Фестиваль "Новый европейский театр" открывается в Москве спектаклями Вильнюсского городского театра "Гамлет" режиссера Оскараса Коршуноваса и "Калигула" драматического театра из Варны в постановке Явора Гырдева.
Спектакль литовского режиссера Оскараса Коршуноваса апеллирует более к зрению, чем к интеллекту или эмоциям. Можно толковать всю историю, как галлюцинации безумного юноши, ведущие его к "расширенному самоубийству". То есть изобразительно постановка эффектна, но содержания в нем не густо. За "Гамлетом" покажут "Калигулу" по пьесе Камю в постановке болгарского режиссера Явора Гырдева, которого мы знаем, поскольку за дебютный фильм "Дзифт", снятый в традиции "кино нуар", он получил в 2008 году премию Московского международного кинофестиваля.
О спектакле драматического театра из Варны говорит один из организаторов фестиваля "Новый европейский театр" Марина Давыдова:
- Режиссеры иногда бывают очень не похожи на себя самих в театральных и киноработах. Я знаю, что многие кинокритики стали истинными фанатами Явора Гырдева. Но как театральный режиссер он, конечно, гораздо более известная и многогранная личность. Я бы сказала, что настолько же, насколько он оказался кинематографичен в своем кинематографе (а его киноязык очень непростой, сложно поверить, что это дебют режиссера в кино), настолько же он театрален в театре. "Калигула" - очень театральный спектакль, он сделан яркими мазками. Но это совсем не похоже на черно-белый "нуар" фильма "Дзифт", не похоже даже по цветовой гамме.
В программе фестиваля, который продлится до 26 ноября, - "Оргия толерантности" бельгийца Яна Фабра, "Великая война" нидерландского театра Hotel Modern, "Руммельплац" из Берлина, совместная франко-российская постановка " Считай, что ты Бог", театрализованная читка пьесы Давида Леско "Европеана" (горькая насмешка над референдумом по европейской конституции) и новый моноспектакль Евгения Гришковца "+1". Между тем, фестиваль "Новый европейский театр" посвятили 20-летию падения Берлинской стены. Марина Давыдова поясняет смысл такого посвящения:
- Мы связываем фестиваль с этим юбилеем, скорее, не тематически, а формально. Дело в том, что возникновение фестиваля было так или иначе связано с падением Берлинской стены. Ведь мы, когда его в 1998 году затеяли, не случайно несколько лет подряд символически открывали фестиваль 9 ноября. Задача состояла в том, чтобы так или иначе представить театральное, и в первую очередь режиссерское поколение, которое вошло в профессиональную жизнь после падения этой самой стены в объединенной Европе. Это была сверхзадача фестиваля, и она, по большому счету, никуда и не делась.
Конечно, мы не могли пройти мимо 20-летия падения Берлинской стены. Это не значит, что все спектакли, которые мы привезли, посвящены непосредственно этому событию и являются историческими. Только спектакль берлинского театра имени Максима Горького "Руммельплац" Армина Петраса - это такой исторический эпос, описывающий события, непосредственно предшествующие возведению Берлинской стены. Это, между прочим, очень малоизвестные у нас страницы немецкой истории – от окончания Второй мировой войны и до возведения стены. Этот спектакль, как мне кажется, должен представлять для зрителей не только сугубо театральный интерес (он мне нравится просто как очень качественный добротный немецкий театр с отличной игрой), но еще и исторический.
- На ваш взгляд, спектакли этих режиссеров, кроме даты их рождения, кроме того, в какое время они вошли в жизнь, объединяет еще что-то?
- Их объединяет, я думаю, некий театральный язык, на котором они разговаривают, он вряд ли мог появиться прежде. Он более резкий, в чем-то более сложный, в чем-то более отталкивающий. Но есть некие эстетические параметры, которые объединяют это поколение. Конечно, за последние 20 лет весь театральный ландшафт претерпел существеннейшие изменения. И представители этого поколения, может быть, внесли в это наибольшую лепту, так как пали границы внутри самой Европы, и театральные границы также стали отодвигаться все дальше и дальше.
Сейчас театр - очень растяжимое понятие. То, что мы еще 20-30 лет тому назад вообще бы не опознали, как театр, не стали бы говорить об этом, как о театральном явлении, - сейчас это уже естественным образом входит в понятие "театр". Какие-то визуальные формы театра, сценографический театр, перформансы, акции - это ведь не театр в строгом смысле слова, это что-то, находящееся на грани между политической акцией, кабаре, отчасти драматическим театром, танцем, эстрадой и так далее. Это какой-то промежуточный жанр. Тем не менее, на крупных фестивалях это уже становится естественной частью театральной программы. И вот это расширение театральных границ, мне кажется, - главная знаковая вещь для этого поколения и для современного состояния театра.
