Ссылки для упрощенного доступа

Какой праздник вы любите больше всего и почему?


Вероника Боде: Сегодня мы будем говорить о праздниках. Праздник в российской традиции. В гостях у Радио Свобода директор Левада-центра Лев Гудков, протоирей Ионна Свиридов, главный редактор радио "София", и Сергей Секиринский, доктор исторических наук, профессор Российского государственного академического университета гуманитарных наук.

С Новым годом! Прежде всего, хочу задать вам такой вопрос. Что означает для вас этот праздник?

Лев Гудков: Для меня это скорее семейный праздник, возможность побыть со своими близкими, пережить годовой цикл, вспомнить, поздравить всех и немножко провести свободное время в такой праздничной атмосфере.

Иоанн Свиридов: Для меня этот праздник связан, прежде всего, с Рождеством. Дело в том, что в советской традиции все перепуталось. В советский период мы перешли на григорианский стиль в светском обществе. Новый год оказывался после Рождества. То, что мы празднуем 25 по старому стилю и 7 по новому, григорианскому календарю, оказывается, что все перепутано. Новый год был лишь промежуточным праздником после Рождества. Он был публичным, а не домашним. Домашним было Рождество – сначала публичным, поскольку это отмечалось в церкви, в церковном сообществе, а потом Новый год, как и на Западе сейчас, это фейерверки, это праздник, это музыка. Все люди выходят на улицу и не остаются дома. Все наоборот. У нас немножко все переменилось. Мы – дети советского времени. Конечно, мы ценили эту елку и забывали, что звездочка на елке – это Вифлеемская звезда. Я протестовал, будучи маленьким антисоветчиком, против звезды. Потому что мне казалось, что это кремлевская звезда.

Сергей Секиринский: Я вырос в советской традиции. Поэтому для меня этот праздник, пожалуй, к которому больше всего готовятся из всех праздников, которые мы знаем в нашей стране. Поскольку это праздник, к которому больше всего готовятся, то для меня лично, как человека, видимо, немножко внушаемого, с ним связаны большие ожидания чего-то, чего обычно не происходит. Тем не менее, ощущение некой приподнятости настроения, ожидания каких-то событий в момент праздника, оно присутствует. Оно отличает, наверное, мое настроение в этот день от других.

Вероника Боде: Нашим слушателям на форуме у интернете я задала вопрос: "Какой праздник вы любите больше всего и почему?" Вот что пишет Любовь из Тюмени: "Рождество и Пасха".

Николай Кузнецов из Москвы: "День Парижской коммуны 18 марта. Потому что через три дня после него День весеннего равноденствия, и лето уже не за горами".

Валентин из Иваново: "Пожалуй, Рождество и Новый год. Правда, сейчас наша власть повадилась именно на Новый год объявлять о неуклонном повышении тарифов. Вот и сейчас за свет, газ и прочее повышаются в 1,5 раза, а с 1 апреля (тоже пора переименовать с Дня дурака в День мерзавца) – еще в 1,5. Скоро от пенсии не будет оставаться и на хлеб".

Хельдельбергерин из США: "День благодарения, Рождество, Новый год. Все три хороши – традиционная индейка, ходим в гости и приглашаем к себе гостей".

Ами из Подмосковья: "Теперь, пожалуй, никакой. Когда-то такими были 1 и 9 Мая – День победы и День международной солидарности трудящихся. Но тогда я верил в победу над фашизмом и международную солидарность трудящихся. А теперь про 9 мая я написала так – этот праздник со слезами на глазах, и не только из-за бед большой войны. Где тогда встречал отпор фашизм у нас, там теперь плодим своих фашистов мы. День Победы для меня остался важным – да. Но такого, чтобы почувствовать какое-то особенное единение со всеми, у меня больше нет".

Николай из Боровска: "Новый год – самый желанный праздник для нашей семьи. Семейный праздник. Поэтому, возможно и самый любимый. Невольно подводятся итоги года, строятся планы, мечты на будущее. Волшебный праздник. Я заметил, что и люди добреют в этот день или накануне – поздравляют друг друга, желают всего наилучшего".

Ольга из Москвы: "Для меня праздник – дополнительные дни отдыха. Эйфории нет".

Скептик пишет (так один наш слушатель подписывается): "Не нахожу и не вижу никакого смысла во всех праздник современных. Раньше было лучше. Сейчас это просто отдых. Жизнь течет своим чередом, что праздники, что будни".

Уважаемые гости, попрошу ваши комментарии. Лев Дмитриевич, насколько типичны эти высказывания? Какие праздники самые любимые у респондентов вашего центра?

