эти предыдущие попытки были очень похожи на провалившийся бархатный переворот в Иране, который пытались совершить под видом 10-х президентских выборов, на финальной их стадии. Модель, планировавшаяся в Иране, как и в других странах, включает в себя три ветви: идеологическую, исполнительную и медийную. Все три ветви – это активные подчиненные. Например, в идеологической ветви есть религиозные интеллектуалы, светские интеллектуалы, богатые финансисты, стратеги во внешней политике, люди образованные и так далее. Каждая из этих ветвей имеет институты внутри Ирана и за рубежом, и все они играют активную роль.
Ирина Лагунина: Это речь, произнесенная заместителем прокурора Ирана на одном из общественных судебных процессов над лидерами оппозиции, которые начались в Иране в августе. Основное, что сближает, по мнению заместителя прокурора, так называемый иранский бархатный переворот с другими аналогичными ситуациями, это вопрос о том, насколько честными были выборы, который подняла оппозиция. Подвергая сомнению результаты выборов, оппозиция тем самым пытается подорвать доверие общества к власти, а следовательно, подорвать законность политического режима. Ну а второе, что, по мнению прокурора, является общей чертой переворотов, – это запрещенные демонстрации и мобилизация масс на уличные протесты.
Ответ режима на массовое недовольство и протесты против характера проведения и результатов выборов был отнюдь не бархатным. Режим повел наступление по трем направлениям, тоже хорошо изученным в мире и характерным для всех авторитарных режимов – физические репрессии, идеологическая кампания и поиск внешнего врага для ответной мобилизации масс.
Последними в числе репрессированных на прошедшей неделе были арестованы помощники двоих основных оппозиционных кандидатов в ходе президентских выборов. Оба они – члены общественной комиссии по расследованию обстоятельств убийств, арестов и избиений мирных демонстрантов в Тегеране. По официальным данным, в этих протестах погибли 30 человек. Оппозиция говорит о 69. Оба оппозиционных деятеля призывают к продолжению протестов, в том числе в ходе Дня Кудс, когда официальный Тегеран организовывает демонстрации против Израиля.
Сам же президент Махмуд Ахмадинеджад, легитимность которого оспаривает оппозиция, призывает к расправе.
Махмуд Ахмадинеджад: К лидерам и основным действующим лицам за беспорядками надо отнестись со всей жесткостью. Тем, кто организовал протесты и выполнил требование врагов Ирана, надо решительно противостоять. Обманутые должны познать исламское милосердие. Но не давайте иммунитет и защиту основным организаторам.
Ирина Лагунина: Президент утверждает, что это были «самые чистые и здоровые» выборы в мире. Ну а гражданское недовольство списывает на Запад, конкретно, на Великобританию. Рассказ Ахмадинеджада выглядит так: от получил послание от «министра иностранных дел дружественной страны», который сообщил ему, что «у него была встреча с министром иностранных дел бывшей колониальной державы» и что на этот раз все спланировано очень четко для того, чтобы нынешний иранский режим пал. Я попыталась представить, кто ходит в друзьях у Ирана? И у какой власти такой же менталитет? Венесуэла? Но венесуэльский министр иностранных дел не помнится, чтобы встречался с британским коллегой. Белоруссия? Что-то не могу себе представить столь доверительные отношения между Мартыновым и Миллибэндом. Россия? Словосочетание «бывшая колониальная держава» не может исходить из уст Сергея Лаврова. Для России нет бывших империй, есть только будущие.
Словом, детали представленного Ахмадинеджадом плана выглядели столь странными, что даже духовный лидер страны аэтолла Али Хаменеи был вынужден поправить своего ставленника и заявить студентам о том, что у него нет информации о том, что лидеры оппозиции работали за иностранное государство, просто они вольно или невольно поддерживали планы, вынашиваемые на Западе.
Что же касается идеологического наступления, то здесь первая роль изначально принадлежит духовному лидеру страны. В конце августа Хаменеи встречался с профессорским составом и студентами-членами созданного лидера Исламской революции народного ополчения.
Али Хаменеи: Сколько работы мы сами провели и сколько исламских исследований посвятили общественным наукам? Сколько книг по общественным наукам мы опубликовали? Сколько у нас есть профессоров, которые верили бы в исламское учение и готовы бы были преподавать социологию, психологию или менеджмент?