Спектакль литовского режиссера Оскараса Коршуноваса апеллирует более к зрению, чем к интеллекту или эмоциям. Можно толковать всю историю, как галлюцинации безумного юноши, ведущие его к "расширенному самоубийству". То есть изобразительно постановка эффектна, но содержания в нем не густо. За "Гамлетом" покажут "Калигулу" по пьесе Камю в постановке болгарского режиссера Явора Гырдева, которого мы знаем, поскольку за дебютный фильм "Дзифт", снятый в традиции "кино нуар", он получил в 2008 году премию Московского международного кинофестиваля.
О спектакле драматического театра из Варны говорит один из организаторов фестиваля "Новый европейский театр" Марина Давыдова:
- Режиссеры иногда бывают очень не похожи на себя самих в театральных и киноработах. Я знаю, что многие кинокритики стали истинными фанатами Явора Гырдева. Но как театральный режиссер он, конечно, гораздо более известная и многогранная личность. Я бы сказала, что настолько же, насколько он оказался кинематографичен в своем кинематографе (а его киноязык очень непростой, сложно поверить, что это дебют режиссера в кино), настолько же он театрален в театре. "Калигула" - очень театральный спектакль, он сделан яркими мазками. Но это совсем не похоже на черно-белый "нуар" фильма "Дзифт", не похоже даже по цветовой гамме.
В программе фестиваля, который продлится до 26 ноября, - "Оргия толерантности" бельгийца Яна Фабра, "Великая война" нидерландского театра Hotel Modern, "Руммельплац" из Берлина, совместная франко-российская постановка " Считай, что ты Бог", театрализованная читка пьесы Давида Леско "Европеана" (горькая насмешка над референдумом по европейской конституции) и новый моноспектакль Евгения Гришковца "+1". Между тем, фестиваль "Новый европейский театр" посвятили 20-летию падения Берлинской стены. Марина Давыдова поясняет смысл такого посвящения:
Расширение театральных границ, мне кажется, - главная знаковая вещь для этого поколения и для современного состояния театра
- Мы связываем фестиваль с этим юбилеем, скорее, не тематически, а формально. Дело в том, что возникновение фестиваля было так или иначе связано с падением Берлинской стены. Ведь мы, когда его в 1998 году затеяли, не случайно несколько лет подряд символически открывали фестиваль 9 ноября. Задача состояла в том, чтобы так или иначе представить театральное, и в первую очередь режиссерское поколение, которое вошло в профессиональную жизнь после падения этой самой стены в объединенной Европе. Это была сверхзадача фестиваля, и она, по большому счету, никуда и не делась.
Конечно, мы не могли пройти мимо 20-летия падения Берлинской стены. Это не значит, что все спектакли, которые мы привезли, посвящены непосредственно этому событию и являются историческими. Только спектакль берлинского театра имени Максима Горького "Руммельплац" Армина Петраса - это такой исторический эпос, описывающий события, непосредственно предшествующие возведению Берлинской стены. Это, между прочим, очень малоизвестные у нас страницы немецкой истории – от окончания Второй мировой войны и до возведения стены. Этот спектакль, как мне кажется, должен представлять для зрителей не только сугубо театральный интерес (он мне нравится просто как очень качественный добротный немецкий театр с отличной игрой), но еще и исторический.
- На ваш взгляд, спектакли этих режиссеров, кроме даты их рождения, кроме того, в какое время они вошли в жизнь, объединяет еще что-то?
- Их объединяет, я думаю, некий театральный язык, на котором они разговаривают, он вряд ли мог появиться прежде. Он более резкий, в чем-то более сложный, в чем-то более отталкивающий. Но есть некие эстетические параметры, которые объединяют это поколение. Конечно, за последние 20 лет весь театральный ландшафт претерпел существеннейшие изменения. И представители этого поколения, может быть, внесли в это наибольшую лепту, так как пали границы внутри самой Европы, и театральные границы также стали отодвигаться все дальше и дальше.
Сейчас театр - очень растяжимое понятие. То, что мы еще 20-30 лет тому назад вообще бы не опознали, как театр, не стали бы говорить об этом, как о театральном явлении, - сейчас это уже естественным образом входит в понятие "театр". Какие-то визуальные формы театра, сценографический театр, перформансы, акции - это ведь не театр в строгом смысле слова, это что-то, находящееся на грани между политической акцией, кабаре, отчасти драматическим театром, танцем, эстрадой и так далее. Это какой-то промежуточный жанр. Тем не менее, на крупных фестивалях это уже становится естественной частью театральной программы. И вот это расширение театральных границ, мне кажется, - главная знаковая вещь для этого поколения и для современного состояния театра.
