Кристина Горелик: Тема нашей сегодняшней передачи: стены, которые люди строят между собой. Я представляю моих гостей: это Виталий Зюсько, создатель сайта "Компас. Гид", а теперь еще и издатель, учитель в московской школе "Муми-Тролль" Дмитрий Ермольцев, с нами на телефонной связи Ольга Дробот, переводчик, заместитель главного редактора журнала "Иностранная литература", с нами еще на телефонной связи учитель истории дмитровской школы № 4 Иван Федоров, и так же еще старшеклассники Анастасия, она учится в 11 классе московской школы "Муми-Тролль", а так же Дмитрий, вы учитесь в 10 классе, насколько я понимаю. Ну что ж, мы начнем нашу беседу. И первый вопрос у меня будет личный ко всем вам: какие стены вы сами в своей жизни строили, а какие разрушали? Давайте, Виталий, мы с вас начнем.
Виталий Зюсько: Давайте начнем с разрушения сразу.
Кристина Горелик: Вы хотите с разрушения начать, а не созидания?
Виталий Зюсько: Потом с созидания. Самая большая стена, которую мне удалось разрушить – это в детско-юношеском возрасте. У меня был страх детей с ограниченными возможностями лично, я просто боялся, я не мог ничего говорить, ничего делать. После того как я закончил, у меня первое образование музыкальное училище, я пошел работать в реабилитационный центр как раз для детей с ограниченными возможностями, и в принципе через месяц мне удалось преодолеть этот страх, и я начал нормально работать.
Кристина Горелик: То есть специально туда пошли, чтобы свой страх перебороть?
Виталий Зюсько: Да.
Кристина Горелик: Интересный опыт.
Анастасия: Если говорить о незначительных, то это, наверное, языковой барьер, с которым встречаются многие люди. То есть, изучая иностранный язык в России, я не вижу смысла говорить на нем в России. И это, наверное, стена. Когда я приезжаю за границу, мне необходимо, я говорю - и это разрушение.
Кристина Горелик: То есть для вас это серьезная стена сейчас в вашей жизни?
Анастасия: Нет, это не серьезная. А если говорить о серьезных, то несколько лет назад у меня был период, когда были серьезные недопонимания с родителями, и это было серьезно. К счастью, стена разрушилась.
Кристина Горелик: Можете рассказать, по какому поводу?
Анастасия: Это в возрасте 13-14 лет, то есть переходный возраст, разные взгляды на жизнь, начиная от стиля одеваться, заканчивая взглядами серьезными на жизнь. Естественно, родителям это не нравилось, и никто не хотел идти на встречу. Потом все стали умнее, и все обошлось.
Дмитрий: Я часто выстраивал вокруг себя стены, когда попадая в какую-то незнакомую среду новую, и мне каждый раз приходится с этим бороться и как-то их разрушать. Не всегда получается, но тем не менее.
Кристина Горелик: А вы всегда хотите разрушить стены?
Дмитрий: Да, потому что так легче общаться с людьми, которые тебя окружают.
Кристина Горелик: Дмитрий Ермольцев, а у вас были в личной жизни стены, которые вы воздвигали?
Дмитрий Ермольцев: Как у всякого человека. Мы как раз сейчас перед эфиром говорили с Виталием о том, что каждый человек этим занимается постоянно в течение своей жизни. Естественно, я, попав школу, когда я был сам школьником, возводил какую-то стену, как человек достаточно замкнутый и оберегающий себя от внешнего мира. Когда я стал взрослеть, был подростком, наверное, как Анастасия, я тоже ставил стенку, чтобы отгородиться от своих родителей от их опыта, от представления о мире.
Кристина Горелик: Вам это помогало?
Дмитрий Ермольцев: И да, и нет. Мне помогало, что я не сливался с остальными, когда мне этого не хотелось. С другой стороны это вызывало проблемы в общении и какие-то внутренние напряги, безусловно.
Кристина Горелик: Ольга, очень хотим вас послушать.
Ольга Дробот: Мне кажется, что я когда училась в школе, я была правильная девочка-отличница, и мне кажется, что это большая стена. Когда ты привыкаешь к тому, что ты хорошо учишься, успешный - это довольно тяжелая вещь, которая накладывает на тебя много обязательств, лишает многих удовольствий в жизни, и главное, что с ней потом очень трудно бороться. Это стена, которую ты сначала сам создаешь, потом с большим трудом сам же разрушаешь.
Кристина Горелик: Вы разрушали ее потом?
Ольга Дробот: Да, целенаправленно.
Кристина Горелик: А каким образом? Становились двоечницей?
Ольга Дробот: Это, к сожалению, потом не удается. Но все-таки можно, как-то постепенно человек понимает, что такое представление, что человек должен быть успешным, что он должен как-то хорошо двигаться вперед, что это лукавая вещь, за этим нужно отдельно следить, этим нельзя увлекаться. Но для этого нужно вырасти и стать взрослым человеком, чтобы понять. Поэтому когда моя собственная взрослая дочка училась в школе, она училась в очень хорошей школе, в какой-то момент стала отличницей, и я пошла в школу и сказала: вы знаете, мне кажется, девочке трудно быть отличницей. Пускай у нее всегда будет хотя бы одна четверка. И мне пошли навстречу.
Кристина Горелик: Иван Николаевич, ваш личный опыт?