Лев Гудков: Вы знаете, праздники меняются, как и меняется структура ценностей, которая за ними стоит. Вообще, что такое праздник? Праздник – это момент вспомнить о том, что важно в жизни, наиболее значимых событиях в годовом цикле организации года. В этот момент, в момент праздника, проигрываются, вспоминаются, проживаются наиболее важные ценности, которые объединяют общность, все равно какие. Если брать хотя бы за последние 20 лет, то, конечно, самым важным праздником все равно остается Новый год, на втором месте – 9 мая был, но в последнее время ситуация меняется. Все большее и большее значение приобретают религиозные праздники – прежде всего Рождество и Пасха и еще некоторые. Раньше, лет 15 назад, было некоторое смещение, и праздновали и католическое Рождество, и православное Рождество и прочее. Еще праздновали 7 ноября. Но поскольку государство переменилось, распалось, то соответственно распались и воспоминания о событиях, которые конституировали советскую власть. И 7 ноября практически ушло, не замененное нынешним, каким-то смутным 4 ноября. Да, конечно, сохранилось 8 марта, как чисто женский праздник, и 23 февраля. Появились новые праздники – Валентинов день и для молодежи некоторое значение все больше приобретает Хеллоуин. А все остальные государственные праздники – чисто формальные. Их люди не празднуют.

Вероника Боде: Отец Иоанн, как вы думаете, почему россияне так любят Новый год, по данным социологов?

Иоанн Свиридов: Я на эту тему уже начал говорить. Поскольку Новый год был в период празднования, которое называется на самом деле период Рождества – это славление Христа в этот период. От Рождества до Крещения были Святки. Святки – это тот период, когда особенно, допустим, в Западной Украине, в западных областях России, люди ходили по домам со звездой, славя Господа в колядках, собирая в мешки всякие подарки и прочее, прочее. Новый год оказывался где-то как раз в начале серединки этих празднований. Он проскальзывал мимо. На самом деле, мы празднуем Новый год как Рождество. Почему он остался в памяти народной, как продолжение Рождества? Потому что мы не можем перейти на григорианский стиль. Это нонсенс, конечно. Новый патриарх по тем идеям, которые у него были до того, как он стал патриархом, он был реформатором. Он считал, что новый стиль просто необходим для церкви. Если в советское время новый стиль воспринимался как стиль советский, хотя это григорианский календарь, то теперь это совершеннейший нонсенс, если мы на 13 дней отстаем. Потому что празднование Рождества приурочено не к дате, не к числу, а к астрономическому событию. После зимнего солнцестояния прибавляется солнце. Император Константин (это его идея) сделал это празднование взамен праздника Солнца. Поэтому есть в словах чествования Рождества Христова: "Солнце правды – Христос, Бог наш!" А мы славим его именно в день первого прибавления дня. Поэтому никуда здесь не деться, ни к каким числам этот праздник не приурочен.

Вероника Боде: Сергей Сергеевич, по вашим наблюдениям, почему такое большое значение для россиян имеет Новый год?

Сергей Секиринский: Единственный аргумент, который, наверное, можно привести из истории, что это был тот праздник, который все-таки большевики, которые в 20-е года начали борьбу со всеми…

Лев Гудков: Даже с елкой борьба была.

Сергей Секиринский: Они не запрещали елку. Не было такого декрета о запрете елки, но фактически антирелигиозная пропаганда, шла борьба с этими праздниками. 20-е и 30-е годы – великий перелом. Это все без елки было. И вдруг буквально накануне нового 1936 года, 28 декабря 1935 года, в главной газете советской страны – в газете "Правда" – появляется статья Павла Петровича Постышева "Давайте вернем детям елку". Ну, есть воспоминания Хрущева, где он рассказывает, что это было связано с личной инициативой Постышева, одного из лидеров Коммунистической партии Украины, который приехал в Москву. И в машине, когда Сталин ему показывал Москву вместе с Хрущевым, он вдруг высказал эту идею – давайте вернем елку детям. И Сталин вроде сказал – давай, напиши статью в "Правду". Опять-таки никакого официального решения не было. Была просто директивная статья в "Правде" одного из не первых лиц советской руководящей верхушки, но все-таки заметной. Действительно, елку вернули. Естественно, это был тот случай, когда праздник был… Это была советская красная елка. Соответственно, там была другая звезда, другие игрушки, другое оформление, но елка появилась. Но как и было положено в советские времена все это сопровождалось определенной пропагандистской работой. С тех пор елка существует в праздники советских людей. Они ее восприняли, конечно, несколько шире, чем советское руководство. Есть ведь официальный церемониал праздника, есть какие-то идеологические задачи, а есть живая праздничная культура. Это пример того, как большевики попытались совместить, по крайней мере, в какой-то мере традиции и свои идеи.

Вероника Боде: А про елку у нас есть опрос. Есть ли у вас елка? На вопрос Радио Свобода отвечают москвичи.

- Мы купили маленькие елочки, поставили в воду в вазы большие и просто несколько шариков повесили. У каждого в комнате сейчас своя елка.

- Такой берется таз, насыпается туда пачка соли. И в этот концентрированный раствор вы кладете ветку. И когда ветка высыхает, она становится серебряной. Это сказка!

- Конечно, жалко, осыпается. Но дети входят в комнату, и эта елочка пахнет. Она две недели стоит. Хорошо.

- Под елку подарки, а на елку – звезду.

- Мандарины и конфеты. Они две недели собираются с елки по ночам.

- Дезодорант и нет проблем. Обыкновенный хвойный. Нужен тебе запах лесной – пшикай. Если не хочешь пшикать, сиди так и смотри на искусственную.

