Ирина Лагунина: Политическая поляризация в США достигла такого уровня напряженности, что президент решил, что пора наводить мосты. Он вступил в прямой публичный диалог с оппозицией, попытался смягчить противоречия и найти почву для сотрудничества. Рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: Послание президента «О положении страны» обозначило грань, за которой стала очевидна бесплодность дальнейшей конфронтации двух основных политических сил страны. Законодатели-республиканцы слушали президента с угрюмым или ироническим выражением на лицах в то время, как их коллеги-демократы, сидящие по другую сторону прохода, то и дело взрывались овацией. Картина зеркально повторилась – только при Буше аплодировали республиканцы, а молчали демократы.
Конгресс оказался в тупике. Важнейшие законодательные инициативы Барака Обамы застряли в его палатах. Президенту рекомендовали отложить в долгий ящик реформы и заняться насущными экономическими проблемами. Президент решил начать диалог с оппозицией. Спустя два дня после выступления в Конгрессе он приехал в Балтимор на конференцию республиканской фракции нижней палаты Конгресса.
Барак Обама: Отчасти причина, по которой я принял ваше приглашение приехать сюда, заключается в том, что я хочу не говорить вам, а разговаривать с вами. Так что я надеюсь, что вы зададите мне вопросы, и у нас получится настоящий диалог. И еще я надеюсь, что у нас не получится так, что беседа, которую мы начнем здесь, здесь же и закончится. Я надеюсь, что мы сможем продолжить наш диалог в ближайшем будущем. Мне важно, чтобы так было. Это важно и вам. Но еще важнее это американскому народу. Я твердо верю не то чтобы в ценность лояльной оппозиции – я верю в необходимость оппозиции. Столкновение мнений, серьезная дискуссия по вопросам внутренней политики и национальной безопасности - это не просто благо для нашей страны. Это жизненная необходимость. Только проходя проверку разногласиями и дебатами плохие идеи отметаются, а хорошие совершенствуются и улучшаются. И именно такое упорное соперничество идей, именно этот несовершенный, часто беспорядочный, но подкрепленный вескими доводами процесс лежит в основе нашей демократии. Это то, что делает нас величайшей нацией в мире.
Владимир Абаринов: Президент призвал оппозицию отбросить мелкие политические интересы и рассчитанную на внешний эффект риторику и всерьез взяться за решение проблем.
Барак Обама: Я хочу, чтобы у нас был конструктивный спор. Единственное, чего я не хочу - и здесь я присушиваюсь к мнению американцев, я думаю, они не хотят этого тоже – чтобы Вашингтон оставался Вашингтоном. Я знаю людей, которые поглощены изучением опросов и предсказаниями, какая партия будет иметь преимущество на выборах в этом ноябре, какая в 2012 году и так далее. Это их навязчивая идея. А я не оракул. Я всего лишь президент - ни больше, ни меньше. Но я не верю, что американцы поддержат нас, если мы будем заботиться единственно о том, как бы сохранить за собой наши места. Они хотят, чтобы мы озаботились сохранением их рабочих мест. Не думаю, что они хотят, чтобы мы оставались в тупике. Не думаю, что они хотят продолжения межпартийных распрей. Не думаю, что они хотят дальнейшей обструкции. Они не посылали нас в Вашингтон для того, чтобы засунуть нас в клетку и натравить друг на друга на потеху публике. Не этого они хотят. Они послали нас в Вашингтон, чтобы мы сотрудничали друг с другом, занимались делом, добивались решения проблем, с которыми они сталкиваются каждый Божий день.
Владимир Абаринов: Важное послание Барак Обама адресовал и зарубежной аудитории.
Барак Обама: Были случаи, когда мы действовали сообща, на межпартийной основе. И я хочу поблагодарить вас и ваших коллег-демократов за то, что вы достигали согласия поверх партийных границ. Так, например, широкую поддержку получил план направления в Афганистан войск, необходимых для того, чтобы лишить «Аль-Каиду» безопасного убежища, обратить вспять наступление талибов и подготовить к самостоятельным действиям афганские силы безопасности. И я знаю, что все мы едины в своем восхищении нашими солдатами. Так что международной аудитории, пожалуй, стоит прямо сейчас уяснить (и уж конечно, это касается наших врагов – пусть не питают никаких сомнений на этот счет): какими бы ни были разногласия и противоречия в Вашингтоне, Соединенные Штаты Америки – одно целое, когда речь идет об обороне страны.
