Ирина Лагунина: Есть профессии, которые не особенно влияют на семейную жизнь, а есть такие, которые очень заметно входят в домашнюю жизнь людей, определяют круг знакомств, стиль жизни, количество времени, остающееся на домашние дела и на общение друг с другом. Мы решили провести мини-исследование, как приспосабливаются семьи к профессии. Сегодня речь пойдет о театральной семье. Рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: О театральных семьях ходит очень много легенд - о богемной жизни, свободных нравах, беспорядочных связях, скандалах, детях, вырастающих непосредственно за кулисами. Наверное, все это в той или иной степени присутствует в тех или иных домах, но, в принципе, театральные люди - не марсиане, они так же обитают в квартирах, ездят на дачу, женятся, разводятся, с большим или меньшим успехом воспитывают детей и заботятся о стареющих родителях. И все-таки специфика театральных семей существует, хотя, конечно, каждая семья все равно неповторима. Говорит театровед, главный редактор
"Петербургского театрального журнала" Марина Дмитревская.
Марина Дмитревская: С одной стороны театральные семьи живут в одном контексте – это очень важно. Всегда есть о чем поговорить, не о друг друге, так о спектаклях. С другой стороны, жизнь в одном профессиональном пространстве, она же и разводит. В частности, я разошлась со своим мужем в значительной степени потому, что я перестала понимать, чем он занимается профессионально.
Татьяна Вольтская: А ваш муж был кто?
Марина Дмитревская: Режиссер. Мы параллельно учились в институте, вместе поехали работать, я завлитом, он режиссером. А потом я перестала понимать просто, чем он занимается в профессии. Во-первых, мне стало неинтересно, во-вторых, мне казалось, что он не сутью профессии занимается. Кроме того, наша профессиональная жизнь складывалась очень по-разному, а среда примерно одна. И меня не очень устраивало, как он общается в нашей среде по каким-то своим делам. Я знаю, что не хватает в театральных семьях, страшно не хватает временного ресурса. Это абсолютно неправильный режим ночной. Для меня самое трудное – это сохранение автономии, при этом важно творческое понимание.
Татьяна Вольтская: Согласилась рассказать о своей семье и заведующая музеем петербургского театра имени Ленсовета Вера Матвеева, младший сын которой учится в Театральной академии, а муж - актер того же театра Владимир Матвеев. Опыт Веры Матвеевой существенно отличается от опыта Марины Дмитревской.
Вера Матвеева: Конечно, театр занимает огромную долю и домашних дел тоже, что называется, стоя у плиты, гладя белье, все равно голова занята проблемами, связанными с театром. Например, когда я сюда пришла после института, увидев, какой здесь архив, моей мечтой было, чтобы это все увидели зрители. Мечта моя осуществилась только вот-вот, прошло 25 лет.
Татьяна Вольтская: Это как-то влияет именно на семейную жизнь? Как вы думаете, она иначе бы выглядела, если бы не эти театральные заботы?
Вера Матвеева: Слава богу, два сына вырастила, мама с нами живет, родители мужа, к которым мы каждое лето на Урал ездим. Все, слава богу, не брошены, не кинуты. Уральские наши вояжи каждое лето, их обожают и дети, и я. Но я должна сказать, что летом, у нас же длинный отпуск, к концу лета и мужа тянет в театр, и меня.
Татьяна Вольтская: Семья – это не только вы и дети, мама, это и папа.
Вера Матвеева: Поскольку муж у нас большой актер, не просто актер, а один из самых ярких артистов города, он у нас центр вселенной. На его какие-то стрессы или, наоборот, радости семья ориентируется в первую очередь. Но это я понимала изначально. Когда мы познакомились в театре, когда я пришла, то я понимала, что так будет. Мы прожили довольно длинную, детям уже 20 и 19 лет, и у меня никогда не было комплекса, что он центр ячейки общества. Если профессия совсем одинаковая, наверное, это сложнее. Я все-таки немножко отстраненный от профессии человек. Мы с ним не конкуренты, конечно. Я знаю, у нас такие семьи есть, например, Женя Филатов с Ирочкой, с женой, тоже она театроведка, они сколько лет, больше чем мы вместе. То есть это вполне гармоничные браки получаются. Это надо все равно, у театроведов есть амбиции.