Иван Федоров: Самое яркое впечатление - это, конечно, 86, 87, 88 год, когда стена лживой истории была разрушена. Представьте, себе я в 86 году сдавал историю КПСС, был такой предмет на истфаке на первом курсе, но то, что я сдавал на 5 курсе, где-то в 90 году - это была совершенно другая история, интересная, свободная. К тому же я еще книжник. Вы понимаете, в этот период те книги, которые я искал по всей Москве, вдруг неожиданно пришли ко мне через журналы, через другие публикации книжные, из-за границы и так далее. Это было настоящее крушение стены. Я до сих пор вспоминаю с удовольствием это время и до сих пор книги, купленные в то время, составляют важную часть моей библиотеки, я очень ими дорожу. Это мое впечатление.
Кристина Горелик: Я хотела сказать для слушателей, что Иван Федоров проводил в своей школе исследование вместе с издательством "Компас. Гид", представитель которого как раз сидит с нами вместе с в студии – это Виталий Зюзько. Скажите, что вас удивило в ответах старшеклассников, ведь они отвечали на вопрос: какие стены они знают, и какие стены следовало бы разрушить и следовало ли. Что вас удивило в ответах именно ваших учеников?
Иван Федоров: Вы знаете, меня удивило многое. Но прежде всего я не ожидал, что они так остро переживают социальные проблемы. Через каждого второго они говорили о пропасти между бедными и богатыми. Дело в том, что я общаюсь с ними в неделю по несколько раз, мы разные темы обсуждаем и почему-то эту тему как-то мы обходили. И вдруг неожиданно, когда "Компас. Гид" приехал, возникла вот эта тема социальная. И они с таким воодушевлением говорили о социальных барьерах между бедными и богатыми, я обо многом подумал именно в этой ситуации.
И второй момент: я увидел в них некоторую боязнь быстроты изменений, которые происходят вокруг. Опять же очень многие говорили о необходимости хоть какое-то время побыть закрытым стеной от того мира, в котором они находятся. Это не было так ярко выражено, но все равно этот мотив прозвучал. Я его тоже раньше не слышал. Почему-то когда в других разговорах эта тема не звучала, а сейчас. Они очень трепетно, кстати, берегут свою жизнь, нам кажется, что современные подростки такие открытые. Ан нет, они наоборот очень ранимые и они очень трепетно относятся к тому, что происходит вокруг них. Если они говорили о стенах, то как раз стенах, которые защищают внутренний мир от вторжения. Вот об этом они говорили. И меня это тоже взволновало. Потому что сегодня время жестковатое, и многие дети, которых мы считаем свободными, несколько развязанными, на самом деле они по-прежнему ранимы и очень берегут свой внутренний мир.
Кристина Горелик: Как раз у меня вопрос к старшеклассникам Дмитрию и Анастасии. Скажите, вы считаете, что вам стены нужны, чтобы оберегать какое-то личное пространство?
Анастасия: Наверное, иногда нужны, необходимы даже. Как Дмитрий сказал, попадая в новую ситуацию в новую компанию, может быть необходимо сначала отгородиться от всех, чтобы потом раскрыться и может быть как-то обезопасить себя.
Дмитрий: По-моему, нужны, потому что иногда просто необходимо оградить себя от чужого влияния и влияния общества, в котором ты находишься.
Кристина Горелик: Виталий, видите, молодые люди очень часто, и у нас на сайте выложено видео как раз старшеклассников из города Дмитрова, школы 4, где они говорят о том, что стены необходимы, потому что это защита их личного пространства, и они могут хоть как-то отгородиться от опасности, которая за пределами этой стены.
Виталий Зюсько: Да, я хотел предложить другой алгоритм, гораздо проще. То есть вы попадаете в новую компанию, вы выстраиваете забор, но опять же вы говорите о том, что эта стена и нужно ее разрушать в какой-то момент. Не проще ли сделать маленький красивый заборчик, который огородит ваше личное пространство внутреннее, но через который можно всегда протянуть руку и поздороваться, пообщаться, поделиться с незнакомыми людьми. Все гораздо проще.
Кристина Горелик: Дмитрий, вы хотели продолжить. Чувствовали ли вы, что ваши ученики пытаются отгородиться друг от друга стеной или от учителя отгородиться стеной?
Дмитрий Ермольцев: Да, конечно. Были случаи, когда стена существовала с самого начала. Войдешь, и она уже стоит между мной и учениками.
Кристина Горелик: Трудно ее было разрушать? Вы старались ее разрушить или нет?
Дмитрий Ермольцев: Старался. Но те ситуации, о которых я сейчас говорю, с самого начала это были ситуации в моем случае безнадежные, и это был скорее опыт отрицательный.
Кристина Горелик: Существуют безнадежные ситуации?
Дмитрий Ермольцев: Но это зависит от участников этой ситуации. Для меня она была такой, потому что это была довольно закрытая среда, которую я плохо понимал, у меня не было инструмента, чтобы как-то разрядить обстановку и через нее пробраться, может быть я не очень хотел.
Кристина Горелик: Вы ушли в итоге.
Дмитрий Ермольцев: Да, это была одна из причин, почему я уходил, в том числе отсутствие какой-то внятной коммуникации и удовольствия от работы. Я хотел сказать, что продолжая, развивая метафору Виталия, может быть не заборчик, но важно, из каких материалов строить. Потому что иногда стенку временную важно построить, но она не должна быть из тех материалов, которые нельзя будет разобрать. Стенка нужна, но она должна быть временная, чтобы в ней сделать дырочки, потом можно довольно легко демонтировать. Это касается того, о чем мы говорили - проблема отношения с родителями в определенном возрасте, когда иногда нужно отмежеваться, поставить перегородку. Если она останется навсегда - это несчастная жизнь для тех и других. Надо уметь разбирать, они не должны быть непроницаемы, не должны быть железобетонные.