- У меня дома багульник. Он распустился, расцвел пышным цветом – фиолетовыми цветами.

- Возиться не хочу. Были бы дети малолетние…

- Натуральная только. Традиция детская. Тогда еще не было искусственных елок. Такая радость потом собирать эти иголочки. До 13 числа держать эту елочку в водичке с песочком. У меня сохранились игрушки послевоенного времени – картонные петушки с разноцветными хвостиками.

Вероника Боде: Сергей Сергеевич нам рассказал советскую историю елки. Отец Иоанн, это ведь, собственно, рождественская традиция наряжать елку?

Иоанн Свиридов: Конечно!

Вероника Боде: Откуда она пошла?

Иоанн Свиридов: Она пошла от сотворения вертепов – таких праздничных украшенных еловыми ветками событий Рождества. Ведь Рождество, на самом деле, это и радостное, и трагическое событие. Представьте, младенец Христос рождается в хлеву. В хлеву не очень приятно, конечно, принимать роды младенца Христа, потому что он вторгается в этот мир на самом низовом уровне. Он приходит к нам, чтобы принять всю нашу боль, все человеческое страдание. Бог воплощается. Это событие, современным языком говоря, экстраординарное, которое превышает все возможности. Это умаление Бога ради того, чтобы Бог понял человека, понял свое творение окончательно. Все идет от вертепа. Вертеп, елка – это просто украшения были. И ангелы, и рождественская звезда, прежде всего, - это очень тесно связано с Рождеством, если говорить очень коротко.

Вероника Боде: Лев Дмитриевич, каковы ваши наблюдения по поводу отношения россиян к праздникам вообще? Можно ли сказать, что в России оно какое-то особенное, специфическое?

Лев Гудков: Да, нет. Я бы не сказал. Праздники во всех культурах – это ритуал, церемониал, который распространен во всех культурах и известен любым цивилизациям и культурам, любым народам. Особенность наших праздников – это скорее жесткое разделение на государственные и частные. Вообще, особенно в позднесоветское время была приватизация праздников – уход в семейные жизни и появление таких аналогов или субститутов государственных праздников. Например, Старый новый год. Это совершенно частный, компанейский, дружеский праздник. Он принципиально противопоставливается идеологическим обертонам Нового года, когда выступал кто-нибудь из членов руководства страны, поздравлял всех, отчитывался о сделанной работе. А это был как раз дружеский семейный праздник. Точно также, скажем, и религиозные праздники. Они были как бы антиофициальные. Они были собственные. Но если говорить о некотором переживании праздников, я бы сказал, что в последнее 10-летие теряется понемножку, ослабляется напряженность переживаний праздника. Праздник становится все более повседневным и стертым. Мне кажется, что это связано с более глубоким процессом, такой девальвации, утраты ценностей в нашем обществе и, соответственно, дефицитом, оснований для всего высокого, важного, то, что объединяет людей.

Я бы хотел сделать одну ремарку. Елка, понятно, что она пришла при Петре. Но в принципе – это символ-то более древний, чем даже христианский, я бы сказал. Это мировое дерево. Это символ опосредования верхнего и нижнего миров. Он входит как символический элемент во все аграрные ритуалы. И структура праздника задана очень давно – дохристианская, языческая. Жертва и воскресение, похороны и воскрешение – это, собственно, и есть ритуал, структура, формула праздника, я бы сказал.

Вероника Боде: Сергей, ваша точка зрения - специфика российского восприятия праздника.

Сергей Секиринский: Если говорить о более давних, не советских только временах, то все-таки я тут вспоминаю размышления одного чеховского персонажа – гробовщика Якова из рассказа "Скрипка Ротшильда". Напомню – это 1894 год – дата написания рассказа. Он все время сетует на убытки. Маленький городишко, мало мрут люди, нет работы. А к тому же еще воскресенье, праздники, а понедельник – черный день. И того Яков насчитывает более 200 нерабочих дней в году, когда ему приходится сидеть, сложа руки. Это Чехов, это 1894 год. Современные историки даже склонны идти дальше в своих подсчетах гробовщика Якова. Борис Миронов, известный петербургский историк, насчитывает в России начала ХХ века всего нерабочих дней примерно 258 в год.

Вероника Боде: Что-то многовато!

Сергей Секиринский: Из них празднично-выходных, то есть воскресенье плюс праздники, до 140. Разница между числом нерабочих и празднично-выходных связано с тем, что, во-первых, праздники не были фиксированы. Подготовка к праздникам, понедельник – черный день, то есть не работали. Могли праздновать много. Помимо этого были разные уровни праздников. Огромную роль играли храмовые, престольные, местные праздники. Кроме того, праздники часто заимствовались у соседних деревень. Так что, еще количество… Непогода, болезнь, семейные праздники – все это дает такое. Естественно, задумывались люди - интеллигенция, администрация, чиновничество - уже в императорской России, что многовато праздников. В частности, такие данные приводились. У русских православных крестьян, вообще, у российского православного крестьянства в 1913 году было 140 празднично-выходных дней, у американских фермеров – 68. Почему так? Главное, наверное, - это все-таки вопрос мировоззрения, в смысле менталитете. Православный крестьянин – это связано, конечно, с религией – не видел смысла в накоплении. Мы знаем, что родители Обломова, например, жили, дворянство так жило. А крестьяне жили по-другому. Для них вот эта моральная экономика – достаточное количество удовлетворения потребностей ближайших, семейных, а не накоплений, не приобретений. Отсюда такой взгляд на время как не на деньги, а как тот же Миронов это формулирует – время не деньги, время – праздник. Другой принцип бытия. Такая этика праздности. Это, конечно, было связно, в первую очередь, с храмовыми праздниками. Причем, характерно, что после освобождения крестьян количество этих праздничных дней, по их инициативе, увеличилось. Примерно три десятка праздников добавляется к началу ХХ века с середины XIX столетия.