Татьяна Вольтская: Вы говорите, все крутится вокруг мужа. Как это происходит? Новые роли, какие-то его неудачи или удачи – это все отражается в семье?
Вера Матвеева: Конечно, это отражается в семье. Потому что все равно человек готовится, ищет, что-то обсуждает с нами, дома.
Татьяна Вольтская: Вы бываете, конечно, на премьерах, на репетициях?
Вера Матвеева: На репетициях, на прогонах. Конечно, он потом спрашивает мое мнение и может что-то скорректировать. Я всегда очень аккуратна в этих вопросах. Но во-первых, потому что я живу внутри театра и знаю, что все равно главный человек в корректировке актерской работы – это режиссер. Нужно всегда очень дозировано говорить артисту наедине какие-то вещи, потому что они могут не соединяться с режиссерским замыслом и с режиссерскими требованиями, а это неправильно.
Татьяна Вольтская: Присутствует ли муж и отец-актер дома? Видит ли его семья?
Вера Матвеева: У нас так складывается, что семья его видит, последнее время активно востребован во всяческих фильмах, сериалах и прочее. А было время, когда этого ничего не было, только театр, особенно в 90 годы, когда вообще пропало. И много времени проводил он дома. Поскольку актерская работа такая вещь, что можно целыми днями дома сидеть, если не участвуешь в выпуске нового спектакля, ты же свободен. Дело не в том, что нам сложно, а ему самому сложно состояние безделья, молчащего телефона, иллюзия невостребованности, она мучительная для человека с серьезными амбициями и самое главное с возможностями большими. Бывали и такие периоды, в эти периоды приходилось отвлекать чем-то, по дому какие-то проблемы, может быть сочинять порой, чтобы была какая-то видимость деятельности. Другое дело, что Владимир Михайлович человек читающий.
Татьяна Вольтская: А гвоздь вбить?
Вера Матвеева: Он умеет очень хорошо. Бывает, что и увлечен, какие-то вещи дома сделаны его руками, пол перестелить или плитку переложить – это его занимает, отвлекает.
Татьяна Вольтская: А дети ваши, к театральной жизни вы их приобщали?
Вера Матвеева: Безусловно, они с детских лет на все премьеры ходят к нам, не только на детские, и на папины, и на какие-то другие. И на банкетах вместе с папой радуются. Я помню, им было 10 и 11 лет, когда один из лучших папиных спектаклей вышел, где за Каренина Владимир Михайлович получил кучу премий замечательных, включая "Золотой софит" и ребятам было 10-11 лет, они были на Каренине, и все прекрасно поняли, почувствовали и радостно с нами праздновали. "Софит" тоже вместе получали.
Татьяна Вольтская: А бывали какие-то огорчения семейные именно на почве театра?
Вера Матвеева: Разные бывали моменты. Например, уходили из театра вместе в свое время, с Игорем Петровичем Владимировым повздорив, потом вместе вернулись к Владимирову же. Я не могу остаться здесь, а он там.
Татьяна Вольтская: Так получается лучезарно в вашем рассказе.
Вера Матвеева: Наверное, если бы я была более взрывной, то какие-то актерские эмоциональные взрывы, стрессы я бы воспринимала как обиду, как оскорбление. Поскольку я понимаю природу этого, я могу отделить внешнее от внутреннего, подлинные чувства от внешних проявлений, порой может быть не слишком красивых. Поэтому меня это никогда не сподвигало на какие-то скандалы, ссоры, разрывы и прочее.
Татьяна Вольтская: Все-таки вы жена, вы в театре, приходят молодые актрисы. Возникала ли ревность?
Вера Матвеева: Вы знаете, ужасно, но не бывало. Я какие-то увлечения эмоциональные мужа всегда воспринимала через призму творчества. У меня никогда не было такого, что это меня касается или что касается семьи. Только для дела, для того, чтобы на сцене получилось. И меня это никогда не оскорбляло, не мучило. Может быть это неправильно, мужчина должен чувствовать, что он вызывает какую-то бурю эмоций, но я так устроена.