Владимир Абаринов: Конгрессмен Майк Пенс на правах председательствующего выступил с ответным словом и задал первый вопрос.
Майк Пенс: Г-н президент, добро пожаловать на конференцию республиканцев Палаты представителей. Мы рады, что вы снова здесь. Год назад на встрече с вами республиканцы нижней палаты дали вам двойное обещание. Во-первых, присутствующие в этом зале пообещали следующие четыре года молиться за вас и вашу прекрасную семью. Хочу вас заверить, что мы держим слово.
Барак Обама: Я это ценю.
Майк Пенс: Наше второе обещание – что дверь для вас будет всегда открыта. Г-н президент, некоторые из участников этой конференции вчера при въезде в Балтимор остановились возле приюта для бездомных, который содержит Армия спасения. Я познакомился с подростком-афроамериканцем, восьмиклассником по имени Дэвид Картер-младший. Когда он узнал, что я сегодня встречусь с вами, его глаза загорелись так, как я никогда не видал. И я сказал ему, чтобы он написал вам письмо, а я это письмо передам вам. И я это сделал. Но я еще и побеседовал с Дэвидом-младшим и Дэвидом-старшим. Эта семья борется за выживание. Слова, сказанные мне отцом семейства, я не забуду никогда. Он сказал: «Конгрессмен, когда мы с вами начинали трудиться, все было не так. Сейчас просто нет никакой работы».
Год назад, когда мы с вами встречались, безработица в была на уровне 7,5 процента. Ваша администрация и ваша партия в Конгрессе сказали нам, что мы должны взять в долг более 700 миллиардов долларов, чтобы заплатить за так называемый закон об экономическом стимулировании. Этот закон представлял собой перечень разрозненных проектов и налоговых льгот для немногих. Закон, сказали нам, необходимо принять, чтобы безработица не подскочила до 8 процентов. Уровень безработицы сегодня, как вам, г-н президент, хорошо известно, - 10 процентов. Здесь, в Балтиморе, он значительно выше.
Одновременно с предложением демократов республиканцы вносили свой законопроект об экономических стимулах. Его цена была вполовину меньше. Пользуясь вашей же экономической моделью, он создал бы вдвое больше рабочих мест, которые обошлись бы вдвое дешевле. Его суть состояла в снижении налогов для всех. Первый вопрос, который я хочу поставить перед вами: г-н президент, намерены ли вы – ради Дэвида Картера-младшего и его отца, ради каждой борющейся за выживание семьи этой страны - рассмотреть возможность всеобщего сокращения налогов, за которое выступают республиканцы, сторонниками которого были президент Кеннеди и президент Рейган и которое всегда было универсальным средством стимулирования экономического роста?
Барак Обама: Вопрос плотно упакован. Прежде всего – я уже пообещал ответить на письмо этого юноши и его семьи и я признателен вам за то, что вы передали мне письмо. Но давайте поговорим о проблеме занятости в целом. Вы совершенно правы: когда я приносил присягу, мы надеялись удержать безработицу на уровне 8 процентов. Эта надежда опиралась на оценки как консервативных, так и либеральных экономистов, потому что в тот момент не все данные были доступны. В декабре прошлого года мы потеряли 650 тысяч рабочих мест. Я предполагаю, что вы не вините за это мою политику. В январе, когда я вступил в должность, мы потеряли 700 тысяч рабочих мест. Мы потеряли еще 650 тысяч мест в следующем месяце, до того, как какие бы то ни было мои меры возымели эффект. Рост безработицы не был следствием нашей политики. Это не свидетельство провала антикризисного плана. Это свидетельство того, что экономический спад оказался гораздо более глубоким, нежели кто-либо предвидел.
Владимир Абаринов: Дискуссия в Балтиморе показала принципиальное различие республиканцев и демократов в подходах к одним и тем же проблемам.
Например, республиканцы считают, что стимулом экономики будет всеобщее сокращение налогов, а президент выступает за избирательное сокращение. Он даже указал конкретно на Уоррена Баффета, одного из богатейших людей мира, как на человека, которому налоговые льготы не требуются.