Кристина Горелик: Но в принципе они должны быть, какие-то стены необходимы?
Дмитрий Ермольцев: Знаете, как стенки в японских домах, которые на деревянных рейках и из бумаги.
Кристина Горелик: Виталий, поспорьте, скажите, что не должно быть стен вообще и границ не должно быть.
Дмитрий Ермольцев: Вот эти японские стены прекрасно ведут себя при землетрясении. Они не давят тех, кто находится под ними. Вот такие легкие переносные стеночки, скажем так, они бывают полезны.
Кристина Горелик: Для чего они нужны?
Виталий Ермольцев: Представьте себе, что стены в квартире, в которой вы живете, убрали и вас видят все. Ужас!
Кристина Горелик: "Наши стены сосны-великаны", как в известной песенке про Бременских музыкантов поется, "наша крыша – небо голубое".
Виталий Ермольцев: Или знаменитая утопия Оруэлла, где за человеком все время наблюдают. Это же нестерпимо, должно быть личное пространство. Но эта стена должна быть разборной и она не должна быть танком, который идет на других.
Кристина Горелик: Ольга, вы согласны?
Ольга Дробот: И да, и нет. Мне кажется, те стены, о которых говорили, они скорее напоминают панцирь. Такое некоторое защитное ограждение, из которого легко высунуться и в которое легко спрятаться. А стены, они есть стены. К сожалению, иногда человек в тоталитарном обществе вынужден ограждаться или стараться оградиться от общества, от какой-то навязанной ему идеологии. Но это очень сложный процесс, он, мне кажется, совершенно не проходит даром lдля человека. Я сегодня, думая о стенах, вспомнила известную книгу Вильгельма Райха "Психология масс и фашизма", где он говорит о том, что, к сожалению, всякое тоталитарное государство стремится сделать себе такой народ, который ему нужен. А нужен ему народ, который чувствует себя человеком за стеной. Такая застенная психология, к сожалению, порождает такие две идеи, главная идея в том, что кругом все враги и все враги виноваты во всех его несчастьях. По-другому это называется национализмом и шовинизмом. Такой народ очень легко потом управляется, такой народ и становится основой массовой психологии фашизма. Поэтому, мне кажется, что стены - это вещь опасная, тем более, мне кажется, вокруг нас настроено столько стен - это стены между сильными и слабыми, огромная стена вокруг страха смерти, это просто отдельная стена.
Кристина Горелик: Вы думаете, можно научитьс человека не бояться смерти?
Ольга Дробот: Я думаю, что жизнь имеет начало и конец, и что это такой факт, который трудно отрицать. Во всяком случае так, как устроена русская культура, русская литература, что смерти почти что нет, особенно в детской литературе - это не совсем объективный взгляд на жизнь. И мне лично особенно тяжело жить со стенами, которые стоят между разными народами, разными национальностями, разными вероисповеданиями. Я весной этого года впервые побывала в Иерусалиме - это очень специальное, очень тяжелое впечатление от такого прекрасного города, где живут несколько религий, живут на полном серьезе, и при этом они совершенно друг с другом не пересекаются.
Кристина Горелик: Почему же, пересекаются...
Ольга Дробот: Но вообще-то ощущается как несколько водопроводных труб, которые идут одна поверх другой и действительно вода не перетекает из них, так у меня сложилось впечатление. Но я хотела подхватить мысль, которую только что произнесли в студии, что иногда человек сталкивается со стеной, ему кажется, что мало что с ней может с ней сделать, сил одного личного человека недостаточно для этого. И я хотела бы занять три минуты, назвать имя прекрасного человека Жана Ванье, который посвятил свою жизнь тому, что он разрушает стены. Он разрушает стены между умственно отсталым человеком и окружающим миром. Потому что действительно умственно отсталые люди часто вызывают непонимание и страх.
Я думаю, что в основе всех стен, которые мы воздвигаем, лежит обыкновенный страх и незнание. И он ужаснулся, дело было после войны, это был очень образованный, очень обеспеченный человек, который вдруг волею судьбы попал в интернат, где содержались умственно отсталые люди, и совершенно ужаснулся положению, в котором он их там увидел. Он немногое что мог сделать, поэтому он сделал самую простую вещь: он взял двоих людей с такого интерната, и они стали жить втроем. И это положило начало общинам "Ковчег", которые есть по всему миру почти во всех странах и общинам "Вера и свет", в которых объединяются семьи с умственно отсталыми людьми и их друзьями. И это вообще поразительная вещь, про которую я часто думаю, что если человек имеет смелость преодолеть свой страх и последовательно движется в этом направлении, то действительно как вода точит камень, так и он шаг за шагом делает вещи, которые начинаются с двух-трех людей, а потом в это движение вовлекаются тысячи людей по всему миру. Это поразительная вещь.
Кристина Горелик: Виталий, действительно, что с этим делать? Вы говорили о том, что стены надо разрушать. Есть такая очень банальная простая вещь: человеку неприятен другой человек, бывает такое, все люди разные, у каждого разное мнение. Когда ближний открывает форточку, например, тебя может продумать или когда он плохо пахнет, если это бездомный на улице.