Татьяна Вольтская: Вообще рассказами полнится мир о всяких бурях в театре. У вас, наверное, тоже на глазах что-то такое происходило?
Вера Матвеева: У нас происходят всякие разводы, разрывы и романы, все это понятно. Но серьезные проблемы, в этом плане связанные, нас обошли.
Татьяна Вольтская: О том, какие именно проблемы счастливо обошли семью Матвеевых, - говорит Марина Дмитревская.
Марина Дмитревская: Лучше, чтобы это были смешенные театральные браки. Хотя и в этом смысле не без трудностей. Например, много лет такой легендарный союз Натальи Крымовой и Анатолия Эфроса существовал, но при этом была же Ольга Яковлева, муза. Думаю, что это трудная была ситуация. Режиссер не может не влюбляться в актрису, с которой работе. Когда театр строится на жену, но тогда страдают все другие. Если Мейерхольд действительно любит Райх, а он действительно ее любил, то Бабанова будет из театра изгнана. Это все чревато, как говорится, такими творческими последствиями. Анатолий Васильевич Эфрос был выдающийся режиссер, а будь женой посредственного режиссера, хорошему критику трудно, выдающемуся режиссеру иметь женой посредственного критика тоже не приведи господь. Входишь в зал театральный, я ненавижу премьеры, я хожу на рядовые спектакли, чтобы не было нашей прекрасной среды. Потому что с каждым ты в каких-то взаимоотношениях. И часто подозревают в тебе какую-то драматургию или ты подозреваешь в них какую-то драматургию, которой нет. Больная среда, больные самолюбия. Трудно. Еще город тяжелый, у нас же очень тяжелый город.
Татьяна Вольтская: А другие города, другие страны?
Марина Дмитревская: Например, я знаю семью эстонского режиссера, который руководит прекрасным таллинским городским театром, просто я помогаю ему делать "Аркадию" в БДТ. У него замечательная жена, актриса ведущая его театра, они однокурсники и у него три дочки, которые, я думаю, для них поставит "Три сестры". И конечно, вся жизнь в театре, но жена берет на себя дом и так далее – такой эстонский вариант.
Татьяна Вольтская: О театральных семьях ходит очень много легенд - о богемной жизни, свободных нравах, беспорядочных связях, скандалах, детях, вырастающих непосредственно за кулисами. Наверное, все это в той или иной степени присутствует в тех или иных домах, но, в принципе, театральные люди - не марсиане, они так же обитают в квартирах, ездят на дачу, женятся, разводятся, с большим или меньшим успехом воспитывают детей и заботятся о стареющих родителях. И все-таки специфика театральных семей существует, хотя, конечно, каждая семья все равно неповторима. Говорит театровед, главный редактор
"Петербургского театрального журнала" Марина Дмитревская.
Марина Дмитревская: С одной стороны театральные семьи живут в одном контексте – это очень важно. Всегда есть о чем поговорить, не о друг друге, так о спектаклях. С другой стороны, жизнь в одном профессиональном пространстве, она же и разводит. В частности, я разошлась со своим мужем в значительной степени потому, что я перестала понимать, чем он занимается профессионально.
Татьяна Вольтская: А ваш муж был кто?
Марина Дмитревская: Режиссер. Мы параллельно учились в институте, вместе поехали работать, я завлитом, он режиссером. А потом я перестала понимать просто, чем он занимается в профессии. Во-первых, мне стало неинтересно, во-вторых, мне казалось, что он не сутью профессии занимается. Кроме того, наша профессиональная жизнь складывалась очень по-разному, а среда примерно одна. И меня не очень устраивало, как он общается в нашей среде по каким-то своим делам. Я знаю, что не хватает в театральных семьях, страшно не хватает временного ресурса. Это абсолютно неправильный режим ночной. Для меня самое трудное – это сохранение автономии, при этом важно творческое понимание.
