Дэвид Милибэнд покинул Москву, всласть пообщавшись с Сергеем Лавровым. Общение отчасти было вынужденным, поскольку никто из российских президентов – ни второй, ни третий – с гостем встречаться не пожелал. Зато министры иностранных дел поговорили между собой весьма подробно.

Главное, как всегда, осталось за кадром, но по целому ряду внешних признаков можно судить о достигнутых результатах. О том, например, что отношения между странами сдвинулись с мертвой точки. И о том, что кризис в этих отношениях в ближайшие годы невозможно будет преодолеть.

Имеются общие интересы: Афганистан, Ближний Восток. Налицо общий тренд к улучшению политического климата на планете, заданный Бараком Обамой. В ближайшие месяцы надо что-то решать с Ираном, чьи жестоковыйные вожди успешно и последовательно ведут дело к войне. Но все эти вопросы либо решаются сами собой в рамках конкретных прагматичных договоренностей, либо надолго остаются неразрешимыми, либо нерешаемы в принципе без применения силы.

Теплоты и доверительности в дискуссии между Москвой и Лондоном никакие устные заявления не добавляют. Даже когда дипломаты вслух радуются мастерству футболиста Аршавина, играющего за "Арсенал".

Причина – в проблеме, которая возникла в ноябре 2006 года, когда в лондонской больнице скончался британский подданный Александр Литвиненко. Проблема не столько гуманитарная, сколько политическая. Шутка ли: первый в истории случай точечного ядерного терроризма. Причем случай отчасти расследованный, как уверены англичане, и представитель Королевской прокуратуры Кен Макдональд уже объявил на весь мир имя подозреваемого.

Речь не о том, виновен Луговой или не виновен. Речь о том, что такое дело при всем желании "перезагрузить" отношения с Москвой в архив не спишешь. И покуда улыбчивый депутат Госдумы, погруженный в законотворчество, разгуливает на свободе, все британские премьеры и министры иностранных дел просто обречены требовать его выдачи.

Хуже того. Луговой нужен британцам не для суда с заранее вынесенным приговором, а для дальнейшего судебного расследования. В ходе которого могут выясниться такие факты (хотя могут и не выясниться), что нынешний дипломатический кризис покажется детской ссорой в песочнице. Понятно же, что если Луговой – убийца, то вряд ли он совершил это дорогостоящее преступление на почве неприязненных отношений. И тут со всей остротой встает вопрос о заказчике, чье имя, говорят, называл умирающий Литвиненко.

Спрашивается: что делать?

В шахматах это называется "взаимный цугцванг". Когда обе стороны вынужденными ходами ухудшают свою позицию. Нечто подобное мы наблюдаем и в отношениях между Кремлем и Даунинг-стрит. Однообразными, затверженными речами политики и дипломаты обеих стран загоняют себя в тупик.

Британцы ждут законотворца в Лондоне, но Россия своих граждан не выдает. (Впрочем, прецеденты были, покойный Туркменбаши не даст соврать.) В Москве готовы хоть завтра завести дело против Лугового, но вот закавыка: "Материалы, которые необходимы, – печалится Лавров, - чтобы мы провели... разбирательство в РФ, пока в полном объеме не предоставлены". Не говоря уж о том, что депутат нижней палаты – лицо неприкосновеннное.

У Милибэнда другое мнение: материалов хватает, а в деталях разберется суд.

Истина, видимо, где-то посередине. Обличающие документы, должно быть, в порядке, но главного в них нет: мотива преступления. То есть в бумагах на экстрадицию отсутствует имя заказчика, и это понятно. Настоящий джентльмен уважает презумпцию невиновности.

Подытоживая нелегкий разговор, глава МИД РФ сказал: "Британские коллеги, кажется, сами понимают нереалистичность своего требования". Г-н Луговой год назад высказывался на сей счет еще остроумнее: мол, его удивляет "тот факт, что британская сторона не обращается к нам напрямую, не присылает запросы, письма, предложения". Складывалось впечатление, что он даже обижен невниманием к себе со стороны официального Лондона.

Есть особый смак в произнесении таких фраз. Удовольствие, получаемое при сознании абсолютной своей безнаказанности. И этому глумлению, растянувшемуся на годы, не видно конца. Цугцванг в политике, как и в игре, – состояние длительное. Однако не вечное.

Партия однажды кончается, и партнеры расставляют фигуры по новой. Исторические фигуры тоже сходят со сцены, и тогда в засекреченных до поры архивах, дневниках, свидетельствах современников обнаруживаются поразительные открытия. Уместно также добавить, что дело, отравляющее ныне российско-британские отношения, – из тех довольно редких сюжетов, которые не имеют срока давности. В отличие от политических склок, которые всегда кончаются примирением и сведением счетов с проклятым прошлым.