Виталий Зюсько: Мне кажется, конечно, нужно копаться внутри себя, перебирать гардероб старых вещей и, конечно, вычленять элементы, которые стали кирпичиками и которые в итоге воздвигли стену непонимания. И прежде, чем бороться, разрушать, нужно внутри сделать генеральную уборку, найти первопричины и потом уже что-то делать.
Кристина Горелик: Дмитрий, вы просили слово.
Дмитрий Ермольцев: Наша собственная советская и недавняя российская история - это опыт с одной стороны разрушения стены, в конце 80 - начале 90, и колоссальный опыт возведения стен. Потому что советский человек жил за стеной, за занавесом железным, он строил стены внутри себя всю свою жизнь. А стены, которые внутри, они самые важные и существенные. И он, послесоветский человек, нынешний российский продолжает строить стены. Вообще наша страна, общество очень атомизировано очень раздроблено. Люди друг друга не любят и постоянно занимаются тем, что отделяют друг друга стенками. И это какая-то может быть и есть наша национальная идея на сегодняшний день, одна из национальных идей. Конечно очень болезненная и неприятная.
Кристина Горелик: Боже упаси, такую национальную идею иметь отделять стенами людей друг от друга. Иван Николаевич, а ваше мнение?
Иван Федоров: Вы знаете, я противник каких бы то ни было стен. Диагноз поставлен правильно. Ломать эти стены возможно. И то дело, которым мы с коллегами занимаемся - это книжное дело, это просвещение и так далее, это как раз слом внутренних стен. Но то, что делать надо обязательно. Я убежден, что школа, например, идеальная, школа будущего – это стеклянная школа. Школа без забора, без охранников, со стеклянными стенами, школа, залитая светом и так далее. Последнее десятилетие, вы помните, школы как бастион у нас стали с этими огромными заборами, с этими невежественными охранниками при входе и так далее. Это претит духу школу.
Кристина Горелик: Иван Николаевич, стеклянные школы у меня вызывают совсем другие ассоциации. Иногда даже негативные. Дмитрий, вы тоже почувствовали это?
Дмитрий: Я просто подумал о туалетах.
Иван Федоров: Если не затрагивать техническую сторону дела, речь идет о доверии людей друг к другу. То самое доверие, когда не надо подозревать коллегу в каком-то злом умысле, когда он будет наблюдать твой урок. Не надо думать о том, что директор школы или завуч замышляет против тебя какие-то козни. Наоборот, сама атмосфера должна в школе измениться до такой степени, что люди будут настолько доверять друг другу, что двери в классы будут открыты, заходи любой, смотри, что я делаю на уроке, мне будет даже радостно, что вы ко мне пришли в гости. Я за эту школу - это школа мечты, школа будущего. Но я устал от закрытых школ, от законопаченных с охранниками, с железными воротами. Учителями, которые устраивают из входа в класс государственную границу и так далее. Я за ту школу, где приходите ко мне все на урок, я буду только рад.
Кристина Горелик: Дмитрий, вы что-то засомневались.
Дмитрий: Мне хотелось сказать, что чтобы появилась такая школа, нужно достаточно сильно измениться самому обществу. Если она появится сейчас, то это будет вызывать скорее какие-то, по-моему, болезненные негативные чувства учеников, потому что дети жестокие бывают, не в нашей школе, но все равно. И сейчас рановато, то есть сами дети, люди не готовы к этому.
Кристина Горелик: А что нужно изменить, Виталий, как вы думаете?
Виталий Зюсько: Нужно начинать с себя. Потому что мы ждем, когда изменится общество, мы ждем, что кто-то за нас сделает работу, но в итоге не хотим ничего делать, нам проще подождать в наших стенах железобетонных и подождать, когда все сделают за нас работу. Надо внести немножко позитива. Я просто предлагаю не разрушать, а превращать стены, которые есть у нас, в арт-объекты по примеру немецких дизайнеров, которые осколки уродской стены после 89 года стали раскрашивать, вытаскивать кирпичи и взамен вставлять стеклянные. Получился просто артефакт и без разрушения. Поэтому можно всем подумать, как не заниматься разрушительством, а превращать наши стены уродские в артефакт.
Кристина Горелик: Вы тоже хотели сделать арт-объекты в январе на винзаводе.
Виталий Зюсько: Будет такая презентация для детей, 22 января в творческой мастерской будет презентация нашей книги, и мы будем выстраивать сначала стены и потом их не рушить, а раскрашивать и как-то украшать.
Дмитрий Ермольцев: У меня замечательная позитивная идея, вот счастье будет, если совершится: так ярко празднично разрисовать стены в центре Москвы, я имею в виду мавзолей и кремлевскую стену в районе Красной площади. Было бы прекрасно. Представляете, какая феерия. Весь мрачняк темно-красный разрисован голубым, зеленым, оранжевым и так далее.
Дмитрий: Но мавзолей тогда вообще сносить надо.
Кристина Горелик: Это уже тема следующей программы, другой.
Разрушить стены между бездомными и остальным обществом поставило своей целью общественное движение "Друзья на улице". Оно существует в Москве уже восьмой год. Среди его участников - люди от 15 до 74 лет разного социального статуса и уровня доходов. Каждый вторник и субботу на московских вокзалах участники движения кормят бездомных горячими обедами, приносят теплые вещи. За свой труд денег не получают, помогают, чем могут, в свободное время от работы, учебы или личной жизни время. Очень хотят изменить плохое отношение к бездомным в обществе, снизить насилие в отношении людей на улице, привлечь к своей волонтерской работе молодых людей.
