В Объединенных Арабских Эмиратах торжественно открылся самый высокий небоскреб в мире – "Башня Дубай" ("Бурдж Дубай"). Здание высотой 818 метров стоит на двух сотнях свай и фундаменте толщиной в 50 метров и весом в 100 тысяч тонн. Общая площадь стеклянных панелей, покрывающих 160 этажей "Бардж Дубай" равна площади 17 футбольных полей. Интерьеры от Армани. Цена за квадратный метр - рекордная.Сегодняшняя церемония приурочена к четвертой годовщине прихода к власти правителя эмирата Дубай шейха Мухаммеда бен Рашеда Аль-Мактума.
Главное – не смешивать новый дубайский монстр с Вавилонской башней. То, что приключилось в Вавилоне, было следствием желания людей бросить дерзкий вызов Богу и буквально, физически дотянуться до неба. Результат известен; в конце концов, если бы не дерзкая строительная авантюра в Вавилонском царстве, то нынешние лингвисты и переводчики остались бы без работы. Дубайская затея лезет к небесам тоже из гордыни – но не богохульной, а финансовой. Строители небоскребов не небо собираются скрести, а меряются с окружающим, лежащим внизу миром богатством и купеческой удалью. Эти высотки – памятники деньгам, в них вложенным, мемориалы жизням, сожженным в биржевой лихорадке, маяки спекулятивного капитализма, передовые форпосты Сити, Нью-Йорка, Франкфурта, Токио.
Можно, конечно, напомнить, что архитектурное вытягивание ввысь бетона, стекла и железа порождено высокими ценами на земельные участки и прочими местными обстоятельствами. Да, это так, однако никто никогда не объяснит, почему роскошные дрыны надо втыкать именно в ту землю, которая меряется квадратными не километрами, а сантиметрами. Можно ведь затевать строительство там, где земли полно – однако вот это-то и неинтересно: деньги, так сказать, к деньгам. Главное – добиться немыслимой концентрации капитала, воплощенного в чем угодно: в мешках ассигнаций, золотых слитках, бриллиантах навсегда, листопаде акций, лимузинах, яхтах, в Прада, Луи Виттоне, в кокаиновых столбовых дорогах, в дубайских апартаментах на почти километровой высоте. Воистину, капитализм далеко ушел от протестантского культа умеренности, простоты и напряженного труда. Именно оттого у очень многих людей разногласия с капитализмом приобретают эстетический характер.
А что же до неба и его обитателей, то на все это подрядчикам и финансистам просто наплевать.
Главное – не смешивать новый дубайский монстр с Вавилонской башней. То, что приключилось в Вавилоне, было следствием желания людей бросить дерзкий вызов Богу и буквально, физически дотянуться до неба. Результат известен; в конце концов, если бы не дерзкая строительная авантюра в Вавилонском царстве, то нынешние лингвисты и переводчики остались бы без работы. Дубайская затея лезет к небесам тоже из гордыни – но не богохульной, а финансовой. Строители небоскребов не небо собираются скрести, а меряются с окружающим, лежащим внизу миром богатством и купеческой удалью. Эти высотки – памятники деньгам, в них вложенным, мемориалы жизням, сожженным в биржевой лихорадке, маяки спекулятивного капитализма, передовые форпосты Сити, Нью-Йорка, Франкфурта, Токио.
Можно, конечно, напомнить, что архитектурное вытягивание ввысь бетона, стекла и железа порождено высокими ценами на земельные участки и прочими местными обстоятельствами. Да, это так, однако никто никогда не объяснит, почему роскошные дрыны надо втыкать именно в ту землю, которая меряется квадратными не километрами, а сантиметрами. Можно ведь затевать строительство там, где земли полно – однако вот это-то и неинтересно: деньги, так сказать, к деньгам. Главное – добиться немыслимой концентрации капитала, воплощенного в чем угодно: в мешках ассигнаций, золотых слитках, бриллиантах навсегда, листопаде акций, лимузинах, яхтах, в Прада, Луи Виттоне, в кокаиновых столбовых дорогах, в дубайских апартаментах на почти километровой высоте. Воистину, капитализм далеко ушел от протестантского культа умеренности, простоты и напряженного труда. Именно оттого у очень многих людей разногласия с капитализмом приобретают эстетический характер.
А что же до неба и его обитателей, то на все это подрядчикам и финансистам просто наплевать.