Ирина Лагунина: Как рассказывает моя коллега из иранской редакции Радио Свобода Гольназ Эсфандиари, новая культурная революция в Тегеране, которая грозит последовать после массовых протестов, вряд ли будет чем-то отличаться от культурной революции, которая последовала сразу после Исламской 30 лет назад. Тогда была развернута кампания по очищению университетов от западного влияния. Были уволены около 700 профессоров, в программу обучения вошли религиозные предметы и только те, кто был лоялен к революции, мог получить высшее образование. Это последнее условие уже повторилось при Ахмадинеджаде. Он не только лиши права на образование недовольных режимом студентов, он еще и создал квоты для своих сторонников. Впрочем, российской аудитории все это знакомо. Квоты не помогли, и студенты даже однажды изгнали Ахмадинеджада из университета – под лозунги «Смерть диктатору».
Прошлый министр образования Ирана уже заявлял, что Институт исследований Имама Хомейни уже разрабатывает программу исламизации университетов. Ходят слухи, что сейчас власти отложат начало учебного года, чтобы избежать новых протестов. Хаменеи, правда, пока официально призывает лишь к созданию в университетах «духовной атмосферы». Чем более религиозны студенты, сказал он, тем меньше вреда наносят их мысли и дела.
Профессор международных отношений в тегеранском университете Газем Шолех Саади в интервью нашему радио не исключил, что в Иране последует новая культурная революция, но также заметил, что последствия ее будут другими.
Газем Шолех Саади: Мы живем не в первые дни после свершения революции, когда закрывались университеты и никаких проблем не возникало. Закрыть университеты сейчас или подавить протесты студентов означает кризис.
Ирина Лагунина: Режим явно чувствует себя сейчас чуть более сильным, чем сразу после президентских выборов. Духовный лидер, который не появлялся на публике с июня, в эту пятницу выступил с обычной пятничной молитвой. И пообещал, что власти встанут против любого, кто будет представлять угрозу для общественной безопасности. Что это означает, наблюдатели в Тегеране так и не поняли.
И еще аятолла Хаменеи заявил, что «если нам придется отказаться от наших прав, ядерных или каких-то других», это приведет к упадку». В среду власти Ирана передали международному сообществу пакет предложений, как дальше вести переговоры по иранской ядерной программе. Западные страны, участницы 6-сторонних переговоров, уже заявили, что иранские предложения не касаются самого основного спорного вопроса, а именно – программы обогащения урана. Россия, как всегда, уклонилась от прямой оценки.
Андрей Нестеренко: Рассчитываем, что в ближайшее время удастся провести переговорный процесс между «шестеркой» и Ираном и продвинуться по пути урегулирования вокруг иранской ядерной программы. Документ, повторяю, должен быть изучен, там содержится достаточно много аргументации, которая требует экспертной оценки.
Ирина Лагунина: Но эта позиция Москвы хорошо известна. Она позволяет в последствие смягчать режим санкций, которые западные страны пытаются ввести против режима Ахмадинеджада. Но об этом мы поговорим на следующей неделе.
Ирина Лагунина: Это речь, произнесенная заместителем прокурора Ирана на одном из общественных судебных процессов над лидерами оппозиции, которые начались в Иране в августе. Основное, что сближает, по мнению заместителя прокурора, так называемый иранский бархатный переворот с другими аналогичными ситуациями, это вопрос о том, насколько честными были выборы, который подняла оппозиция. Подвергая сомнению результаты выборов, оппозиция тем самым пытается подорвать доверие общества к власти, а следовательно, подорвать законность политического режима. Ну а второе, что, по мнению прокурора, является общей чертой переворотов, – это запрещенные демонстрации и мобилизация масс на уличные протесты.
Ответ режима на массовое недовольство и протесты против характера проведения и результатов выборов был отнюдь не бархатным. Режим повел наступление по трем направлениям, тоже хорошо изученным в мире и характерным для всех авторитарных режимов – физические репрессии, идеологическая кампания и поиск внешнего врага для ответной мобилизации масс.
Последними в числе репрессированных на прошедшей неделе были арестованы помощники двоих основных оппозиционных кандидатов в ходе президентских выборов. Оба они – члены общественной комиссии по расследованию обстоятельств убийств, арестов и избиений мирных демонстрантов в Тегеране. По официальным данным, в этих протестах погибли 30 человек. Оппозиция говорит о 69. Оба оппозиционных деятеля призывают к продолжению протестов, в том числе в ходе Дня Кудс, когда официальный Тегеран организовывает демонстрации против Израиля.
Сам же президент Махмуд Ахмадинеджад, легитимность которого оспаривает оппозиция, призывает к расправе.
Махмуд Ахмадинеджад: К лидерам и основным действующим лицам за беспорядками надо отнестись со всей жесткостью. Тем, кто организовал протесты и выполнил требование врагов Ирана, надо решительно противостоять. Обманутые должны познать исламское милосердие. Но не давайте иммунитет и защиту основным организаторам.