Наталья Маркова, один из координаторов общественного движения «Друзья на улице». Очень опасалась за безопасность своих подопечных: они такие беззащитные, пожалуйста, когда поедем с ними встречаться, не обижайте их! И мы поехали на один из московских вокзалов, где я познакомилась с Юрием Борисовичем и Еленой.
Действительно, Юрий Борисович выглядит трогательно, за большими старомодными очками такой детский взгляд, что не верится, что этот человек живет на улице уже шестой год. С тех пор, как лишился квартиры. Не пьет, не курит, ну разве одну сигаретку в месяц, признается (и Наталья делает удивленные глаза).
У Елены взгляд настороженный, старается закрыться, при рукопожатии руку побыстрее убирает, как будто хочет предупредить появление брезгливого отношения у собеседника.
Пошли в кафе, я с Натальей заказали горячее. Разговариваем.
Юрий Борисович: Квартиры лишился. Знаете, народу много ходит по улице. Тем более моя доверчивость, доброта привели к печальным последствиям. Я менял место жительства периодически, из одного приюта в другой, из приюта на улицу. С улицы в приют, из приюта опять на улицу. Как кочевник. А живу я сейчас рядом со своим бывшим домом. Смотреть тяжело на свой бывший дом. Рядом от того места, от того приюта, где я живу, находится в прямой видимости мой дом и даже окна моей квартиры. У меня была хорошая квартира, 65 квадратных метра, два балкона, 13 этаж. Моя дорогая мама в свое время выбила эту квартиру. Потом всякие печальные обстоятельства произошли, умерли мои родители, на меня пессимизм напал. Потом стечение обстоятельств привели к печальным результатам. Мы не опустились, не валяемся на улице, книги читаем. Я читал по две книги в день, вообще я много читал, у меня 15 тысяч книг было, пропали после потери квартиры. Людей хороших много, дай бог, чтобы побольше было. Вот у нас студенты, они нас кормят. Главное не то, что что-то поесть, поесть мы всегда найдем, самое главное – участие, когда человек хорошо относится. Хорошее отношение – на душе теплота наступает, моральное участие.
Елена: Это внимание дорого мне больше. Когда незнакомый человек подошел и спросил: что тебе надо? Для меня это вообще. Я 10 лет почти была в депрессии. Москва тем хороша, что мусорки и метро. В метро тепло. В основном была одна, общалась не очень, потому что обман и как-то от людей подальше. Идя по городу среди людей, быть одна, как в лесу. Люди как деревья, в моем понимании. И вот серость, этот день светлый, для меня он пасмурный. И встретив их, конкретно Наташу, потому что общалась с ней, как луч. А вот это участие, подошла москвичка, которая хорошо живет, но не то, что к бомжу, время на меня тратит – дорого это. Депрессия прошла.
Кристина Горелик: Юрий Борисович закончил историко-архивных институт, работал в архивах и библиотеках, из-за мошенников потерял квартиру в Москве, последние 2 года живет в социальных гостиницах департамента соцзащиты.
Елена - по образованию экономист, им же и работала в одном госучреждении, на улицу попала из-за сложной семейной ситуации, родным дает о себе знать, но говорит, что все хорошо, чтобы их не расстраивать. Сын думает, что она нашла себе мужчину в Москве и живет у него же.
Наталья Маркова из движения «Друзей на улице» получила высшее психологическое образование, работает переводчиком с итальянского, пишет диссертацию на соискание ученой степени кандидата социологических наук и кормит бездомных горячими обедами.
Зачем вам все это надо? Зачем вам кормить бездомных людей, самой мерзнуть, ходить на улице?
Наталья Маркова: Мне очень повезло в свое время, что я встретила людей, которые меня пригласили, предложили пойти к бездомному человеку, познакомиться. Меня это удивило, я никогда об этом не думала, и вообще не замечала, что существуют такие люди. И эта встреча что-то поменяла во мне. Я и мои друзья, все, кто этим занимаемся, мы как-то считаем, что в современном обществе, где люди все взаимосвязаны, просто современный человек, молодой человек особенно не может жить только для себя. Каждый должен как-то, в принципе мы живем в Москве, в богатом городе, с крышей над головой, мне в свое время удалось получить бесплатное образование. В свое время 10 лет назад никогда бы не могла подумать, что я буду в свободное время этим заниматься.
Конечно, чаще помогаю детям, потому что дети – это вкладывать в будущее. Меньше помогаю пожилым людям, потому что опять же, кажется, на склоне лет, чем человеку поможешь. И точно так же люди, которые оказались на улице. Потому что многие из них обретают совершенно грустный, откровенно скажем, внешний вид, может быть запах. Поэтому очень трудно возбудить какое-то желание, или жалость, или сострадание. Но на самом деле это не так трудно. Потому что когда мы знакомимся, не только мы им помогаем, как кажется со стороны, но они нам помогают. Тебе кажется, что ты благодетель, многим так кажется, которые якобы хотят помогать. На самом деле секрет дружбы в том, что эта помощь взаимная. Мы помогаем им больше материально, дружбой, но они помогают нам оставаться людьми. Я считаю, что очень важно нам всем понять, что нам нужны инвалиды, нам нужны пожилые люди, нам нужны немощные, нам нужны бездомные люди в том числе для того, чтобы оставаться нам самими людьми, потому что иначе невозможно.