Вероника Боде: Отец Иоанн, как вы думаете, что за ментальность стоит за этой традицией? Почему так велик удельный вес праздников в российской культуре, в российской истории?

Иоанн Свиридов: Сергей Сергеевич очень верно упомянул о храмовых праздниках, так называемых престольных праздниках в селах, которые практически сейчас исчезли, поскольку в селах уже нет церквей. Они или разрушены, или превращены в амбары, кое-где восстанавливаются, но традиции престольных праздников практически нет этого возрождения. Престолы существовали в селах, не в деревнях. В деревнях храмов не было, в селах были храмы. Там был престол, или Покрова, или Святителя Николая или еще что-нибудь. Это все сочеталось. Из деревень все приходили туда. Там была ярмарка. Кроме того, существовал еще не упомянутый вами праздник наиболее значительный, допустим, для Западной Европы, для Италии, для Венеции – это карнавал. Карнавале – это отсутствие мяса, на самом деле.

Сергей Секиринский: Прощай, мясо!

Иоанн Свиридов: Да, прощай, мясо, гуд бай, мясо. Карнавал – это наша Масленица. Карнавал – это самый главный праздник, на самом деле. Никакой не Новый год, а карнавал. Это европейский и латиноамериканский, конечно. Я был в Латинской Америке, но не попадал на карнавал. Но на Новый год, например, я попадал. Это совсем другой Новый год в Италии, чем в России. Он публичный. На пьяцца дель Пополо, я помню, 100-летие кино. Это 40 рояль на пьяцца дель Пополо, мультиэкранный обзор фильмов Феллини, итальянское шампанское. Все это взрывается, фейерверк. Это народный праздник. Никто дома не сидит и не ждет, как мы привыкли – это домашний, семейный праздник, где накрыт стол, все ждут этого пресловутого 12-го часа. Мы пережили, может быть, за всех. Нами принесена жертва, где у нас все перевернуто с ног на голову. Поэтому печально. Слава Богу, сохраняется интимность. Слава Богу, Лев Дмитриевич говорит, что это любимое его состояние перехода – и отмечать переход времени в новый период. Время тоже в некотором смысле нечто священное. Другое время, новые надежды, новые желания. Пусть, как Сергей Сергеевич говорит, наверняка не осуществятся, но в этот момент можно поднять бокал и сказать – с новым счастьем, с Новым годом!

Вероника Боде: Какие праздники вам больше нравятся – религиозные или государственные? Отвечают петербуржцы.

- Новый год, свой день рождения, день рождения жены, детей. Их слишком мало, настоящих праздников, хотя по календарю Россия всегда отличается, наверное, большим количеством праздников. Мешают работать. Ни в одной стране нет такого. Но я эти праздники не отмечаю.

- Я люблю Новый год, день рождения свое, 8 марта. Подарки.

- Религиозные праздники мне нравятся, которые для здоровья полезны – Масленица. Их я отмечаю только с родителями. В круг своих друзей не очень принято.

- Мне лично дни рождения, Новый год, Пасха. Нормально отношусь. Красим яйца с мамой. Всей семьей сядем. Потом на кладбище к дедушке едем. Я вообще ко всем праздникам нормально отношусь.

- Светские, наверное, нравятся. Хотя их очень много развелось. Много приходится не работать. У нас и раньше-то были затяжные праздники, а сейчас, начиная с рождественской недели, сейчас планируется еще майские праздники до 12 дней выходных. Получается, что можно вообще не работать. Но религиозные – это те же посиделки. Та же Пасха – это гораздо больше. Сходил в ту же церковь, сходил на кладбище, помянул родителей, бабушек, дедушек. Это ближе к народу, ближе к земле. У нас, к сожалению, наступление на западные культуры, а так не должно быть.

- Я люблю все как мои личные, так и религиозные. Хотя, на мой взгляд, пост для большинства людей становится своеобразного рода диетой. Потому что пост души соблюсти очень и очень сложно. А так, конечно, я люблю повеселиться – день рождения, клубы, общие наши русские праздники. Люблю все.

- И те, и другие. Когда праздники, гуляешь – хорошо, никаких проблем. Вкусно покушать, хотя и пост, но тем не менее. Религиозный праздник – всегда повод для того, чтобы задуматься о жизни, по материи. Не все, конечно, верят в Бога. Но, я думаю, что настраивают человека на мирный лад.