Далее разговор перешел на проект федерального бюджета. И здесь необходимы некоторые пояснения. По Конституции президент США не имеет никаких полномочий по управлению финансами страны. Он лишь представляет Конгрессу свой проект федерального бюджета, а Конгресс решает, на что выделить деньги и в каком объеме. Расходная часть бюджета делится на обязательные расходы и дискреционные, то есть остающиеся на усмотрение Конгресса. К обязательным расходам относится финансирование федеральных социальных программ – таких как фонд обязательного социального страхования по старости, медицинское страхование престарелых и программы пособий неимущим. Все остальное – дискреционные расходы. Законы об ассигнованиях на оборону и другие нужды государства принимаются Конгрессом каждый год. Законодатель зачастую ставит условием своей поддержки закона целевое выделение средств на какой-нибудь проект в своем штате или избирательном округе. В итоге билль об ассигнованиях обрастает большим количеством поправок о целевом финансировании и становится гораздо дороже. Но президент вынужден подписывать закон – у него нет права отказаться выделять средства на дорогостоящие и часто бессмысленные проекты. Для этого ему необходимо право постатейного вето, то есть возможность вычеркивать из закона об ассигнованиях отдельные статьи. Этот вопрос и обсуждали Пол Райн и Барак Обама.
Пол Райан: Г-н президент, во-первых, спасибо за то, что приняли наше приглашение. Это настоящее удовольствие и честь принимать вас сегодня здесь.
Барак Обама: Рад вас видеть. Я смотрю, вы тут со всей командой?
Пол Райан: Именно так. Это моя дочь Элайза, мои сыновья Чарли и Сэм и моя жена Дженна.
Барак Обама: Привет, ребята! Как дела?
Пол Райан: А ну-ка, дети, все сказали «привет». Я занимаю пост заместителя председателя бюджетного комитета, поэтому я хочу немного поговорить о бюджете, если вы не против. Закон о государственных расходах, который вы только что подписали, предусматривает рост внутренних дискреционных расходов на 84 процента. Теперь вы хотите заморозить расходы на этом уровне начиная со следующего года. Это означает сокращение общей расходной части бюджета всего на три сотых процента. Я готов доказать, что мы можем добиться бóльшего, причем прямо сейчас.
Вы также сказали, что хотите взять в руки скальпель и пройтись по всему бюджету от статьи к статье. Мы хотим предоставить вам такой скальпель. Я говорю о проекте закона, внесенного мной вместе с сенатором-демократом Рассом Файнголдом, то есть на межпартийной основе – закона о постатейном вето. Проблема в том, что мы не можем добиться, чтобы наше предложение было поставлено на голосование. Поэтому мой вопрос такой: почему бы не начать замораживать расходы прямо сейчас? И - поддержите ли вы постатейное вето, чтобы помочь нам добиться голосования в нижней палате?
Барак Обама: Причина, почему я не предлагаю замораживание дискреционных расходов в этом году, заключается в том, что я прислушиваюсь к людям, которые знают экономику лучше меня. У них консенсус по этому вопросу. Они говорят, что если повысить налоги или существенно сократить расходы в тот момент, когда экономика остается слабой, это окажет негативный эффект и приведет к тому, что еще больше людей потеряют свой бизнес и свою работу. Было бы ошибкой принимать такие решения, когда экономика еще не вполне оправилась. Вот почему я предложил сделать это в будущем финансовом году. Что касается постатейного вето, то уж кто-кто, а президент хотел бы иметь право на него. Думаю, эту тему мы можем серьезно обсудить. Мне не нравятся пухлые билли об ассигнованиях, нашпигованные поправками о бессмысленных расходах, но я не могу не подписать такой билль, потому что это билль об ассигнованиях на оборону, а я должен сделать так, чтобы наши войска получили финансирование на все, в чем у них есть нужда.
Владимир Абаринов: Иными словами – Конгресс должен отказаться от практики навязывания президенту чрезмерных расходов. Этот порок в равной мере свойствен как республиканцам, так и демократам.
Стороны считают, что начало диалога было удачным. Оппозиция довольна тем, что президент перенес акцент с реформаторской повестки дня на более насущные вопросы бюджетно-финансовой сферы, президент – тем, что не отступился от своих планов и рассчитывает вскоре вернуться к ним.