Я, честно говоря, счастлива и благодарна, что в свое время встретила хороших людей, которые объяснили, что можно жить свою жизнь не серым образом, когда все дни похожи один на другой, работа – учеба, дом, уборка, телевизор. Наоборот, моя жизнь сейчас сочная, яркая, у меня есть много друзей. Я когда прихожу по вторникам или по субботам на раздачу горячей еды, я получаю столько энергии, столько любви. Это взаимно. Нам нужны такие люди всем. Конечно, потом надо думать, как может быть помочь в каждом конкретном случае. Но никогда нельзя думать, что это объект нашей помощи – это неправильно совершенно. И с таким подходом помочь очень трудно.
Потому что мы думаем, что мы осчастливим человека, если ему предоставим жилье, отправим домой и так далее. Но это не работает, потому что проблема, следствие нахождения на улице – это следствие многих разных факторов, стечения обстоятельств, каких-то жизненных ситуаций. Поэтому просто так красивым благородным жестом ты это не сделаешь. Нужно восстановить систему социальных связей, нужно помочь наладить отношения с родственниками. Это огромная работа. Так долго шел спуск, если так можно сказать, столько же времени нужно, чтобы восстановиться, вновь обрести друзей, найти родственников. Это не всегда возможно. Но если это невозможно, не значит, что нужно бросать человека, что он чувствует себя в большом городе как человек в лесу среди деревьев. Каждый из нас может быть более чувствительным чем дерево.
Кристина Горелик: У вас есть своя работа? Вы после работы, свои деньги в том числе тратите на обеды, у друзей собираете или у каких-то организаций, еще откуда-то?
Наталья Маркова: Конечно, вопрос очень закономерный. Деньги – это то, что интересует. Хотя, я повторюсь, деньги не самое главное. На самом деле горячая еда, которую мы делаем два раза в неделю, в среднем одна порция на одного человека обходится рублей 15. Это не огромные деньги. Мы скидываемся сами, мы просим помощи у друзей, у коллег. Мы все работаем в разных местах, поэтому кто-то работает с людьми попроще, кто-то с людьми побогаче. Потом мы просим помощи, мы идем в вузы, устраиваем выставки, собираем одежду. Ребята, которые обитают в ЖЖ, размещают объявления. То есть мы открыты и просим помощи у всех.
Кристина Горелик: Сотрудничают «Друзья на улице» со службами социальной защиты города, службой "Милосердие". Вместе с Сити-банком провели несколько успешных акций, а с группой Всемирного банка собирали теплые вещей для бездомных среди сотрудников корпорации. Но гораздо приятнее «Друзьям на улице» помощь конкретных людей. Ведь если жертвует организация – это больше похоже на выделение денег, а человек, который самостоятельно принес пару теплых перчаток, совершил в своем сердце маленький шаг навстречу бездомным.
А еще каждое лето «Друзья на улице» играют с бездомными в футбол и отдыхают в пансионатах. Главное, чтобы поскорее наступило лето, и бездомные пережили долгую российскую зиму.
Каждый год в России от мороза гибнут люди. Чаще всего это бездомные, но иногда замерзают и обычные люди, слишком много выпив. В больших городах их подбирает «Скорая помощь» и привозит в реанимацию. О том, что делают при обморожениях врачи и как оказать первую помощь замерзшему на улице человеку – в медицинской рубрике Ольги Беклемищевой.
Ольга Беклемищева: Как помочь при обморожении, рассказывает Александр Вайсберг, заведующий общей реанимации 50 горбольницы Москвы.
Александр Вайсберг: Обморожение относится к термическим поражениям кожи, как ожоги, так и обморожение. И самая главная ошибка нашего населения – это когда стараются растирать снегом. Ни в коем случае, потому что идет повреждение кожи и мы вносим дополнительную инфекцию. Поэтому после того, как на догоспитальном этапе освобождаются конечности, в теплое помещение вводить и, если есть возможность, то конечности в теплую воду. Это где-то в пределах 37 градусов.
Ольга Беклемищева: А если этот человек без дома, без теплого помещения, где можно принять ванну?
Александр Вайсберг: Если это человек, который выпивший и лежит на улице, значит надо определить уровень сознания. Если больной в сознании, значит он будет помогать и может нам рассказать. Но чаще всего мы имеем дело с людьми, которые находятся в алкогольном опьянении и которые не совсем адекватно оценивают свою ситуацию. Поражение и уровень отморожения определить можно только в стационаре при условии, что проходит некоторое время. Там должна появиться демаркационная зона между живой тканью и той тканью, которая подверглась низкой температуре.
Ольга Беклемищева: То есть он будет с одной стороны розовый, а с другой белый?
Александр Вайсберг: Совершенно верно. Отморожение так же, как и ожоги, делится на четыре степени. Когда в стационаре проходит определенное количество времени, мы тогда сможем сказать, какой степени отморожение. Отморожение первой степени не требует практически стационарного лечения. А дальше начинаются некрозы. Если поверхностные некрозы, то это отморожение второй степени. Если затрагивается мышечный слой, то это третьей степени. Но, к сожалению, при обморожениях даже может доходить до того, что у нас погибает кость. Теряется чувствительность и через некоторое время идет ампутация.
Ольга Беклемищева: А в это время, пока вы смотрите, как развиваются события, можно что-то предпринять, то есть закапать что-то?
Александр Вайсберг: Антибиотики обязательно при отморожениях второй, третьей, четвертой степени. Это проблема очень сложная, и поэтому людям, которые просто занимаются скорой помощью, их задача – быстрее доставить пациента в стационар. Потому что там надо проводить дезинфекционную терапию, так как больной выпил, значит он выпил хорошо, значит его надо выводить из алкогольного опьянения. Это очень сложная проблема и на догоспитальном этапе решить совершенно невозможно.