- И те, и другие. Рождество отмечаю, Новый год отмечаю, день рождения детей отмечаю.

- Личные, наверное. Все-таки приятно – день рождения или Новый год. Все собираются. Конечно, для души, я считаю, больше, а не ради выпивки.

- Наверное, религиозные. Дети, семья, внуки. В семье праздники. Гуляем вечером иногда тоже дружно все. Встретиться, поговорить, обсудить что-то. С возрастом как-то ближе становится. Почему? Не знаю. Что-то от них идет светлое, хорошее, по сравнению с государственными.

- Новый год и 9 мая. Дедушки и бабушки участвовали в войне. Для них это самый святой праздник – 9 мая. Поэтому так у меня по традиции отношение трепетное. Новый год – как смена эпохи. Дни рождения – это само собой.

- Те, которые от души – день рождения, Новый год, Рождество и родные. Вообще, конечно, у нас каждый день должен быть праздник. Это все зависит от настроения. Я так считаю, что для души должно быть. Сами себе делаем эти праздники.

Вероника Боде: Уважаемые гости, что вам показалось интересным в этом опросе?

Лев Гудков: Действительно, похоже на наши данные, то что люди празднуют и как празднуют.

Вероника Боде: А к религиозным праздникам каково сегодня отношение россиян? Многие ли их празднуют? Не склонны ли люди сегодня смешивать те и другие праздники? Нет ли такой некоторой каши в головах по этому поводу?

Лев Гудков: Я уже говорил, что есть ощущение недостатка смысла жизни, смысла высокого. Нет процедур, ритуалов, которые могли бы воспроизвести это. Поэтому празднуют и то, и другое вне зависимости – верующий, не верующий и прочие. Новый год собираются праздновать 92%, православное Рождество – 68%, Старый новый год – 52%, Крещение – 44%, католическое Рождество праздновали 4%. Масленицу, чтобы уж уточнить, собирались праздновать 76%. Примерно столько же и празднуют 9 мая – две трети как минимум. 7 ноября, который был официальным и популярным праздником, ушел. Сегодня его отмечают в основном люди пожилого возраста, главным образом сторонники Компартии.

Вероника Боде: Это некоторое смешение все-таки произошло? Празднуют все подряд.

Лев Гудков: Празднуют все подряд.

Вероника Боде: Не придавая особого смысла?

Лев Гудков: Понимаете, праздник, как правило, сочетает в себе несколько традиций, несколько пластов значений. Потому он приобретает такое мощное символическое значение, потому это ритуал объединения, солидарности людей. Тут не работают разделительные механизмы, демаркационные стремления – отделить одних от других, а напротив, такой синкретизм значений. Тут важно именно то, что это перевертывание будней. Люди иначе себя чувствуют, иначе себя ведут, иначе одеваются, иначе едят. Это способ пережить важное значение, важные смыслы своей жизни и своей близости с другими. Хотя у нас считают себя православными порядка 72-75%, но верят в Бога гораздо меньше, воспринимая православие, скорее, как синоним русскости, как этноконфессионального единства. Верят в Бога, в спасение души гораздо меньше людей. Но для них важно само чувство приобщенности, причастности к чему-то более высокому, даже если сами они не в состоянии разделить эти ценности.

Вероника Боде: Отец Иоанн, что такое праздник с точки зрения священника? Насколько сейчас в современной России, где возрождены многие религиозные праздники, адекватно к ним отношение населения?

Иоанн Свиридов: Здесь много трудностей. Я вначале хотел бы поправить Льва Дмитриевича, поскольку нет такого названия "католическое Рождество", поскольку большинство православных церквей перешли на григорианский стиль. Наша мать-церковь Константинопольская, конечно, отмечает 25 декабря, по григорианскому стилю, Элладская церковь, Болгарская, Румынская… Мы остались только с сербами, пожалуй, преданными языческому юлианскому календарю, ошибочному.

Религиозные праздники воспринимаются нашим населением так же, как светские. К большому сожалению, это связано, прежде всего, с тем, как отмечать. Ритуал утерян. Осталось только застолье. Застолье, которое… Ну, вот ребята, садитесь, все готово. Мы начинаем. И это весь праздник. Нет никакого театрального действа. В среде немногочисленной уже русской интеллигенции, в среде немногочисленных где-то там вологодских крестьян существуют какие-то песни. О хороводах мы уже почти знаем только из истории. Нет ритуала. Остался только тейбл, на котором еда, которая обычно не подается к столу. Не картошка, а может быть будет что-то, приготовленное особо – салат оливье мистический.

Вероника Боде: Или красная икра.

Иоанн Свиридов: Красная икра, которую можно купить теперь подешевке в супермаркетах. Но не в этом дело. Утрачен декоративный характер праздника, искание каких-то форм его проявления. Остался только праздничный стол, который заканчивается временами плохо, поскольку бывает слишком много выпито.

Вероника Боде: Сергей, в дореволюционной России, насколько я понимаю, все-таки религиозные праздники были важнее государственных, важнее светских. Или я ошибаюсь?