Татьяна Вольтская: Согласилась рассказать о своей семье и заведующая музеем петербургского театра имени Ленсовета Вера Матвеева, младший сын которой учится в Театральной академии, а муж - актер того же театра Владимир Матвеев. Опыт Веры Матвеевой существенно отличается от опыта Марины Дмитревской.
Вера Матвеева: Конечно, театр занимает огромную долю и домашних дел тоже, что называется, стоя у плиты, гладя белье, все равно голова занята проблемами, связанными с театром. Например, когда я сюда пришла после института, увидев, какой здесь архив, моей мечтой было, чтобы это все увидели зрители. Мечта моя осуществилась только вот-вот, прошло 25 лет.
Татьяна Вольтская: Это как-то влияет именно на семейную жизнь? Как вы думаете, она иначе бы выглядела, если бы не эти театральные заботы?
Вера Матвеева: Слава богу, два сына вырастила, мама с нами живет, родители мужа, к которым мы каждое лето на Урал ездим. Все, слава богу, не брошены, не кинуты. Уральские наши вояжи каждое лето, их обожают и дети, и я. Но я должна сказать, что летом, у нас же длинный отпуск, к концу лета и мужа тянет в театр, и меня.
Татьяна Вольтская: Семья – это не только вы и дети, мама, это и папа.
Вера Матвеева: Поскольку муж у нас большой актер, не просто актер, а один из самых ярких артистов города, он у нас центр вселенной. На его какие-то стрессы или, наоборот, радости семья ориентируется в первую очередь. Но это я понимала изначально. Когда мы познакомились в театре, когда я пришла, то я понимала, что так будет. Мы прожили довольно длинную, детям уже 20 и 19 лет, и у меня никогда не было комплекса, что он центр ячейки общества. Если профессия совсем одинаковая, наверное, это сложнее. Я все-таки немножко отстраненный от профессии человек. Мы с ним не конкуренты, конечно. Я знаю, у нас такие семьи есть, например, Женя Филатов с Ирочкой, с женой, тоже она театроведка, они сколько лет, больше чем мы вместе. То есть это вполне гармоничные браки получаются. Это надо все равно, у театроведов есть амбиции.
Татьяна Вольтская: Вы говорите, все крутится вокруг мужа. Как это происходит? Новые роли, какие-то его неудачи или удачи – это все отражается в семье?
Вера Матвеева: Конечно, это отражается в семье. Потому что все равно человек готовится, ищет, что-то обсуждает с нами, дома.
Татьяна Вольтская: Вы бываете, конечно, на премьерах, на репетициях?
Вера Матвеева: На репетициях, на прогонах. Конечно, он потом спрашивает мое мнение и может что-то скорректировать. Я всегда очень аккуратна в этих вопросах. Но во-первых, потому что я живу внутри театра и знаю, что все равно главный человек в корректировке актерской работы – это режиссер. Нужно всегда очень дозировано говорить артисту наедине какие-то вещи, потому что они могут не соединяться с режиссерским замыслом и с режиссерскими требованиями, а это неправильно.
Татьяна Вольтская: Присутствует ли муж и отец-актер дома? Видит ли его семья?
Вера Матвеева: У нас так складывается, что семья его видит, последнее время активно востребован во всяческих фильмах, сериалах и прочее. А было время, когда этого ничего не было, только театр, особенно в 90 годы, когда вообще пропало. И много времени проводил он дома. Поскольку актерская работа такая вещь, что можно целыми днями дома сидеть, если не участвуешь в выпуске нового спектакля, ты же свободен. Дело не в том, что нам сложно, а ему самому сложно состояние безделья, молчащего телефона, иллюзия невостребованности, она мучительная для человека с серьезными амбициями и самое главное с возможностями большими. Бывали и такие периоды, в эти периоды приходилось отвлекать чем-то, по дому какие-то проблемы, может быть сочинять порой, чтобы была какая-то видимость деятельности. Другое дело, что Владимир Михайлович человек читающий.
Татьяна Вольтская: А гвоздь вбить?
Вера Матвеева: Он умеет очень хорошо. Бывает, что и увлечен, какие-то вещи дома сделаны его руками, пол перестелить или плитку переложить – это его занимает, отвлекает.