Ольга Беклемищева: По словам Александра Вайсберга, проблем с обеспечением доставленных в больницу обмороженных больных нет, есть все медикаменты, койки. Проблемы начинаются позже, когда надо человеку восстановить обмороженный участок кожи. Людям без страхового полюса эта услуга недоступна. Если же полюс есть, все может кончиться благополучно.
Александр Вайсберг: Иногда ведь больные не только выпивают, но некоторые больные, которые страдают психическими заболеваниями. Лет пять-шесть назад, я уже давно работаю, была девочка молодая, 28 лет, страдающая маниакально-депрессивным психозом, которую нашла "скорая помощь" в сугробе. Нам удалось ее спасти, все нормально.
Ольга Беклемищева: Чаще бездомные люди спасаются от мороза в ночлежках. В Санкт-Петербурге их 13, а в Москве 4. Рассказывает Сергей Мацкевич, специалист комитета по социальной защите в Петербурге.
Сергей Мацкевич: В течение уже двух месяцев, начиная с ноября, город в усиленном режиме работает с лицами неопределенного места жительства. В имеющихся 13 домах ночного пребывания на территории Санкт-Петербурга в районах дополнительно к имеющимся к 276 местам открываются дополнительные места в количестве 32 человек для того, чтобы принимать именно таких людей, которым на сегодняшнюю ночь негде переночевать или надо погреться, получить горячее питание.
Ольга Беклемищева: 260 коек – это много или мало?
Сергей Мацкевич: На сегодняшний день у нас в городе состоит на учете порядка двух с половиной тысячи бездомных. Это две с половиной тысячи бездомных, которые имели последним местом жительства Санкт-Петербург. В среднем на сегодняшний день от одного до трех мест в каждом доме ночного пребывания есть свободные. Кроме того есть места в общественных организациях, занимающихся вопросами бездомности, это общественная организация "Ночлежка", это общественная организация "Покровская община". И поэтому те бездомные, которые хотят изменить свою жизненную ситуацию, вполне могут обращаться как в государственные учреждения, так и в общественные организации.
Ольга Беклемищева: А вот то, что они хотят изменить свою жизненную ситуацию – это что значит? Они должны, скажем, быть бывшими жителями Санкт-Петербурга или должны отказаться пить? В чем выражается их желание?
Сергей Мацкевич: Именно второе. Дело в том, что как в государственных учреждениях, так и в учреждениях общественных организаций существует определенный режим. Там действительно нельзя пить, нельзя курить, нельзя ругаться матом, нельзя приводить каких-то посторонних лиц. И многие бездомные, именно это и отпугивает. Они привыкли жить в своем режиме, они привыкли жить в своей компании. И поэтому, когда они приходят, случаи у нас такие были, недельку поживут: нет, ребята, извините. Спасибо вам большое, у вас, конечно же, хорошо, но мы к такому режиму не привыкли. Поэтому мы и говорим: тем, кто хочет изменить свою жизненную ситуацию. Ведь места в ночлежках и домах ночного пребывания, они даются не просто так. Дело в том, что каждым клиентом, каждым бездомным занимается соцработник и мы, как город, даем удочку, а не рыбу и нацеливаем на то, что он не постоянно будет жить в доме ночного пребывания. У него есть определенный срок, за который он должен либо восстановить документы, либо найти работу с помощью соцслужб, либо оформить пенсию, либо оформить инвалидность и потом уже с этой помощью самостоятельно выходить из этой ситуации. Трудно выходить из этой ситуации, но тем не менее, есть случаи, когда действительно выходят, устраиваются на работу, снимают комнату в коммуналках. Процент, конечно, небольшой, но если учитывать именно эту социальную категорию, то 8-11% - это очень много.
Ольга Беклемищева: Кто не может бросить пить и курить, для тех общественные организации на деньги города создали дополнительные услуги – это автобусы с горячим питанием и так называемые палатки обогрева.
Сергей Мацкевич: Мы из бюджета Петербурга выделяем определенное количество денег в виде субсидий и предоставляем общественным организациям социально-значимые программы. Какие социально-значимые программы? Это пункты питания бездомных. 7 стоянок ночного автобуса при благотворительной организации "Ночлежка", которые каждый день по семи стоянкам проезжают, развозят горячее питание в вечернее время. Это палатка обогрева. Сейчас работает одна, в ближайшее время будет работать две, где до 50-60 человек бездомных могут придти в ночное время и с 8 вечера и до 9 утра находиться в палатке обогрева. Это тоже с помощью общественных организаций.
Ольга Беклемищева: Эти палатки обогрева особенно нужны "транзитным", так называемым, бездомным, тем, кто не имеет прописки в Санкт-Петербурге, но все-таки может там получить свою пищу и тепло.
Кристина Горелик: В Италии готовят первую в мире тюрьму для людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Как передает телерадиокомпания ВВС, ее создадут на базе женской тюрьмы в местечке Поцале во Флоренции. Всего в Италии насчитывается около 60 таких заключенных. Вновь созданный центр примет около 30 трансексуалов и трансвеститов, которые до этого момента жили в женских тюрьмах раздельно с женщинами, ради их собственной безопасности.
Согласно итальянской газете Il Giornale, сегодня женская тюрьма почти пустует, на 2 воспитанника приходится 22 штатных сотрудника.