Сергей Секиринский: Наверное, для народа, для большинства людей… Понимаете, тут надо различать два таких близких понятия – торжества официальные и праздник в том понимании, о котором мы больше сейчас говорим, который в нашем опыте, в таком светско-советском связан с Новым годом или с какими-то семейными праздниками. Официальные торжества государство устраивало. Это было связано и с коронацией, и с различными событиями в жизни царской семьи, и с какими-то памятными датами. Конечно, большинство памятников были религиозными. Была определенная традиция. Вот Марина Михайловна Громыко, известный этнограф, подробно описывает, как русские крестьяне отмечали все эти праздники, праздники своей деревни, села. Все-таки большинство историков, которые изучают социальную ткань, они, к сожалению, фиксируют многочисленным и разнообразным источником такой атрибут всех этих праздников – пьянство. Это не советское явление. Это явление, восходящее к давним временам. По крайней мере, где-то средневековая Русь уже точно его знает. Есть свидетельства иностранцев, наши источники.

Иоанн Свиридов: На Руси есть веселье пить, нельзя без того быть. Есть легенда о том, что говорил Владимир.

Сергей Секиринский: Есть разные мнения по поводу этой легенды, почему она была сказана. Есть мнение, что Владимир вообще имел в виду свою дружину только, а не вообще народ, который тогда… Это слишком давние времена. Праздники ассоциировались все-таки с таким нехорошим явлением, как пьянство. Оно действительно имело место. Оно и сохранилось как-то… Аргумент, ссылка на народное пьянство, часто использовалось как контраргумент против реформаторских инициатив. Дело не в том, чтобы что-то менять в структуре, во взаимоотношениях, а в том, что просто надо, чтобы крестьяне перестали пить. В советское время, я недавно прочитал воспоминания историка-политика. Он оставил свои свидетельства о 20-х - 30-х годах. Меня поразило, как там восприятие сквозь призму кино пропаганда действует. 30-е годы предстают нам при всем ужасном терроре, который там соседствовал с праздниками, День сталинской конституции, новые праздники появлялись. Праздник – ведь это очищение от врагов, в том числе ритуал. Вот это новое праздничное советское сообщество празднует, очищаясь от врагов. Так что, тут не было противоречий. Вот когда началась война, там было немножко все поскромнее. А "большой террор" с праздниками сочетался. А, с другой стороны, эта помпезная, парадная сторона сквозь кино, которое мы видим, сквозь эти парады, церемонии, праздники, ряды маршировки счастливых лиц и счастливых людей пьянство было и в 20-е, и в 30-е годы. Но пьянство 20-х годов, пьянство с оттенком беспечности и жизнерадостности, а пьянство 30-х с оттенком обреченности и отчаяния.

Лев Гудков: Мне кажется, алкоголь или другие компоненты, меняющие сознание, вещь необходимая в структуре праздника. Это переворачивание повседневности. Без пития, без выпивки или каких-то эквивалентов этого праздник не может состояться. Другое дело, пьянство, собственно, начинается именно тогда, когда смысл праздника, его структура, его организованность, его упорядоченность разрушаются. И то, что мы имеем сегодня – разлитое море пьянства – это как раз другой показатель разрушения структуры праздничной культуры, конечно.

Вероника Боде: Когда этот алкогольный компонент, гастрономический вытесняют практически все остальные компоненты праздника?

Лев Гудков: Это самый легкий суррогат праздничного состояния.

Вероника Боде: А что еще входило, собственно говоря, традиционно в российскую праздничную культуру, отец Иоанн?

Иоанн Свиридов: В российскую праздничную культуру входило, прежде всего, на самом деле, в основе всяких праздников – богослужение, общественное служение. Литургия так и переводится – это общее дело. В некотором смысле само богослужение упорядочивало и ставило какие-то главные акценты праздника. Все остальное – после, после литургии. Все остальное после этого общественного собрания, собрания, на котором совершается евхаристия, где тоже присутствует вино, которое превращается в тело и кровь Христова, после причащения. Хотя народ уже и в царское время, и до 60-х – 70-х годов народ практически не причащали, причащали только раз в году, очень редко, сейчас это новое явление – евхаристическое возрождение. Но именно, если это собрано, где соединено и частное, и личное, семейное празднование с общественным действом, в нем обретается некий смысл. Вот как вы упомянули, Сергей Сергеевич, пристольные праздники. Да, после этого может быть ярмарка, могут быть и безобразия, могут быть и пьяные мужички, которые будут валяться около того же сельского храма. Но все же был некий центр, некий смысловой центр и символический центр. Без этого невозможно. Сейчас ни для кого не секрет, можно праздник устроить в любой день, пригласив своих друзей к себе домой или в какой-нибудь ресторан. Сделать чудный обед. И это праздник. Но не только это. Потому что в празднике должен быть смысл.

Сергей Секиринский: Сама попытка интересна – совместить, скажем, когда уже наступила советская власть старые праздники и новые. Об этом мы еще не говорили. Помимо Нового года, который попытались интегрировать, включить в советскую систему праздников, была еще одна такая выразительная попытка, связанная с рядом религиозных праздников – спаса хлебного, медового…

Иоанн Свиридов: Яблочный и медовый.