Владимир Абаринов: Послание президента «О положении страны» обозначило грань, за которой стала очевидна бесплодность дальнейшей конфронтации двух основных политических сил страны. Законодатели-республиканцы слушали президента с угрюмым или ироническим выражением на лицах в то время, как их коллеги-демократы, сидящие по другую сторону прохода, то и дело взрывались овацией. Картина зеркально повторилась – только при Буше аплодировали республиканцы, а молчали демократы.
Конгресс оказался в тупике. Важнейшие законодательные инициативы Барака Обамы застряли в его палатах. Президенту рекомендовали отложить в долгий ящик реформы и заняться насущными экономическими проблемами. Президент решил начать диалог с оппозицией. Спустя два дня после выступления в Конгрессе он приехал в Балтимор на конференцию республиканской фракции нижней палаты Конгресса.
Барак Обама: Отчасти причина, по которой я принял ваше приглашение приехать сюда, заключается в том, что я хочу не говорить вам, а разговаривать с вами. Так что я надеюсь, что вы зададите мне вопросы, и у нас получится настоящий диалог. И еще я надеюсь, что у нас не получится так, что беседа, которую мы начнем здесь, здесь же и закончится. Я надеюсь, что мы сможем продолжить наш диалог в ближайшем будущем. Мне важно, чтобы так было. Это важно и вам. Но еще важнее это американскому народу. Я твердо верю не то чтобы в ценность лояльной оппозиции – я верю в необходимость оппозиции. Столкновение мнений, серьезная дискуссия по вопросам внутренней политики и национальной безопасности - это не просто благо для нашей страны. Это жизненная необходимость. Только проходя проверку разногласиями и дебатами плохие идеи отметаются, а хорошие совершенствуются и улучшаются. И именно такое упорное соперничество идей, именно этот несовершенный, часто беспорядочный, но подкрепленный вескими доводами процесс лежит в основе нашей демократии. Это то, что делает нас величайшей нацией в мире.
Владимир Абаринов: Президент призвал оппозицию отбросить мелкие политические интересы и рассчитанную на внешний эффект риторику и всерьез взяться за решение проблем.
Барак Обама: Я хочу, чтобы у нас был конструктивный спор. Единственное, чего я не хочу - и здесь я присушиваюсь к мнению американцев, я думаю, они не хотят этого тоже – чтобы Вашингтон оставался Вашингтоном. Я знаю людей, которые поглощены изучением опросов и предсказаниями, какая партия будет иметь преимущество на выборах в этом ноябре, какая в 2012 году и так далее. Это их навязчивая идея. А я не оракул. Я всего лишь президент - ни больше, ни меньше. Но я не верю, что американцы поддержат нас, если мы будем заботиться единственно о том, как бы сохранить за собой наши места. Они хотят, чтобы мы озаботились сохранением их рабочих мест. Не думаю, что они хотят, чтобы мы оставались в тупике. Не думаю, что они хотят продолжения межпартийных распрей. Не думаю, что они хотят дальнейшей обструкции. Они не посылали нас в Вашингтон для того, чтобы засунуть нас в клетку и натравить друг на друга на потеху публике. Не этого они хотят. Они послали нас в Вашингтон, чтобы мы сотрудничали друг с другом, занимались делом, добивались решения проблем, с которыми они сталкиваются каждый Божий день.
Владимир Абаринов: Важное послание Барак Обама адресовал и зарубежной аудитории.
Барак Обама: Были случаи, когда мы действовали сообща, на межпартийной основе. И я хочу поблагодарить вас и ваших коллег-демократов за то, что вы достигали согласия поверх партийных границ. Так, например, широкую поддержку получил план направления в Афганистан войск, необходимых для того, чтобы лишить «Аль-Каиду» безопасного убежища, обратить вспять наступление талибов и подготовить к самостоятельным действиям афганские силы безопасности. И я знаю, что все мы едины в своем восхищении нашими солдатами. Так что международной аудитории, пожалуй, стоит прямо сейчас уяснить (и уж конечно, это касается наших врагов – пусть не питают никаких сомнений на этот счет): какими бы ни были разногласия и противоречия в Вашингтоне, Соединенные Штаты Америки – одно целое, когда речь идет об обороне страны.