Тюрьма имеет свою собственную библиотеку, восстановительный центр, футбольную площадку и фермерское хозяйство для производства оливкового масла и вина. Для заключенных предусмотрены отдельные камеры и индивидуальная программа исправления.
Другие социальные европейские новости вы узнаете из нашей следующей рубрики:
48-летний швейцарец Мартин Вудли открыл в городе Чианг Май на севере Таиланда пансионат для неизлечимо больных пожилых людей, сообщает немецкая газета «Frankfurter Allgemeine Zeitung».В оздоровительном учреждении разместились два немца и восемь швейцарцев. У каждого из них была выявлена та или иная стадия старческого слабоумия. Пациенты круглосуточно находятся на попечении ухаживающего персонала, работающего посменно. У Мартина Вудли работают 30 человек. Пребывание престарелых людей в пансионате обходится их родственникам в 2 тысячи евро в месяц. Это намного дешевле, чем в Германии или Швейцарии, отмечает «Frankfurter Allgemeine Zeitung».
Мартин Вудли сделал выбор в пользу Таиланда осознанно. Он участвовал в реализации проекта помощи больным СПИДом в этой стране, в рамках программы «Врачи без границ». Поэтому он хорошо знал о том, что в тайских семьях под одной крышей живут несколько поколений и младшее поколение обычно терпеливо ухаживает за стариками.
…На решение Вудли повлияли и семейные обстоятельства. У его матери была выявлена болезнь Альцгеймера, а отец, не вынеся душевных мук, покончил с собой. Несмотря на возражения врачей и друзей, Вудли поехал в Таиланд с неизлечимо больной матерью. В тот момент ей было 73 года. До этого она никогда не бывала в Таиланде, не владела языком и не была знакома с местными традициями. Вудли постарался сделать так, чтобы его мама оставалась до конца активной и получала удовольствие от жизни. Но со временем она окончательно перестала узнавать сына, а четыре года назад скончалась от пневмонии, сообщает газета «Frankfurter Allgemeine Zeitung.
Большая опора и поддержка для Мартина Вудли – это, несомненно, его жена Нид. Она парикмахер по специальности, и стрижка постояльцев тоже входит в ее обязанности. Нид Вудли старается находить взаимопонимание с пациентами, с которыми она разговаривает на разных языках, пишет «Frankfurter Allgemeine Zeitung».
Британская газета «Daily Mail» рассказывает, какой большой общественный резонанс вызвали блоги британского вора Крэйга Линча, сбежавшего из тюрьмы. Свою страницу в американской социальной сети «Facebook» преступник озаглавил «Крэйг Ленивец Линч».
Поклонники Линча начали продавать на интернет-аукционе еBay черные футболки с его изображением и надписью «не такой уж ленивый», сообщает британская газета «Independent». Этот товар был оценен в 14 долларов США.
А американский певец Кент Кроуфорд, исполнитель музыки в стиле кантри, как сообщает британская газета «Harrow Times», посвятил Линчу песню под названием «Сумасшедший Крэйг, ленивый Линч». Видео с этой песней на данный момент просмотрели уже более 4 с половиной тысяч посетителей крупнейшего видеохостинга YouTube.
(Мелодия.)
Блоги, в которых грабитель издевался над полицейскими и делился своими планами на будущее, вызвали огромный интерес у читателей из разных стран мира. Несмотря на то, что сотрудники «Facebook» со временем удалили страницу Линча, его популярность ничуть не снизилась. Пользователи социальной сети продолжали активно обсуждать, как грабителю удавалось совершить свои преступления, где он скрывается и когда его наконец поймают. У вора появилось огромное количество противников и сторонников. «Мы тебя ненавидим!» – возмущались одни. «Так держать, парень!» – с одобрением писали другие.
Под Рождество грабитель разместил на своей странице в «Facebook» оригинальный снимок. На нем он в одной руке держал свежеиспеченную индейку, а другой показывал публике средний палец, пишет британская газета «Daily Mail». Рядом с фотографией красовалась надпись: «Как, черт возьми, в тюрьме мне удалось поймать такую птицу?!» Эта реплика была адресована полицейским, как и соседние: «С Рождеством, черт вас побери! Я сделал это! Плевать я хотел на систему». Или: «Сразу вопрос... сколько тут копов сегодня?!» В то же время грабитель стремился и как-то оправдаться перед людьми: «Я заслужил уважение и я не ограбил ни одной старушки. Идите своей дорогой и будьте счастливы, чтоб вам…» Позже Линч решил попрощаться со своими читателями и написал: «Мои бега подходят к концу… Знаю, некоторые из вас могут обидеться на то, что я не общался с вами лично. Но вы знаете меня. Я Никому Не Верю. Это единственно верный путь».
В Скотланд-Ярде подтвердили, что человек, который писал эти тексты, действительно тот, за кого себя выдает. Чтобы разыскать преступника Британская полиция начала сотрудничать с «Facebook». «Мы собираем информацию, которая ведет нас по его следу и призываем всех, кто знает что-либо о его местонахождении, связаться с нами», – цитирует представителя полиции информационное агентство Франц Пресс.
Британская радиовещательная корпорация «BBC News» напоминает, что 28-летний Крэйг Линч был осужден на 7 лет за кражу со взломом, совершенную при отягчающих обстоятельствах. Он отбывал свой срок в открытой тюрьме графства Саффолк на востоке Англии. В сентябре 2009 года Линча на один день выпустили на волю, и он не вернулся, заключает «BBC News».