Сергей Секиринский: Которые празднуются в августе.

Иоанн Свиридов: Да, и Преображение.

Сергей Секиринский: Придумали большевики другой праздник. Учитывая это, как бы альтернатива, узурпация, интеграция, трудно какое-то слово подобрать – День урожая и коллективизации. Его отмечали, правда, в октябре. Но что характерно, есть такой массив писем красноармейцев домой. Как правило, крестьян в село. И вот в этих письмах в 30-е годы не прослеживается упоминания этого праздника, то есть он совершенно не привился в деревне, как такой свой праздник, хотя попытка такая была.

Кроме того, еще такая любопытная деталь. Большевики, конечно, начали насаждать свои праздники, связанные с годовщиной революции – 1 мая. Это был, собственно, первый большевистский официальный праздник. Потом годовщина революции, потом 10 лет советской власти. Такой крупный первый юбилей. С одной стороны, эти новые формы – демонстрации, шествия, которые популярны были, они воспринимались крестьянами иногда, как некие церковные не совсем понятные им процессии, как разновидность Крестного хода. Такое восприятие было, поскольку это был для них чужой праздник, они воспринимали это как нечто такое подобное. С другой стороны, для новых идеологов и творцов этой новой праздничной советской культуры было важно, чтобы люди таким образом продемонстрировали, участвую в советском празднике, люди демонстрировали свою лояльность, верность режиму. Явка на демонстрацию (за этим очень следили) и одновременно в 30-е годы следили за тем, присутствует ли в церковный праздник человек на рабочем месте. Все меняется, режим менялся. И уже в 30-е годы больше внимания в этом обеспечении явки стали уделять не столько тому, о чем я говорил, а появлению работника на рабочем месте после праздника, советского праздника. Тоже такая любопытная метаморфоза, которая в рамках этой праздничной культуры происходит, и политики по насаждению новых праздников.

Вероника Боде: Что означает для вас праздник Рождества? Отвечают жители Кирова.

- Праздник Рождества, наверное, в первую очередь, это семейный праздник. Надо быть дома в семье с самыми близкими тебе людьми. Еще, конечно, мне кажется, это что-то связано с более духовным. Праздник для каждого человека по-своему разный. Для кого-то это окончание поста, а для кого-то это просто очередное гулянье, радость.

- Это всегда ожидание чего-то хорошего, новенького. Так что, будем надеяться.

- Это праздник, который был придуман, как бы в честь рождения Иисуса Христа.

- Это что-то зимнее, еловое, снежное, пушистое, святое. Наверное, генетически в нас заложено. Этому празднику около 1000 лет. Даже не обязательно знать и рассказывать, но все знают, что это такое. Это на уровне подсознания. Это что-то такое, что у нас уже в 10-м поколении было заложено.

- Вера. Что-то такое святое, сокровенное может быть. Но вера в первую очередь, конечно, в Бога, в жизнь, в счастье.

- Просто хорошее настроение. Санта-Клаус, много подарков.

- Веселье. Это здорово. Это время, когда можно заглянуть в будущее и узнать что-то такое для себя интересное. Это время розыгрышей и всяких приятных сюрпризов.

- Прежде всего, наверное, что-то такое сладкое, теплое, домашнее и много сказок.

- Праздник Рождества – это что-то новое, какие-то надежды на будущее, какие-то перемены в жизни, в конце концов. Мы надеемся на лучшее, как всегда.

- Хороший стол, хорошее спиртное, девушки, веселье.

- Хороший праздник, когда можно гадать на кофейной гуще и т. д.

- Девицы гадают на суженых-ряженых. Один раз этим суженым-ряженым оказался я.

- Рождество для меня – это день, отмеченный для меня в календаре красной циферкой и больше ничего.

- Сессия для нас главнее, чем Рождество, но Рождество для нас большая пьянка, хорошее настроение и много хороших оценок в зачетке.

- Рождество – это сказка, это радость, это детский смех, это много-много подарков, когда все мечты сбываются.

- Рождество, я считаю, это самый хороший праздник. Долгое время его не отмечали в России, забыли, считали, что это какой-то православный праздник. А на самом деле это никакой не православный праздник, это самый народный праздник в России. Я считаю, что весь мир его отмечает наравне с Новым годом.

- Очень веселое настроение, подарки, что-то такое светлое, небесное и хорошие ожидания.

- Это новогодний праздник. Я думаю, что ему рады и дети, и взрослые. Любят получать подарки, кататься с горок и получать хорошее настроение. Думаю, что так.

- Я к нему вообще никаким местом не отношусь, к Рождеству. Но готовлюсь к новогодним праздникам.

- В первую очередь это праздник веселый, добрый, нарядный, можно поздравлять друзей, ходить в гости. Отличное настроение.

- Самый светлый и радостный праздник. Желаю всем счастья, удачи, здоровья и успехов.

Вероника Боде: По-моему, это очень яркая иллюстрация к тому, какая путаница, какая каша царит в головах по поводу праздников. Вот ведь оказывается, что это и не религиозный праздник, а самый, что ни на есть, народный, как думают некоторые наши респонденты. Лев Дмитриевич, что скажете?

