Марина Тимашева: Петербургский ПЕН-клуб продолжает дискуссии о современной литературе и современном искусстве “Культурные мифы российского смутного времени”.Основной круг вопросов - кризис культуры, этика и эстетика.
Рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Большинство участников дискуссии согласны с тем, что культура сегодня переживает кризис. И очень важно, каков этот кризис, похож ли он на те, что с достаточной регулярностью происходили прежде или имеет, так сказать, свое собственное лицо. Говорит филолог, писательница Любовь Полищук.
Любовь Полищук: Масскультура никогда не превращалась настолько в дурную бесконечность, отъедающую огромный процент от культуры в целом. Это происходит за счет современных технологий. Это размножение того, что уже было сказано и превращение любого события в нечто эстетическое, даже если это событие таковым не является. Я несколько лет занимаюсь детской литературой и масскультурой, и в связи с этим у меня прогнозы, честно говоря, очень пессимистические. Во-первых, из-за тенденции к эстетизации отвратительного, этика нарушается очень сильно, причем, в отличие от того, что мы имели раньше, она нарушается в том пласте культуры, в котором раньше этика была железная, стальная, а именно, извините, в детской литературе. Сейчас ребенок теряет всякое представление о добре и зле, о прекрасном и уродливом. Давайте посмотрим, что делает интернет. Это очень полезная вещь, но интернет породил так называемое явление “фанфикшн” - тексты, написанные дилетантами по мотивам существующих произведений масскультуры, например, книги о Гарри Поттере. Это значит, что талантливые дети, которые в будущем, в перспективе, могли бы стать создателями культуры, они растрачивают свой талант на то, чтобы пережевывать уже имеющиеся сюжеты, и им не приходит в голову, и никто им не объясняет, что они могут сочинить что-то свое и что нужно чему-то учиться. И мы получаем, что сейчас вообще стерлась грань между самостоятельным текстом, эпигонством и плагиатом. Александр Генис в свое время очень метко заметил, что эпигоны только крадут и утрируют, но не создают ничего нового. И вот культура, ее верхушка, она растворяется вот в этом болоте. И мне кажется, что если в сознании потребителя массовой культуры, в сознании массового читателя, массового зрителя стирается эта грань, то очень трудно надеяться на то, что культура сама сможет до него достучаться, особенно, если этот массовый потребитель утрачивает вообще представление, почву под ногами и систему координат в очень раннем возрасте.
Татьяна Вольтская: Кризисы бывают разные, - уточняет поэт Алексей Машевский.
Любовь Полищук: Потому что выявилось, что, скажем, культура, точнее, искусство, оно существует исключительно в кризисе и через кризис. Это нормальное состояние. Более того, совершенно понятно, почему. Потому что, с моей точки зрения, назначение культуры не в том, чтобы вызывать некое сопереживание, а для того, чтобы работать со смыслами. То есть возникают определенные проблемы, которые на уровне художественного языка получают разрешение. Это, конечно, кризисное состояние, которое преодолевается, за счет этого вся духовная деятельность и осуществляется. А есть другие кризисы. Кризис, например, социальный, который выражается в том, что действительно существует массовая культура, которая приводит к тому, что массовый человек существует сам по себе, а культура, которая через кризисы развивается и продолжает идти вперед, существует сама по себе.
Татьяна Вольтская: В какой-то степени всю историю человечества мы можем рассматривать как историю движения от одного кризиса к другому, - замечает литературовед Константин Азадовский.
Константин Азадовский: История человечества это и есть история подъема и упадка - приходит одна цивилизация, сменяет другую. И когда пришли варвары, то Риму казалось, что наступил глобальный мировой кризис, и когда стало разрушаться то, на чем держалась европейская, средиземноморская, скажем так, цивилизация, христианская религия стала разрушаться под ударами просвещения и под ударами социологических теорий 19-го века, то очень многим тоже стало казаться, что наступает конец мира.
Татьяна Вольтская: Кризис культуры, как явление, вполне приветствует преподаватель русской литературы Педагогического колледжа №1 Иосиф Скаковский.
Иосиф Скаковский: Слава богу, кризис современной культуры и искусства существует, что есть признак того, что они еще живы. Другое дело, что каждый раз кризис искусства возникал тогда, когда искусство расширяло свои рамки, сдвигалось, включало то, чего раньше не включалось. Вот сегодня мы подошли к такому моменту, когда кажется, что раздвигать рамки уже некуда и тогда возникает вопрос: или дело пойдет в обратную сторону, то есть рамки станут возникать, или уже почвы для кризиса просто не будет. Второй момент. Есть какая-либо связь между кризисом в искусстве и этическим кризисами? Лет 40 назад я прочел статью известного нашего античника профессора Ярхо, которая называлась парадоксально и почти хулигански “Была ли у древних греков совесть?”, в который убедительно доказывалось совершенно научно, что у древних греков совести не было, а стыд был. Есть исторический процесс потери стыда и обретения совести. Вот эти последние 500 лет мы, по-видимому, в этом процессе находимся. Но именно в эпоху потери стыда и рождения совести рождается великое искусство, искусство Возрождения. Уж бесстыдная эпоха была Возрождение абсолютно! Ахматова говорила о плохих стихах о любви, что они недостаточно бесстыдны. Она же не говорила, что они недостаточно бессовестны. Процесс периода от стыда к совести имеет некое свое эстетическое содержание.