Владимир Абаринов: Конгрессмен Майк Пенс на правах председательствующего выступил с ответным словом и задал первый вопрос.
Майк Пенс: Г-н президент, добро пожаловать на конференцию республиканцев Палаты представителей. Мы рады, что вы снова здесь. Год назад на встрече с вами республиканцы нижней палаты дали вам двойное обещание. Во-первых, присутствующие в этом зале пообещали следующие четыре года молиться за вас и вашу прекрасную семью. Хочу вас заверить, что мы держим слово.
Барак Обама: Я это ценю.
Майк Пенс: Наше второе обещание – что дверь для вас будет всегда открыта. Г-н президент, некоторые из участников этой конференции вчера при въезде в Балтимор остановились возле приюта для бездомных, который содержит Армия спасения. Я познакомился с подростком-афроамериканцем, восьмиклассником по имени Дэвид Картер-младший. Когда он узнал, что я сегодня встречусь с вами, его глаза загорелись так, как я никогда не видал. И я сказал ему, чтобы он написал вам письмо, а я это письмо передам вам. И я это сделал. Но я еще и побеседовал с Дэвидом-младшим и Дэвидом-старшим. Эта семья борется за выживание. Слова, сказанные мне отцом семейства, я не забуду никогда. Он сказал: «Конгрессмен, когда мы с вами начинали трудиться, все было не так. Сейчас просто нет никакой работы».
Год назад, когда мы с вами встречались, безработица в была на уровне 7,5 процента. Ваша администрация и ваша партия в Конгрессе сказали нам, что мы должны взять в долг более 700 миллиардов долларов, чтобы заплатить за так называемый закон об экономическом стимулировании. Этот закон представлял собой перечень разрозненных проектов и налоговых льгот для немногих. Закон, сказали нам, необходимо принять, чтобы безработица не подскочила до 8 процентов. Уровень безработицы сегодня, как вам, г-н президент, хорошо известно, - 10 процентов. Здесь, в Балтиморе, он значительно выше.
Одновременно с предложением демократов республиканцы вносили свой законопроект об экономических стимулах. Его цена была вполовину меньше. Пользуясь вашей же экономической моделью, он создал бы вдвое больше рабочих мест, которые обошлись бы вдвое дешевле. Его суть состояла в снижении налогов для всех. Первый вопрос, который я хочу поставить перед вами: г-н президент, намерены ли вы – ради Дэвида Картера-младшего и его отца, ради каждой борющейся за выживание семьи этой страны - рассмотреть возможность всеобщего сокращения налогов, за которое выступают республиканцы, сторонниками которого были президент Кеннеди и президент Рейган и которое всегда было универсальным средством стимулирования экономического роста?
Барак Обама: Вопрос плотно упакован. Прежде всего – я уже пообещал ответить на письмо этого юноши и его семьи и я признателен вам за то, что вы передали мне письмо. Но давайте поговорим о проблеме занятости в целом. Вы совершенно правы: когда я приносил присягу, мы надеялись удержать безработицу на уровне 8 процентов. Эта надежда опиралась на оценки как консервативных, так и либеральных экономистов, потому что в тот момент не все данные были доступны. В декабре прошлого года мы потеряли 650 тысяч рабочих мест. Я предполагаю, что вы не вините за это мою политику. В январе, когда я вступил в должность, мы потеряли 700 тысяч рабочих мест. Мы потеряли еще 650 тысяч мест в следующем месяце, до того, как какие бы то ни было мои меры возымели эффект. Рост безработицы не был следствием нашей политики. Это не свидетельство провала антикризисного плана. Это свидетельство того, что экономический спад оказался гораздо более глубоким, нежели кто-либо предвидел.
Владимир Абаринов: Дискуссия в Балтиморе показала принципиальное различие республиканцев и демократов в подходах к одним и тем же проблемам.
Например, республиканцы считают, что стимулом экономики будет всеобщее сокращение налогов, а президент выступает за избирательное сокращение. Он даже указал конкретно на Уоррена Баффета, одного из богатейших людей мира, как на человека, которому налоговые льготы не требуются.
