На экраны кинотеатров в США и Западной Европе вышел фильм режиссера Майкла Хоффмана "Последняя станция", посвященный последним годам жизни Льва Толстого. В основу картины легла книга Джея Парини, написанная по мотивам дневников Толстого, членов его семьи и близких друзей.
Роль Толстого исполняет актер Кристофер Пламмер, однако, по замыслу сценаристов и режиссера, в центре киноповествования – фигура супруги писателя Софьи Андреевны. Ее роль исполняет британская актриса русского происхождения Хелен Миррен.
Когда Хелен Миррен спросили в одном из интервью, помогло ли ей ее русское происхождение сыграть роль Софьи Андреевны Толстой, она ответила, что не может с уверенностью это утверждать, поскольку чувствует себя англичанкой, хотя ее русские предки и принадлежали к тому же социальному классу, что и Лев Толстой и его жена.
Подлинное имя Миррен – Елена Васильевна Миронова. Ее отец Василий Миронов оказался в Англии в двухлетнем возрасте. Он был сыном российского дипломата, который во время Первой мировой войны занимался в Лондоне поставками оружия для российской армии. После революции семья не вернулась в Россию. Отец Хелен Миррен женился на англичанке, их дочь получила чисто английское воспитание и никогда не говорила по-русски.
Тем не менее, по словам самой актрисы, ее всегда интересовала Россия, русские характеры и роли в пьесах русских драматургов. Она считает, что в понимании русского характера ей помогли пьесы Чехова. При этом сам русский характер представляется ей как необычайно эмоциональный, с частыми перепадами настроения и смесью крайностей. Свою роль жены Льва Толстого она считает намного сложнее и многограннее, чем роль британской королевы Елизаветы Второй в фильме "Королева", за которую она была удостоена премии "Оскар".
Отношения Софьи Андреевны и Льва Толстого, у которых, кстати, было 13 детей (они, правда, не все выжили), она определяет как "любовь-ненависть" – в духе ее понимания русского характера – и называет Толстую "вулканическим существом". "Я вошла в эту роль, - говорит актриса, - как в семейную фотографию своих русских предков".
О фильме "Последняя станция" и других западных кинолентах на классические русские темы в интервью Радио Свобода рассуждает кинокритик Андрей Плахов:
– С одной стороны, прекрасные актерские работы, в какой-то степени узнаваемость ситуации, связанной с последними днями жизни Толстого. В общем-то, фильм сделан с уважением к Толстому, хотя и в жанре легкой комедии, но, тем не менее, с пониманием того, что речь идет о великом человеке. Но все-таки было такое ощущение, словно фильм снимали люди с другой планеты. Кристофер Пламмер, безусловно, актер сильный, крупный, серьезный, он доказал это уже многократно. Поэтому ничего удивительного, что именно ему досталась эта роль, хотя сначала, по задумке авторов, ее должен был играть Энтони Хопкинс, а Софью Андрееву – Мерил Стрип. Но и тот дуэт, который в итоге образовался в фильме, очень качественный.
Ощущение некоторой странности возникает, безусловно, мы чувствуем, что этот фильм был снят не в России. Ясная Поляна, все, что ее окружает, было снято в Германии, и пусть это, может быть, стилизовано под Россию, но все-таки, конечно, не выглядит, как Россия.
– У вас всегда при просмотре таких экранизаций, скажем, русской классики или серьезных фильмов о русской истории, возникает ощущение, что "не про нас"?
– В каком-то смысле - да, это ощущение возникает. Но вместе с тем это не значит, что это плохое ощущение. Это не только про нас, я бы сказал. Возможно, этот взгляд с другой планеты как раз позволяет открыть в материале даже таких великих авторов, как Толстой, Достоевский, Чехов, что-то настолько универсальное, что не можем увидеть мы, потому что мы находимся как бы внутри этой культурной ситуации, внутри этой традиции.
Прекрасный пример, когда Акира Куросава экранизировал "Идиота" Достоевского. Действие романа Достоевского происходит на самом деле не в Петербурге, не в России, а в каком-то смысле тоже на другой планете. Потому что настолько велико напряжение страстей, психологическая мощь характеров, которая выходит за пределы реализма, что, в общем-то, по существу это уже не Россия, это нечто другое. И вот художник, который существует в системе других культурных координат, в данном случае Куросава, такой крупный художник к тому же, он скорее может приблизиться к сути Достоевского, чем многие наши российские режиссеры, которые пытались это сделать.
– Но в том, что касается точности деталей, бытовых и языковых, все-таки так, как русский, никто про Россию не снимет. Или это заблуждение?