Лев Гудков: Во-первых, идет секуляризация даже у религиозных праздников - не понимание ни смысла, ни сути этих праздников, соединение их с множеством других, как правило, негосударственных. Любопытно это все-таки противопоставление официальным, прежде всего, профессионально-государственным. Вспомните, сколько в календаре всяких дней – День шахтера, День ракетчика, чекиста, милиционера и прочее, прочее, которые вообще не воспринимаются как праздники. Идет дистанцирование людей обществу от всей этой официозно-символической сферы, и приватизация и смешение самых разных символических значений, относящихся к другому времени, к гораздо более длительному, культурному, к другим ценностям. Конечно, секуляризация очень мощная всех этих праздников. Я бы сказал даже, в каком-то смысле воспроизводство очень архаических, магических что ли пластов сознания, связанных с верой в то, как проведешь праздник, так и будет весь год. Отсюда вот эта чрезмерность еды, питья. Мне кажется, это любопытный процесс размывания структуры, определенности культуры и возвращение к каким-то более архаическим и примитивным состояниям, что, мне кажется, сегодня черта нашего времени.

Вероника Боде: Отец Иоанн, каковы ваши наблюдения по поводу отношений россиян в массе своей к празднику Рождества? Причем, я бы хотела, чтобы вы сказали не только о верующих. Скажем так, хорошо ли, что этот день теперь является красным днем календаря?

Иоанн Свиридов: Мне кажется – хорошо. По крайней мере, это некий знак признания того, что Рождество тоже может быть праздником, внесенным в какой-то государственный реестр. Но для людей, может быть, это даже и не очень хорошо, поскольку перед этим нет воспитания и возобновления причастности не просто к традиции, а к тому, чтобы это воспринималось как новизна. Потому что Рождество – это постоянная новизна, постоянное обновление. А как обновление воспринимают это те 2% Левада-центра, которые постоянно ходят на исповедь, постоянно ходят на воскресные богослужения. Это та немногочисленная группа. Это не те 67-70%, которые заявляют себя православными или верующими. Это не те, кто провозглашают себя людьми, принадлежащими церкви, так как к ней они не принадлежат и никогда не принадлежали и, к сожалению, не будут принадлежать. Потому что они этого не хотят. Они хотят лишь декларировать себя, как православные. Но то, что Рождество у кого-то, особенно у молодых людей, а это сейчас явление очень яркое, очень много молодежи относится к христианству чрезвычайно серьезно даже в разных слоях, необязательно в университетских кругах, необязательно среди интеллектуальной молодежи, а среди очень простых людей все-таки в обозначенное Рождество задается вопрос – что это такое? Что это за праздник? Почему я должен как-то его отмечать? Никто никогда в моей семье этого не делал. Поэтому искать ответ на вопрос – почему и зачем? – это уже очень многое. Поэтому спасибо большое, что этот праздник обозначен как государственный.

Вероника Боде: Сергей Сергеевич, а каково происхождение слова "праздник"? Я правильно понимаю, что оно связано со словом "праздность"?

Сергей Секиринский: Да, праздный дом, пустой дом, праздная женщина, не беременная женщина, между прочим. Вот такие тоже есть коннотации - пустота, некий перерыв будней, с которыми связана работа. Это не работа.

Вероника Боде: Насколько я понимаю, было вообще запрещено трудиться при церковных праздниках.

Сергей Секиринский: Именно поэтому советская трактовка праздника, которая сочетала в себя и трудовой подвиг, и вообще весь труд – праздник, и вся жизнь праздник, она противоречила традиции, которая считала, что праздник – это не будни, это не работа. В праздник работать грешно. И церковь, и закон, и община, прежде всего, наиболее строгий надсмотрщик над личностью крестьянина. За этим следили. В общем, это могло кончиться плохо для нарушителей. Кончалось иногда даже битьем.

Вероника Боде: Господа, а какие у вас любимые праздники? Лев Дмитриевич, у вас?

Лев Гудков: У меня самый любимый был, конечно, Старый новый год. Мы его праздновали почти 40 лет – с момента образования сектора Левады. Это был такое неформальное празднование нашей причастности к социологии, к науке, неофициальной то, что Окуджава выразил одной фразой: "Возьмемся за руки друзья". Это было очень важно, потому что это был момент свободы, неидеологичности.

Вероника Боде: Отец Иоанн, а у вас какой любимый праздник?

Иоанн Свиридов: Рождество. Тем более что на Рождество не было ночных служб в московских храмах вообще. Было только в Троице-Сергиевой лавре.

Вероника Боде: В советские времена?

Иоанн Свиридов: Да, да. И вот это путешествие в храм ночью… Почему-то обычно были звездные ночи, невероятно морозные. Это было нечто необычное. Это ночное богослужение было действительно мистическим откровением.

Вероника Боде: Сергей Сергеевич, а вы какой праздник больше всего любите?

Сергей Секиринский: Наверное, все-таки семейные, домашние праздники, связанные с днями моих близких.

Вероника Боде: Что очень перекликается со вкусами россиян в массе своей.

Материалы по теме

XS
SM
MD
LG