Объем экономики России во втором квартале увеличился на 7,4 процента к уровню первых трех месяцев текущего года, однако к уровню второго квартала 2008 года он, наоборот, сократился на 10,9 процента, говорится в данных Федеральной службы статистики. Спад ВВП России во втором квартале в исчислении "год к году", по подсчетам экспертов аудиторско-консалтинговой компании ФБК, стал самым значительным среди двадцатки наиболее развитых страны мира (G20).

Выводы экспертов ФБК в интервью Радио Свобода прокомментировал директор департамента стратегического анализа этой компании Игорь Николаев:

— Мы посмотрели последние статистические данные по странам "двадцатки". Оказалось, что у России худший показатель динамики ВВП по итогам второго квартала 2009 года в сравнении со вторым кварталом 2008 года. Наряду с Мексикой: у нас спад 10,9 процента, там — 10,3 процента.

Еще один важнейший вывод заключается в том, что лидирующие среди быстро развивающихся стран Китай и Индия сохранили свои позиции. Нас это также заставляет задуматься, потому что Россия была и формально остается в одной группе с этими странами, в группе БРИК. Но у них темпы роста в кризис всего лишь несколько снизились, а Россия глубоко провалилась.

— Некоторые эксперты объясняют невыразительные показатели российской экономики ее зависимостью от сырьевой конъюнктуры. Однако ваше исследование показывает, что отнюдь не падение цен на энергоресурсы, прежде всего, на нефть, привело к столь значительному сокращению ВВП…

— Да, если это зависимость от нефти, то неутешительные результаты должны быть и у стран, которые также сильно зависят от ее экспорта. Россия же, в конце концов, не единственная — есть Саудовская Аравия, Норвегия (она не входит в G20, но, тем не менее, очень зависит от нефти), Австралия. Но никто из них так не провалился, как Россия. У Саудовской Аравии спад ВВП будет около 0,9 процента, у Норвегии результат хуже, но тоже всего минус 4,9 процента, у Австралии падение также крайне незначительное.

Получается, что есть "нефтяные" страны, которые демонстрируют совершенно иную динамику по сравнению с Россией. Поэтому, увы, столь глубокий спад нельзя оправдать и объяснить только сырьевой направленностью экономики. Это надо признать. Но тогда придется признать, что есть и другие причины. Одна из них — запоздалая и неэффективная антикризисная политика. Другая — незавершенность структурных и институциональных реформ.

— На ваш взгляд, какие конкретные ошибки допустили российские власти в своих антикризисных действиях?

— Важнейшее значение имеют приоритеты антикризисной политики. Какие приоритеты были выбраны в России? Прежде всего,

поддержание устойчивости финансовой системы. То есть с осени прошлого года, когда кризис вступил в острую фазу, мы стали спасать банковскую систему. В этом Россия, конечно, не была оригинальной, но, тем не менее, другие страны демонстрировали несколько иной подход.

Давайте посмотрим на объективные показатели. Например, что было с остатками средств на корреспондентских счетах в банках, поскольку этот показатель демонстрирует, была ли в действительности проблема с ликвидностью. Выясняется, что не было столь острых проблем с ликвидностью, они были надуманны. В России этот показатель с мая по сентябрь прошлого года стабильно рос — примерно с 550 миллиардов до 620 миллиардов рублей. Мы же говорили: все, ликвидности нет, надо срочно вливать. Ну и влили — за осень, по оценке самого правительства России, более двух триллионов рублей.

Повышение социальной защищенности граждан — тоже совершенно неправильный приоритет. Как любой нормальный человек, я согласен с тем, что эту защищенность необходимо усиливать, надо повышать размеры пособий и пенсий. Но это не те меры, от которых экономика заработает. Это не те меры, которые могут развернуть кризис сначала к стабилизации, а затем и к подъему. Другие страны (например, Китай — безусловный лидер в борьбе с кризисом) имеют другие приоритеты. В том же Китае это стимулирование спроса — инвестиционного, а через него и потребительского. В России же приоритеты совершенно неправильные.

— Сейчас правительство готовит программу посткризисного развития российской экономики. Можно ли ожидать, что оно все-таки внесет коррективы в план своих действий?

— В России есть очень большая проблема: своими неправильными приоритетами и, прежде всего, усилением социальной защищенности граждан, она загнала себя в своеобразную ловушку. Пенсии можно повысить: в этом году они будут увеличены почти на 40 процентов, в следующем году — на 46 процентов. Но специфика такого рода мер в том, что нельзя, например, в 2011 году сказать: извините, не получилось, теперь пенсии больше повышать не будем, а, может быть, и снизим.

То есть, когда мы не по профессиональным, а по популистским мотивам такое делаем, то дальше мы вынуждены на эти программы

изыскивать все больше и больше средств. Но где брать деньги на это в условиях падающей экономики? Занимать? Допустим, внешнеэкономическая конъюнктура улучшится, цены на нефть вырастут. Но эти деньги также пойдут на выполнение завышенных социальных обязательств.

Вот и получается, что в следующие годы Россия вынуждает себя тратить на это все, что можно было бы вложить в развитие, в оживление экономики. Выбраться из этой ловушки теперь будет очень трудно. Мы не только не очень хорошо боролись с кризисом раньше, но и предопределили ситуацию, когда мы не сможем эффективно бороться с ним и в ближайшие месяцы.