Татьяна Вольтская: А дети ваши, к театральной жизни вы их приобщали?
Вера Матвеева: Безусловно, они с детских лет на все премьеры ходят к нам, не только на детские, и на папины, и на какие-то другие. И на банкетах вместе с папой радуются. Я помню, им было 10 и 11 лет, когда один из лучших папиных спектаклей вышел, где за Каренина Владимир Михайлович получил кучу премий замечательных, включая "Золотой софит" и ребятам было 10-11 лет, они были на Каренине, и все прекрасно поняли, почувствовали и радостно с нами праздновали. "Софит" тоже вместе получали.
Татьяна Вольтская: А бывали какие-то огорчения семейные именно на почве театра?
Вера Матвеева: Разные бывали моменты. Например, уходили из театра вместе в свое время, с Игорем Петровичем Владимировым повздорив, потом вместе вернулись к Владимирову же. Я не могу остаться здесь, а он там.
Татьяна Вольтская: Так получается лучезарно в вашем рассказе.
Вера Матвеева: Наверное, если бы я была более взрывной, то какие-то актерские эмоциональные взрывы, стрессы я бы воспринимала как обиду, как оскорбление. Поскольку я понимаю природу этого, я могу отделить внешнее от внутреннего, подлинные чувства от внешних проявлений, порой может быть не слишком красивых. Поэтому меня это никогда не сподвигало на какие-то скандалы, ссоры, разрывы и прочее.
Татьяна Вольтская: Все-таки вы жена, вы в театре, приходят молодые актрисы. Возникала ли ревность?
Вера Матвеева: Вы знаете, ужасно, но не бывало. Я какие-то увлечения эмоциональные мужа всегда воспринимала через призму творчества. У меня никогда не было такого, что это меня касается или что касается семьи. Только для дела, для того, чтобы на сцене получилось. И меня это никогда не оскорбляло, не мучило. Может быть это неправильно, мужчина должен чувствовать, что он вызывает какую-то бурю эмоций, но я так устроена.
Татьяна Вольтская: Вообще рассказами полнится мир о всяких бурях в театре. У вас, наверное, тоже на глазах что-то такое происходило?
Вера Матвеева: У нас происходят всякие разводы, разрывы и романы, все это понятно. Но серьезные проблемы, в этом плане связанные, нас обошли.
Татьяна Вольтская: О том, какие именно проблемы счастливо обошли семью Матвеевых, - говорит Марина Дмитревская.
Марина Дмитревская: Лучше, чтобы это были смешенные театральные браки. Хотя и в этом смысле не без трудностей. Например, много лет такой легендарный союз Натальи Крымовой и Анатолия Эфроса существовал, но при этом была же Ольга Яковлева, муза. Думаю, что это трудная была ситуация. Режиссер не может не влюбляться в актрису, с которой работе. Когда театр строится на жену, но тогда страдают все другие. Если Мейерхольд действительно любит Райх, а он действительно ее любил, то Бабанова будет из театра изгнана. Это все чревато, как говорится, такими творческими последствиями. Анатолий Васильевич Эфрос был выдающийся режиссер, а будь женой посредственного режиссера, хорошему критику трудно, выдающемуся режиссеру иметь женой посредственного критика тоже не приведи господь. Входишь в зал театральный, я ненавижу премьеры, я хожу на рядовые спектакли, чтобы не было нашей прекрасной среды. Потому что с каждым ты в каких-то взаимоотношениях. И часто подозревают в тебе какую-то драматургию или ты подозреваешь в них какую-то драматургию, которой нет. Больная среда, больные самолюбия. Трудно. Еще город тяжелый, у нас же очень тяжелый город.
Татьяна Вольтская: А другие города, другие страны?
Марина Дмитревская: Например, я знаю семью эстонского режиссера, который руководит прекрасным таллинским городским театром, просто я помогаю ему делать "Аркадию" в БДТ. У него замечательная жена, актриса ведущая его театра, они однокурсники и у него три дочки, которые, я думаю, для них поставит "Три сестры". И конечно, вся жизнь в театре, но жена берет на себя дом и так далее – такой эстонский вариант.