– Мне кажется, один подход дополняет другой, когда речь идет о таком авторе, как, предположим, тот же Толстой, с которого мы начали. Вот есть классический пример, два прочтения романа "Война и мир": американский, где Наташу Ростову играла Одри Хепберн, Безухова играл Генри Фонда, и российское прочтение Сергея Бондарчука, со всеми нашими артистами, Людмилой Савельевой, Тихоновым, самим Бондарчуком и так далее. Какой из них лучше, трудно сказать, потому что оба они вошли в сознание российской аудитории. Если российское прочтение было более академичным, ближе к букве оригинала, то в то же время образ Наташи Ростовой, который создала Одри Хепберн, навсегда запечатлелся в сознании людей того поколения, кто увидел впервые этот фильм. Потому что это было какое-то открытие, совершенно неожиданное. Казалось бы, иностранка, девушка абсолютно из другой среды, из другой культуры, но вдруг она так психологически точно попала в этот тип, что для многих именно она стала Наташей Ростовой.
– Есть ли зарубежные актеры, которые понимают "русскую душу", которую хорошо играют русские? Вот я предложу, скажем, вам и читателям на выбор несколько вариантов. Райф Файнс играл Евгения Онегина, Анну Каренину играла Софи Марсо, Вронским был Шон Бин, в "Защите Лужина" Лужина играл Джон Тартура. Кто-то из этих актеров смог "стать русским"? Или это все равно люди, которые не до конца понимают психологию героев, которых они играют? Или здесь национальное вообще не имеет значения?
– Из тех, кого вы перечислили, мне кажется, что Райф Файнс ближе всего к российскому духу. Он по своей сути настоящий российский интеллектуал. Как это ни странно, будучи британцем, он сумел глубоко проникнуть в русские реалии, в особенности русской культуры. Конечно, совершенно невозможно требовать, чтобы английская экранизация стала абсолютно русской, это абсурд. Так же, как когда мы делаем экранизацию того же "Шерлока Холмса", предположим. Нам очень нравится, и англичане ее признают, но все равно нелепо делать вид, что Василий Ливанов англичанин. Он играет англичанина, но все равно он русский. Точно так же и здесь. Тем не менее, мне кажется, что это достаточно близко.
– У Хелен Миррен русские корни. А вот Лев Толстой Пламмера - это русский Толстой или нет?
– Мне кажется, что это не совсем русский Толстой. Но тут дело не в Пламмере, а, скорее, в режиссуре и в драматургии этого фильма. Толстому здесь отведено скорее подчиненное место, он такая "страдательная фигура", вокруг него все закручивается, но фактически этого короля играют придворные. Прежде всего, конечно, его играет Хелен Миррен, для которой эта роль – просто бенефис.
Роль Толстого исполняет актер Кристофер Пламмер, однако, по замыслу сценаристов и режиссера, в центре киноповествования – фигура супруги писателя Софьи Андреевны. Ее роль исполняет британская актриса русского происхождения Хелен Миррен.
Когда Хелен Миррен спросили в одном из интервью, помогло ли ей ее русское происхождение сыграть роль Софьи Андреевны Толстой, она ответила, что не может с уверенностью это утверждать, поскольку чувствует себя англичанкой, хотя ее русские предки и принадлежали к тому же социальному классу, что и Лев Толстой и его жена.
Подлинное имя Миррен – Елена Васильевна Миронова. Ее отец Василий Миронов оказался в Англии в двухлетнем возрасте. Он был сыном российского дипломата, который во время Первой мировой войны занимался в Лондоне поставками оружия для российской армии. После революции семья не вернулась в Россию. Отец Хелен Миррен женился на англичанке, их дочь получила чисто английское воспитание и никогда не говорила по-русски.
Тем не менее, по словам самой актрисы, ее всегда интересовала Россия, русские характеры и роли в пьесах русских драматургов. Она считает, что в понимании русского характера ей помогли пьесы Чехова. При этом сам русский характер представляется ей как необычайно эмоциональный, с частыми перепадами настроения и смесью крайностей. Свою роль жены Льва Толстого она считает намного сложнее и многограннее, чем роль британской королевы Елизаветы Второй в фильме "Королева", за которую она была удостоена премии "Оскар".
Отношения Софьи Андреевны и Льва Толстого, у которых, кстати, было 13 детей (они, правда, не все выжили), она определяет как "любовь-ненависть" – в духе ее понимания русского характера – и называет Толстую "вулканическим существом". "Я вошла в эту роль, - говорит актриса, - как в семейную фотографию своих русских предков".