Далее разговор перешел на проект федерального бюджета. И здесь необходимы некоторые пояснения. По Конституции президент США не имеет никаких полномочий по управлению финансами страны. Он лишь представляет Конгрессу свой проект федерального бюджета, а Конгресс решает, на что выделить деньги и в каком объеме. Расходная часть бюджета делится на обязательные расходы и дискреционные, то есть остающиеся на усмотрение Конгресса. К обязательным расходам относится финансирование федеральных социальных программ – таких как фонд обязательного социального страхования по старости, медицинское страхование престарелых и программы пособий неимущим. Все остальное – дискреционные расходы. Законы об ассигнованиях на оборону и другие нужды государства принимаются Конгрессом каждый год. Законодатель зачастую ставит условием своей поддержки закона целевое выделение средств на какой-нибудь проект в своем штате или избирательном округе. В итоге билль об ассигнованиях обрастает большим количеством поправок о целевом финансировании и становится гораздо дороже. Но президент вынужден подписывать закон – у него нет права отказаться выделять средства на дорогостоящие и часто бессмысленные проекты. Для этого ему необходимо право постатейного вето, то есть возможность вычеркивать из закона об ассигнованиях отдельные статьи. Этот вопрос и обсуждали Пол Райн и Барак Обама.
Пол Райан: Г-н президент, во-первых, спасибо за то, что приняли наше приглашение. Это настоящее удовольствие и честь принимать вас сегодня здесь.
Барак Обама: Рад вас видеть. Я смотрю, вы тут со всей командой?
Пол Райан: Именно так. Это моя дочь Элайза, мои сыновья Чарли и Сэм и моя жена Дженна.
Барак Обама: Привет, ребята! Как дела?
Пол Райан: А ну-ка, дети, все сказали «привет». Я занимаю пост заместителя председателя бюджетного комитета, поэтому я хочу немного поговорить о бюджете, если вы не против. Закон о государственных расходах, который вы только что подписали, предусматривает рост внутренних дискреционных расходов на 84 процента. Теперь вы хотите заморозить расходы на этом уровне начиная со следующего года. Это означает сокращение общей расходной части бюджета всего на три сотых процента. Я готов доказать, что мы можем добиться бóльшего, причем прямо сейчас.
Вы также сказали, что хотите взять в руки скальпель и пройтись по всему бюджету от статьи к статье. Мы хотим предоставить вам такой скальпель. Я говорю о проекте закона, внесенного мной вместе с сенатором-демократом Рассом Файнголдом, то есть на межпартийной основе – закона о постатейном вето. Проблема в том, что мы не можем добиться, чтобы наше предложение было поставлено на голосование. Поэтому мой вопрос такой: почему бы не начать замораживать расходы прямо сейчас? И - поддержите ли вы постатейное вето, чтобы помочь нам добиться голосования в нижней палате?
Барак Обама: Причина, почему я не предлагаю замораживание дискреционных расходов в этом году, заключается в том, что я прислушиваюсь к людям, которые знают экономику лучше меня. У них консенсус по этому вопросу. Они говорят, что если повысить налоги или существенно сократить расходы в тот момент, когда экономика остается слабой, это окажет негативный эффект и приведет к тому, что еще больше людей потеряют свой бизнес и свою работу. Было бы ошибкой принимать такие решения, когда экономика еще не вполне оправилась. Вот почему я предложил сделать это в будущем финансовом году. Что касается постатейного вето, то уж кто-кто, а президент хотел бы иметь право на него. Думаю, эту тему мы можем серьезно обсудить. Мне не нравятся пухлые билли об ассигнованиях, нашпигованные поправками о бессмысленных расходах, но я не могу не подписать такой билль, потому что это билль об ассигнованиях на оборону, а я должен сделать так, чтобы наши войска получили финансирование на все, в чем у них есть нужда.
Владимир Абаринов: Иными словами – Конгресс должен отказаться от практики навязывания президенту чрезмерных расходов. Этот порок в равной мере свойствен как республиканцам, так и демократам.
Стороны считают, что начало диалога было удачным. Оппозиция довольна тем, что президент перенес акцент с реформаторской повестки дня на более насущные вопросы бюджетно-финансовой сферы, президент – тем, что не отступился от своих планов и рассчитывает вскоре вернуться к ним.