Ирина Лагунина: Президент утверждает, что это были «самые чистые и здоровые» выборы в мире. Ну а гражданское недовольство списывает на Запад, конкретно, на Великобританию. Рассказ Ахмадинеджада выглядит так: от получил послание от «министра иностранных дел дружественной страны», который сообщил ему, что «у него была встреча с министром иностранных дел бывшей колониальной державы» и что на этот раз все спланировано очень четко для того, чтобы нынешний иранский режим пал. Я попыталась представить, кто ходит в друзьях у Ирана? И у какой власти такой же менталитет? Венесуэла? Но венесуэльский министр иностранных дел не помнится, чтобы встречался с британским коллегой. Белоруссия? Что-то не могу себе представить столь доверительные отношения между Мартыновым и Миллибэндом. Россия? Словосочетание «бывшая колониальная держава» не может исходить из уст Сергея Лаврова. Для России нет бывших империй, есть только будущие.
Словом, детали представленного Ахмадинеджадом плана выглядели столь странными, что даже духовный лидер страны аэтолла Али Хаменеи был вынужден поправить своего ставленника и заявить студентам о том, что у него нет информации о том, что лидеры оппозиции работали за иностранное государство, просто они вольно или невольно поддерживали планы, вынашиваемые на Западе.
Что же касается идеологического наступления, то здесь первая роль изначально принадлежит духовному лидеру страны. В конце августа Хаменеи встречался с профессорским составом и студентами-членами созданного лидера Исламской революции народного ополчения.
Али Хаменеи: Сколько работы мы сами провели и сколько исламских исследований посвятили общественным наукам? Сколько книг по общественным наукам мы опубликовали? Сколько у нас есть профессоров, которые верили бы в исламское учение и готовы бы были преподавать социологию, психологию или менеджмент?
Ирина Лагунина: Как рассказывает моя коллега из иранской редакции Радио Свобода Гольназ Эсфандиари, новая культурная революция в Тегеране, которая грозит последовать после массовых протестов, вряд ли будет чем-то отличаться от культурной революции, которая последовала сразу после Исламской 30 лет назад. Тогда была развернута кампания по очищению университетов от западного влияния. Были уволены около 700 профессоров, в программу обучения вошли религиозные предметы и только те, кто был лоялен к революции, мог получить высшее образование. Это последнее условие уже повторилось при Ахмадинеджаде. Он не только лиши права на образование недовольных режимом студентов, он еще и создал квоты для своих сторонников. Впрочем, российской аудитории все это знакомо. Квоты не помогли, и студенты даже однажды изгнали Ахмадинеджада из университета – под лозунги «Смерть диктатору».
Прошлый министр образования Ирана уже заявлял, что Институт исследований Имама Хомейни уже разрабатывает программу исламизации университетов. Ходят слухи, что сейчас власти отложат начало учебного года, чтобы избежать новых протестов. Хаменеи, правда, пока официально призывает лишь к созданию в университетах «духовной атмосферы». Чем более религиозны студенты, сказал он, тем меньше вреда наносят их мысли и дела.
Профессор международных отношений в тегеранском университете Газем Шолех Саади в интервью нашему радио не исключил, что в Иране последует новая культурная революция, но также заметил, что последствия ее будут другими.
Газем Шолех Саади: Мы живем не в первые дни после свершения революции, когда закрывались университеты и никаких проблем не возникало. Закрыть университеты сейчас или подавить протесты студентов означает кризис.
Ирина Лагунина: Режим явно чувствует себя сейчас чуть более сильным, чем сразу после президентских выборов. Духовный лидер, который не появлялся на публике с июня, в эту пятницу выступил с обычной пятничной молитвой. И пообещал, что власти встанут против любого, кто будет представлять угрозу для общественной безопасности. Что это означает, наблюдатели в Тегеране так и не поняли.
И еще аятолла Хаменеи заявил, что «если нам придется отказаться от наших прав, ядерных или каких-то других», это приведет к упадку». В среду власти Ирана передали международному сообществу пакет предложений, как дальше вести переговоры по иранской ядерной программе. Западные страны, участницы 6-сторонних переговоров, уже заявили, что иранские предложения не касаются самого основного спорного вопроса, а именно – программы обогащения урана. Россия, как всегда, уклонилась от прямой оценки.
Андрей Нестеренко: Рассчитываем, что в ближайшее время удастся провести переговорный процесс между «шестеркой» и Ираном и продвинуться по пути урегулирования вокруг иранской ядерной программы. Документ, повторяю, должен быть изучен, там содержится достаточно много аргументации, которая требует экспертной оценки.
Ирина Лагунина: Но эта позиция Москвы хорошо известна. Она позволяет в последствие смягчать режим санкций, которые западные страны пытаются ввести против режима Ахмадинеджада. Но об этом мы поговорим на следующей неделе.