О фильме "Последняя станция" и других западных кинолентах на классические русские темы в интервью Радио Свобода рассуждает кинокритик Андрей Плахов:
Но все-таки было такое ощущение, словно фильм снимали люди с другой планеты
– С одной стороны, прекрасные актерские работы, в какой-то степени узнаваемость ситуации, связанной с последними днями жизни Толстого. В общем-то, фильм сделан с уважением к Толстому, хотя и в жанре легкой комедии, но, тем не менее, с пониманием того, что речь идет о великом человеке. Но все-таки было такое ощущение, словно фильм снимали люди с другой планеты. Кристофер Пламмер, безусловно, актер сильный, крупный, серьезный, он доказал это уже многократно. Поэтому ничего удивительного, что именно ему досталась эта роль, хотя сначала, по задумке авторов, ее должен был играть Энтони Хопкинс, а Софью Андрееву – Мерил Стрип. Но и тот дуэт, который в итоге образовался в фильме, очень качественный.
Ощущение некоторой странности возникает, безусловно, мы чувствуем, что этот фильм был снят не в России. Ясная Поляна, все, что ее окружает, было снято в Германии, и пусть это, может быть, стилизовано под Россию, но все-таки, конечно, не выглядит, как Россия.
– У вас всегда при просмотре таких экранизаций, скажем, русской классики или серьезных фильмов о русской истории, возникает ощущение, что "не про нас"?
– В каком-то смысле - да, это ощущение возникает. Но вместе с тем это не значит, что это плохое ощущение. Это не только про нас, я бы сказал. Возможно, этот взгляд с другой планеты как раз позволяет открыть в материале даже таких великих авторов, как Толстой, Достоевский, Чехов, что-то настолько универсальное, что не можем увидеть мы, потому что мы находимся как бы внутри этой культурной ситуации, внутри этой традиции.
Прекрасный пример, когда Акира Куросава экранизировал "Идиота" Достоевского. Действие романа Достоевского происходит на самом деле не в Петербурге, не в России, а в каком-то смысле тоже на другой планете. Потому что настолько велико напряжение страстей, психологическая мощь характеров, которая выходит за пределы реализма, что, в общем-то, по существу это уже не Россия, это нечто другое. И вот художник, который существует в системе других культурных координат, в данном случае Куросава, такой крупный художник к тому же, он скорее может приблизиться к сути Достоевского, чем многие наши российские режиссеры, которые пытались это сделать.
– Но в том, что касается точности деталей, бытовых и языковых, все-таки так, как русский, никто про Россию не снимет. Или это заблуждение?
– Мне кажется, один подход дополняет другой, когда речь идет о таком авторе, как, предположим, тот же Толстой, с которого мы начали. Вот есть классический пример, два прочтения романа "Война и мир": американский, где Наташу Ростову играла Одри Хепберн, Безухова играл Генри Фонда, и российское прочтение Сергея Бондарчука, со всеми нашими артистами, Людмилой Савельевой, Тихоновым, самим Бондарчуком и так далее. Какой из них лучше, трудно сказать, потому что оба они вошли в сознание российской аудитории. Если российское прочтение было более академичным, ближе к букве оригинала, то в то же время образ Наташи Ростовой, который создала Одри Хепберн, навсегда запечатлелся в сознании людей того поколения, кто увидел впервые этот фильм. Потому что это было какое-то открытие, совершенно неожиданное. Казалось бы, иностранка, девушка абсолютно из другой среды, из другой культуры, но вдруг она так психологически точно попала в этот тип, что для многих именно она стала Наташей Ростовой.
– Есть ли зарубежные актеры, которые понимают "русскую душу", которую хорошо играют русские? Вот я предложу, скажем, вам и читателям на выбор несколько вариантов. Райф Файнс играл Евгения Онегина, Анну Каренину играла Софи Марсо, Вронским был Шон Бин, в "Защите Лужина" Лужина играл Джон Тартура. Кто-то из этих актеров смог "стать русским"? Или это все равно люди, которые не до конца понимают психологию героев, которых они играют? Или здесь национальное вообще не имеет значения?
– Из тех, кого вы перечислили, мне кажется, что Райф Файнс ближе всего к российскому духу. Он по своей сути настоящий российский интеллектуал. Как это ни странно, будучи британцем, он сумел глубоко проникнуть в русские реалии, в особенности русской культуры. Конечно, совершенно невозможно требовать, чтобы английская экранизация стала абсолютно русской, это абсурд. Так же, как когда мы делаем экранизацию того же "Шерлока Холмса", предположим. Нам очень нравится, и англичане ее признают, но все равно нелепо делать вид, что Василий Ливанов англичанин. Он играет англичанина, но все равно он русский. Точно так же и здесь. Тем не менее, мне кажется, что это достаточно близко.
– У Хелен Миррен русские корни. А вот Лев Толстой Пламмера - это русский Толстой или нет?
– Мне кажется, что это не совсем русский Толстой. Но тут дело не в Пламмере, а, скорее, в режиссуре и в драматургии этого фильма. Толстому здесь отведено скорее подчиненное место, он такая "страдательная фигура", вокруг него все закручивается, но фактически этого короля играют придворные. Прежде всего, конечно, его играет Хелен Миррен, для которой эта роль – просто бенефис.
